1
Переулок был пустой, как выпитый до глотка стакан. Но что-то внутри сшибленного ударом человека рождалось вопреки этой глушащей боли в голове, и это был очень слабый зов к жизни, но он таил в себе то сильнейшее желание выжить, которое рождается в минуту боли, в минуту отчаяния, где то в глубине тощей груди, и растёт с каждой минутой, давая человеку крылья надежды. Он попытался подняться на одно колено, и боль пронзила пятку, он явно повредил её, он подтянул вторую ногу в себе, и почувствовал с облегчением, что она поддаётся его желанию, как девушка ласкам возлюбленного, и уже от того, что он может передвигаться, уже от этого, стало легче. Идти он не мог, он делал на четвереньках шаг на шагом, оглушённый какой то мысленной пеленой - и сквозь эту пелену пробивалось ясно только одно - он жив! Солдат полз мимо затихших после обстрела домов, мимо холодных окон зияющих выбитыми стёклами, и понимал, что приходит в себя он уже другим. Те заботы, что были раньше казались несущественными, казались маленькими и не заслуживающими его внимания, и он даже удивлялся теперь, как он мог переживать из-за этого!
- Здесь, раненый! - негромко крикнул кто-то. Чьи то руки помогли было подняться, но боль в ноге скрючила его. Он охнул. Но его уже волокли к ближайшему подъезду, пряча от шальной пули, или снаряда, выискивающих своих жертв. Обстрел города закончился, так же неожиданно, как и начался. И весенний вечер приходил в себя, как алкоголик после вечерней попойки, и тишина была вокруг. И именно она вернула раненого окончательно в сознание и понимание реальности заставило мыслить чётко, и спокойно.
- Спасибо! - сказал он незнакомым людям, помогшим ему.
Ему не ответили, только миловидная девушка остановилась на миг, глянула на лежащего у стены человека, и спокойным голосом, очень взрослым, заверила:
- Теперь всё у вас будет хорошо.
2
По полю быстро передвигались люди в форме, они несли носилки, и их движения напоминали слаженностью работу муравьёв. На одних из носилок лежал парень с бледным лицом, и едва шевелил губами, точно пытаясь что-то сказать, глядел он на небо, точно видел впервые глазами покрасневшими от бессонницы или усталости.
- Погуляй там за нас, Солдат! - сказал один из сопровождающих, когда носилки принесли к установленному периметру, по углам его лежали люди с автоматами.
Ну вот , точно огромная стрекоза приводя в движение высокую степную траву подлетел вертолёт, сел на площадку. Пошла погрузка раненых.
Солдат, когда пришла его очередь обнял двух друзей и они провели его к вертолёту. Кивнул им головой, точно прощаясь.
В палате было тихо. Была видимо ночь, и Солдат наслаждался вот этой чистотой палаты, вот этим безмятежным покоем, от которого он отвык за те несколько месяцев, пока был на задании. Он ничем не хотел нарушать именно вот эту тишину ночи, ставшей для него такой близкой.
На утреннем обходе маленький седенький профессор, возле которого вился молодняк в белых халатах, прочитав диагностику, негромко сказал:
- Контузия, и, видимо стресс. Ногу тоже надо лечить - вывих, - и обращаясь к сидевшему на кровати Солдату, улыбнувшись, сказал:
- Ничего страшного, до свадьбы заживёт.
Прошёл месяц. На смену отдыху пришло ожидание. Солдат начал чувствовать даже скуку от покоя, как спортсмен привыкший к большим нагрузкам при отмене тренировок не находит себе места, так и он, начал чувствовать, что в мире что-то теряет смысл. Тоска стала буквально его соседкой по палате. Он попросился в город. Облокачиваясь на тросточку в обычном костюме, который ему принесли в госпиталь, он к вечеру, радостный был уже на набережной. Конечно, весенний воздух, наполненный свежестью морской влаги, сразу же поднял настроение, он казалось бесконечно прогуливался по обычному маршруту отдыхающих, но в эти майские деньки приморский городок был пустынен. Зайдя в первое попавшееся на глаза кафе Солдат с интересом оглядел небольшое помещение. Заказал кофе. Что-то необычное почувствовал он в эти минуты, захотелось просто забыть обо всём , что было в прежней его жизни, и существовать в этом мире тишины и лени.
