Как провести воскресенье, обсуждали недолго: пойдем в лес за грибами. Соседи каждый день несут корзины опят, рядовок, подгруздей. Хвастают друг перед другом, кто больше набрал. Чем мы хуже?
Наскоро позавтракав, оделись, вооружились корзинами, вышли.
И, кажется, вместе с нами вышел по грибы замечательный поэт Константин Бальмонт…
Bот мы дружною семьей -
За грибами, в лес.
Я да он, да ты со мной,
Старый лес воскрес.
Был он тихий - темный бор,
Пасмурно глядел.
А как наш раздался хор,
Весь он загудел.
...Белка слушала в сосне,
И с размаху - прыг.
Там сорока в вышине
Подняла свой крик.
Можжевельник зашуршал,
Вон, там чей-то глаз.
Это леший побежал,
Испугавшись нас.
Ну, товарищи, вперед,
Врассыпную вдруг,
Тот, кто первый - гриб найдет,
Он мой лучший друг.
Грибы попадаются, но что-то всё не опята. Брат Володя спешит «утешить»: мол, опята принадлежат к третьей категории грибов, а мы собираем в основном белые подгрузди, они лучше, это вторая категория; не страшно, если другие грибы не попадутся. Уже набрали, и нечего жадничать. Засолим - пальчики оближем. Но мне хотелось найти чудо-дерево, много-много опят, похожих на человечков, собравшихся возле него специально в ожидании нас! Такая отрадная картинка!
Неожиданно, фактически издали, метров с пятидесяти, мы увидели дерево, облепленное грибами. Как разглядели сквозь густую еще листву это счастье?
На минуту остановились: зрелище завораживало. Опята, классические осенние грибочки, выросли тут не десятками - сотнями, наверное, или хотя бы одной сотней. Маленькие, большие, уже созревшие или проживающие лишь свои подростковые часы, они, казалось, карабкаются по толстому стволу, задавшись целью непременно добраться до самого верха. А уж там порезвиться вволю с еще пышной раннесентябрьской листвой, едва начавшей желтеть, уже загрубевшей, приготовившейся к осени.
- Ну... сейчас наберем! - мечтательно сказала я.
И едва мы сделали несколько резвых шагов по направлению к дереву, как брат воскликнул:
- Э, нет, ничего не наберем. Хозяин тут уже есть!
Возле дерева (мы просто не разглядели издали) стоял большой полиэтиленовый мешок, доверху набитый опятами. Рядом пристроилась коробочка или корзинка, «сотканная» из листьев, тоже полная опят. А грибов вокруг еще было так много, что, наверное, и большого мешка не хватило бы для них.
Да, коль скоро есть емкости с набранными грибами, должен быть и хозяин. Однако где же он?
Увидели его далеко не сразу. Он сидел подальше, на старом, давно упавшем дереве, еще с одной сумкой в ногах, крутил в руках ножик, будто репетировал жонглерское выступление в цирке, и с улыбочкой наблюдал за пришельцами. Между нами и ним, на метр в сторону, заметили еще одно дерево, тоже облепленное опятами, а за ним еще одно. Стало понятно, почему, не собрав урожай до конца, он сел поодаль: охранял добычу, всё, что сумел узреть.
Мы поздоровались. Подивились вслух его удаче. Он, может быть, и готовился к встрече с нахальными грибниками, которые не посчитаются с объявленными им правами и бросятся собирать всё, что видно вокруг, но, заметив нас, острым охотничьим нюхом понял, что мы не будем покушаться на то, что он объявил своим. Ножик не убирал, но больше и не вертел им.
- Глухое местечко, как вы сюда добрались? - с едва скрываемой досадой сказал брат, хорошо знавший леса вокруг. - Я был уверен, что уж здесь-то мы никого не встретим.
- Да я тут каждый куст знаю, - улыбнулся тот.
- Ну уж и каждый... - не поверил брат. - Здесь же глухо. А как выберетесь?
Мужчина, сощурившись, посмотрел вверх на солнышко, которое почти полностью спряталось за облаками.
- Вот только по нему и ориентируюсь. Но ничего, я человек привычный, в лесу вырос.
- А как же унесете столько грибов, если тары нет? - подивилась я. - Наверное, придется куртку снимать.
- Ну нет! Что-нибудь придумаю.
Я так надеялась, что сейчас он щедро предложит нам обобрать одно дерево, то, где опят было поменьше, а мы взамен на такую щедрость дадим ему полиэтиленовую сумку, чтобы собрал остальное. Но он и не думал ничего предлагать. Наоборот, с некоторой тревожинкой в глазах продолжал смотреть на деревья вокруг, на свою добычу и совершенно явно прислушиваться к голосам в лесу: они доносились из чащи, так что сомнения не оставалось, охотники до грибов рядом; и совсем не обязательно окажутся тактичными, как мы...
Брат шагнул вперед, призывая и нас двигаться дальше. А я всё ждала, что встреченный удачник окликнет нас, предложит частицу грибов, которых еще было так много. Нет, он молчал. И мы пошли вслед за братом. Отойдя метров на сто, он остановился и не удержался от комментария:
- Ну и жлоб! Наверняка многое оставит. Но нам ничего не дал!
Мы невесело молчали.
- Терпеть не могу таких жадных людей, - продолжал брат. - Среди грибников принято: если кто-то что-то нашел, узрел, заметил, это - его, никто другой не покусится. Но тут-то ситуация какая? Ему же не в чем даже унести!
Что было сказать в ответ? Досадуя на скрягу-опятника, мы двинулись дальше. Кто-то сказал, что таким количеством грибов можно и объесться, и отравиться. Брат махнул рукой: мол, черт с ним, больше говорить, что ли, не о чем? А мне вдруг вспомнилась басня И.А. Крылова, которую еще в начальной школе мы учили наизусть, комментировали и рассуждали о хороших и плохих зверях и людях...
Что волки жадны - всякий знает:
Волк, евши, никогда
Костей не разбирает.
Зато на одного из них пришла беда:
Он костью чуть не подавился.
Не может волк ни охнуть, ни вздохнуть;
Пришло хоть ноги протянуть!..
Чем настойчивее опята прятались от нас в густом лесу, тем сильнее мы ощущали жадность везунчика, который наверняка и в жизни своей такой же скупердяй. Но будто в утешение нам шумели от ветра деревья, доказывая, что раз он такой скряга, дальше ему удачи не будет. Это не успокаивало - пожалуй, даже наоборот. Хотелось вернуться к удачливому гриб-охотнику и сказать: «Эх, ты, жадина-говядина-турецкий-барабан! Оглядись вокруг! Поучись у леса щедрости - вон как он добротно одаривает своими милостями каждого, кто окажется вокруг! И тебя тоже. Поучись у него антискупости, добросердечию и отзывчивости. Сколько свежего воздуха, красоты, здоровья дарит он тебе! И грибов тоже. Побродишь тут - не узнаешь себя».
Как это ни наивно, хотелось, чтобы все люди на земле были добрыми и щедрыми. Как лес вокруг. Как сама природа.