Расскажи историю, завалинка...

 
    Когда наша бабушка ушла из жизни, остался после нее в деревне домик, маленький и добротный, потому что покойный дед был человеком хозяйственным и основательным. Собрались мы на семейный совет, чтоб решить, как поступить с неожиданным наследством. Отдавать его в чужие руки было жаль, тем более, что место было замечательное, вот и пришли к единогласному мнению, что нам, горожанам, усадьба будет прекрасным подспорьем в качестве дачи. Где, если не здесь, можно отдохнуть от городской суеты? Тут тебе и плацдарм  для трудотерапии: сади, поли, лелей, получай урожай. Здесь ты и председатель, и экономист, и дизайнер, и цветовод, и прочее, и прочее. Здесь не только дышишь свежим  воздухом, но и будешь употреблять  не неизвестно как выращенные овощи и фрукты, а свои, экологически чистые, пить купленное у соседей молоко ,  и вообще оздоравливаться. Правда, для всего этого трудиться придется, но надо просто не фанатеть, и посильный труд только будет  в радость. Нравились и близость реки, и простор лугов,  и прохлада леса. Так появилась у нас дача. Никто не станет отрицать, что польза от дачи велика при условии  семьи дружной и трудолюбивой.
     О своем решении мы никогда не пожалели, тем более, что транспорт у нас свой и от города до дачи всего двадцать минут езды. Дом наш находится на отшибе, на самом краю села, рядышком  располагается трое  усадеб , с хозяевами которых мы были и раньше знакомы, а потом сдружились и в свободные от работы вечерние часы  женщины отдыхали на завалинке под калиной у забора Варфоломеевны, нашей ближайшей соседки. Обладательница такого необычного отчества была женщиной маленькой, щупленькой , необычайно трудолюбивой и религиозной. И домик ее был ей под стать, таким же маленьким и чистеньким, утопающим в цветах. До пенсии работала на железной дороге, имела в городе двухкомнатную квартиру, которую она оставила сыну, и переехала в хиреющую хибарку умерших родителей, которую отремонтировала собственными руками, потому что помогать ей было некому: муж умер еще в молодом возрасте, а сын оказался лентяем и эгоистом, причем любителем выпить. Если появлялся в доме матери, то за деньгами и сумками, в которых она ему никогда не отказывала, потому что она любила его беззаветно и почему-то жалела.  Домик Варфоломеевны и внутри был ухоженный и чистенький, выбеленные шторки на окнах, в углу иконостас, на полу цветастые домотканные дорожки. Огородик тоже чистый, с аккуратными грядками. Приторговывает она на рынке то пучками ранней редиски или укропа, то ранней картошкой, то ведром вишен: жить-то надо не только летом, но и зимой. Хоть домишко маленький, но топить и его надо, а топливо дорого стоит. Хозяйство небольшое, пара коз да десяток кур, чтоб добыть для них прокорм на зиму, летом потрудиться надо, сена и овощей на зиму заготовить, кукурузу намолоть. Вот и трудится  она не покладая рук с утра до вечера, но на жизнь свою не жалуется. Говорливая, со всегда улыбчивым лицом и светлыми ясными глазами, несмотря на свое положение, щедра необычайно.
    Не такова соседка справа, Петровна, женщина статная, немногословная, владелица хозяйства крепкого, основательного, отнимающего у нее и мужа время с утра до позднего вечера. Двор обнесен  высоким, мощным, крашеным забором, за калиткой ждет посетителей рослый и злобный пес, дорожки забетонированы, плотным ковром нависает над ними беседочный виноград. Убранство дома внутри ничем не отличается от городских квартир. За домом сараи. Раньше в них была корова, хрюкали поросята, но теперь хозяева ограничились кроликами и курами. Огород ухожен. В гараже машина. Муж Петровны – мастер на все руки, сам невысокий, худой, но трудолюбив необычайно: он и столяр, и плотник, и садовод, и огородник, и рыбак, и грибник, и продавец на городских ранках всего выращенного и вскормленного..В прошлом машинист электровоза, он и на производстве имел статус передовика производства. Петровна работала только на себя, но взнос в семейный бюджет был значительным, недаром подвал был забит бочками с соленьями и банками с консервацией, за которыми из города приезжали на машинах дети, тоже с детства приученные к труду. Семья в селе уважаема всеми, обращались сельчане к ее членам по имени- отчеству , здесь и совет дельный можно получить, и посильную помощь от Степана Андреевича, тем более , что в отличие от своей суровой супруги он был общителен и приветлив.
