Лето 2010 он запомнил хорошо, особенно ту, самую жаркую неделю.
Странно, но он помнил ее всю, с самого первого дня. Несмотря на то, что основные события произошли в конце недели, воспоминания о них почему-то начинались именно с понедельника.
Возможно, в этом был какой-то особый смысл. А может так просто совпало. Причуда памяти.
Он помнил все в деталях, даже те ощущения, которые тогда испытывал.
Это были не самые лучшие ощущения. Настроение и прогноз погоды были соответственными. С самого понедельника та неделя не обещала ничего хорошего.
Точно – «не айс». Во всех смыслах.
На работе как обычно был завал, значительно усугубляемый всеобщим отпускным сезоном. Начальства нигде не было. В лучшем случае – ничего не решающие и.о. и вр.и.о. Никто не был настроен решать вопросы, особенно финансовые. Последние несколько недель его работа с клиентами сводилась к перенесению решений «на потом». Слабо утешало только то, что у конкурентов, вероятно, данные вопросы решались примерно так же.
Насчет остального были сомнения. Хуже всего дело обстояло с «внутри конторскими» рутинными вопросами.
Машина управления почему-то буксовала на ровном месте, создавая массу дополнительных проблем. Гораздо больше, чем обычно его подводили смежные службы и особенно бухгалтерия, которая упорно по третьему-пятому разу выставляла клиентам «кривые» счета и счета-фактуры.
Остальные подразделения тоже были не многим лучше. Создавалось полное впечатление, что в главном офисе все дико тупили и находились в состоянии постоянного торможения.
Хотя вероятно было от чего. Шутка ли, +38;С в тени.
На солнце градусник зашкаливал.
Но там, в главном офисе и бухгалтерии хотя бы сплит-системы имелись. А в том офисе, где работал Андрей, кондиционера не было даже в ближайших радужных планах.
Охлаждающие устройства были широко представлены аппаратом для охлаждения воды (кулером) и вентилятором. Несмотря на неоднократные возражения Андрея, считалось, что этого вполне достаточно. Лишних денег на приобретение кондиционера по уверениям руководства не было.
Аргумент был железным: «Никто же тепловой удар до сих пор не получил».
Складывалось впечатление, что в данном бизнесе не предполагалось человеколюбия. Все попытки Андрея создать комфортные условия для работы натыкались на стандартные ответы: «Это не санаторий, а работа. Если что-то не нравится – никто не держит».
Иногда к ним добавлялись и другие: «Закон природы. Выживает тот, кто сильней».
Подобные обоснования его откровенно раздражали. Так можно договориться до чего угодно, вплоть до того, что нужно благодарить начальство за создание идеальных условий для воспитания стойкости работников. Чушь полная.
Или он чего-то не знает? Быть может, в их офисе проводят некие засекреченные опыты по выявлению адаптивных возможностей сотрудников? В таком случае им разве не полагается доплата?
Эту мысль он сгоряча высказал в прошлую пятницу заместителю директора, который заехал лично проконтролировать, как идет работа.
Он не хотел, но так получилось. Зам практически с порога «наехал» на него за скромные сбытовые показатели. Тогда Андрей и сказал ему про опыты, нарушающие законы и санитарные нормы.
Тот сделал вид, что не услышал и поспешно стал собираться.
Собравшись, он вспомнил про то, что Андрей опоздал на прошлое собрание, а также выразил недовольство его короткими отчетами. Уже на пороге зам пообещал специально вызвать его в главный офис для решения этих и других вопросов, сделав упор на «других».
Понятно. Стало быть, он все услышал.
Теперь оставалось ждать последствий.
Наверное, зря он про законы брякнул. Похоже зам не на шутку разозлился.
Вызовут теперь его в главный офис. Покажут коллективный договор. Ткнут пальцем в прописанный там разъездной характер работы. Предложат вслух почитать, что сказано в законах об этом. И возразить-то ему на это нечего. Согласно договору Андрей будет не прав.
