Первые месяцы войны в Телеханском районе

               
25 июня 1941 года, то есть на четвёртый день войны, партийные и советские работники Телеханского района эвакуировались на восток. Эвакуировались кто как мог: на автомашинах, подводах, а кто и пешком. Многие из эвакуировавшихся людей в дороге погибли под немецкими бомбами, особенно много погибших было среди женщин и детей.
В начале июля 1941 года из части партийно-советского актива Телеханского района, по разным причинам и обстоятельствам, оставшейся  на оккупированной немцами территории, был создан Отдельный Телеханский партизанский отряд под командованием Квинто Владимира Ивановича.
В 1940 – 1941 годах Квинто Владимир Иванович работал вторым  секретарём Телеханского райкома партии Пинской области. Оставлен был в тылу немецко-фашистских захватчиков для организации партизанского движения в Телеханском районе.
Организованный им отдельный Телеханский партизанский отряд действовал только до сентября 1941 года.
 В силу ряда субъективных причин отряд распался на две отдельные группы, одна из которых частично расформировалась. О том, как это произошло, написано дальше в моих материалах.
 Вторая группа во главе с Квинто В.И. попыталась самостоятельно уйти за линию фронта. Группа дошла до Смоленской области, была обстреляна немцами. Командир В.И.Квинто попал в плен. Из немецкого плена он бежал.
 После освобождения Белоруссии в 1944 году Квинто Владимир Иванович был призван в Советскую Армию и в течение 1944-1945 годов участвовал в Великой Отечественной войне в составе Третьего Белорусского и Забайкальского фронтов.
 В послевоенные годы он работал в Телеханском районе, сначала на крахмально-паточном заводе, позже возглавлял машинно-тракторную станцию. Через несколько лет В.И.Квинто переехал на постоянное место жительства в город Слоним. Имел боевые и трудовые награды. Умер Квинто Владимир Иванович в возрасте 93 лет 10 марта 1988 года и похоронен в  городе Слониме.
Вернёмся к событиям июля 1941 года. Моя родная деревня Выгонощи, как я писал, расположена на Огинском канале. Перпендикулярно каналу проходит просёлочная дорога, соединяющая станцию Ивацевичи на западе и станцию Ганцевичи на востоке, дальше за Ганцевичами  ведёт на Старые Дороги.
Это был самый удобный путь в то время для отступления на восток. Все военные и гражданские люди, не успевшие уйти по Брест-Московскому шоссе, уже занятому к этому времени немцами, уходили по дороге, направляясь на восток.
 Создалось такое положение потому, что каждому человеку нужно было решать свою судьбу самостоятельно.
 Советские партийные и хозяйственные учреждения, а также организации, имеющие транспортные средства, уезжали на восток без определённого плана.
Сельский советский и партийный активы, бывшие члены Коммунистической партии Западной Белоруссии, освобождённые в сентябре 1939 года из польских тюрем Красной Армией, комсомольцы и другие патриоты, а также  приверженцы советской власти, не желая оставаться на оккупированной немцами территории, уходили вглубь страны кто как мог.
Большинству из них вскоре пришлось вернуться домой. Привожу несколько рассказов участников тех событий.  Рассказы я записал со слов свидетелей и непосредственных участников.
Свидетельствует Куприянчик Василий Юльянович:
«Я, как комсомолец, стоял на посту у здания Телеханского райкома партии 25 июня 1941 года.
 Филютич Владимир Иосифович в этот день находился   на посту у здания, где располагался райком комсомола. Я обратил внимание на то, что в райком партии в течение длительного времени никто не заходит, не слышно было и телефонных звонков внутри здания.
 По улице тоже прекратилось всякое движение. Не было видно ни повозок, ни людей. Местечко казалось вымершим. Приближалось время обеда. Меня должны были к этому времени сменить на посту, но никто так и не появился.
 Я позвонил в райком комсомола В.И.Филютичу, спросил:
 «Как у тебя дела? Почему нас никто на постах не меняет?»
Он мне ответил:
  «Вероятнее всего, нас заменить некому.
Я видел, как многие телеханские руководители на автомашинах и повозках, а некоторые из них, пешком, двигались в сторону деревни Выгонощи, в спешке покидая районный центр».
Я спросил у В.И.Филютича:
  «Как нам дальше быть?» Он ответил:
  «Если всё районное начальство ушло, то это может означать только то, что скоро здесь будут фашисты. И нам, комсомольцам, общего языка с гитлеровцами не найти, значит, нам надо тоже уходить».
 В.И.Филютич подождал меня и вместе с ним мы зашли к комсомольцу Мялику Владимиру Николаевичу, дежурившему в тот день на лесозаводе. Втроём мы двинулись на восток.
