Ночь в краеведческом музее .(по аналогии с фильмом «Ночь в музее»).
— Бейбут Сапарович, я ухожу, пожалуйста проверьте все выходы, посмотрите окна, я поставлю на сигнализацию, чуть позже.
Грузный охранник, махнул головой, про себя подумав – «иди уже, каждый раз как дураку, одно и тоже».
Директор музея уже в дверях, обернулся:
— Да и не забудьте сказать утром техничке, чтобы протерла все бюсты.
Дверь закрылась, охранник, широко зевнув, повернул ключ, пошел к себе в каморку, бормоча по дороге, что-то вроде – «проверьте, посмотрите – кому нужна эта рухлядь?».
Наступила тишина, лишь изредка доносились звуки проезжающих автомобилей, да нет нет свет фар пробегал по залу, освещая фигуры чучел животных, витрины с экспонатами и бюсты великих деятелей прошлого.
Бюст Абая стоял рядом с бюстом Пушкина. Свет с улицы попал прямо на лицо великого казахского поэта. Вдруг его лицо сморщилось, и он громко чихнул.
— Извините уважаемый, не соизволили вы прикрыться, когда чихаете, – лицо бюста Пушкина, брезгливо перекосилось.
— Что-же делать Александр Сергеевич, рук-то нет, – лицо бюста Абая извинительно улыбнулось.
— Да уж, черт побери, и у меня их нет, – Пушкин возмущенно закатил глаза, – Позвольте, где мы? И кто вы?
— Вы Александр Сергеевич в краеведческом музее, а меня зовут Ибрагим Кунанбаев, я родом из этих мест.
— А почему мы рядом?
— Понимаете-ли, Александр Сергеевич, я поэт и занимался помимо стихосложения, переводами на казахский язык, творений великих мастеров пера. Ваши произведения для меня всегда были на первом месте.
— Позвольте,– лицо Пушкина выразило удивление, – на киргизский?
— Мы казахи, у нас есть отличия, – лицо Абая приобрело задумчивый вид, – казахи и киргизы или киргиз-кайсаки, как вы нас называете, на самом деле разные народы. Ну к примеру, как русские и украинцы …
В углу послышалось легкое покашливание:
— Позвольте господа вмешаться в вашу беседу…
Лица бюстов Абая и Пушкина, приобрели озадаченный вид:
— Кто здесь?
— Федор Михайлович Достоевский, к вашим услугам. Прежде всего, хотелось-бы обратиться к Александру Сергеевичу…
— Достоевский? Я вас знал?– Пушкин удивленно скособочил глаза.
— Вряд-ли, мне было шестнадцать, когда произошла эта ужасная дуэль.Зато ваши произведения мне почти все известны.
Вдруг из глубины зала послышался какой-то гул, он нарастая, постепенно превратился в печатный шаг группы людей.
— Взвод! Стой! Раз-два!
Из темени зала появился человек в черной кожаной тужурке, с огромной, деревянной кобурой на боку.
Лица бюстов испуганно застыли.
— Я председатель ревкома Шугаев, – человек в тужурке ,кивнул, как-бы подтверждая свои слова, – отныне вся власть в городе принадлежит Совету рабочих и солдатских депутатов! Есть возражения?
— Каких еще рабочих депутатов? Разве таковые существуют?– голос Пушкина прозвучал в недоумении.
— Позвольте Александр Сергеевич разъяснить обстановку... Извините господа, я не представился — действительный статский советник Федор Федорович Чернцов - военный губернатор. Дело в том ,что власть захватили большевики, Николай Второй отрекся от престола…
— Боже мой! – голос Достоевского прозвучал почти радостно,– значит идеи Петрашевского не пропали даром!
— «Не пропали даром!»,– хмыкнул Чернцов, – И что дальше? Царя свергли, устои разрушили! А что взамен? Дешевые лозунги типа «Земля крестьянам, заводы рабочим!». А самое страшное, что заводилы всех этих беспорядков – большевики, свои теории основывали на насилии, и называют они это — «Диктатура пролетариата!».
— Это что еще там за буржуазные подголоски! – человек в кожаной тужурке схватился за кобуру, – Не трогай, гнида, пролетариат!
— Да будет вам, – голос Чернцова посуровел, – Вы сейчас не более чем музейный экспонат и в кобуре у вас ничего нет.
— Но позвольте господа, – голос Пушкина прозвучал взволнованно, – И что –же мы имеем сейчас?
Послышались приближающиеся шаги. Из темени зала вышел человек .В безукоризненном черном костюме с черным под цвет галстуком, посмотрел на всех строгим взглядом, из-под затемненных очков:
— Здравствуйте господа-товарищи! Я из зала современности – историк, профессор , в свое время был ректором одного из вузов этого города. Я слышал ваши разговоры и не мог не вмешаться, хотя-бы потому, что с позиции времени я жил после вас всех и кое-что вижу уже в истории.
— Вы считаете себя умнее нас,– голос Чернцова прозвучал вопросительно.
— Конечно нет, как я уже сказал с позиции времени — я видел то, чего вы видеть, увы, уже не могли,
— Ладно вам , господин-товарищ, не тяните резину,– человек в тужурке хмуро мотнул головой,– объясните этим господам чем им не по нраву революция и наши лозунги!
