Александр Пушкин своему брату Лёве Пушкину: "Ночью на корабле написал я элегию, которую тебе присылаю; отошли её Гречу без подписи".
К ночной элегии на военном, корабле-паруснике написанной, я бы прибавил к слову "элегия" слово "исповедь", всё вместе - элегическая исповедь. В книге А.С. Пушкин "Поэзия", издания 1949 года Москва-Ленинград - стихотворение опубликовано без названия, во втором томе А.С. Пушкин, изданном Академией наук СССР в 1964 году, вместо названия над стихотворением стоит: 1820 (Юг), то есть, тоже без названия. Власти не нашли для него названия.
Песенное начало элегической исповеди:
Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
С одной стороны – вечер, зашедшее южное солнце, с другой, песенный припев - угрюмая, тёмная, Россия в лице океана.
В стихотворении каждое слово – аллегория гонимого еврея в царской России.
Стихотворение 1820 года 18 века, написанное при царе Александре Первом, печальным поэтическим криком измученной души поэта, ничем не отличается от гонимых 19 века во времена советской России.
Пушкин был рождён в имении своего прадеда Авраам Ганнибала евреем и, как и все его кровные родственники, был посвящён религиозным еврейским традициям: бабушки и дедушки, отца и матери, братьев и сестёр, учился в еврейской частной школе Немецкой слободы подмосковья, знал иврит. Продолжая образование в Императорском Российском лицее, в год Бар-Мицвы написал поэму "Монах", которая провозглашает город "Иерусалим ума и вкуса":
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюся я,
Воспоминаньем упоенный...
И чувствую: в очах родились слезы вновь;
Душа кипит и замирает;
Мечта знакомая вокруг меня летает;
Я вспомнил прежних лет безумную любовь,
И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило,
Желаний и надежд томительный обман...
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
С борта корабля просматривались далёкие берега Тавриды. Во времена поэта там ещё жили могущественные остатки Хазарской империи, ведущей религией которой был иу- даизм, и которая славилась правосудием и веротерпимостью, потому и "слёзы и душа кипит".
В 1795 Екатерина Вторая освободила крымских караимов от земельного налога и разрешила приобретение земель, её наследник Павел Первый продолжил либерализацию по отношению к евреям. В 18 веке у евреев России появилась надежда на национальное объединение в Тавриде.
Но Пушкин, побывав в 20-х годах 19 века в Крыму понял, что всё, "что сердцу мило, желаний и надежд томительный обман". Поэтому и родились слова, обращение к кораблю:
Лети, корабль, неси меня к пределам дальным
По грозной прихоти обманчивых морей,
Но только не к брегам печальным
Туманной родины моей,
Пушкин стремился покинуть свою "туманную родину", так он называет Россию и, как бы оправдываясь, объясняет причину:
Страны, где пламенем страстей
Впервые чувства разгорались,
Где музы нежные мне тайно улыбались,
Где рано в бурях отцвела
Моя потерянная младость,
Где легкокрылая мне изменила радость
И сердце хладное страданью предала.
Искатель новых впечатлений,
Я вас бежал, отечески края;
Я вас бежал, питомцы наслаждений,
Минутной младости минутные друзья;
И вы, наперсницы порочных заблуждений,
Которым без любви я жертвовал собой,
Покоем, славою, свободой и душой,
И вы забыты мной, изменницы младые,
Подруги тайные моей весны златыя,
И вы забыты мной... Но прежних сердца ран,
Глубоких ран любви, ничто не излечило...
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан...
С одной стороны ветрило – парус, движущая сила корабля (страны), по воле ветра, с другой – послушная царю угрюмая Россия.
Кому из нас, миллионам советских евреев, покинувших антисемитскую советскую Россию в конце 20 века, непонятны слова поэта антисемитской царской России в начале 19 века?