 Я и Мялик Владимир Николаевич были жителями деревни Вулька Телеханская, которая расположена на пути  следования на восток.
 Втроём мы зашли в дом родителей Мялика. Я сказал отцу Володи, что мы с Филютичем вдвоём уходим от немцев на восток, домой к себе зайти  не успеем, так как до дома  далеко.
Мялик-старший нас понял. Принёс из кладовой большой кусок сала,  большую буханку хлеба и пастушью сумку.
Отдавая нам продукты на дорогу, он ещё не знал о том, что и его сын Володя тоже уйдёт с нами.
По дороге из Телехан мы договорились об этом молчать, так как знали, что он не отпустит  сына в неизвестность.
 По той же причине и я не заходил к своим родителям.
 Пока Мялик-старший собирал нас в дорогу, его сын переоделся и вышел из дома раньше нас.
За деревней мы повернули на дорогу Выгонощи – Раздяловичи.
 К наступлению сумерек мы добрались до деревни Хотыничи. Быстрая ходьба и страшная жара сделали своё дело: Мялик Володя сильно натёр ноги, так как у него было плоскостопие.
 Дальше идти он не мог: ноги распухли и кровоточили. Навстречу нам двигались телеханские подводы, которые отвозили людей и какие-то ценности в Ганцевичи на железнодорожную станцию,  теперь они налегке возвращались домой.
 На попутном транспорте Мялик Володя вернулся в Вульку Телеханскую. Мы с ним тепло попрощались, и как позже стало известно, навсегда.
 Он погиб в борьбе с бандами «бульбашей» – украинских «самостийников» в Логишинском районе, уже после окончания Великой Отечественной войны.
Мы с Филютичем продолжили путь на восток. Обо всех трудностях и о переживаниях, которые мы испытали за время своего путешествия, трудно даже вспоминать, а не то, чтобы описать их.
У нас не было денег, не было паспортов, либо каких-то иных документов, удостоверяющих личность.
 На дорогах таких людей, как мы, было великое множество, немцы постоянно бомбили дороги, обстреливали  нас из самолётов.
Многие люди погибли, особенно женщины и дети, которые не могли мгновенно сориентироваться при внезапных налетах. Вдоль дорог Белоруссии, ведущих на восток, находится много безымянных  могил людей, погибших при воздушных налетах.
Не смотря на все ужасы и трудности, нам посчастливилось уйти от фашистов вглубь страны.
Путь наш был долог, только 8 ноября 1941 года мы вступили в Красную Армию. Долгое время воевали с Филютичем вместе в одной воинской части.
 Потом Филютича направили на учёбу в офицерскую школу. Долго мы с ним переписывались: и во время его учёбы в школе, и позже, когда он уже в новом качестве воевал.
 Война – это война, не всё от нас зависело, и в какой-то момент переписка оборвалась, связь между нами пропала навсегда.
 Спустя несколько лет после окончания войны, я узнал, что лейтенант Филютич Владимир Иосифович пал смертью храбрых в боях на Курской дуге».
В начале войны на восток уходили не только партийные работники и комсомольцы, но и люди беспартийные самых разных убеждений и возрастов.
Свидетельствует Ильчук Кузьма Петрович, 1902 года рождения:
«Я работал в родной деревне Колонск в колхозе на должности счетовода.
 В организации колхоза принимал самое активное участие.
Создание колхоза происходило нелегко. Многие крестьяне затаили глубокую обиду на организаторов коллективного хозяйства в деревне Колонск.
 Я решил оставить свою большую семью и уходить на восток, не желая оставаться на оккупированной земле. В то время в каждой деревне были люди, уходящие на восток. Нас собралось  много, и по пути в каждой деревне наша группа увеличивалась.
Такой огромной группой пришли мы в Старобинский район Минской области. Там мы узнали, что немцы захватили Минск. Выяснилось, что дальнейшее продвижение на восток  утратило смысл, так как стало слишком опасным.
 Немцы безжалостно расстреливали большие группы людей, уходящих на восток.
 Все мои попутчики стали разбредаться, кто куда.
Кто-то из них пошёл дальше, только не на Минск, а на Гомель, многие мелкими группами, в которых было по два-три человека, стали возвращаться назад. Я решил тоже вернуться домой.
 В одиночку прошёл несколько десятков километров.
 Вдруг увидел пасущуюся на обочине дороги, запряжённую в повозку серую лошадь. Я понял, что кто-то её здесь оставил. Осмотрев внимательно лошадь, увидел, что она запряжена неумелыми руками, и от этого у неё была набита холка.