В итоге ему, вероятно, светит уменьшение премии в связи с экономией и дополнительное увеличение нагрузки.
Такого и раньше не прощали, а сейчас и подавно сочтут опасной крамолой. И формальные обоснования для репрессий найдутся.
Кризис на дворе, а поэтому экономят на всем, особенно на сотрудниках. Скорее всего, его накажут, а заодно и сэкономят.
Все будет обосновано и законно. Он даже представил, как именно это будет.
Зам в доверительной беседе с руководством распишет в красках все промахи Андрея и скромно умолчит о достижениях. После чего разозлит директоров его упоминаниями законов и норм. Затем припомнит прочие «не корпоративные» поползновения. И напоследок расскажет про самое страшное – посягательство на их деньги.
Директора очень не любили слово «доплата». Это залет, боец.
Поэтому, скорее всего все так и будет. Ему добавят обязанностей и уменьшат премии. Усилят контроль и вменят дополнительную отчетность. Могут и вообще систему оплаты пересмотреть.
Ну да ладно. Все это он уже проходил. Его репутация в конторе и так была очень неоднозначной. Может, и не нужно было это говорить, но и не сказать он тоже не мог.
Да и сказанного уже не воротишь.
Сам виноват. Надо было этот вопрос давно решать, еще тогда, когда его последняя официальная заявка на сплит-систему была отклонена. Не захотел тогда добиваться и настаивать, а теперь, точно, скандала не избежать. Поэтому никаких сожалений.
Делай, что должно и пусть будет, как будет.
Нет худо без добра. Глядишь, вопрос о сплит-системе все же поднимется. Или еще какие-другие. Вероятно, для чего-то так сейчас было нужно.
Без перемен нет развития.
Андрей настроился и был готов к любым событиям. Поэтому, когда с самого утра понедельника приехало руководство в лице аж сразу двух директоров, он не удивился и совсем не испугался.
Он лишь благоразумно решил не нарываться еще больше, во избежание особо крупных неприятностей. А потому был максимально осознан и спокоен.
Увидев в окно подъехавший знакомый автомобиль, Андрей лично встретил высшее руководство на пороге и изобразил искреннее дружелюбие.
С их стороны дружелюбия было значительно меньше. Больше настороженности и недоверия. Сразу с порога его бесцеремонно спросили, неужели действительно так жарко?
Не дожидаясь его ответа, руководство лично ринулось в офис. Они бодро пробежались по рабочим помещениям и тут же дали совет дополнительно использовать для охлаждения сквозняк.
Однако бодряка начальству хватило ненадолго.
Природу не обманешь. Буквально через пару минут пребывания в офисе, покрывшись потом и все чаще протирая вспотевшие лица, боссы, нехотя согласились, что действительно слегка жарковато.
Еще через несколько минут они выпили по стакану воды и уже гораздо более милостиво пообещали отдать свой старый кондиционер из кабинета дирекции, когда будут его менять.
Андрей работал уже не первый год и поэтому не обольщался, услышав столь щедрое обещание. Это еще не была победа. Он попытался их дожать, но из этого ничего не вышло.
При попытке уточнения сроков, руководство вероятно сочло, что лимит милости, достигнут. Они рационально предположили ближайшую вероятность такой замены, только к следующему лету, так как это лето уже наполовину, считай, прошло.
И опять были приведены знакомые аргументы, к которым были добавлены обоснования и пожелания.
Расходы на новую сплит-систему и ее установку требуются немалые. Сейчас таких свободных средств нет. Потерпите еще.
Кризис, понимаешь, всем не просто.
Это был самый убойный аргумент! Крыть было нечем.
Андрей с большим трудом изобразил на лице радость по поводу столь щедрого и мудрого решения. После чего руководство, с чувством выполненного долга, поспешило загрузиться в оснащенный кондиционером автомобиль и отбыло в главный офис.
Андрей и жара остались.
