Уходить по широкой снежной дороге от колонии было приятно. Морозный воздух свежил лицо, и казалось, что весь мир приветствует его, Колесова, на этой просёлочной дороге, ведущей от колонии к недалёкому посёлку. Родные едва поспевали за ним, он шёл скоренько, довольный, и будто в нём зрело веское желание, он хотел смеяться, и едва себя сдерживал… Некая мечта исполнилась, может быть самая вечная и красивая мечта человека – мечта о свободе, может быть самая красивая… И впереди была дорога – несколько машин обогнали идущего по обочине человека в новенькой «гражданской» одежде, а из одной машины даже раздался сигнал – Колесова точно приветствовали, или просто предупреджали об опасности человека, идущего как-то торопливо, куда-то спешащего, точно слепого идущего по какому-то наитию… Разум фиксировал этот путь, а между тем, огромная радость парила где-то далеко от этого места, радость эта была о будущем…
Потом был автобус.
Родные места, они проскальзывали перед глазами, точно нарисованные… Дом. И тишина знакомой комнаты, от которой он так отвык. Он уже начинал с удивлением понимать, что ему придётся как-бы заново осваивать этот мир, привычный другим, этот мир для него был необычным, и как маленький ребёнок входящий в жизнь, так и он Колесов, чувствовал себя неуверенным. И чтобы как-то преодолеть себя, решил сходить в «кино». Короткий зимний вечер уже крался бесшумной кошкой, которая крадётся за своей игрушкой – мышью, и сумерки даже были на руку Колесову, ему казалось, что они скрывают вот этот его взгляд на окружающих людей, очень внимательный взгляд, или ему это так казалось… Он с каким-то детским любопытством, смотрел на людей, занятых своими разговорами, на молодые парочки, на красивый холл кинотеатра, и может быть уже чувствовал себя причастным к этому миру… Был выходной день, было воскресенье, и может потому было много желающих посмотреть этот кинофильм, он не знал, не знал о чём ещё думать, и желал уже побыстрее, чтобы началось «кино». И даже не сам кинофильм, а то, что он находится в обычном кинозале, его начинало успокаивать, и он смотрел на события кинофильма, на чью-то любовь, чьи-то переживания и трагедии, и уже не думал о себе, было какое-то неожиданное безразличие, какое бывает у человека, после того, как очередной путь его завершён, и он уже приехал домой…
А потом он пришёл в cвой дом. И слушая восторженные слова родных, старался и к ним привыкнуть, и всё-же чувствовал своё непонятное даже ему самому одиночество, он всегда говорил сам с собой мысленно правдиво, так он привык, ибо это помогало выжить там… И это там жило сейчас… Колесов потихоньку ушёл в свою комнату, сказал, что устал… Прилёг на кровать – это там живёт… И это «там» ещё не отпустило его из своих чёрных щупалец, он это чувствовал… И усталость от дороги, от переживаний, тянула его ко сну, и он боялся уснуть, чтобы не изчез этот сегодняшний реальный мир, и не очутился он снова, хотя бы во сне, «там»… Странное это чувство - бояться сна, лёжа на своей постели… Лёжа на своей постели дома… И бояться сна… И он уснул. И снились ему радостные сны, и все они были, слава Богу, о том мире, в котором он и находился, о мире воли.
Тикали часы на столе в тихой комнате, не мешая спать уставшему счастливому человеку.