Как родились слава и всенародная любовь к человеку, к великому князю Константину, который вроде бы не заслуживал ни того, ни другого? Слава и любовь, вещи удивительные и приходят иногда к людям, которые о них и не мечтают.
Итак, 1824 год. История России стремительно приближается к ноябрю-декабрю 1825 года. В 1824 году – репетиция будущих грозных событий. В тот год серьезно заболевает император Александр, у него горячка, на теле нарывы. Константина немедленно вызывают из Варшавы в Петербург. И он безропотно и очень быстро едет, в отличие от конца 1825 года, когда его нельзя было вытащить из Варшавы, что и привело к грозным событиям. Государь поправился. Не знаем, имел ли Константин контакты с братом на предмет возможной передачи власти. В любом случае Константин остается наследником. Ничего не меняется.
В начале 1825 года Константина в Варшаве навещает брат Николай с супругой. Опять-таки неясно, говорили они о том, кому наследовать верховную власть, или нет, похоже, не говорили, хотя это и странно.
Ясно одно. Александр долго тянул с Манифестом о передаче наследования его власти от Константина к Николаю, а, решившись, потребовал, чтобы его сохраняли в секрете, да в таком, что о нем не знали ни Николай, ни Константин. Почему так? Очень просто. В возникших обменах депешами в период междуцарствия ни тот, ни другой ни разу об этом Манифесте не упомянули, ссылаясь только на устные распоряжения императора.
Но вот Александр совершенно неожиданно для всех умирает в Таганроге. Куда первыми поступают депеши о его смерти? Правильно, к Константину в Варшаву. А это значит, что перед смертью государь не дал последних распоряжений о передаче трона. Правда, императрица писала о том, что он не сделал этого, поскольку был уверен, что все распоряжения уже отражены в Манифесте. Только вот, кто знал о нем? Что дальше?
Константин сразу же заявляет, он не император. Император его брат Николай. Заявляет, но присяги Николаю не приносит ни сам, ни подчиненная ему польская армия. Важнейший момент, на который мало обращают внимания.
А что в Петербурге? Николай, Столица, а затем и вся страна присягают Константину. «Злосчастный» Манифест, наконец, вскрыт и зачитан. И что? Военный губернатор Петербурга Милорадович, человек близкий к Александру и Константину, заявляет, что Манифест противоречит законам империи. И присяга приносится Константину в полном соответствии с законодательством. Что получается? Александр не знал, что так могло произойти? Очень сомнительно, наверняка знал, но, похоже, сознательно шел на подлог. Возможно, он надеялся, что Константин передумает и займёт трон. Или события могли принять ещё более неприятный поворот. Гвардия, не любившая Николая, могла не присягнуть ему, а попытаться возвести на трон Константина. Так собственно, и случилось, если уйти от ряда деталей. Но держа в секрете Манифест, он сделал ещё хуже. Дал прекрасный повод заговорщикам, реализовать их замыслы, пусть и неудачно, но всё висело на волоске. Дальше восстание декабристов. Имя Константина гораздо популярнее в гвардии и в среде собравшегося на Сенатской площади народа, чем Николая.
Ну а дальше народная молва, которая поднимает Константина, чуть ли не до небес. Отказаться от царского венца может только герой былин и сказок. Важна и причина отказа. Народ уверен, император Павел, заступник народа, жив, поэтому Константин, любимый сын Павла, и не принял трон при живом отце. Павлу в 1825 году было бы 70 с небольшим, столько на русском троне не продержался никто. Но разве народ обращает внимание на такие мелочи.
И вот тут возникает такая гипотеза. Сразу после смерти Александра родились слухи о том, что он жив. Позже его узнают в сибирском старце Федоре Кузьмиче. А почему бы не предположить то, что Константин тоже мог считать, что брат жив. И это было причиной не только отказа его от трона (возможно, они раньше обсудили такой исход событий и оба решили выйти из политической игры), но и того, что Константин тянет с присягой Николаю. А вдруг у брата что-то не получится и ему придется вернуться, или его вернут. Больше того, Константин не едет и на похороны Александра. Это понятно, участвовать в захоронении не брата, это для него было совершенно неприемлемо. Лицедеем он не был никогда.
Но проходит прилично времени и он едет на коронацию Николая в Москву. Но как едет? Совершеннейшим инкогнито. Никто его там не ждет. Когда Николаю докладывают, что перед его кабинетом великий князь, император решает, что это Михаил и просит его обождать. Повторный доклад, это не Михаил, а Константин. Николай бросается к нему и падает на колени. А вот и сама коронация. Николай и Константин в одной коляске не могут прорваться через огромную толпу. Они выходят и идут пешком. И что же слышат: «Ура! Константин». И только после этого и не так громко: «Ура, государь!»
Народу вторили писатели. Приведем только два примера:
«Что Петр и что Екатерина?
Что их великие дела
Перед делами Константина
Пускай о них гремит хвала.
Они пределы расширяли
Обширность царства своего
Они престолы доставали
Он отказался от него.
В усердии царю поклялся
Примером быть Земли своей
Он цесаревичем остался
Но выше стал он всех царей.»
Это В.А.Добровольский.
А вот и А.С.Пушкин: «Как верный подданный должен я, конечно, печалиться о смерти государя (Александра), но, как поэт, радуюсь восшествию на престол Константина I. В нем очень много романтизма; бурная его молодость, походы с Суворовым, вражда с немцем Барклаем… К тому же он умен, а с умными людьми все как-то лучше; словом, я надеюсь от него много хорошего». Вы понимаете, что это написано в короткий период присяги Россией Константину.