       Соседка слева, баба Зоя, тоже была известна  в селе, но уже по другой причине. Очень колоритная фигура!   Старожилы рассказывали, что много лет назад привез  из-за речки  первый парень на селе Петр Кузьмичев красивую тоненькую девушку с толстой косой, веселую певунью. Стала она ему женой, времянку построили , хозяйство завели, начали дом строить ( трое детей один за другим появились), а свободными вечерами на завалинке пели в два голоса, да так душевно, что вся округа заслушивалась. Петр работал шофером в колхозе, всегда занят был, так что вся тяжесть хозяйственных проблем легла на хрупкие плечи жены.  И строительство дома тоже. Вот и нанимала она работников, кормила = поила их. А поила, как принято, не казенкой, а собственноручно выгнанным самогоном, как-то незаметно приобщилась к нему сама и через некоторое время превратилась в бабу Зою, алкоголичку и матерщинницу..Правда, в трезвом состоянии на улицу она не показывается, хмурая и молчаливая ковыряется в своем заросшем бурьяном огороде, который ,на удивление, щедро плодоносит, а как выпьет – пиши пропало : скандалит с соседями, достается и грязной корове в облезлом  сарае, и ее теленку, и ободранному крикливому петуху, а пуще всего – мужу. Дом запущен, на окнах выцветшие шторки ,но туда баба Зоя почти не заходит, а обитает в летней кухне, среди незаправленных постелей, тряпок, закопченных кастрюль и весело жужжащих мух. И , что особенно удивляет, ее муж всегда аккуратен, чисто одет, терпит выходки своей непутевой супруги и часто подменяет ее : то корову подоит, то живность покормит, то приготовит что-то поесть. А уж когда после бурной сцены  они помирятся, несется с завалинки задушевная песня в два голоса. Но песни в последнее время звучат все реже, а страсти- мордасти все чаще. Я иногда поражалась : как  может он жить в  таком аду, ведь порой от хороших женщин мужики уходят, а    этот, такой положительный и симпатичный, пьяные выходки Кузьмички ( так называют ее сельчане) объясняет просто : « Бабушка больна». Раза два в месяц он , доведенный до ярости, применял к ней лечебную профилактику с помощью того, что попадется под руку, но это вызывает обратное действие, вот ему и осталось терпеть и привозить ее домой на тачке, если она не в силах добраться самостоятельно. Естественно, ни дети, ни внуки  родителей не  навещают и , как это часто бывает в таких ситуациях, абсолютные трезвенники.
       Соседей в будние дни я редко вижу: Петровна и Варфоломеевна трудятся не покладая рук , баба Зоя в неизменном  зеленом платье, в цветастой косынке с люрексом на сбитых полуседых волосах и босая, как обычно ,где-то болтается ( родни и хороших знакомых в селе хватает, постоянно кого-то венчают, крестят или хоронят), а вот в празднично- религиозные дни   они приходят к завалинке обсудить насущные проблемы. В центре всегда Петровна, как самый авторитетный человек, соседки -  по бокам. Несмотря на обычную агрессивность бабы Зои,  она старается вести себя прилично, так что на протяжении многих лет они обходятся без конфликтов. Попробуй поконфликтовать с Петровной – сам не рад будешь : очень уж весомый и властный человек она.    А обижать всепрощающую и добрую Варфоломеевну – грех даже для бабы Зои. Как говорит Петровна, справа- ангел, слева - бес, а о ком так говорит – дело ясное. Иногда к ним присоединяюсь и я . Из интереса. И из любви к общению.
