АКТ ДЕВЯТЫЙ.
ДЕД КОЩЕЙ.
- А что, помоложе никого что ли не было? – Холод уставился на деда, который бесцеремонно уселся на переднее сиденье «восьмерки», звякнув двумя бутылками в авоське, - слушай, старый, ты ничего не перепутал? Это тебе не автобус!
- От Просперо, - посмотрел на Холода дед, обнажив торчащие через один зубы в его пасти, - давай, заводи свой драндулет, - он вытащил из кармана болотного плаща пачку сигарет без фильтра и к неудовольствию Холода зачадил на весь салон новенькой машины, - и эту свою шарманку «бум-дзынь» выключи, - он кивнул подбородком со спутанной бородой в сторону магнитолы.
С полчаса они ехали молча. Холод посмотрел на авоську деда, которую тот держал между ног. Из нее торчала бутылка паленой водки, дешевого портвейна и палка заплесневелой вареной колбасы.
- Чего, дед, хреново живешь? – посмотрел на него Холод.
- На пенсию. Как все, - дед отвернулся к окну, за которым вовсю веселилась, сияя огнями, ночная Москва.
Минут тридцать они покружили в центре на Таганке и, продираясь через пробку, свернули в колодцы проходных дворов.
- Здесь свой драндулет тормози в теньке и фары выключи. Ждать будем, - дед посмотрел на Холода, который потянулся к пачке сигарет, - и не кури.
- Чё, как на охоте? – рассмеялся Холод, но пачку отложил.
Почти час они сидели в полной тишине. Дед с полным спокойствием спичкой выковыривал грязь из-под ногтей на руках.
- Вон они, - нарушил старик молчание, - твой длинный, а мой этот, покороче, - он кивнул в сторону двух парней, которые вылезли из джипа.
Холод посмотрел на деда, вытащил из бардачка пистолет, накрутил на него глушитель и вылез из машины. Старик вместе с авоськой последовал за ним. Двое из джипа, попрощавшись, пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Тот, что повыше, потопал в сторону небольшого скверика, а низкий пошел куда-то вдоль дома.
Холод еще раз посмотрел на старика и зашагал вслед за высоким. Он догнал его метров через двадцать, окликнул и нажал на курок. Длинный пошатнулся и упал на землю вместе со скамейкой. Оглядевшись по сторонам, Холод спрятал пистолет под курткой и поспешил в тень дома, в которой исчез вначале «короткий», а потом старик.
Пройдя метров десять, Холод увидел две тени и уже было потянулся к пистолету, но старик, повернувшись к нему, покачал головой и, не выпуская из рук авоськи, развернул к себе парня. В руке у него сверкнуло хищное лезвие огромного тисака свинореза, выпавшее из рукава грязного плаща. С размаху старик полосонул парня по горлу, а потом с размаху раза три вонзил стальное жало ему в живот. При свете луны Холод увидел и услышал, как парень захрипел и из его горла и рта полились струи крови, а из развороченного живота наружу посыпались кишки. В горле у Холода словно застрял комок.
- На, хлебни, - старик протянул ему окровавленной рукой бутылку портвейна.
Холод сделал глоток и почувствовал, как из него тут же вывалились съеденная на ужин паста карбонара с греческим салатом.
- Ну во, проблевался, - кивнул старик, - правильно, а то в себе бы держал. Бери того длинного и в машину тащи. Нам этот нужен. Женя Свищ, - он кивнул в сторону тела, вокруг которого расплылось целое море крови, поблескивающее под фонарем, - а тот всего лишь его телок. Тело охранял, - беззубо улыбнулся старик, - причем плохо.
- Вас зовут, когда быстро или тихо убить надо, - старик посмотрел на Холода, который посреди свалки орудовал топором, расчленяя тело убитого им длинного, - держи, - он протянул Холоду стакан водки, - это только по-первой страшно. А потом привыкнешь. Полегчало? – тот кивнул и рубанул топором по коленной чашечке трупа, - вот видишь, главное градус повышать, а не понижать. Тогда мозги ясно работают, - он посмотрел на Холода, который выпил полстакана, и протянул ему колбасу.
- Не, - Холод покачал головой, - боюсь опять наизнанку вывернет.
- Ну как знаешь, - старик вцепился в колбасу остатками зубов и, чавкая продолжил, - вы по-быстрому все делаете. А меня зовут, чтобы когда надо страшно было. Посмотрят люди на Женю и задумаются, откуда к нему птичка-«п***ц» прилетела. А прилететь она с разных сторон могла, - старик улыбнулся.
- Ты прямо терминатор, дед, - Холод посмотрел на старика и откинул в сторону половину отрубленной ноги.