— Диктатура, то-есть подавление всех несогласных с ведущей идеей, на тот момент была необходима, – голос профессора звучал взволнованно,– страна была ввергнута в гражданскую войну,бандитизм, разруха – нужна была твердая и решительная власть…
— Так большевики и ввергли страну в разруху! – перебил его Чернцов, – мало того они своими непродуманными лозунгами взбудоражили крестьян и рабочих! Ведь только вдумайтесь в эти слова – «Экспроприация экспроприаторов!». Попросту пойди и забери то чего у тебя нет, без всяких усилий!
— И заберем! – Шугаев воинственно поднял руку вверх.
— Вы уважаемый несколько неправильно интерпретируете данное выражение, в этом случае,– профессор поправил очки, – слова «Экспроприация экспроприаторов» означает вернуть то,что поправу принадлежит народу , а не власть имущим…
— Кого-же вы в этом случае представляете под словом «народ» — Крестьян? Рабочих? – голос Чернцова прозвучал иронически.
— Их в первую очередь, и не вижу здесь ничего над чем можно было-бы иронизировать, народ это все люди населяющие данную территорию…
— Но в этом случае те, кого вы называете «власть имущими» тоже являются частью этого народа?
— Не старайтесь меня запутать, «власть имущии» в этом понимании, это те кто узурпировал власть, те кто присвоил в основном незаконными методами, то что принадлежит всему народу — это в первую очередь земля, недра и заложенные в них природой полезные ископаемые.
— Хорошо, здесь я с вами соглашусь, но вы же не будете отрицать, что всем этим кто-то должен распоряжаться — у народа должны быть руководители?
— Вот в этом вся и соль, ведь как звучит основной лозунг большевиков — «Вся власть Советам!», советам рабочих и крестьянских депутатов, т.е. фактически представителям того самого народа, – профессор торжествующе вскинул голову.
— Назревает вопрос? А где-же остальные сословия — мещане, служащие, ну наконец дворяне, их вы не берете в расчет?
— Дворян к стенке! – человек в тужурке, топнул сапогом,– нечего церемониться!
— Ну товарищ явно перегибает палку, – профессор с укоризной глянул на Шугаева.
— Так все дело в том, что эта, с позволения сказать позиция, красной лентой проходит во всех большевистких лозунгах — «Кто не с нами – тот против нас!».
— «Весь мир насилья мы разрушим, до основания, а затем — Мы наш,мы новый мир построим! Кто был ничем, тот станет всем!»,– хором послышалось из темноты.
— Вот,вот,– «…разрушим до основания!»,– а зачем до основания, – раздался возбужденный голос Чернцова,– неужели все было так плохо?!
— Было плохо-хорошо, а стало хуже-некуда! – из темени выдвинулся профиль незнакомца, – Да, да господа-товарищи — хуже некуда! Вот вы профессор в какое время работали?
— Меня не стало в 1985…
— То есть сейчас это время называют годами застоя, – незнакомец полностью выдвинулся из темноты, – Ну а про остальных и говорить нечего( махнул рукой в сторону бюстов) — это уже история… А на дворе уже двадцать первый век!
— Позвольте, двадцать первый век? – голос Достоевского слегка подрагивал,– А мы из девятнадцатого, и какая-же система в этом самом двадцать первом?
— А все по сути, осталось как прежде, только под другими названиями. Был царь, теперь это президент, жандармы– полиция, были мздоимцы, в нынешнем времени – коррупционеры. И всё - недра,земля и прочие материальные ценности, как принадлежали небольшой кучке все тех-же власть имущих, так и принадлежат по сей день. Вот вам дорогой товарищ (покосился на человека в тужурке) и сон в руку — «Кто был ничем, тот станет всем!».
— И что-же?! – Шугаев свирепо глянул на незнакомца,– получается мы зря кровь проливали? Чтобы нынешние барыги, опять все захапали!
— Но уважаемый, не знаю как к вам обращаться, – профессор нервно взмахнул головой, – а как-же коммунистическая партия, куда делись коммунисты? Почему они допустили подобное?
— А ваши любимые коммунисты, быстро перекрасились, – незнакомец с укоризной посмотрел на профессора, – им для этого потребовалось всего лишь пару лет. Были коммунисты — теперь капиталисты! Вот так! А зовите меня просто – доктор Глюк.
— А позвольте поинтересоваться вы из какого зала, в каком времени вы существовали? – профессор внимательно смотрел из-под очков на незнакомца.
— А я вне времени, я везде, – вот пролетал мимо, услышал интересный разговор, решил поучаствовать…
Внезапно, раздался скрип открываемой двери, в следующий момент, темноту зала рассек луч света:
— Кто здесь? – заспанный голос охранника, был встревожен.
Лишь легкое поскрипывание, да какие-то щелчки, какие всегда присутствуют в ночных помещениях, были ему ответом.
Показалось,– пробормотал охранник, – чертова работа, сидишь, как в могиле… Дверь закрылась.
На некоторое время воцарилась тишина. Спустя несколько минут раздался тихий голос Абая:
— И что-же? Крайний как всегда народ? Да неужели в мире нет справедливости? Почему так?
— А вот пусть ответит доктор Глюк, он – я так понимаю всезнающий, – голос профессора был зол,– И где-же он? Испарился!
— Глюк он и есть глюк…
P.S.
—Бейбут Сапарович я же вас попросил вчера напомнить уборщице протереть бюсты,– голос директора звучал напряженно, – Посмотрите сами бюст Абая, в пыли, как будто-бы опечален. А Достоевского кто развернул лицом в угол? А это что еще?
Прямо посреди зала лежала картонная фигура человека в кожаной тужурке, возле виска он держал некое подобие пистолета.
— Чертовщина какая-то,– растерянно пролепетал охранник, – нет… хватит, надо увольняться…