Жара явно преобладала. И это была конкретная жара!
Если утром воздух был просто противно теплым, и только вызывал испарину на лице, то к обеду постоянно разогреваясь, он, казалось, уплотнялся. Воздух становился кисельно-густым и обжигающе горячим. Вся одежда мокро липла к телу, а с лица непрерывно стекал пот.
Ощущения от струи воздуха, гоняемого вентилятором, стойко ассоциировались с горячим феном. По факту вентилятор только слегка подсушивал. Спасала лишь холодная вода из охладителя.
Да и то, спасала только на то короткое время, пока ты ее пил.
Следующие несколько минут становилось еще хуже. Выпитая вода тут же обильно выделялась всеми порами тела.
Однако, несмотря на жару, липнущую к телу одежду и закипающие мозги, нужно было работать и как-то выполнять обязательный план по продажам.
Задача явно осложнялась по причине отпусков и все той же жары. Сейчас это было трудно вдвойне, не только физически, но и морально.
Многое раздражало. Жара заметно усиливала все негативы, и не только те, которые были связаны с ней.
Например, сейчас как никогда его напрягали «интриганы».
Так он называл тех сотрудников, которые постоянно заключали какие-то альянсы, сплетничали, сдавали всех подряд вышестоящему начальству и всячески пиарились, при этом пытаясь опустить остальных.
Подобная деятельность была их основным занятием. Вследствие чего они недостаточно занимались своими прямыми обязанностями и поэтому регулярно портили ему выполнение плана, показатели и зарплату.
Обычно ему приходилось тратить уйму времени и сил на противодействие им, но в настоящий момент он не мог себе этого позволить. Сейчас он просто старался свести общение с ними к минимуму.
Даже привычные дела требовали значительных усилий и вызывали раздражение. Физически и морально Андрей был близок к точке закипания.
Как всегда было изрядное количество телефонных звонков, мейлов и документов. Все это требовало сил и энергии. Его офисный рабочий день обычно и так редко был спокойным, а теперь казался предельно тяжелым и изматывающим. Вероятно, поэтому срабатывал некий внутренний фактор, гасивший лишние эмоции и действия.
Из-за увеличения нагрузки и экстремальных температурных условий, организм входил в режим экономии, который придавал всему этому вынужденную неспешность и размеренность, максимальную в середине дня.
Речь и мысли замедлялись и минимизировались. Так же как и движения. В основном пить и потеть, в промежутках неспешно – все остальное.
Только самое необходимое. То, что не может ждать. Остальное оставлялось на потом. Жара была на грани предела выносливости.
Вне и после работы она все же переносилась легче.
К концу рабочего дня столбик термометра опускался на несколько градусов и все как могли, приходили в себя. Можно было жить дальше.
Многие спешили домой, под душ и кондиционер. Некоторые сразу бежали на пляж. Природа милостиво компенсировала жаркое лето в их городе наличием реки. Он тоже ехал на пляж. После пляжа домой под кондиционер, пару часов за компьютером и спать.
Утром следующего дня пытка жарой и работой начиналась опять, и так было всю рабочую неделю вплоть до пятницы.
Последний рабочий день обычно заметно отличался от остальных. В пятницу всегда наступало оживление, и помешать этому не могла даже природа.
Работа заканчивались. Большинство сотрудников просто сидели в офисе и обсуждали предстоящие выходные. Ближе к концу рабочего дня, как правило, проявлялись искусители, предлагавшие слегка охладиться бокалом холодного пива из ближайшей пивнушки и тем самым поднять корпоративный дух.
Большинство поддерживало подобную инициативу. Тут же выбирались гонцы за пивом, и заказывалась пицца. Это было привычное и всегда вызывающее оживление мероприятие.
Количество пива и пиццы было подсчитано уже давно и, как правило, не менялось. Поэтому сборы гонцов были короткими. Пиво доставлялось еще до завершения рабочего дня.
