I
Ладьи стремились на север уносимые ветром и медленным течением свинцовых вод Тиэ-валдар.
Вечером над горизонтом появлялись еле различимые эльфийским взором точки. Три черных дракона стремились догнать беглецов. Но опускалась ночь черная, как деготь. Благословлены были ночи без Исил! И тучи скрывали звезды, и лента реки была не различима во тьме Ду.
* * *
Холодными ночами драконы застывали и только, когда день набирал силу, и становилось тепло, их страшные седоки могла заставить подняться отогревшихся драконов в воздух. Но расстояние до беглецов почти не сокращалось, а драконы еще хотели и есть. Благо, что дичи в этих краях было великое множество. И драконы, поймав по оленю, могли продолжать путь не теряя сил. Но время! драгоценное время терялось.
* * *
Минтерель стоял на носу корабля и смотрел вперед. Леса вокруг берегов реки начинали редеть. Приближались земли холода и безлесных пустынь. Страна Долгомар. Север, север оставался единственным путем для спасения мира. Август-уримэ перевалил за середину. Ночами становилось все холоднее и холоднее, но опасность продолжала нестись по пятам.
Долгмар.
Далекой была надежда. Призрачной и ненадежной. Но выбор был один. Следовало достичь земель племени Митрэмин на заре эпохи ушедших на Север и оставшимся единственными, кто мог противостоять Врагу.
Счет дней перевалил за второй десяток. Однако конца пути не видно. Вокруг реки то сходятся, то расступаются горы. Вершины стоят голые, лишь у их подножья видны чахлые леса. На встречу давно уже тянут вереницы птиц. Близиться холодная осень.
Даже к вечеру не видно черной погони, но страшно остановиться. Вдруг враг настигнет и все будет зря. Торопятся ладьи уйти дальше. Скорее достигнуть белоснежных чертогов Мехтаронда. Скрыть у него свой ценный груз.
Лес с берегов Тиэ-Валдар исчез, чахлые кусты, да болота раскинулись вокруг. Изредка от берега убегают косматые звери, похожие на огромных черных овец. Завидя корабли бегут прочь. Хотя и сложно заметить малые суда на разливах огромной реки, но видно зрение у них острое. И олени здесь не олени, не было таких в родном лесу Тэльпинэ. Здешние олени карлики, со странными рогами похожими на кусты, а не ровные и прекрасные короны королевских зверей. И голоса их глухи и непривычны.
II
Издали заметили - высоки белый столб. На берегу небольшой реки Скар бегущей с восточных далеких гор, что уже белели вершинами под низким солнцем. Холодный ветер обжигал обветренные лица. Граница Долгомар лежала пред ними.
Отсюда следовало идти им берегом Скар до чертогов срытой столицы То-Андамунда. Следовало спешить. Быстроходные корабли были оставлены, а настичь пеших летающим гадам было куда проще.
Жаль было оставлять легкие ладьи свои, но делать нечего, выкатив их по издубленым бревнам, оставили их на просторе берега. Ни деревца не было кругом, чтобы укрыть от глаз соглядатаев белые корабли.
В дорогу в дорогу - призывал Минтерель. И три десятка бесстрашных войнов пустилась в путь вдоль реки.
Далекие отзвуки эха преданий донесли до них, где искать То-Андамунда, где правил королем Тиулуссэ.
Далеки были горы, но эльфы легки и неутомимы. Исил шла на убыль, но и неверного ее света хватало, чтобы зоркие глаза видели путь, среди бескрайних болот и холодных озер, когда до поздней ночи не останавливаясь, спешили они к горам.
Лишь самой поздней ночью принимали они приют, что дарили им небольшие холмы, где было, не так сыро, как в низинных болотах. Они кутались в шерстяные плащи, забываясь неверным сном.
Шел третий день. Когда горы внезапно приблизились, и они увидели ущелье, из которого серебряной лентой белела река.
Но не видно было ни следа от народа Митрэмин. И в сердца их холод опустошенности запустил свою костлявую руку. Без устали Минтерель влек за собой отряд, не хотел он отчаиваться раньше времени.
Странные творения стали попадаться им на пути. Редкие, далеко отстоящие друг от друга, внезапно появлялись среди равнин на возвышенностях со скудной жухлой травой стоящие шесты, связанные верхушками. Замшелые у земли, изветренные солнцем, белели остовы деревьев, словно клыки огромных животных, которых изредка видели они вдали. Подобные поросшим шерстью холмам возникали они у горизонта, но увидев отряд, с трубным пением спешили уйти прочь, не подпуская к себе.
И не было погони крылатых тварей за ними. Но всякое мгновение были они готовы увидеть разорванные крыльями черные пятна над горизонтом. Веющих холодом и смертью.
Они были готовы.