3
Море всегда навевало на Солдата какие то душевные переживания. Вот эта ширь до горизонта упирающаяся в небо, точно завораживала взгляд. Но сейчас после прогулки по набережной наоборот он ещё острее почувствовал своё одиночество, точно величие водной стихии прибило к берегу сознания вот эту простую мысль - в этом маленьком тихом городке он никому не нужен.
Тут его раздумья были прерваны шумом какой-то подвыпившей компании мужчин, они громко переговариваясь, присели за столик неподалёку, и тут же с грохотом придвинули второй столик поближе, чтобы было удобнее, и захотелось Солдату уйти, он уже чувствовал нутром, что будут какие то события. И впрямь к подошедшей молоденькой официантке стал приставать самый толстый из компании, отпуская сальные шутки, попытался взять девушку за талию, она отпрянула, зарделись ушки, и вся она, точно провинившаяся школьница вдруг застыла, точно от страха.
- Зачем не уделяешь внимание уважаемым? - спросил девушку, точно на допросе, худой носатый мужчина, из компании, гортанный голос его разнёсся по всему кафе.
Солдат припадая на ногу мягко подошёл к компании, и тихо сказал:
- А она и не обязана вас радовать.
И улыбнулся, и видимо эта его улыбка на бледном лице с беспощадно горящими узкими глазами, заставила всех затихнуть.
- А ты кто есть? - спросил, чуть помедлив толстый.
- Солдат, - вяло ответил Солдат.
- Вижу, что не генерал, - захихикал толстый, и отпустил привычно сальную шутку, и точно поперхнулся от удара в крупное лицо - кулак Солдата вонзился, не щадя.
Солдата выпустили через полчаса из отделения милиции. Девушка стояла возле серого здания, и Солдат улыбнулся от неожиданности - Смена закончилась?
- Меня отпустили пораньше, - сказала девушка, и кокетливо поправила короткую чёлку.
4
Май заканчивался, и на смену ему уже спешила летняя кутерьма, на набережной стало побольше прогуливающих, нарядных людей. Всё дышало предвкушением желанного лета. И Солдат, возвращаясь после свидания, невольно втягивался в этот человеческий муравейник надежд. А вдруг, она моя судьба, родит мне детей, и всё у нас будет, как надо. Уедет со мной - поживёт у матери, зачем ей это кафе? Эти мысли как-бы успокаивали, как тёплый ветерок, дующий с моря. И в тоже время, что-то мешало Солдату поверить в эту сказку - в свои мысли о будущем.
В палате он едва перевёл дыхание, как дежурная медсестра вызвала его в холл. Там в кресле сидел белобрысый высокий человек. Увидев Солдата, встал и первым протянул руку.
Солдат тяжело перевёл дыхание, и спросил:
- Когда надо ехать?
- Сейчас.
Как то безнадёжно тикали часы на столе у медсестры.
- Я соберусь.
Солдат в первые секунды хотел позвонить, но набрав знакомый номер девушки, отключил телефон, и пошёл в палату тяжёлой походкой человека, точно что-то потерявшего очень важное в жизни.
5
Стояла осень, не та дождливая, с вялым ветром и деревьями облапившими мир голыми ветками, а полновесная, с жаром осеннего наряда, и может потому Солдату умирать было не охота. Разведгруппу накрыли на высотке, и теперь крупнокалиберный пулемёт врага, точно токарный станок утюжил ближайшие кусты, срезая листку, точно заботливый садовник. Солдат остался один. Он аккуратно, короткими очередями, отстреливался, перекатываясь по заботливой холодной земле с места на место, меняя позицию. Наконец он понял, что минуты его сочтены, и вышел на связь. Там, где то в безопасности, его ждали, и он попросил огоньку на себя. И не прошло и нескольких минут, как склоны высотки ощетинились взрывами. Солдат очень внимательно глядел на эту страшную картину, и не было страха, он давно заметил, что в бою страх уходит. Оглушённый, что то напевая в бреду он полз по склону, зная, что помощь уже близка. Он уже не стрелял, не желая привлечь в себе внимание, как опытный волк он искал тот спасительный выход за красные флажки, и он уже понимал, что победит.