Предуведомление: все нижеизложенное мною вымышлено, включая персонажей и названия организаций
С падением социалистического строя предприятия Военно-Промышленного Комплекса вступили в период выживания; поскольку зарплата не поспевала за гиперинфляцией, причем даже ее не выплачивали месяцами из-за отсутствия денег, начался грандиозный отток сотрудников: кушать-то хочется! Чтобы сохранить кадровый костяк, во всех институтах стали создавать малые предприятия, которые сами имели право обналичивать банковские счета, и платить своим сотрудникам такую зарплату, на которую могли прожить их семьи.
На «Цикламене» тоже был образован десяток малых предприятий, в том числе базировавшаяся в нашем отделении «Гера» - московский филиал нижегородской фирмы «Герион». Со временем все сотрудники нашего отделения стали получать в ней зарплату, и наша жизнь стала постепенно налаживаться.
Но начальника нашего отделения Мезенцева такая утилитарная трактовка «Геры» не устраивала: он решил воспользоваться этим шансом, чтобы реализовать свои давние амбиции построения идеального социума, которым бы он правил единолично, как отец-основатель. Поэтому кадровый состав «Геры» был определен строжайшим отбором: в его основу был положен кастовый принцип. Роль «брахманов» играли специалисты по расчету и конструированию генераторов гипервысоких частот, являвшихся спецификой нижегородского «Гериона». Кроме того, Мезенцев включил в «Геру» экономистов – «вайшья», нескольких технологов («кшатриев»), и конструкторов «шудра». Все остальные сотрудники отделения получали в «Гере» зарплату на договорных началах, оставаясь за ее пределами; в задуманной Мезенцевым кастовой системе они играли роль «неприкасаемых».
Так Мезенцев распланировал наш социум. Чтобы границы стали видимыми, «Гера» была выделена территориально. Она заняла несколько помещений на отлете - в Новом корпусе, расположенном по другую сторону внутризаводского проезда (наше отделение располагалось в Старом корпусе «Цикламена»). Здесь (на первом этаже Нового корпуса) располагалась станция для испытаний генераторов гипервысоких частот; на его втором этаже находились: кабинет научного руководителя «Геры» Мезенцева, офис, где пребывала Алексеева, назначенная директором (это была высокая дама с аристократической внешностью и соответствующими манерами), и большой банкетный зал, - все эти помещения были отделаны по европейским стандартам. Вот именно здесь и тусовались представители высших каст, и главным церемониальным местом был банкетный зал, в котором едва ли не каждую неделю проводились праздничные застолья – аналог «ассамблей» петровского времени.
Итак, в нашем отделении Мезенцев учредил аристократию, отделенную от всех остальных сознанием своей принадлежности к элите, отличительными признаками которой считались: высокий уровень образования и интеллектуальных способностей, вращение в академических кругах Нижнего Новгорода, частые командировки за границу, а, также, уровень общей культуры. Особенно голову задирали «брахманы», выработавшие у себя высокомерно–покровительственный тон и взгляд свысока на всех прочих. Я - специалист в другой области техники, и мне было трудно определить их профессиональный уровень относительно моего, но в том, что касалось умственных способностей, преимущества «брахманов» были, мягко выражаясь, не доказаны, не говоря уж об уровне общей культуры: владении русским и иностранными языками, и гуманитарной эрудиции. И, тем не менее, они проявляли по отношению ко мне снобизм и сословную спесь. Например, одно время у меня были причины для посещения офиса «Геры»; так кончилось тем, что Алексеева мне жестко заявила, что незачем мне туда ходить. Людям нравится принадлежать к знати, и они легко находят поводы, чтобы себя к ней относить.
С позиции же «неприкасаемого», тем более – «белого негра», как у меня, такая ситуация приводила к тому, что жизнь была – не в радость, что жить было тошно. Помню, как из окна своей комнаты, расположенной на первом этаже Старого корпуса, я смотрел на ярко освещенные окна банкетного зала «Геры», расположенные на втором этаже противолежащего корпуса. За ними время от времени кто-нибудь вставал из-за стола, и становилось видно его (ее) лицо с играющей на нем светскою улыбкой, и я себя чувствовал изгнанным с праздника жизни, и впадал в уныние, ибо в своем положении ничего изменить не мог: поменять место работы было невозможно, так как уйти было некуда.