Насколько Андрей знал, пивом подобное мероприятие не ограничивалось.
Значительная часть сотрудников продолжала затем угощаться уже более крепкими напитками. Иногда в офисе, иногда в каком-нибудь заведении. Чаще варианты совмещались. Сначала офис, а затем уже и кабак.
Характерно, что интриганы всегда были костяком продолжающей компании.
Они постоянно демонстрировали приверженность корпоративным традициям. Такие традиции им явно нравились. Продолжение «банкета» потом активно обсуждалось ими вплоть до следующего раза.
К подобным мероприятиям Андрей относился отрицательно и давал «добро» только в нерабочее время.
Ему не нравились массовые регулярные пьянки. Сам он старался в этом не участвовать, чем постоянно вызывал непонимание активно участвующих коллег и недовольство прямого начальства.
В головном офисе подобные мероприятия проводились со значительным размахом и даже с танцами на столах. Считалось, что это отлично поднимает корпоративный дух.
В случае выполнения плана, подобные вакханалии даже частично оплачивались компанией в виде особого коллективного премирования сотрудников.
Выглядело это так: При выполнении плана руководство выделяло некую сумму из расчета на подразделение. Однако просто получить на руки пропорциональную часть этой суммы работники не могли, под угрозой дальнейшего лишения этой премии. Эти деньги они могли только «прогулять» коллективом.
Начальство называло эти деньги дополнительной мотивацией. Сотрудники называли их цинично и предметно - «на бухло».
Андрей не был любителем выпить, даже на халяву.
Не то чтобы он совсем не пил. Иногда такое случалось по разным поводам. Иногда даже и приходилось. Вот только хотелось не часто. Если когда и пил, то обычно немного.
Ему не нравилось чувство опьянения и связанное с ним ощущение потери части самоконтроля.
Когда-то раньше бывало он пил и больше, но радости не получал и тогда. Результаты таких экспериментов были примерно одинаковыми. Сначала вроде бы хорошо, а затем несравнимо плохо.
Похмелье всегда вызывало у него стыд, сожаление и прочие проявления синдрома «казни», не говоря уже о плохом самочувствии. В общем, ничего полезного и радостного.
Поэтому он употреблял алкоголь только по поводу, редко, умеренно и выборочно. Тем более с коллегами по работе.
В ту пятницу, несмотря на изнуряющую жару, сотрудники были настроено особо решительно, так как на прошлой неделе по техническим причинам мероприятия не было.
Деньги «на бухло» (по итогам прошлого месяца) уже были Андреем получены и лежали в сейфе. И все про них знали. Поэтому публика жаждала поднять корпоративный дух вдвойне.
Это было их право. Поэтому энтузиасты-организаторы мероприятия получили эти деньги еще в обед, но явно нарушать трудовой распорядок никто не осмелился. Все ждали его отмашку.
Он закончил свою работу за пять минут до окончания рабочего дня и только тогда дал разрешение накрыть стол.
Через пять минут все было готово. Андрей произнес стандартный поднимающий корпоративный дух тост, выпил стакан ещё холодного пива, назначил ответственного за мероприятие в офисе и поехал домой.
Под душ и кондиционер. Прочь от офисной жары и вакханалий корпоративного духа.
Впереди были выходные и дача.
Программа его выходных обязательно включала дачу. В первую очередь это было связано с мамой. Каждые выходные мама ехала туда сама и старалась вытащить его. Дача была их семейной традицией.
Когда-то он не особо хотел туда ездить, но сад и огород требовали постоянного ухода, а одна мама с ними справиться явно не могла.
Дом тоже требовал ремонта. В общем, дел хватало. А то, что для него могло быть полезной физической нагрузкой, для мамы в силу ее возраста уже было непомерно тяжелым трудом.
Объективные причины явно присутствовали, поэтому Андрей был вынужден ей помогать.
Сначала нехотя. Потом все охотней. Незаметно он привык и ему даже стали нравится эти поездки.
