Нездоровый рассвет забрюзжал в немытом окне стариковского пробуждения к жизни без интереса.
Угрожаев не был тёртым калачом - скорее ле-пешкой с Е-2 на Е-4.
Когда-то в процессе раскулачивания кулачного боя он махал дымовой шашкой в коннице перед носом самого Будённого.
Теперь в приподнятом на полметра от пола настроении ему-астматику легче дышалось от одного только сознания, что он не больше чем перебезчик с кровати в туалет и обратно.
Куда подевалось золотое времячко Жерновов Полемик и Любви, когда он после пьяного застолья, умывшись кровью собеседника, уходил с головой в работу расторопными пальцами напоминающими щупальца осьминога, при том, что мозолистые ноги Дуняши оставались снаружи?!
Эти безумные ночи напоминали восхождение на Эверест без кислородной маски.
Их в допустимых к демонстрации протеста дозах сменило плац-картное состояние вытерана пошлых лет медовых и карточных колод, заморившего ленточного червячка по кличке Бычий солитер.
Да, не всё вписывается в унитаз, подумал он, расчёсывая волосатое бедро, кое-что достаётся фарфоровому биде.
Его нижнее парадное бельё мокрое от мочи ещё с вчера по-цыгански приговорённое Дуней к повешенью во дворе не высохло.
Эх, не пропустить бы торжества в его честь, ведь он приглашён по чётным гостем с зачтением провансальных шуток прошлого столетия на Закрытый Бал Свиноматок без погрешностей по девятибальной системе, должный состояться в Центральном Хлеву.
Присутствие Угрожаева было неОБХОДИМО, и я, как оставшийся в живых вековой дуб с наевшейся подо мной желудей свиньёй, выбрал окружной путь.