Но вдруг все изменилось само собой. Поссорившись с Мезенцевым, директор «Цикламена» Кушаков выгнал его с работы, и отказал «Гере» в аренде; малое предприятие съехало, сняв помещение неподалеку, на улице Введенского.
Трудно найти слова, чтобы описать, насколько изменилась к лучшему моя жизнь на «Цикламене» в моральном отношении: я в одночасье лишился клейма человека второго сорта – «унтерменша», навешенного на меня спесивой «аристократией» «Геры». Мне теперь стало понятно, почему евреи встретили Октябрьскую революцию с воодушевлением: для них отменили черту оседлости, и они стали полноправными гражданами страны. По возникшему контрасту я понял, что до изгнания «Геры» находился на положении еврея (в царской России).
Но я блаженствовал недолго; в последовавшее за ее изгнанием время «Гера» постепенно возвращалась на «Цикламен» самыми разными способами. Мезенцев предлагал на роли консультантов своих «брахманов»: Кусачева, Никитенко, Протопопова и Агееву, принял к себе совместителями сотрудников «Цикламена», например, технологов – Пророкова, Жеребенкова и Закирова на роли «кшатриев», или конструкторов – на роли «шудра», а некоторым из сотрудников нашего отделения платил деньги тайно, без оформления совместительства, например, экономисту нашего отделения Куничкиной, принятую на роль «вайшья», а также, по-видимому, имел «черную кассу», из которой мог оплачивать потребовавшиеся ему услуги любого работника «Цикламена». Все это привело к тому, что Мезенцев приобрел большое тайное влияние на предприятии, особенно в нашем отделении, чему в немалой мере способствовали бездарность и трусость нашего начальника Сикиляева.
Полученное влияние позволяло Мезенцеву за счет нашего предприятия расширить производственную базу «Геры», но его цели отнюдь не сводились к этой прагматической задаче. Поскольку Мезенцев привык руководить большим коллективом (одно время он был Зам Директора «Цикламена» по научной работе), ему было тесно в «Гере», насчитывавшей всего каких-то полтора десятка душ. Вместе с тем, вовлечение в деятельность «Геры» сотрудников «Цикламена» позволили Мезенцеву решать задачи социальной инженерии: люди, причастные к «Гере», входили, по крайней мере, в «шудру», а непричастные становились «неприкасаемыми» (существование высших каст возможно лишь при наличии низших). Так он мог заниматься любимым хобби – прокладкой границ через расширенный социум.
Вскоре орава наемников «Геры» разрослась настолько, что перед Мезенцевым встала проблема: - чем их занять? И ему пришло в голову интересное дело: учинить травлю меня.
После того, как моя тематика – разработка сверхмощных усилителей для военных целей - рухнула за ненадобностью, мне передали другую работу - усовершенствование магнетрона промышленного применения «Бересклет», которое я осуществлял в процессе его штучного производства. Мезенцев решил привлечь мне в «помощь» на роль научного руководителя престарелого доктора Кворуса; последнему это как раз было на руку - в то время он сбегал на «Цикламен» от жены, донимавшей его домашними обязанностями, чтобы здесь развлечься «научной работой». По наущению Мезенцева, «брахман» Кусачев, курировавший мои работы по «Бересклету» на правах гуру в области промышленной электроники, навязал мне доктора Кворуса на роль «помощника». Кворус страшно этому обрадовался, и начал свою деятельность с заявления, что «Бересклет» надо делать совсем по-другому, чем я, и он знает, как. «Давайте запустим параллельный вариант «Бересклета»» - с ехидной улыбочкой предложил Кусачев, и я сдуру согласился. Дело было в том, что доктор Кворус совсем не собирался разрабатывать работоспособный прибор; ему была нужна лишь игровая площадка, чтобы повыпендриваться в роли самозваного гения. Поэтому «Кворусовский вариант» был абсолютно неработоспособным нагромождением фантазий, что было очевидно для любого специалиста. «Ладно», - махнул я рукой – «пусть на старости лет поиграет», и это оказалось ошибкой.
По прошествии некоторого времени я вдруг заметил, что мои, главного конструктора «Бересклета», распоряжения – манкируются, а «Кворусовский вариант» изготовляется по «зеленой улице», и управляет этими процессами «кшатрий» «Геры» технолог Жеребенков. Кроме того, я обнаружил, что для дискредитации основного варианта «Бересклета» неофициальной сотрудницей «Геры» экономистом («вайшьей») Куничкиной организована вредительская деятельность: порча деталей, подсыпание мусора в приборы, и прочее. Кроме того, выяснилось, что в этом ей помогает сотрудница моей лаборатории «шудра» Нина Козулина. Вскоре мне стало ясно, что в травле меня задействованы все, кто причастен к «Гере» (я их назвал «Геровской мафией»).
