Лучше нету мира, выстроенного собственными мыслями, деяниями или наконец просто руками.
Когда каждый клочок земли вытоптан твоими ногами. Каждая капля моря обуздана твоим телом. И всякий порыв ветра – исходит от твоих неиссякаемых побуждений.
Засаживаешь землю деревьями. Сначала простыми елями или плодородными яблонями и грушами. Обычными кустами ежевики и легким покровом травы. Но потом ты их скрещиваешь и скрещиваешь. Их становится всё больше и больше. Ты пытаешься исправить ситуацию, добавив в этот мир что-то, что будет поглощать чрезмерное количество этой растительности. И по щелчку ты добавляешь в свой мир травоядных животных, чтобы сократить плоды своей деятельности. Но вот незадача: животина, что ты создал, слишком быстро стала заполнять всё здешнее пространство. Тогда ты снова прибегаешь к отчаянным мерам. Создаёшь плотоядных, чтобы они питались слабыми травоядными.
Спустя время, повязнув в смраде исходящего от остатков умерших созданий, ты снова паникуешь и создаешь разных мелких насекомых, бактерий, грибки, что будут питаться этим всем и очищать твою бренную землю…
В конце концов ты создаешь полноценную экосистему. Большую, но рабочую.
Что еще? Теперь тебе захотелось кого-то по своему образу и подобию… Для общения. Обмена мыслями и переживаниями, касаемо концепта своего же мира...
И снова мало. Создаешь целое племя людей, которое быстро урбанизирует всю видимую сушу. Чья деятельность выходит за рамки видимой суши и переходит в море…
Ты не находишь самого себя в потоке из всего того бардака, что натворил.
Казалось бы, сотри всё что сделал, это лишь твой мир, и тебе им распоряжаться. Но это главная ошибка. Тебе до глубины души жалко убить всё то, что так кропотливо создавал и копил.
И в один прекрасный момент тебя просто выбрасывают из твоего собственного мира. В тебя не верят. В тебе не нуждаются…
Мир рушится. Без твоего участия. И ты безутешно наблюдаешь со стороны, с горечью в глазах. С кровной раной на сердце…
А перед взором – океан. Лишь неукротимый горизонт воды, что оглушительной стеной вдавливает тебя внутрь своих глубин. А в нём утопают твои отчаянные попытки предотвратить уже содеянное и необратимое.
Мир построен на лжи. Сначала маленькое обрамление к истине. Но чем дальше, тем больше ложь становится похожей на правду. И ты в это веришь. Теряешь нить истоков. Теряешь главное. То, с чего всё началось. То, чем всё и закончилось.
Веришь и не можешь больше остановиться. Пока ложь не поглотит тебя с ног до головы и не разрушит твою жизнь. Но теперь настоящую…
Пустынные равнины чередовались с небольшими загородными поселениями, из дымоходов которых неспешно тянулись клубы светлого дыма. Обильно цветастая черепица на крышах домов так и пестрела, отражаясь в окне блестящими узорами. Он сидел и смотрел на дивный мир из окна движущегося вдаль поезда. Его чай почти остыл.
В купе было тихо. Лишь тихий гул колёс стойко витал во влажном воздухе. Там же были и его мысли, полные скитальческих раздумий.
Он бежал от прежнего мира и прежней жизни. Прежнего Я. Однажды вечером ушёл из дому и отправился к ближайшему вокзалу. При этом незаметно взяв из дому небольшой чемодан с мало-мальски важными вещами.
Теперь этот чемодан лежал напротив него. Закрытый с того момента, как зашел в купе. То ли не желал воротить прошлое, то ли просто не нужно было. Не сейчас. А может и вовсе.
Он всё оттягивал этот момент, надеялся всё исправить. Верил в какой бы то ни было успех.
Но так уж случилось. Всё, что он делал, было лишь бесформенной фигурой, что стояла по ту сторону иллюзорного счастья. Как бы он ни пытался вылепить что-то цельное и правильное, всё сыпалось из рук вон. Потому что неправильно выбрал материал. Из него ничего не построить.