 Я запряг её правильно, и решил ехать на повозке домой. Верхом ехать было опасно. Подумал, если встречу немцев, то скажу им, что отвозил на своей лошади в Ганцевичи на железную дорогу красноармейцев, а сейчас возвращаюсь домой.
Проехал на повозке десятка два километров, и действительно встретил гитлеровцев. Остановили они меня и стали спрашивать:
  «Куда едешь?» Я ответил так, как и планировал, что отвозил в Ганцевичи на железную дорогу красноармейцев, а сейчас возвращаюсь домой. Они отогнали меня от повозки и стали повозку обыскивать.
 На мою беду, нашли в ней какой-то старый ржавый кинжал. После такой находки стали орать что-то, бить меня прикладами автоматов, но не расстреляли. Закончилась встреча с немцами тем, что лошадь они забрали, а меня, толкая прикладами в спину, прогнали. Пешком я продолжал  путь домой.
 Зашёл по пути в деревню Раздяловичи. Шёл по улице и увидел, что  на противоположной стороне идёт лейтенант Красной Армии, по национальности это был, видимо, грузин.
 И вдруг из какого-то двора выскочил совсем молодой парень с винтовкой в руках и на моих глазах застрелил лейтенанта. Неподалёку от меня стоял старичок, я подбежал к нему с криком:
 «Что же у вас тут творится?»
 Старик ответил, что сын Зинёва убил командира Красной Армии.
 Больше я ничего не стал спрашивать, ушёл своей дорогой.
 Прошло много лет, и мне довелось побывать в деревне Раздяловичи опять. Я прошёл по улице, на которой сын Зинёва убил командира Красной Армии.
Там сохранилась его могилка, насыпан был невысокий холмик. Это поведало мне о том, что останки командира Красной Армии так и не были перенесены в братскую могилу. Судьба же убийцы командира мне не известна, хотелось бы надеяться, что он не ушёл от справедливого возмездия».
Так Ильчук Кузьма Петрович рассказал мне о неудачном путешествии на восток и обратно.
 К сожалению, многие советские патриоты, как погибшие командиры и бойцы Красной Армии, так и погибшие партизаны в годы Великой Отечественной войны, до сих пор остаются неизвестными, а их останки не перенесены в братские могилы.            
Среди множества людей, не желающих оставаться на оккупированной территории, оказался и мой земляк Ланец Владимир Семёнович.
Он получил 22 июня 1941 года в Телеханском райкоме комсомола  комсомольский билет.
 Рано утром, 25 июня, увидев массовое движение машин и подвод на  дороге, он принял решение пойти в Телеханы, с тем, чтобы узнать в райкоме комсомола, что ему, как комсомольцу, следует в данных условиях делать.
 В райкоме комсомола он не обнаружил ни одного человека.
Из пустого здания, где размещался ранее районный отдел НКВД, неизвестные ему люди тащили столы, стулья, другую мебель.
 Они также разбили окна и через них выбрасывали на улицу какие-то бумаги.
Впоследствии он узнал, что это был, оставленный в спешке, архив НКВД. Увидел, что сорванный со здания красный флаг, валяется на середине улицы.
Возвращаясь, домой, встретил члена бюро райкома комсомола Морозова, который работал секретарём районного отдела НКВД. Неизвестно, почему он не уехал вместе со всеми, спрашивать об этом В.С.Ланец постеснялся.
 Посовещавшись, решили уходить на восток. Вместе с Морозовым пришли они в Витебскую область. Там к тому времени собралось  много людей, уходящих от немецких оккупантов.
Вот как рассказал об этом мне Ланец Владимир Семёнович:
«Уполномоченные из Центрального комитета Коммунистической партии Западной Белоруссии по проведению эвакуации, построили нас, каждого расспросили, кто он, где работал, где жил в последнее время. После ознакомления с нами, один из товарищей обратился к нам со следующей речью:
 «Не хотелось бы мне огорчать вас, товарищи, но всем вам придётся вернуться в свои родные места.
Вам необходимо оставаться на оккупированной немцами территории и организовать там подпольную работу с целью создания невыносимой обстановки для немцев в их собственном тылу.
 В борьбе с врагом все средства хороши: срывайте все проводимые фашистами мероприятия, проводите диверсионную работу на железных и шоссейных дорогах, поджигайте склады и казармы,  не давайте вывозить сельхозпродукты, уничтожайте мосты и телефонно-телеграфную связь, уничтожайте не только оккупантов, но так же  их пособников.
 Это станет уроком для всего остального населения. Не менее важной, товарищи, является агитационная и разъяснительная работа с населением.