      Сегодня Троица. Отзвонили церковные колокола. Разошлись после службы по домам истинно верующие, неистинно верующие и вообще неверующие, ибо куда еще, кроме храма, можно пойти в селе человеку, если  работать в такой праздник – грех? У телевизора сидеть, когда на улице истинная благодать, солнце светит, все вокруг зеленеет и благоухает, птицы щебечут? Вот и вывели на завалинку редкие часы отдыха Петровну и Варфоломеевну. Присоединилась и я к ним. Сидим, молчим, наслаждаемся тишиной и покоем, любуемся природой. За дорогой  раскинулся луг, березнячок в ряд выстроился, за ним цепь прудов отражает небо. Красота!  А вот и баба Зоя показалась, волосы причесаны, на голове светлая косыночка, на ногах тапочки – праздник ведь! Она уже слегка подшофе, но уже не без повода.
      Тишина вдруг взорвалась ревом мотора: по дороге  колесный трактор промчался. За рулем уже немолодой мужчина, рядом с ним ребенок сидит. Провели их взглядом.
     - Куда это в такой день ехать надо, да еще и внука с собой тащить? – удивилась я.
     - Какой там внук?! - злобно прошипела баба Зоя и плюнула вслед трактору.- То  Колька с сыном катается…
    - Что-то староват тракторист для роли отца. В деревнях парни женятся рано, в таком возрасте уже хоровод внуков имеют.
    - Этот тоже имеет, = спокойно сказала Петровна.
    - Все имеет,- снова отозвалась баба  Зоя. – Фермер это наш, Поляков Колька. Все село под этим гадом ходит.
    - Ну почему же сразу - « гад»? -  затараторила Варфоломеевна.- Благодаря ему столько людей работу имеет. И за паи рассчитывается честно.
    - Все равно – гад,- упрямо продолжала баба Зоя и поправила прядь волос, выбившихся из-под косынки.-Благодетель хренов! А в своей семье что натворил? В душу всем наплевал. Ишь ты, вылупка своего катает, сраму не знает, б…, - заругалась.
    - Так, Зоя, сегодня праздник большой, а ты ругаешься,- пыталась приструнить ее Варфоломеевна, а Петровна добавила: Ты, Зоя, язык свой укороти. Но я и без мата утверждаю, что с тобой согласна.
       Вот и тема для разговора появилась.
    - Было в прошлом в нашем селе хозяйство крепкое, большое, на два отделения. А что с хозяйствами  такими сделали, рассказывать не будем, все это знают. Раньше почти в каждом доме семьи зажиточные жили, теперь полсела словно вымерло. И вымерло бы окончательно, если бы ни Николай Поляков. Он раньше инженером в колхозе работал, а когда все окончательно развалилось и земли распаевали, решил  организовать фермерское хозяйство. Сложили паи все члены его немалой семьи : он, жена, сыны, браты, родня. Кредит взял. Начали с малого, а теперь у него и посевные площади под зерновые культуры, и  фермы под коров и молодняк, и ставки зарыбленные. Правда, трудились все с утра до вечера. А больше всех сам Николай да дети его. Сыны женились, свои семьи создали. Жить бы и жизни радоваться,- повествовала Петровна,-  так нет, обязательно случиться что-то должно! Так и случилось.
       -Еще бы ни случилось! – не выдержала баба Зоя.- Не был бы кобелиной!..
       - Ну,  кобелина – не кобелина, а конь даже на четырех ногах спотыкается,- примирительно  перебила ее. Варфоломеевна.
       - Ага, ошибочка вышла, у нашего ( не знаю, как его помягче назвать)  роман случился, а по-нашему - блуд. Седина в бороду, бес в ребро. Столько лет с Галиной прожили, детей вырастили, хозяйство подняли - и на тебе , положил глаз на молодуху залетную, лет на двадцать его моложе. И куда его глаза глядели, ведь ничем эта потаскуха от жены его не лучше?!
       - Только моложе,- уточнила баба Зоя.
       - Деревня – не город, где люди не знают порой соседей по подъезду,- продолжала Петровна.- Тут все на виду. Видели многие, как ныряет он в ее домишко, как они милуются. Ни стыда, ни совести! Она, конечно, девка видная,   но что она в Николае нашла : немолодой, лысоватый, от былой стройности и воспоминаний не осталось .Чем  она его приворожила, понятно, и Николай совсем голову потерял. Хотя, чего не привораживать:  достаток в дом попер, Николай для сучки этой ничего не жалел. Галина вся осунулась, похудела, на нее страшно было смотреть.
