В Израиле есть город Ариэль.
Самый настоящий город, в котором даже университет есть.
Находится он в Шомроне (Самарии).
Город новый и случилось так, что в самом его начале я, самый молодой, оказался близок к ядру его основателей.
Среди них были Эдик и Белла - наши общие знакомые из Минска.
Они были в числе первой группы из 80-и семей, перебравшихся сюда из центра маленькой страны и, поселившихся в вагончиках-караванах.
Договаривались, устраивали «складчину» и по субботам приезжали их навещать.
Разница в возрасте между нами была в пределе 8-10 лет, у всех были дети – иногда сверстники.
Наш - самый маленький на всё происходящее смотрел из переносного пластикового «лукошка» под названием «саль каль».
Если была хорошая погоды, застолья устраивали на улице возле караванов.
Возле многих из них была слышна русская речь – так мы и расширяли круг знакомств.
При планировании, а затем строительстве, караваны, постепенно спускаясь вниз, расставлялись вокруг вершины невысокой горы, на которой стояли две двадцатиметровые водонапорные башни.
Когда мы, гуляя с малышом, поднимались к ним, нас завораживал окружающий вид.
Грудь расширялась, позволяя душе больше степеней свободы, и пейзаж приносил какое-то глубинное, мистическое ощущение своей принадлежности ему.
Это всегда присутствовало, но сейчас всплывало, как мне тогда, казалось, на генетическом уровне.
Начало восхода можно было видеть, когда резко светлело небо между двумя вершинами, а затем, в самом низу, там, где образовав щель, сходились контуры гор, возникал яркий солнечный луч, освещавший ущелье между ними.
Луч, быстро рос, выкатывая солнце.
Это было так красиво и незнакомо, что я однажды, по лестнице одной из башен взобрался на неё, чтобы раньше увидеть этот момент и дольше насладиться им.
Арабами из села Сольфит, находившегося рядом, эта гора называлась горой Дьявола, и они боялись приближаться к ней.
Как-то у нас закончился хлеб, и мы с сыном-младенцем в «лукошке» пошли в село, чтобы купить там лепёшки.
Они и нас боялись.
Ходили мы от дома к дому, пока не обнаружили табун, в котором готовили лепёшки и купили несколько.
Там мы увидели людей, не похожих на местных и нам сказали, что это американские эмиссары, убеждавшие селян, оформлять бумаги на владение участками земли на основании каких-то турецких фирманов.
Уже тогда, а вероятней намного раньше, закладывался конфликт между соседями.
Гуляя по окрестностям соседней горы мы обнаружили несколько странных, в рост взрослого человека, домиков, сложенных из камней.
Внутри они имели что-то типа двух комнат, но были очень маленького размера – там могли поместиться только несколько детей 7-8 лет.
Без окон, свет проникал лишь сверху – возможно это был дымоход.
Маленькая деревушка пигмеев.
Что-то подобное мы, через десятки лет видели на юге Италии в городе Альберобелло, когда нам показывали тамошние трулли – дома сложенные из плоских камней.
Но они были намного больше, комфортней и приспособленней для жизни современных людей.
***
Через некоторое время поселенцам понадобилась помощь по охране периметра и мы, взялись делать это по ночам.
Составили график и после работы, захватив напарников, едьбу и согревающее приезжали своим ходом.
Каждый раз ехал кто-нибудь другой.
Езды, от работы, было полтора часа в одну сторону, так что получалось что через арабское село Кфар Касэм, ехали уже в сумерках, а зимой, вообще в полной темноте.
В те времена дорога в Ариэль была узкой и петляющей в горах.
Село проезжали быстро и почти без проблем.
Из оружия в машине были личный пистолет у Сеньки и чешский пятизарядный карабин у Валеры, который брал его под расписку, как участник гражданской обороны, в полиции.
Для дежуривших по ночам выделили домик-караван.
Там была кухня - можно было подкормиться, выпить «для сугреву» чаю, кофе или ещё чего и две комнаты со стульями и матрасами – можно было полежать.
Зимой, когда в горах, особенно ночами, было пронзительно холодно и сыро, мы «согревались» медицинским 95% спиртом, который можно было купить в любом продуктовом магазине.
Да и стоило это намного дешевле фирменной водки.
Правда, помня о том, что утром нужно будет возвращаться, шофёр не пил.
На кухонном столе каравана можно было разложить еду, а всё питьё стояло у отлива, замурованного в подобие гранита.
Ариэль, как и многие поселения такого типа решал жилищную проблему молодых и разведённых семей, поэтому к первоначальному ядру присоединились много сверстников из разных слоёв населения.
Мы приезжали, чтобы помочь Эдику и Белле, у которого к этому времени было уже трое детей.
Приезжали помогать и другие, которые с удивлением наблюдали за поведением «русских».
Среди них был тёмный йеменский еврей, который старался быть поближе к нам, повторяя всё, что мы делали.
Сменившись ночью, я зашёл в караван согреться и перекусить.
Ночь была холодной и донимала сырость, поэтому я налил себе грамм 70 спирта, вдохнул, выпил и с шумом выдохнул.
Я заметил, что спирт не только сушит, но и сводит мне уголок рта, поэтому не торопился закусывать, а налил из бутылки воду, в стакан, запил и, лишь потом отправил что-то в рот.
Не обратив внимание на последовательность процесса и, поняв, что в караване всё общее, йеменец наполнил себе порцию спирта и лихо «хлобыснул» её.
Глаза у него остановились, дышать он перестал, рот закрыть не мог и лихорадочно искал бутылку воды, чтобы запить.
У отлива стоял чей-то приготовленный стакан с водкой, и он спирт запил водкой.
Лучше ему не стало!
Поняв, что он всё ещё не дышит, кто-то хлопнул его по спине и он, заревев, выскочил из каравана.
Мы ещё много раз встречали его, но он старался нас обходить.
Подробности об этой ночи нам, через много лет, рассказал его сын, ставший начальником.
Через некоторое время Эдик погиб, Белла, чтобы быть ближе к детям, перешла работать в другое место.
Ещё несколько лет мы приезжали по субботам помогать ей обустраиваться в доме, заменившем караван.
Но живые живут, она нашла хорошего человека и переехала жить к нему.
Встречаемся намного реже.
Дорога в Ариэль уже не проходит через Кфар Касэм, а обходит его.
Сольфит стал враждебным – уже на пойдёшь туда за хлебом с ребёнком в «лукошке», и вообще, не пойдёшь!
Да и состарились мы!