III
Погоня. Во вкус погони примешался льдистый привкус холода. Следовало догнать проклятых беглецов. Но осеннее дыхание севера сковало крылья летающих гадов. Вихри, что сеяли ужас на войнов, и могли разорвать лошадь вместе с седоком, оказались жалко беспомощны перед простым ночным холодом. Застывшие за ночь, они еле могли расправить крылья на восходе. И лишь согревшись на солнце к полудню, были способны преследовать беглецов. Но с каждым днем солнце грело слабее. Все позднее были они способны оторваться от земли и пуститься в погоню. И все медленнее был их полет. Предводитель погони все острее понимал, что следует повернуть обратно, на юг, чтобы не остаться спешенными на кануне зимы в этих безжизненных северных землях. Но он не мог вернуться к повелителю, не выполнив его приказа…
Уже седьмой день не было видно даже на закате, хотя бы самых верхушек уходящих на север кораблей. А утрами на земле серебрились кристаллы льда, которые съедало лишь солнце. Но все более вялыми становились летающие ехидны, и даже свежая добыча не могла вернуть им былую силу.
* * *
Спустя еще три дня небо заволокло тучами, и пошел мелкий промозглый дождь. Драконы не могли и развести крыльев. Три летающих всадника сидели под крылом самого крупного из драконов и прижавшись друг к другу спинами пытались сохранить тепло. Они не рассчитывали, что погоня затянется на столь долгий срок.
К вечеру дождь сменился снегом. Застывшие пальцы не слушались хозяев, а драконы просто спали, забыв про все вокруг.
Ночью князь-чародей принял решение возвращаться. Погоня закончилась бесславно, и вместо головы Минтереля скорее всего ему придется расплатиться самому. Но надо еще смочь вернуться. До восхода солнца, когда уже от холода они впали в полузабытье, небо прояснело, и перестал сыпать проклятый снег. Кахтур поднял спутников, и еле передвигая ноги, они начали собирать валявшийся на берегу плавник. Белесые деревья были гладкие как кости, и тяжелые как камень, но надо было торопиться. Зима была близко.
Он горько усмехался - работа, на которую годились лишь самые презренные из крестьян, эта работа была залогом их спасения. Богатый бархатный плащ, пообтрепавшийся за время погони, стал не отличим от крестьянской дерюги. Кожа на руках была сорвана. Но к утру они смогли натаскать огромную кучу дров, сложив ее на приличном расстоянии вокруг драконов. Следовало отогреть их, во что бы то ни стало.
Едва забрезжил рассвет. Кахтур встал возле сложенных куч и поднял руки. Ноги от усталости мелко дрожали. Богатые кожаные сапоги размокли от воды и снега, и стали бесформенными кусками кожи, благо еще не развалившиеся до конца.
Руки дрожали, но резкий повелительный возглас казалось разнесся до неба:
- Throqu ghaash!!!
От рук мелькнула красная молния. Кучу подбросило, и деревья объяло пламя.
Солнце подходило к зениту, когда от огненной поляны поднялось три летучих тени, и полетело на юг. Надо было выдержать еще полдюжены холодных ночей, прежде чем ночи станут теплее. Рваные тени стали точками и ушли за горизонт. Больше на Севере про них не слышали.
IV
Минтерель встало первым. Холод проникал до костей. Костры прогорели. Вечерами не было времени, да и негде было взять в этих скудных землях достаточно для ночного костра дров.
Он почувствовал, как мелкой дрожью начало быть землю. А от горизонта на них двигалось море их странных серых кустов. Раскинутые их ветви дрожали, то кружась в водовороте, то сгружаясь в кучи, то распадаясь, оно несло свои волны к ним.
Олени! Те самые странные олени, которых они видели на берегах. Но здесь их были тысячи. Серой волной они шли по равнине. Один за другим поднялись путники и с благоговением взирали на бескрайние стада. Столько оленей они не видели и в благословенных урочищах Аусие-таурэ.
А олени двигались к ним. И вдруг они увидели, что по краям стада мелькают странные фигуры. Высокие. Одетые в оленьи шкуры, и плохо отличимые издалека от самих оленей, они двигались за стадом на странных бесколесных повозках, которые скользили по мелким кустам и жухлой траве без видимых усилий, влекомые лишь двойками запряженных крупных оленей. В их руках мелькали длинные копья, одна без лезвий. Они били запряженных оленей по рогам и кричали «Мо-од! Мо-о-од!». И все стадо управляемое умелыми пастухами повиновалось им, точно воды моря послушно несущие свои волны в угоду прихоти повелителя.
А голоса. Звонкие голоса пастухов! И пусть они произносили не знакомые слова, но само мелодичное звучание выдавало их.
Минтерель вскинул руку: «Маэ гованнен!»
Олени словно по волшебству бросились от них, незамеченных в эльфийских плащах. Пастухи, точно и не заметив их, продолжали теснить стадо к горам. Лишь один направил к ним свою упряжку. Олени с хорканьем подлетели к стылому холму служившему небольшому отряду приютом. Спрыгнув со странной повозки, он стянул с головы косматую меховую шапку, открыв взору чистое белое лицо и золотистые волосы. «Айя но ветуи!» воскликнул он и бросился к путникам раскинув руки.
Они нашли народ То-Андамунда.
продолжение следует...