- А это кто такой? – дед посмотрел на труп под ногами Холода, - Леша, который из люберецких?
- Из кино, дед, - Холод снова рубанул топором по мертвому телу.
- Говно все ваше кино. Вот раньше фильмы были, а сейчас, - он махнул рукой.
- Слушай, дед, а ты откуда так умеешь-то? Как мясник прям, - Холод отбросил в сторону отрубленную руку.
- Так убивать-то умеючи надо, - дед отодвинул в сторону пустую бутылку водки, - пулю в затылок пустить – дело не хитрое. И школьник сможет. А ты так попробуй, глядя в глаза убить.
- Не, сейчас бы не смог, - Холод покачал головой.
- Ничего, научишься, - дед растянулся на старых покрышках и продолжил, - я, знаешь, по молодости в НКВД служил. В день человек по тридцать стрелял по приговору. Ведешь его по коридору значит до стены глухой, ствол тихо достаешь и в затылок. Одни догадывались. Другие не понимали. А тут один мне попался… Из вояк он, комбриг бывший у Буденного. До стенки дошел, повернулся и смотрит на меня, - дед выдохнул, - глаза в глаза. А я как каменный стал. Курок ко лбу приставил, а нажать не могу. В тот стоит и смеется, мол, стреляй, сопляк, или что, штаны обмочил? И руками ствол обхватил и себе ко лбу прижал еще сильнее. И продолжает: «Мы таких, как вы, шашками рубили. А вы нас теперь только стрелять втихаря можете». Короче, начальник смены его исполнил. Я не смог. А я с тех пор, - дед посмотрел на звездное московское небо, - оружие в руках не держал, акромя финки. В войну разведчиком был, языков брал – финкой резал, на штык немчуру насаживал. А стрелял всегда мимо. Специально. И всю дорогу глаза этого комбрига видел. Прав он был. Мы-то по-подленькому всю дорогу казнили, как палачи, а они открыто своих врагов резали. Их боялись и уважали. А нас презирали. Так что, паря, - старик посмотрел на Холода, - в глаза смотри тем, кого мочишь. Только в глаза. Тогда тебя уважать будут. Не бояться, а уважать. Потому что знать будут, что ты убить не боишься. А значит прав.
- Ну все вроде, - Холод посмотрел на старика, - что теперь? Длинного этого собакам что ли скормим? Их тут много бегает.
- Мы что, нелюди что ли собачек травить? – улыбнулся дед, - вон, что осталось, покрышками обложим и в костерке спалим. Бензин-то у тебя есть. Никто и не найдет.
Холод кивнул и зашагал к машине за канистрой, лежащей в багажнике.
- Ты что бутылки-то свои таскаешь пустые? – Холод посмотрел на деда, остановив машину возле метро.
- А чего добру пропадать? Сдам, - тот улыбнулся.
- Давай я тебе денег что ли подкину, - предложил Холод.
- Зачем? – старик открыл дверь и уже собрался вылезти из машины, но обернулся, - в глаза смотри. Всегда. И помни. Ты не маньяк, и не палач. И делаешь это потому, что кто-то должен это делать.
Он вылез и потопал в сторону подземного перехода. Потом остановился возле урны, вытащил еще две пивные бутылки и засунул их себе в авоську. Холод проводил взглядом сгорбленную фигурку старика, исчезнувшую под ярко красной буквой «М» уже закрывающегося метрополитена. Он оглянулся по сторонам, закурил и уставился на себя в зеркало. Оттуда на него смотрел молодой парень еще не очень уверенный в себе, но уже точно знающий, что и зачем он должен делать.
- Как тебе Кощей? – Василич посмотрел на перемазанную кровью куртку Холода, - жизни не учил?
- Суровый дядя, - прохрипел Холод, - а кто он вообще такой?
- А хрен его знает, - закурил Василич, - он каждый раз по-разному рассказывает. То чекист бывший, то мясник, то еще кто-то. А вообще люди за него вот чего говорят, - Василич затянулся, - дед обычный. Дачник. У него жену с сыном больным в шестидесятых на даче какие-то отморозки порезали. Нашли их потом, посадили даже, но не расстреляли. Так Кощей вслед за ними сел. И всех четверых бритвочкой обмылком на куски порезал. А те из блатных были. Ну Просперо старика заметил и отмазал. С тех пор Кощей людей и режет. Но не всех подряд, а тех, кто убивает неправильно, за просто так.
- Как киллер что ли? – Холод снял грязную куртку и посмотрел на Василича.
- Не, - покачал головой тренер, - киллер за бабки. А Кощей хрен знает за что…
Но не просто так, это точно.