Со временем они стали обязательной частью его жизни. Вошли в зону комфорта. Теперь ему было даже приятно неспешно копать землю, полоть сорняки, поливать и заниматься обычным сельским трудом.
Понравилось ему, и пожинать плоды своего труда.
Здесь он научился сажать растения и ухаживать за ними. Это оказалось не только увлекательным, но и полезным занятием. Уже не первый год Андрей собирал пусть и не очень большой, но приходящийся, кстати, урожай овощей и фруктов.
Ему нравилось, что все это он вырастил сам.
А как вкусно было хрустеть только что сорванным с грядки огурцом или сладким перцем. Сделав перерыв в работе, есть картошку с маслом и душистым, сочным укропом или пить чай из листьев смородины и мяты.
Здесь у него было совсем другое настроение.
Все проблемы оставались где-то далеко. Ему нравилось просто и спокойно по-домашнему общаться с мамой.
В отрыве от суеты города. Среди природы.
Дачный поселок располагался посреди леса, который отделялся от города рекой. С одной стороны в лесу было озеро, а с другой - рукав от реки. Их дачный участок был крайним со стороны озера. На участке помимо сада и огорода имелся небольшой дом из белого кирпича с мансардой.
Летом его было трудно разглядеть среди деревьев, настолько близко подходил лес. Поэтому здесь практически отсутствовал привычный шум. Основными звуками были пение птиц, стрекотание кузнечиков и размеренный шелест многочисленной листвы.
Все это стало для него родным и привычным.
Здесь он привык купаться на озере или как в детстве обливаться водой прямо из поливочного шланга. На даче он ощущал себя в другом, простом и понятном мире.
Этот мир заметно отличался от остального. И даже жара здесь была другой.
Обычно он выделял для поездки на дачу один из выходных, а второй был для встреч с друзьями и прочих собственных дел, но в этот раз получилось по-другому.
Выяснилось, что за один день управиться со всеми необходимыми сельскими работами невозможно. Отложить работы было нельзя, поэтому было решено остаться на второй день.
Как и предполагалось, он не успел сделать все, что наметил, даже когда солнце зашло за верхушки деревьев.
Работу пришлось прервать, хотя усталости не было. Мама начала готовить ужин, а Андрей решил разобрать старые вещи в шкафу верхнего этажа.
Этот этаж был в мансарде. Им пользовались, только в тех случаях, когда оставались ночевать. И такого не было давно. Уже несколько лет подряд там лишь делали влажную уборку и закрывали этаж на ключ.
К тому времени, когда Андрей начал наводить порядок в шкафу, на улице уже стемнело.
Жара стала спадать, и от деревьев слабо потянуло прохладой. Отовсюду зазвучали цикады, постепенно сливаясь в какой-то невероятный циклопический шелест, заполнивший все вокруг.
Убаюкивающий и навевающий умиротворение мотив.
В шелест цикад гармонично вплетался хор лягушек, доносящийся с озера. Звучала естественная музыка природы.
Несмотря на то, что этим оркестром никто явно не дирижировал, Андрей не мог уловить ни одной фальшивой ноты. Открыв окно, чтобы лучше слышать, он начал разбирать и перекладывать вещи, лежавшие в шкафу.
Это занятие напомнило ему прочитанные в детстве книги о поисках сокровищ. Оказывается, здесь хранилось немало вещей, про существование которых он почти забыл и теперь открывал их заново.
Чего тут только не было.
Запасные крючки, поплавки и прочая полезная мелочь для рыбной ловли. Различный спортивный инвентарь и настольные игры. И даже кубик Рубека.
Помимо этого здесь был всевозможный хлам из прошлых лет.
То, что по каким-то причинам избежало в своё время участи быть выброшенным на свалку. Все это когда-то было отвезено на дачу и сохранилось до сего момента.
Бывает, что некоторые вещи люди, хранят всю жизнь. Просто как память.
