Снегири...
___
Сибирь. Зимняя ночь. За окном нашей тёплой казармы разыгралась метель. Я сижу на деревянном подоконнике и через двойные оконные рамы, со второго этажа, наблюдаю за снежной стихией. Я, курсант военного училища, мальчишка из тёплого Таджикистана впервые вижу такой снегопад.
За нашим окном сквозь круговорот метели, еле-еле, виден плац в окружении берёз и лип. Даже через двойные окна слышу, как завывает ветер и наклоняются верхушки деревьев. Желтоватый свет от столбовой лампы прямо у окна с трудом пробивается сквозь густой снег. Снега намело столько, что стволы деревьев уже утопают в метровом снегу. У стен нашей казармы из красного кирпича быстро растёт снежный сугроб, и кажется, если снегопад будет идти также до утра, то сугроб вырастет и до второго этажа (курсантский секрет: под Новый Год, мы в этих сугробах припрятывали бутылки водки и шампанского).
- Джурахон, пора спать, уже двенадцать часов, - это прошёл по центральному проходу дежурный по роте, сержант Игорь Левун, мой друг из Бердска.
Он всегда называл меня Джурахон или Джурахончик (а не Джура).
- Сейчас, Игорёк, дочитаю ещё одну газетку, и на боковую.
Друг добро улыбнулся, и прошёл дальше в сторону «Ленинской комнаты».
В казарме тишина, слышно лишь сопение уставших курсантов.
В руках у меня была газета «Комсомольская правда», где я обычно читал знаменитую рубрику Василия Пескова «Окно в природу».
Отложив «Комсомолку» в сторону я подобрал с подоконника другую газету, (не помню точного названия газеты, то ли «Красноярский край», то ли «Красноярская правда»). И под светом уличной красноватой лампы начал читать четвёртую страницу, где была рубрика «Проба пера». (Я уже тогда, в восемнадцатилетнем возрасте пробовал писать), и мне всегда была интересна эта рубрика.
Прочитал маленький текст школьницы. Краткое содержание таково: «Она влюблена в мальчика из противоположного дома, их балконы расположены друг против друга. Мальчик её не замечает. Вернее, не знает, что соседская девочка влюблена в него. Она боится признаться. Тайком выходит на балкон, в надежде случайно его увидеть снова. Мальчик не появляется. Она вдоволь наревевшись, снова возвращается к себе в комнату – надо готовится к выпускным экзаменам по физике…». Прочитал улыбнулся.
Отложил газету в сторону и снова глянул через окно. Снег продолжал густо валить. По краям стёкол внешней рамы начали появляться причудливые ледяные узоры. Зимняя красота.
Снова взглянул в рубрику «Проба пера» и заметил двустишие:
«Не напоминают ли вам снегири,
Осколки остывшей от стуж зари…»
Как же красиво подумал я…
Меня восхитила поэтическая красота этих строк. Я несколько раз прочитал это двустишие. К сожалению не запомнил имя автора. Очень хочется надеяться, что автор стал известным поэтом…
Я ещё немного посидел на тёплом подоконнике наблюдая за метелью. Оконное стекло начало покрываться испариной от дыхания спящих курсантов. Я протёр тонкую влагу со стекла, чтобы получше было видно. Холод передался ладони. Я сразу же приложил холодную ладонь к батареям парового отопления, которые находились прямо под подоконником.
Рядом, на первом ярусе койки завертелся курсант, Саша Радченко, и потянув одеяло укрылся головой. Я тихо прошёл по деревянному полу покрытому толстым слоем мастики к своей койке, откинул тёмно-синее одеяло и лёг спать. На втором ярусе надо мной спал вундеркинд нашей роты Андрей Захаров. Чутко спал, так как (даже) от моих тихих шагов чуть приоткрыл глаза и свесив голову вниз, сонно прошептал: «Джумахоныч, ты что не спишь?»
Я приложив указательный палец к губам, откинув одеяло приподнял ноги и начал, в шутку, укачивать его: «баю баюшки баю…». Он сонно улыбнулся, что-то пробормотал и сразу же провалился в сон.
А я никак не мог заснуть. Снова и снова повторяя:
«Не напоминают ли вам снегири,
Осколки остывшей от стуж зари…»
И что интересно, я никогда и нигде не записывал эти строки. Они просто навсегда запомнились…
«Не напоминают ли вам снегири,
Осколки остывшей от стуж зари…»
И снегирей я впервые увидел тоже в Сибири. Очень красивые птицы.