И тогда я взорвался; в жесткой форме я отказался от кураторства своей работы Кусачевым; я прогнал доктора Кворуса, обложив его пятиэтажным матом, я выгнал Нину Козулину из своей лаборатории, и восстановил прежний порядок подчинения в рабочей группе по «Бересклету». Поскольку производство этих приборов держалось на мне, меня вынужден был поддержать начальник отделения – Сикиляев, хотя он меня едва терпел.
Однако этой революции мне было мало; мне жгло душу желание отомстить главному виновнику всей этой травли – Мезенцеву; долго надо мной довлела следующая символическая картина: я подвешен на двух проводах, как экспериментальная лягушка; Мезенцев же, время от времени подключает к проводам батарейку, с любопытством наблюдая, как лягушка содрогается в конвульсиях, я же был совершенно бессилен чем-нибудь ответить на причиняемые страдания.
Но вот меня осенила идея: описать любимое детище Мезенцева – «Геру» в сатирическом произведении. Сначала оно мне представилось в жанре мюзикла, но потом меня привлекла форма капустника - пародии на шекспировскую трагедию. Основания для использования трагедийного жанра имелись. Хотя Мезенцев и блокировал попадание на «Цикламен» любой информации о деятельности «Геры», кое-что мне все же было известно. Разрабатывавшийся на «Герионе» с участием «Геры» гипервысокочастотный генератор «Вулкан» предназначался для международного проекта установки термоядерного синтеза; в этом «Герион» конкурировал с немецкой лабораторией, возглавлявшейся доктором Туммом.
Ознакомившись с материалами международной конференции IVEC (International Vacuum Electronics Conference), - а на ней были представлены результаты, достигнутые по обоим направлениям, я узнал, что «Вулкан» не уступает немецкому аналогу по основным параметрам, кроме одного - длительности непрерывной работы до отключения из-за срабатывания защит (у «Вулкана» она была в 25 раз меньше). Эта неудача усиливала позиции тех специалистов «Гериона», которые уже давно предлагали обойтись вообще без услуг «Геры».
Эти обстоятельства и были мною положены в основу трагедии «Вадим, король Гикейский». Я ее писал в лихорадочном возбуждении; душа горела от жажды мщения. Хотя до этого мой писательский опыт ограничивался лишь составлением поздравительных адресов к юбилеям, слова сами слагались в текст, почти не требовавший корректировки: я лишь иногда заглядывал в сочинения Шекспира. Через две недели трагедия в стихах была завершена. Привожу ее в сокращенном изложении.
Действие происходит в замке – резиденции правителя Гикеи («Геры») короля Вадима (Мезенцева), объединяющего в себе черты Генриха IV, Гамлета и Макбета из трагедий Шекспира. Его окружает толпа придворных: наследник престола Принц Уэльский (Кусачев), граф Глостер (Никитенко), архиепископ Леонид (Протопопов), Офелина (Агеева), фрейлины, в том числе Старшая (Алексеева), рыцарь по особым поручениям Гильденштерн цу Розенкранц (Жеребенков), лорд Хранитель Печати (системный администратор «Геры» Беляков) и другие; присутствует, также, иностранный посланник Фиат эль-Закир (Закиров). Пророков в роли принца Фортинбраса появляется, как и положено, в финале.
Некоторые из сцен вынесены на подмандатную территорию Гикеи – в провинциальный городок Тартарарыйск («Цикламен»); там оперируют агенты Гикеи – Первая ведьма (Куничкина) и ведьма Вторая (Нина Козулина). В Тартарарыйске является Тень Предка – призрак Маёк (доктор Кворус). Себя я вывел в роли Лысого Черта, на которого ссылаются в третьем лице.
В первом действии зритель посвящается в будничную жизнь двора: интриги (граф Глостер подсиживает Принца Уэльского) и дрязги (король выясняет отношения со своей фавориткой Офелиной).
Во втором действии короля ночью посещает Тень Предка.
«Тень Предка
Ваше величество, можно войти?