Например, эту коробку с вещами Петра, он бы ни за что не выбросил, даже несмотря на связанные с ней неприятные воспоминания.
То, что ему хотелось забыть навсегда, на миг вернулось. Наткнувшись на нее в шкафу, Андрей сразу вспомнил серое и размытое в ощущениях состояние, когда он узнал, что его брата больше нет.
Почему-то предыдущий день помнился гораздо лучше.
Был выходной. Андрей был дома и ждал звонка от брата. Они договорились, что он позвонит Андрею и сообщит, когда они с Мери уже будут в США. В горах Перу, где шли раскопки, связь не работала. В тот день Петр так и не позвонил.
Мама тоже знала, что брат собирается приехать, но она ничего не знала про сюрприз.
Про него под большим секретом знал Андрей. Во-первых, Петр должен был вернуться не один, а с Мери.
А во-вторых, он собирался сделать ей официальное предложение и попросить благословения мамы.
Андрей представлял, как она обрадуется. Скоро они увидятся с братом, и он узнает все подробности предстоящей свадьбы.
Не позвонил брат и на следующий день. Позвонили из посольства.
Трубку взял Андрей. Мужской голос поинтересовался, с кем разговаривает, представился и выразил соболезнование.
Он сказал, что в Перу разбился самолет, на борту которого находились 46 человек.
Все эти люди погибли. В число погибших входил и его брат.
Тело после необходимых дипломатических и прочих процедур будет доставлено на Родину и передано родным. Дальше Андрей воспринимал все происходящее, как сквозь туман.
Вероятно, сработал защитный механизм: сознание старалось не пустить, ранящую информацию.
Он должен держаться. Ему нужно быть сильным. Нужно было держаться самому и поддерживать маму. Это было трудно и очень больно.
Со временем он пришел в себя и даже смирился с тем, что брата больше нет, но чувство утраты так и не ушло полностью.
Поэтому Андрей старался не вспоминать те печальные события. А сейчас он опять поневоле все вспомнил, когда наткнулся на коробку с вещами брата.
Это была та самая сумка с вещами, которую ему передали.
Часть багажа чудом уцелела. Странно. Даже бирки не обгорели. Тогда он не глядя, положил эту сумку в коробку, а, позже так и не открывая, увез коробку на дачу.
Теперь ему почему-то захотелось посмотреть, что там находится.
Андрей достал сумку из коробки. Открыв замок сумки, он увидел сложенную ветровку и сверток из упаковочного материала, перемотанный скотчем.
Разорвав упаковку со скотчем, он обнаружил еще один слой упаковочного материала. Развернув его, он увидел то, что было внутри. В свертке лежали несколько небольших камней, кусок папируса в толстом пластиковом чехле, тетрадь, записная книжка и небольшая пирамидка.
Первой он взял в руки тетрадь. Ее страницы были исписаны непонятными символами, пиктограммами и рисунками. Между рисунками были заметки, сделанные почерком брата с непонятными сокращениями и терминами. Какая-то непонятная археологическая муть. Он полистал тетрадь и положил обратно в сумку.
Записная книжка была почти пуста, записи были буквально на нескольких страницах. Опять какие-то цифры, формулы и непонятные сокращения. Книжка тоже отправилась в сумку.
Осмотрев камни, он так же не нашел их примечательными и положил к тетради и записной книжке.
Папирус (или что-то похожее на папирус) выглядел достаточно ветхим, и он даже не стал его вынимать из опечатанного чехла. Мельком глянул и сразу положил к остальным вещам. Оставалась пирамидка, которую он захотел рассмотреть подробней.
Она была грубо сделана из какого-то камня. Так, во всяком случае, было похоже на первый взгляд. Несмотря на небольшие размеры, она была довольно тяжелой.
На каждой грани были какие-то царапины или возможно символы. Поверхность, свободная от символов, была неровной, но на ощупь казалась довольно гладкой.
