Луч вечного светила пронзил белесоватые потемки спальни Мирра. Немыслимых очертаний кровать начинает слегка вздрагивать, посылая беспокойный импульс звука в еще спящее его тело.
Впрочем, не берется автор утверждать, что у существа, разметавшего свои крылья на пурпурных простынях, было тело.
Всем своим объемом, формой, чисто внешне, оно напоминало, конечно, тело человека. Но главное отличие его было в том, что, человек, если он того возжелает, не смог бы ощутить его материальность.
Автор заранее приносит кучу извинений верующим, что вторгается в пределы святой веры. Приходится ему, естественно, нижайше извиниться, коль кого-нибудь из христиан невольно он обидит.
Итак, божественное существо Мирр, проспавший, а точнее, продремавший свыше сотни лет, в «релаксе», вновь начинает десятком добрых своих чувств различать реальность мира.
Еще полулежа в своей кровати - коконе, сложило это существо пару иссиня - белых крыльев, не досчитавшись в них четырех перьев. На месте них теперь, слегка пугая взор, торчали лишь пеньки начинающих уже расти новых.
«Да, заплатить пришлось высокую мне цену за жизнь человека, отвоеванную у Ангела смерти» - слегка щекочет он зудящие пеньки своим светящимся ангельским пальцем.
Буквально на глазах, все те пенечки трансформируются в живое оперение.
Хоть прожил он, по меркам человека, бездну лет, но, тем не менее, его нисколько не тяготит сей груз. В прыжке молодого леопарда, мы, однако, видим начинающее стареть его обличье-тело.
И если провести параллель в старении человека тела и вместилища его сознания, читатель будет чрезвычайно удивлен.
Не было на теле ангела ослабших мышц фигуры. Отсутствовал у него и "трудовой мозоль" на животе (да простят меня мужчины). Лицо его сияло безграничным добра светом, без морщин. Не было и залысин на его челе, и седины в курчавых волосах. И зубки, им показанные себе в улыбке зеркалу во время туалета, собой являли голливудскую улыбку, на зависть всех земных женщин (да простят меня великодушно дамы).
Но самым важным признаком, что недолго еще предстоит Мирру участвовать в разборках ангельских на планетах солнечной системы, за жизнь и веру разумного существа, было наличие пятен-пустот на всем его теле. К тому же, стал наш герой необычайно забывчив.
Вот и сейчас, сидя у стола своей гостиной за завтраком, с трудом он начинает вспоминать, что век двадцатый на Земле, в его начале, доставил ему множество хлопот. И все его ума затраты, способности вершить «суд первой инстанции» на планетах Начального уровня, едва не были утрачены. Подумать только, четыре ангельских пера, а это небывалый случай в его жизни, поставлены были на кон рулетки жизни для землянина.
Но, как ни старался Мирр припомнить хотя бы внешний вид земного гражданина, которому он спас жизнь, даже имя человека не всплывало в его памяти седой.
«Все, сейчас же попрошу отпуск без содержания у Создателя, - задумчиво - бесконечно жует он мармеладку-звездочку, - иначе через пару сотен лет спишет меня Хозяин со счетов эволюции по профнепригодности».
Позавтракав и пройдя нужный утренний моцион (впрочем, на небесах всегда, ведь, стоит день, меня поймет читатель), Мирр занимает место в просторах убранства дивана, включив небесный монитор.
У его компьютера, как таковых, нет ни системного блока, ни мышки беспроводной. Лишь голосовой - мысленный помощник «юзера», подобный земной Алисе, осуществляет управление чередой, летящих в вечность, бесконечных брызг - квантов - "Бозонов Хиггса". Словом, суперкомпьютер Мирра, окном огромного, во весь зал, монитора, спешит его познакомить, куда завели пути - дорожки эволюции земной так любимого им человека.
Остановилось само время, сжав в архив всю информацию землян за прошедшее столетие.
Труда особого не доставило Мирру провести анализ всех причинно-следственных связей прошедших на Земле событий. Теперь он был «на коне» знаний, в готовности к встрече с Создателем.
Примечание: Продолжение следует