      - Зато эта б… расцвела вся, ходит по селу нарядная , людям  без стыда в глаза смотрит, - снова вклинилась в разговор баба Зоя.- Я ей пару слов однажды сказала, так  и не сморщилась даже, зараза!
       - Конечно, по-разному к этой ситуации в селе относились. Кто семье Николая сочувствовал, кто злорадно ухмылялся, как водится. Развязки ждали. И она пришла – вылупок этот. И стал перед  Николаем вопрос, с кем жить дальше. С одной стороны семья, дети, внуки, совместно прожитая жизнь, с другой – молодуха с младенцем.
     - Я б этой молодухе патлы повыдергала,- зловеще произнесла баба Зоя.= Чего ты лезешь в семью, ведь на чужом несчастье свое счастье не построишь, будет в итоге два несчастья…А то и больше… Вот я о себе расскажу. Была я в молодости дивчиной гарной, и руки из одного места выросли, и петь, и плясать мастерица, от женихов отбоя не было. Но однажды на гулянку пришел молодой парень, только после армии, стройный, красивый, всех моих женихов превзошел своим вниманием и ухаживанием.  Полюбила я его от всего сердца, поженились мы и переехали в ваше село. Устроился мой Петя шофером в колхоз, а я осталась на хозяйстве. Жили сначала во времянке, а сами  хату строить начали. Любила я его без памяти, дети один за другим пошли. Но все заботы на мои плечи легли, потому что стремился  мой муж быть передовиком, грамоты свои поганые получать. А я и лес на стройку зарабатывала, и транспорт доставала, чтоб его привезти, потому что мой сознательный муж  не мог колхозную машину для этого использовать. И стены дранковать, и поновлять  , и крышу мастерить он не помогал , с утра до вечера на колхозные дела силы свои тратил. Построили мы хату, уж как я ее украшала: и подзоры выбивала, и наволочки на подушки расшивала, и цветочки на подоконниках расставляла – все делала, чтоб Петеньку своего порадовать. На детей не хватало ни сил, ни времени, росли, как трава в поле. И была у меня кума Фроська, крестная моего младшего сына. Обыкновенная баба, кривоногая, на бабу Ягу в молодости похожа, задницей вертит, морду свою мурую красит ,на голову шиньоны цепляет и наряжается во все модное по тому времени, этим, видно, мужа- красавца привлекла . Да ты , Петровна, ее знаешь, так что я не вру. Двое девчонок, уже больших, у них росли. Частенько в гости к нам  начала Фроська заглядывать, иногда с мужем. Я их, как положено, принимала, все свои дела бросала, столы им накрывала…  Очень муж фроськин мои борщи и пироги хвалил, говорил, что ничего вкуснее не ел…И вдруг начали мне намекать, что мой Петр на своей машине ее куда-то  частенько подвозит. Я только рукой махнула : ну и что, кума ведь. И вот однажды  гостила я у матери в ее Павловке, детвора моя там была у бабушки, которая  хотя бы этим мне помочь могла, вдруг так соскучилась за мужем, что сил не было, вот и рванула домой на попутке раньше времени. Прилетаю на крыльях, заскакиваю в дом и вижу, что на моей кровати, на вышитых мною подушках мой муж и кума занимаются сами знаете чем. Так я им такой фейерверк устроила, что мама не горюй! За голой Фроськой с топором по улице гналась, она ж.. своей оттопыренной до самого дома сверкала. Ах ты гадина! Муж у тебя хороший, девчата уже большие, чему ты их учишь? А ты, козел поганый, я на тебя всю жизнь горбатилась, стирала, убирала, хозяйство вела, стройку на своих плечах вынесла, чтоб ты , падлюка, сил для всяких б… набирался, меня блудом своим отблагодарил! И чем же я тебя не устраивала? Чем хуже этой шлюхи? Шиньонов, нарядов и маникюров нет?! А что ты сделал , чтоб они у меня были? Чем жизнь мою тяжелую облегчил? ( баба Зоя внезапно заплакала) Решила, что буду всю жизнь мстить этому гаду, перво-наперво косу отчекрыжила, очень уж он ее любил. Такое горе у меня было, что руки опустились, стремилась водкой боль свою залить,  хотя он этого терпеть не мог…  Ну и что они выиграли от своего блуда? Муж Фроськи бросил ее. Уехал куда-то от позора. Наша семья разрушена, потому что простить такое я не в силах. У меня рана незаживающая, пила и пить буду. Не может быть уже в нашей хате счастья, не может его быть без радости и веры. А без этого что за жизнь?!