Когда Андрей взял пирамидку в руки, он испытал странное чувство.
Ему вдруг на миг показалось, что его брат жив и находится рядом. Это было ощущение возврата кого-то или чего-то давно потерянного.
Непонятное ощущение быстро прошло.
Повертев в руках пирамидку, он отложил ее в сторону. Затем вернул сумку с вещами обратно в коробку. Коробку закрыл и убрал в шкаф, а упаковку и скотч собрал в пакет для мусора. После этого он зачем-то положил пирамидку в ящик тумбочки у своей кровати и спустился вниз ужинать.
Он не хотел расстраивать маму, поэтому ничего не стал говорить ей об этом.
После ужина был чай. И как обычно разговор. В этот вечер они засиделись за чаем допоздна.
Мама рассказывала разные истории из детства Андрея. Какие-то ситуации он помнил, какие-то слышал впервые. Было хорошо и уютно. Умиротворяюще шелестели цикады, чай с душицей был ароматным и вкусным, а воздух был приятно прохладным.
Он был не против, чтобы так продолжалось и дальше, но было уже поздно, а завтра нужно было много чего сделать. К тому же свежий воздух, душица и усталость после трудового жаркого дня тоже сделали свое дело. Пришло время спать.
Чашки были убраны, свет погашен, и он с удовольствием вытянулся на простыне своей кровати в предвкушении крепкого сна. Заснул он почти мгновенно, стоило только его глазам закрыться.
В эту ночь он увидел сон. Сон был ярким и необычным.
Несмотря на сильное впечатление, при пробуждении Андрей помнил только несколько коротких эпизодов. То, что представлялось его глазам, сопровождалось закадровыми комментариями.
Это было похоже на отрывки из какого-то фильма-катастрофы.
Он видел Землю с большой высоты. Возможно даже из космоса. На ее поверхности происходило что-то непонятное. Очертания континентов казались другими и они менялись.
В другом эпизоде он видел происходящее уже вблизи. Обстановка была совершенно незнакомая и это не походило не на какое место на Земле. Это было похоже на Ад в самых страшных представлениях. Огромные волны захлестывали горящую сушу, вызывая гигантские клубы пара и руша все на своем пути.
Вдалеке, объятые паникой, метались и погибали какие-то существа (или люди?).
Были и другие – с холодным расчетом и осознанием ситуации. Среди них был и тот, кто ему все это показывал и рассказывал.
Он хотел и пытался что-то сделать, но не мог предотвратить катастрофу. Затем он тоже исчез.
Был и еще один совершенно фантастический эпизод, с коротким полетом над какими-то городами (незнакомыми и очень красивыми) и над какими-то совершенно невероятными джунглями с буйной растительностью.
Увиденное было очень ярким и отчетливым. Эмоциональным. Ощущения, которые испытал при этом Андрей, показались ему необычными.
Таких снов у него никогда не было.
Оставшееся впечатление напоминало горсть песка, зажатую в руке. Стоило только попытаться разжать пальцы, как песок начинал исчезать. При попытках вспомнить больше, сон уходил как песок сквозь пальцы.
Ему не удалось вспомнить ничего, кроме этих эпизодов и ощущений. Однако то, что он помнил, его почему-то всерьез озадачило.
Сон никак не шел из его головы.
Наскоро позавтракав, Андрей занялся огородом, но даже работа не могла отвлечь его от мыслей о сне. Находясь под впечатлением, он незаметно для себя выполнил всю работу.
Андрей продолжал думать о непонятном сне, даже тогда, когда вернулся в город.
Пирамидку он тогда машинально взял с собой. Приехав домой и обнаружив ее в кармане, он поставил ее на книжную полку рядом с диваном, на котором спал.
Под впечатлением прошло еще несколько дней, потом оно стало слабеть.
Андрея затянула работа, навалились проблемы, и уже казалось, что сон забылся и остался в прошлом. Как оказалось, это только казалось – такой вот каламбур. Несколько недель спустя, ему приснился еще один странный сон.