И всё, что он смог сделать, это нагромоздить большую гору тщеславия, в которой сам же и повяз…
Снаружи стал падать снег. Не видел его несколько лет, совсем уж позабыл, что за чувство приходит вместе с ним. Наивная, несказанная радость. На мгновение он почувствовал долгожданное горькое облегчение…
На горизонте вздымались горные снежные шапки. Такие недосягаемые и величественные, бархатно-белые. От них веяло странным чувством. Будто дивным теплом или же безутешным морозом, что обжигал его душу. Возможно ими обеими, что нещадно вскружили ему голову.
Он настойчиво продолжал на них смотреть. Как они приближаются. Как растут на глазах. Неотразимо.
Он взял в руки чашку и отпил несколько глотков холодного чая. Поставил обратно на стол и наконец оторвал свой каменный взор от окна. Его стеклянные глаза будто впитали в себя весь на свете холод и теперь отражали его в том самом месте, куда он устремит свой взгляд…
Аккуратно застеленные койки застыли в безмятежном чистом моменте, где их еще не истоптали и не измяли. А за дверью купе было неподдельно тихо. Будто жизнь остановилась. А существовала ли она здесь изначально?
Темнело. Поезд подъезжал к тоннелю, что был прорезан аккурат меж гор. Подметил его совсем недавно, буквально перед последним поворотом на пути к нему. Однако сейчас он не думал о нём. Что-то другое жгуче щемило его душу.
Он смотрел на чемодан. Прожигал его, проклинал и ненавидел. Он всё еще скован ревностными цепями прошлого.
Нет, так нельзя, нужно избавиться от всего. Обязан. Пускай всем сердцем истинно любил. Пускай всей душой исполински верил… Нельзя тянуть багаж прошлого. Он въедет в тоннель чистым, насколько это возможно.
Открыл окно. Холодный порывистый ветер проник во внутрь и вернул его в чувства.
Занавески трепыхались, постельное белье норовило соскочить с места.
Ненасытно вдохнув, он непомерно наполнил лёгкие морозным воздухом. Наполнил себя уверенностью и решимостью. Взяв чемодан в обе руки и не проронив и слезы, он молниеносно и хладнокровно выбросил его в окно.
Внутри снова стихло. И как будто стало светлее и приятнее.
Тоннель. Нахлынула волна робкого молчания и беспроглядной темноты. Он продолжал неподвижно сидеть и осознавать происходящее. Продолжал гнить изнутри. Пускай не так болезненно и столь заметно как раньше, однако этот процесс необратим. Есть страх, а значит есть и сомнение.
Услышав рокот, что ежесекундно нарастал, он вскочил с места и направился к двери. Наощупь, дрожа, он отворил её и чуть было не ослеп.
Момент, когда он вышел совпал с тем, когда поезд выехал из тоннеля. Сколько же он в нём ехал, что глаза отвыкли от естественного света?
Но это был не совсем дневной свет, каким он его видел раньше. Куча блеска и пронзительного света, что отражался… от моря. В окошке напротив он увидел толщу воды.
Он побежал в конец вагона. Пробежав несколько дверей, нашёл его - выход.
Остановился. Неужто вот оно, новое прозрачное начало? За этой железной дверью ждёт его столь рьяно и нетерпимо, как и он его. И всё что осталось – перейти этот тяжёлый рубеж?
Он отворил дверь. Синева заполонила его взор, его нутро. Ошеломительная, бесконечная водная пустыня. Ничего больше. Поезд парил в воздухе над бескрайним количеством ярких волн и будто покачивался им в такт. Медленно и неспешно.
Закрыв глаза, он просто прыгнул. Водная гладь тотчас приняла его к себе. Пронзила насквозь, выбив из него всю черноту и проевшую его гниль. Прожженный невообразимым чувством покоя, он слышал каждое незаурядное движение моря. Он слышал и отвечал. Разговаривал.
Ощутив всю пьянящую радость и наслаждение от происходящего, он открыл глаза.
Будучи погруженным на несколько метров вглубь, посмотрел наверх и увидел, как вода мгновенно замерла в безмолвной тишине. Ни единой волны, ни единого звука и вибрации.
Он перестал слышать его внутри себя. Панически он пытался докричаться к морю. Однако для него оно замолчало навеки. Необоримый страх преодолел истинное и отчаянное желание.
Плотный слой льда укрыл водную поверхность.
Поезд умчался в огненный закат.