Король
О, заходите, дорогой Маёк! Присаживайтесь.
Тень Предка заходит и садится на край стула и подобострастно заглядывает в глаза королю.
Король
Мы рады видеть вас. Как обстоят дела в Тартарарыйске?
Тень Предка
В Тартарарыйске творятся страшные дела.
Король
Да ну! Так что же?
Тень Предка
Времен прервалась связь!
Величие и гений, что ценились прежде,
Истерли в пыль, втоптали в грязь,
И в жертву принесли невеждам:
Вот я – Маёк, прославленный в веках,
Я гений и пророк в одном флаконе -
Меня носить должны бы на руках,
И мне внимать в почтительном поклоне.
Послушавши, немедленно внедрять
Идеи гениальные в изделья,
И вскоре благодарно пожинать
Плодов обильных беспределье.
Но бисер я пред свиньями мечу
Тружусь и день, и ночь, а толку – чуть.
А стоит лишь начать идеи изрекать,
Все врассыпную и – тикать.
Король
Чтоб был эффект от ваших чар,
Вам надо применять пиар.
Тень Предка
В пиаре я знаток тем паче,
Но есть проблема у меня:
Там Лысый Чёрт повсюду скачет,
Вы не смогли б его унять?
Король
Подскакивает. Он крайне раздражен
О, ноу проблем, в этом деле
Я буду рад вам подсобить.
Нам Лысый Черт осточертел,
Его давно пора сгнобить!
Чтобы ему начистить рожу,
Мы завтра к вам пришлем Сережу.
Тень Предка
Подобострастно кланяется
Уходит.
Занавес».
Действие продолжается на следующий день.
Сцена вторая
Утро во Введенском замке (См. выше - конец 3 абзаца на стр.2). Кабинет короля. Входит король, подходит к окну, смотрит в него задумчиво.
Король
Король – собачья должность,
Приходится себя ломать:
Наследника я должен
Презренною рутиною занять,
В Тартарарыйск послать,
Как за Можай загнать.
Но тот же все вопрос стоит
Позавчера, вчера, сегодня -
Быть иль не быть?
Что благородней:
Всё на самотек пустить,
Иль исходить из правильных понятий -
Порочных извести, достойных утвердить,
Не делая из правила изъятий.
Ответ один: конечно, быть -
Иначе какой-то охламон убогий
В Кастальский ключ, откуда пили боги,
Нечистым рылом тоже влезет пить.
Нет, это невозможно допустить!
Да, быть!
Открывает дверь в офис, зовет:
Сережа! Ко мне зайди!
Входит принц Уэльский, вытягивает руку
Принц Уэльский
Велик Король!
Король
Привет, есть дело. Нужно помочь Майк;.
Его в Тартарарыйске обижают,
Ни в грош не ставят, слушать не желают,
Так создадим рекламу старику!
Принц Уэльский
Но он того!
Крутит пальцем у виска.
Король
С досадой
Да это знаем Мы. Уверен ты,
Что в возрасте за сто ты будешь в той же форме,
Что и сейчас?
Потом, учти:
Он предок Наш, а уваженье к предкам в норме
Должно распространяться и на Нас.
Ну как, лады?
Принц Уэльский
вытягивается по команде «Смирно!», щелкает каблуками.
Всегда готов служить я Королю!
Король
За это я тебя люблю!
Но есть еще дела в Тартарарые:
Там Лысый Черт ужель не лишний ли?
Так создадим ему условия такие,
Чтоб завернулся, сука, в блин!
Принц Уэльский
Довольно осклабившись
О, это я почту
За удовольствие!
Король
Мы тебе
Его доставить рады, и притом
Своих две самых лучших ведьмы
В твое распоряжение даем!
Коль Черта Лысого мы сгложем,
То этим и Майк; поможем!»
Сцена заканчивается тем, что Король объявляет Принцу Уэльскому, что он утвержден в роли наследника престола, и, проведя краткий инструктаж, передает ему завещание.
Дальше действие переносится в Тартарарйск, где две ведьмы сплетничают на предмет того, что король в последнее время изрядно сдал, и судачат о его возможных наследниках, причем каждая прочит на престол своего хахаля; Первая ведьма – графа Глостера, Вторая – Принца Уэльского. Далее по тексту пьесы:
«Раздается стук в дверь
Первая ведьма
Кого нелегкая несет?
Открывается дверь. Входит Принц Уэльский. Все трое вскидывают руки.