Из второго сна он не мог вспомнить вообще ничего, кроме впечатления.
Это было впечатление начала чего-то. Ощущение предчувствия каких-то значительных изменений.
Самым интересным было то, что изменения действительно последовали.
В его жизни наступила полоса снов и перемен. Необычные сны стали сниться ему периодами.
Причем эти сны были разные.
Чаще непонятные. Иногда жуткие или фантастичные. Общим у них было одно – они всегда были захватывающими.
Сны казались настолько реальными, что после них он просыпался с учащенным сердцебиением.
И вот что он заметил еще. Почему-то после них у него часто болела голова. Во всяком случае, первое время.
Все это было очень странным. Поэтому Андрей начал искать возможное объяснение. Тогда он впервые и предположил связь между необычными снами и пирамидкой.
Точнее сначала он это ощутил. После очередного сна появилось ощущение уверенности в том, что все это связано с пирамидкой. Он не знал, как именно они связаны, но знал, что такая связь есть.
Доказательств у него не было, и поэтому он решил пока про это никому не рассказывать.
Прошло еще несколько месяцев. За снами пришли сначала незначительные, а затем все более заметные изменения в его мыслях и жизни.
Андрей все больше утверждался в мысли, что пирамидка к этому причастна.
Именно с нее начались непонятные сны, а за ними последовало и все остальное. Он нашел ее в вещах Петра. Возможно, это было как-то связано с погибшим братом?
Он был для него самым близким человеком и всегда влиял на него больше других. Брат как никто понимал Андрея и всегда ему помогал.
Петр с детства подавал большие надежды. Какое только будущее ему не пророчили и на то были все основания. Отличник в школе, кандидат в мастера спорта по самбо и просто симпатичный парень, он располагал к себе многих, а особенно девчат. Он был по-настоящему хорошим человеком.
Брат не стал ни актером, ни профессиональным спортсменом. Неожиданно для всех в десятом классе Петр увлёкся археологией, отказался от карьеры в спорте и большую часть времени отдал своему увлечению.
Окончив школу, он поступил на археологический факультет и начал пропадать в экспедициях. Потом получил диплом и стал археологом.
Позже он познакомился с Мери. Она тоже была археологом, только из США. У них была совместная экспедиция. Потом еще одна. Последней была экспедиция в Перу.
Воспоминания о брате отвлекли его от мыслей о снах и пирамидке, но он опять вернулся к ним. Вероятно какая-то связь с братом все же была.
Какая?
Прошло уже больше года с того момента, как он увидел тот первый сон. Многое изменилось, а ответа на этот вопрос по-прежнему не было. Может он просто все это себе придумал? Может сон и все последовавшие за ним события никак не связаны?
Ему не хотелось думать о том, что это какие-то игры его разума, но рассмотреть такой вариант тоже следовало. Хотя это вряд ли.
Может он просто перетрудился? Тогда получается все к лучшему.
Изменений в последнее время было больше чем достаточно.
Теперь они затронули и работу. Причем настолько, что он вчера написал заявление на увольнение.
Ну, зато теперь он точно отдохнет. Будет время подумать, и на тему снов тоже. Судя по всему, начинается новый этап его жизни, а этот, похоже, уже прошел.
Мысленно он пролистал события, начиная с той самой жаркой недели, когда он увидел первый сон.
В голову пришли слова из старой песни. «Это было недавно, это было давно». Странное дело. Та неделя стала некой точкой отсчета. Он почему-то плохо помнил, что было до нее, но хорошо помнил то, что было после.
Теперь ему казалось, что все, что происходило до того, случилось с ним в какой-то другой жизни или в очень далеком прошлом.
Прошлое. Сейчас это была просто последовательность отдельных кадров на ленте жизни.
Его память, режиссируя неведомый сценарий, сама выбирала, какие кадры нужно оставить, а какие следует вырезать.