Дверь скрипнула и отворилась. Я зашла в маленькое помещение со слабой лампочкой. Пахло масляной краской, по стенам были развешаны картины и рисунки, тут и там лежали краски, кисти, палитры. В углу стоял мольберт с не дорисованной картиной. Он выглянул из-за холста и кивнул на маленькое кресло, которое я сразу не заметила из-за свертков бумаги, окружавших его.
- Садись!
- Ты давно рисуешь? - спросила я. Глупый был вопрос, конечно, давно. Но молчать было не ловко и я была рада, что спросила хоть что-то.
- Да-а, - протянул он, - не помню себя без кисти в руках. А ты чай хочешь?
Я пожала плечами, но он уже извлек из какой-то тумбочки электрический чайник, пару чашек, чайные пакетики и сахар. Сказал виновато:
- Только к чаю ничего нет, - и прежде, чем я успела ответить спросил. - Тебе с сахаром?
Я пила чай без сахара, мотнула головой, он в ответ кивнул. Сдвинув пару стопок каких-то бумаг, он на ощупь нашел розетку. Чайник зашипел, забурлил и щелкнул кнопкой. Вскоре чай был уже разлит по чашкам, а он сидел напротив, за не известно откуда взявшемся раскладным столиком.
- Ты говорила, что пишешь, - он смотрел с надеждой, - может, дашь почитать что-нибудь?
Я извлекла из сумки блокнот с черновиками, неуверенно протянула ему. Было немного не ловко за неаккуратный почерк и исправления, но другого ничего с собой у меня не было. Он долго изучал содержимое блокнота. Я успела допить свой чай, а его совсем остыл. Наконец, он захлопнул блокнот и протянул его обратно.
- Ты здорово пишешь. Хотел бы я быть героем твоего рассказа.