В доме Радовых буйствовал ураган: Люська носилась по квартире, швыряла всё, что под руку попадалось, пинала мебель, футболила обувь по коридору.
- Убью, гадину! Сволочь! Вонючка! Лучше пусть домой не заявляется! Придушу!
Женя сидела перед останками телефона, пыталась соединить проводки.
Оля лежала на кровати и предельно равнодушно щёлкала семечки.
- Ты-то, вобла, куда смотрела?
- А мне это надо? Если хочешь знать, мне лично телефон ни к чему.
- Если в семье не без урода, то у нас перебор. Две уродки! Что б вы сдохли!
Люська пнула кровать Оли и вихрем унеслась на кухню, где тотчас налетела на Женю:
- Чё ты копаешься? Мёртвому припарки!
- Не ори! Мне, между прочим, тоже будут звонить.
- Мне плевать на твои звонки!
- А мне на твои!
- Слушай ты,…много на себя берёшь!
- Не больше твоего.
- Дура!
- От дуры слышу!
Они готовы были кинуться друг на друга, но в прихожей открылась дверь, и мать гаркнула с порога:
- А ну, прекратили базар! Вы в лесу что ли? На всю лестницу рёв…
- Я тебе это припомню, – прошипела сквозь зубы Люська, отошла к раковине хлебнуть холодной водички.
- Сдачи получишь, – спокойно сказала Женя, вновь уткнувшись в проводки.
- Ну? Что у вас тут?- спросила, входя на кухню мать.
Женя глянула на неё и поморщилась: опять пьяная.
- Это что,…наш? -
- А чей ещё?- взорвалась у раковины Люська.
- Кто?
- Вонючка! Разгрохала и сбежала! Говорила тебе: отправь в интернат…
Мать тяжело опустилась на стул, протяжно вздохнула:
- Как же я устала от вас…
- А я от вас всех! Никакой нормальной жизни!- Люська швырнула чашку, из которой пила, в раковину и выбежала из кухни.
Мать что-то невнятно сказала ей вслед, повернулась к Жене:
- У тебя тоже никакой нормальной жизни? Вы голодаете, ходите в обносках?
- Не об этом речь…
- А о чём? Чего вам ещё не хватает? Тебе? Тебе лично чего не хватает?
Женя усмехнулась криво, нервно отодвинула останки телефона к стене:
- Хочешь знать?
- Не спрашивала бы.
- Всем нам не хватает…того, чего не хватает тебе. Тепла, любви…Мы же все как пауки в тесной банке. Кусаем друг друга…и вся наша жизнь…
- Кто ж в этом виноват, что вы родные сёстры не любите друг друга?
- А ты? Ты любишь нас?
- Ну, разумеется, мама виновата. Валите всё на маму, она двужильная. Чёрствая, бездушная пьяница…Что ещё? Ах да, лишила вас отца. Папочка хороший, а мама дрянь…Что ж он расчудесный не возьмёт вас к себе?
- Я не об этом…
- Об этом, об этом…У тебя на лбу написано.
- Я про атмосферу…
- А не берёт он вас потому, что вы ему нахрен не нужны. И сразу были не нужны! Ему сын нужен был, а ваша никчёмная мамка рожала вас…
- Мама прекрати!
- Ваша бабка, эта маразматичка, заразила его манией о продолжении фамилии. Недобитые дворяне, мать вашу! Всё рожу криворотила: Володечка, как же можно, она из такой низкой семьи…
- Всё! Я не желаю этого слушать!- Женя вскочила и скрылась в ванной.
- Правильно, зачем мамку слушать. Она дрянь…
В ванной зашумела вода. Мать осеклась, выпрямилась, напряжённо вслушалась. Затем встала, подошла к двери.
-Ты чего там делаешь? Слышь? Женька, ответь, или я вышибу дверь…
Дверь резко распахнулась:
- Что? Помыться я могу?
- Помыться…можешь. Ты…ничего не удумала?
- Не дождёшься: у меня ещё крыша не поехала. Всё?
- Всё. Мойся.
Мать вернулась к столу, задумчиво перебрала останки телефона, села. Достала из сумочки пачку сигарет, зажигалку.
- Как же я тебя ненавижу…Володечка!
Закурила, сделала глубокую затяжку. С клубами выдыхаемого дыма вырвались наружу рыдания…
Час спустя.
Раздражение не проходило. Не помогли ни бутылка пива, ни частое курение -успокоение не наступало. Была мысль послать всё к чертям собачьим, завалиться в тряпки, уйти в привычный дурной сон, но что-то держало её, не пускало. Заставляло стоять у окна и смотреть вниз во двор.
Внезапно Галина поймала себя на мысли, что причина раздражения вовсе не слова Женьки, и даже не отсутствие Аньки, а то, что нет в её сердце тревоги. Обычной материнской тревоги. Ни крошечки…
Отчасти, конечно, Женька права: нет в ней любви к дочерям. Особенно к Аньке. Но и ненависти нет. И желания худого.Да, она не раз грозилась отправить Аньку в интернат, но…это лишь угрозы. Не собиралась, потому что люди не поймут, осудят, запризерают. Каково потом среди них жить, работать с ними? Нет, лучше она и дальше потащит это нелюбимое бремя.
И вот Аньки нет дома уже более шести часов и, главное, ощущение такое, что вообще не заявится. Невероятно, такого и помыслить не могли: что бы Анька - и такой фортель выкинула…
Нет тревоги за её судьбу, не терзают должные вопросы: где? что с ней? Может, случилось что плохое? Странное пугающее ощущение: точно и не было вовсе её, Аньки.
