(трагикомедия в одном акте)
Прометей устал до последней степени не от того, что орел клюет ему печень, его гораздо больше измотала рутина: торчишь на скале, делать не фига, уйти некуда… вскоре и проклятая птица сделалась не наказанием, а хотя бы небольшим разнообразием. Вот и опять летит, сосед подневольный, хоть поговорить найдется о чем.
Орел был хмур не менее, чем сам титан, еще и ворчал себе под «крючок» на клюве:
- Как же ты мне надоел! Уже тысячу лет как невкусный.
Прометей прервал его извечное возмущение:
- Бутыль принес?
- Ну, принес, - буркнул орел, - а на кой?
- Дай сюда – сам узнаешь.
Вино титан моментально выхлебал, аж запел что-то веселое, а орел принялся за дело… ммм, вкусно! Высунув язык, посланец Зевса облизнулся и продолжил свое черное дело, а Прометей все не унимается:
- Вот Леонид в Фермопилы так быстро пришел,
Что не догнать его Ксерксу, и даже не пробует пусть.
Все же мечтают, чтоб гад тут погибель нашел,
«Убью, - царь сказал, - а с друзьями потом надерусь!»
Вина они принести же, увы, не смогли
Только зерно прихватили, чтоб кашу варить,
Ну а как только костры там кругом разожгли,
Быстро нагнали чего-то и войском всем пьют…
Дальше орел уже не слушал, ему было пора на Олимп с докладом, а потому посланец Зевса дунул домой на предельной скорости, вот только траектория была странной. Прометей продолжал петь об отважных спартанцах.
А вот Зевс появлению орла в таком виде совсем не обрадовался, аж молнию метнул, да только крылатому паразиту это было нипочем. Зевс догадался, что его посланец в стельку пьян, поскольку слышал от Посейдона, что пьяным море по колено и голова недорога, вот только где достал? На Олимпе очень строгий учет велся, от Диониса утечки быть не могло, враз засекли бы, стало быть, не виноват ненаглядный сыночка. Так в чем же дело?
- Гермес! – рявкнул верховный повелитель Олимпа. – Завтра с орлом полетишь и все перемещения отследишь.
- Слушаюсь, отец богов! – молодцевато отозвался пострел.
Орел уже мирно сунул голову под крыло.
Увы, на следующий день посланник Зевса явился в аналогичном состоянии, а шпионивший за ним Гермес ввалился в зал еще более пьяным, в одном сандалии и распевая во все горло:
- Царь Леонид и три сотни, что с ним подошли,
Выпили все, что нагнать получилось у них.
Персы приходят, ущелью дивятся они
И не поймут – был противник, да что он в скалах притих.
Триста спартанцев на них налетели стремглав
Смяли отряд, перебили и бросили тут же в залив
Сами же с кручи в объятия вод там едва не упав –
Долго же люди везде будут помнить о них!
Ксеркс испугался и тотчас же двинул домой
И говорил для потомков такие слова:
«Знаю, что все-таки мир мог бы быть ныне мой,
Если б фаланга спартанцев была бы трезва!»
Зевс вздохнул, обозревая безобразие, и вызвал Диониса – тот по запаху легко мог определить, кто с кем и что именно пил. Сыночка не подвел, ему хватило только беглого взгляда, чтобы определить источник морального разложения:
- Прометей, - констатировал он, - больше некому.
- Так, - нахмурился Зевс, - передай своему брату Гераклу, чтобы срочно отодрал этого урода от скалы, мне уже даже цепей не жалко – Гефест переплавит, не обеднеем.
Он еще не знал, что, нахлеставшись халявного вина, Гермес голым плясал на горе сиртаки, и это видели многие местные пастухи.
Но это уже совсем другая история.