 Война только началась, и по первым дням уже видно, что будет она долгой и тяжёлой, кровопролитной, не на жизнь, а на смерть, и от нас с вами, от нашей работы будет зависеть, кто окажется в ней победителем. Трудностей и лишений нам не избежать, но всё это придется преодолеть. Враг должен найти могилу на нашей земле, никто не звал его к нам.
Ваша работа в тылу у немцев станет самым лучшим подспорьём фронту, один подорванный вами поезд врага сохранит тысячи жизней бойцов Красной Армии. Возвращайтесь на места и срочно организовывайте там подпольную работу».
 Всем пришлось возвращаться по домам.
На моё путешествие в Витебскую область и обратно ушло более месяца. Возвращался домой я  без Морозова.
Он остался в Витебске для организации подпольной работы. Шёл я домой такими глухими  просёлочными дорогами, что ни разу не встретил на них немцев.
 Отдыхал по пару часов в сутки, так не терпелось мне скорее вернуться и начать работу.
Возвратившись, домой, стал собирать информацию о бойцах Красной Армии. Оказалось, что до сих пор на восток изредка пробирались одиночные бойцы Красной Армии, в основном, без оружия.
 С оружием идти было опасно: по деревням  рыскали временные полицейские, начали появляться первые полицейские гарнизоны. Вооружённые группы бойцов, как правило, населённые пункты обходили стороной, останавливались поесть только на удалённых хуторах, которых в то время было великое множество.
Некоторое время я внимательно присматривался к поведению наших выгонощанских комсомольцев.
 Посоветовался со своим другом Ковалько Иваном Филипповичем, и решили мы провести подпольное комсомольское собрание, на котором присутствовал узкий круг приглашённой молодежи.
Собрание состоялось в начале сентября 1941 года.
 Решением собрания была создана подпольная комсомольская группа. В состав её вошли: Филютич Варвара Игнатьевна – секретарь комсомольской организации деревни, я – Ланец Владимир Семёнович, Ковалько Иван Филиппович – подпольная кличка – «Ковалёв», Макарский Савва Фёдорович, Жук Владимир Григорьевич и Климов Александр Аврамович.
 Комсомольская группа поставила перед собой следующие задачи: «Оказывать всевозможную помощь пробирающимся на восток бойцам Красной Армии.
 Собирать оружие и боеприпасы, вести агитационную и разъяснительную работу среди населения, особенно среди молодежи, о том, что отступление наших войск носит временный характер. Победа Красной Армии неизбежна, что приблизить её поможет наша активная борьба с врагом».
Опыта подпольной работы ни у кого из нас не было, партийного руководства никто не осуществлял, партизанское движение было в зачаточном состоянии, связь с действующими партизанскими группами отсутствовала, поэтому по-настоящему развернуть подпольную работу комсомольская группа не смогла».
Что следует добавить к рассказу Ланца Владимира Семёновича?
 С момента проведения первого организационного собрания и до сентября 1942 года подпольная комсомольская группа собрала восемь винтовок, несколько сот патронов, семь гранат, с подбитого немцами в начале войны самолёта, сняла авиапулемёт.
 В сборе оружия самым активным был Ковалько Иван Филиппович. Война застала его в Старых Дорогах в школе ФЗО, так назывались в то время школы рабочей молодёжи.
 Возвратившись в Выгонощи, он жил на хуторе у деда, которого, как и отца Ивана, звали Филиппом.
Сбором оружия занялся с первых дней войны. Это он  снял авиапулемёт с подбитого самолета.
 Патроны комсомольцы собирали тоже,  в основном, возле подбитых самолётов.
Кажется, что немного сделала группа, но ведь это были молодые жители только одной полесской деревни, главная их заслуга была в том, что именно они начали первыми борьбу с оккупантами.
За первый год  существования подпольной группы в её личном составе произошли изменения.
Так, Жук Владимир Григорьевич ушёл в немецкую полицию, Макарский Савва Фёдорович был мобилизован немецкими властями на работы по сплаву леса на реке Щара.
 В деревне Туховичи Ляховичского района он познакомился с девушкой, женился на ней, да так и остался у неё, по существующему тогда выражению, «в примаках».
В августе 1942 года подпольная комсомольская группа пополнилась несоюзной молодежью. В неё вошли: Жирко Семён Григорьевич и я, Лукашевич Гавриил Корнеевич, а также мой младший брат –  Лукашевич Иван Корнеевич.
К этому времени была установлена связь с комсомольцами соседней деревни Вулька Телеханская. Нашей группой была уничтожена телефонная связь на узкоколейной железной дороге за деревней Великая Гать, протяжённостью один километр.