Принц Уэльский, Первая и Вторая ведьмы:
Велик король!
Первая ведьма
утрированно делает реверанс и приглашает принца войти:
Входите, Принц. Чем мы обязаны визитом Вашим?
Принц проходит в офис. Вторая ведьма, отвернувшись, подходит к окну, и так стоит до окончания сцены.
Принц Уэльский
Я вам привез наказ от короля
Вы двуединую должны политику вести:
Майк; помочь существенно и для
Того Чертяку Лысого под корень извести!
Первая ведьма
Как изводить его?
Принц Уэльский
С ехидной улыбочкой:
Я сплошь – недоуменье –
Ужель Вы растеряли все уменья
В искусстве самом важном этом
А Вас считают в нем экспертом
В Введенском замке:
Если званье Первой ведьмы подтвердите,
То Королю премного угодите.
Переходя на серьезный тон
И есть секретное заданье королевства:
Чтоб Черту Лысому изрядно навредить,
В «Бедрилов» (то есть магнетроны «Бересклет») , знаете такие? - производстве
Диверсии вам нужно проводить.
Подсыпать грязь, но стружку - лучше,
Испортить, подменить блочок (деталь магнетрона) .
Здесь нужен консультант научный:
Им назначается Маёк.
Вы поняли?
Первая ведьма
Чего здесь не понять?
Но есть один существенный момент:
Чтоб этот риск могла я на себя принять,
Мне письменный представьте документ.
Принц Уэльский
Ухмыляется
Извольте
Передает ей завещание, в котором подтвержден его статус наследника престола.
Первая ведьма жадно читает его, потом в расстройстве кладет на стол.
Принц Уэльский,
насладившись произведенным впечатлением, поворачивается ко Второй ведьме, галантно склонившись к ней:
Что мы грустим, мадам?
Первая ведьма быстро и бесшумно взяв завещание, сканирует его.
Занавес».
Далее действие переносится вперед на время от нескольких месяцев до нескольких лет. Итак,
«Действие четвертое
Сцена первая
Тронный зал во Введенском замке. По залу, нервно заламывая руки, ходят Принц
Уэльский, граф Глостер, Офелина, лорд Хранитель Печати, Фиат эль-Закир, участники хора, придворные, фрейлины, на заднем плане охорашивается кордебалет.
Хор
Как неизвестность гложет душу!
Чем кончилось Ивекское сраженье?
С минуты на минуту ждем депешу
Победа или пораженье?
Лишь мысль о Короле во всех умах:
Здоров он, или занемог?
О, горячо любимый наш монарх!
Спаси Вас Бог!
Хор отступает, освобождая авансцену. Кордебалет исполняет танец маленьких лебедей из «Лебединого озера».
Вбегает фрейлина
Фрейлина
Его величество король!
Входит король. Голова его забинтована, правая рука на перевязи, взгляд мрачный и сосредоточенный.
Все присутствующие,
вскинув руки, падают на колени,
Велик Король!
Король
Отставить! Вольно.
Все встают. Взгляды всех присутствующих устремлены на короля.
Король
Братья и сестры!
Вы не того, я знаю, ждали
Плохую новость я привез:
Сраженье за IVEC мы проиграли.
Пауза. Все, кроме короля, начинают плакать.
Поначалу, право,
Все дело было в шоколаде:
Мы диспозицию составили отменно,
И спрятали в леске, в засаде
Двенадцать лучших аргументов;
Из центра начали сраженье
Кавалеристскою атакой,
Но Тумм сыграл в опережение
Инсинуацией бестактной.
Когда бежала с поля конница,
И в ход пустил я аргументы,
Тумм предложил всем ознакомиться
С последним их экспериментом.
Эффект же был таков, о, боги!
С IVEC едва унес я ноги!
Никак не выйдем мы из черной полосы -
Порадоваться нечем,
Но вы пока не вешайте носы -
Еще не вечер!
Теперь о ситуации в Введенском
Доложит принц Уэльский.
Принц Уэльский
Архиепископ Лёня сам назвался
«Везувий» (то есть «Вулкан») впарить алеманцам (германцам) .
Оттуда он депешу передал:
Вчера «Везувий» дуба дал!
Король
Побледнев, в гневе
Допрыгается Леня до того,
Что Мы в попы разжалуем его.
Причины выхода из строя каковы?