Но ведь есть! И сейчас где-то отсиживается, боится идти домой. Боится наказания. Будто её мало наказывали…
Звонок в прихожей.
«Легка на помине…»
Но это была не Анька, а Зойка, приятельница Галины с верхнего этажа.
- Привет, Галк. Я к тебе побираться. Моему страсть захотелось домашних пельмешков. Кинулась, а муки с гулькин нос. У тебя найдётся?
- Найдётся. Проходи.
- У вас что-то случилось? У тебя такое лицо…
- Анька пропала.
- Летающие тараканы!
- Что?
- Извини, это мой так выражается, когда что-то необычное. Аньки нет дома в такое время, это как летающие тараканы.
- Пиво будешь? Или спешишь?
- Нет, мои мужики пока фарш делают, а тесто замесить минутное дело. И как это случилось, с Анькой?
- Хрен его знает! Девчонки говорят, ещё днём разгрохала телефон, и смылась. Вон уже восьмой час, а её нет. Поверишь, у меня такое чувство, что вообще не заявится.
- Интересное дело.Где ж она может быть?
- Спроси что полегче. Что делать, ума не приложу. Представляешь, вот здесь,- Галина похлопала по груди,- ни вот столечко нет тревоги, беспокойства. Словно не моя она дочь. Пропала и пропала…
- Это временно, Галь, уж поверь мне. У меня тоже такое случалось. Бывало мой спиногрыз,- ну, ты знаешь, что за фрукт Макс,- допечёт, врежешь ему по загривку, он хлопнет дверью, и с концами. Думаешь вслед: да пропади ты пропадом, слезинки не пророню, случись что.… Но стоит за полночь перевалить, я уже сама не своя. Готова город на уши поставить, чтобы нашли и доставили моё непутёвое дитя…
- Не сравнивай с собой.…У тебя желанный ребёнок, а у меня…- Галина замолчала, допила пиво, нервно закурила.
- Что у тебя?
- Не люблю её. Не лю-б-лю!
- А остальных?- осторожно спросила Зоя, потянулась к пачке сигарет.
- И остальных…Но Аньку…Она мне жизнь сломала…
- Как это?
- Как? Тем, что родилась! Зараза, до последнего вводила в заблуждение. Раз просветят, говорят: вроде бы мальчик, другой - вроде бы девочка. Ворочалась в животе, как уж на сковородке. Чувствовала видно, что, знай я точно, сделала бы выкидыш.…Явилась - и вся моя жизнь пошла прахом.…Как я могу после этого любить её?
- Прости, но я ничего не поняла. В чём её вина?
- Мне позарез нужен был пацан. Понимаешь, м-а-ль-чик! Продолжатель фамилии, чёрт бы их побрал этих выродков дворянских… Всё свекровь, стерва старая, долбила сыночка, как дятел: давай мне наследника! Ха, было бы что наследовать… Одна фамилия… А мы с Володькой как проклятые штамповали одних девок. Кабы всем дала жизнь…как раз для тебя бригада ткачих…
- Серьёзно?! - искренне ужаснулась Зоя, едва не захлебнувшись пивом.
- Ещё как серьёзно. Половину самолично извела. Хуже изверга над собой издевалась, только бы до родов дело не дошло. Поражаюсь, как после всего ещё ноги таскаю, да и Анькой забеременела… Ещё?- Галина достала из холодильника новую бутылку.
- Наливай.
- Самое обидное подруга, что Анька не от мужа.
- Нагуляла?
- Можно и так сказать. Были мы как-то в гостях у Володькиных знакомых. Мужики чего-то все перепились, лыка не вязали. Бабы тоже не остались в стороне. А меня, представляешь, весь вечер от спиртного воротило, компотиком забавлялась. Когда все вырубились, вдруг обнаружилось, что один мужичок трезв, как и я. Имени не помню, лицо смутно,…но одно хорошо запомнила: у него недавно операция на желудке была, и врачи прописали есть тыквенные семечки. Так он с собой всё время мешочек носил. Короче, я его соблазнила с целью забеременеть. Семья уже трещала по швам. Почему-то была уверена: на этот раз стопроцентно будет пацан. Бабка получит желанного наследника, и в семье воцарится мир и счастье.…Не получилось…
- Да-а, прямо индийское кино… Слушай, а ты потом,…когда одна осталась, не искала того мужичка? Может, забрал бы девчонку…
- Не до того было. Я пару лет вообще в шоке была. Спасибо маме…Бедная надорвалась с такой оравой… Её смерть тоже на совести Аньки…
- Хочешь, обижайся, хочешь, нет, но тут я с тобой не согласна. Девчушка ни в чём не виновата. Зачем же подлость мужа сваливать на невинное дитя? И где сейчас этот маменькин сынок?
Галина криво усмехнулась:
- Этот маменькин сынок нынче господин фермер в Канаде. Французские сыры варит…
- Нехило! И что, ни духу, ни слуху?
- Переводы в месяц раз. По 20 баксов на каждую…
- И всё?!
- И всё… За все годы ни словечка…
- Ну, ни гад ли! Как ты можешь его вину на ребёнка сваливать? Поражаюсь…
- Не знаю Зоя, ох, не знаю. Устала жутко…подурнела…Так хотелось счастья…и оно было возможно. Обида всё нутро выжгла…
- И мозги подпалило!- Зоя резко поднялась.- Давай, собирай своих, а я своих сагитирую. Пройдёмся по дворам, поспрашиваем. Может, дурёха, как кошка в подвал забилась. А то и того хуже, затащили… Галина, одумайся! Если что с девкой дурное случится, совесть замучает. Давай, давай, поднимай своих!