     - Так нельзя,- миролюбиво сказала Варфоломеевна,- сам Господь наставляет, что грехи прощать надо, тем более любимым людям.
     - Вот любимым как раз и нельзя прощать!  - твердо заявила баба Зоя.- Они начхали на твою любовь, растерли ее похотью своей.
            Все помолчали.
          - Ну а дальше что? Чем окончилась история вашего фермера?
           -  Что дальше? Нет, семью Николай не бросил. Продолжал мотаться туда- сюда, и не вытерпела этого молодуха, взяла ребенка и уехала. Вроде бы все устаканилось. Фермерская работа требует много сил и времени. Мы уже порадовались, что за работой некогда Николаю глупостями заниматься…Мало ли, много  ли времени прошло – и вдруг исчез он. И через неделю вернулся с ребенком. Мальчишке уже года четыре было. Оказывается, умерла Николая полюбовница. Какой-то несчастный случай был.
      - Бог наказал! – уверенно сказала баба Зоя и перекрестилась.- Ты, стерва, скольким людям в душу плюнула. За все платить надо. И за слезы Галины, и за душевную боль сынов, и за семейный срам.
      - Привез Николай пацаненка в свою семью,- продолжала повествование Петровна.- Что уж и как они решали, никто не знает, но живет он в их семье как живое напоминание обо всей этой истории. Галину мамой называет, Николая – папой .Наверное, Николай семье какое-то условие поставил, мол, не примете, уйду и сам буду сына воспитывать.
        - Оно и правильно,- развела руками Варфоломеевна,- а куда ребенка девать? В детдом? Как жить, зная, что твое дите мыкается, за твои грехи расплачивается? Не по-божески это!
        - Не по-божески?! – возопила баба Зоя.- не по-божески было блудом заниматься. Как там Бог велел :  не прелюбосотвори! Не сотворил бы этот гад в грехе ребенка, вот это было бы по- божески!
       -  А если это любовь? – тихо спросила Вафоломеевна.
 Баба Зоя сверкнула глазами:
      - Любовь?! А у Галины что? С ее любовью как? Мало ей страданий, так еще надо возиться с этим плодом блуда  , кормить его, обстирывать, воспитывать! Ведь Николаю некогда всем этим заниматься, у него с утра до вечера то поля, то ферма, то ставки , то  ремонт техники. Я бы на ее месте сказала: катись со своим вылупком, я своих детей уже вырастила. А ты своего сам расти! Не пропаду без тебя!
      - И сыновья его приняли?- поинтересовалась я.
      -  А кто его знает? Живут-то все отдельно. Внешне вроде бы приняли. Все одну фамилию носят. И пацаненок балованный растет. Упитанный. Еще бы – достаток в доме, ни в чем отказа не имеет. А ведь в нем Николай ту молодуху любит.
        - А кто его знает, кого он любит!-  возразила Варфоломеевна.- Может, как раз  - Галину, ведь не оставил он ее ради страсти своей. А теперь еще оценил ее душу женскую. Думаете, не понял он, через какие страдания ей пришлось пройти ,но не опустилась до злобы и мести?
        - А ну тебя, блаженная!- махнула рукой баба Зоя, поднялась с завалинки и поплелась к своему двору.
       А Варфоломеевна спросила тихо Петровну:
     - А как бы ты, соседка, поступила на месте Галины?
       Петровна подумала, подумала и ответила уверенно:
    -  А в моей семье такая ситуация бы не возникла. Не таков человек мой муж, чтоб  по нашей семье так ударить. Даже если бы разлюбил меня. Так что и говорить об этом не хочу!