Принц Уэльский
Был кратер узок,
И не выдержали швы
Психофизических нагрузок.
Король
Взбешен
Ну, сколько можно вам пенять:
Двухствольный кратер нужно применять!
Принц Уэльский
Сдавленным голосом
Сир, но подобный кратер
Противоречил бы контракту!
Пауза. Все молчат.
Король
Что в Тартарарыйске?
Принц Уэльский
Сир, там Маёк совсем плохой!
Уже кричит он петухом.
Король
Час от часу не легче
Что нового еще?
Принц Уэльский
Смотрит на часы
Из Альбиона Нижнего ждем нашего посланца
А. Гильденштерна цу Розенкранца.
Он должен привезти письмо нам
От императора Гикона.
Фрейлина
Рыцарь Александер Гильденштерн цу Розенкранц.
Входит Гильденштерн цу Розенкранц. Он бледен и сильно расстроен. Вскидывает руку
Гильденштерн цу Розенкранц.
Велик Король!
Король
Привет, мой рыцарь! Давай пакет.
Гильденштерн цу Розенкранц передает пакет королю. Он его вскрывает.
Король
Читает бумагу
Плох почерк у него, однако!
Читает дальше, вдруг вздрагивает, бледнеет
Гикон послал Гикею на…!
Все присутствующие
Ах!
Ой!
Ах!
Ой!
Король
Мы бедствиям не видим окончанья,
От Нас Бог милость отвратил,
И выдержать такие испытанья
Уж не хватает Наших сил
Король как бы в трансе бредет, подходя к окну. Всматривается во что-то за окном, затем отшатывается, крича:
Король
Стеною на Введенский замок пошел весь Зюзинский наш лес(В «Макбете» - Бирнамский)
Король падает замертво.
Всеобщее замешательство, крики «Врача!». Подбегает фрейлина, склонившись над королем, прикладывает ухо к его груди.
Фрейлина
Не дышит он.
Хор
Какой удар, какая боль!
Возлюбленный наш Король
В недобрый час
Покинул нас.
Какое горе!
О, горе!
Горе!
Горе!
Горе!
На головах прически рвя,
И причитая и ревя,
Мы скорбно стонем:
Просто ужас!
Что с нами будет?
Ужас!
Ужас!
На заднем плане все присутствующие, схватившись за голову, и покачивая ею справа налево, хаотично ходят туда-сюда. На авансцене кордебалет танцует под музыку «Грустного вальса» Сибелиуса.
Занавес
Сцена вторая
Банкетный зал во Введенском замке. Прошло часа полтора. На столе лежит тело короля. Вокруг стола собрались Принц Уэльский, граф Глостер, Офелина, Гильденштерн цу Розенкранц, лорд Хранитель Печати, Фиат эль-Закир, Первая и Вторая ведьмы, фрейлины. На заднем плане хор, придворные, кордебалет.
Старшая фрейлина
Народ Гикеи, в час тяжелый, час скорбный, собрала я вас
По делу, что не терпит промедления:
Преемнику должны мы передать из рук монарха выпавшую власть.
Кто первый хочет сделать заявление?
Принц Уэльский
Вниманию высокого собрания
Представлю я монарха завещание.
Чтобы бесхозным не остался трон,
Преемником меня назначил он.
Кладет завещание на стол
Первая ведьма
Позвольте, мне недели две назад
Велел король к нему явиться тайно,
И завещанье дал, чтоб аккурат
Заверила его нотариально.
Так вот оно: скажу я, не приврав,
Преемником назначен Глостер, граф.
Первая ведьма кладет документ на стол. Большинство присутствующих встретили весть с явным облегчением.
Принц Уэльской
С сильным раздражением говорит первой ведьме:
Да, это в вашем стиле финт!
Передает документ первой ведьмы лорду Хранителю Печати:
Взгляните, лорд, какой печатал принтер?
Лорд Хранитель Печати внимательно разглядывает документ
Лорд Хранитель Печати
Да, принтер, вроде наш, из замка;
Минутку, кажется, здесь есть помарка.
Взгляните, здесь вот, в слове «граф»
Она заметна в букве «а».
Открывается дверь, входит охранник
Охранник
Принц Фортинбрас
Входит принц Фортинбрас
Принц Фортинбрас
Привет вам всем! Поехал я в «Икею»,
Столовый гарнитур приобрести,
Потом подумал: загляну в «Гикею»,
Чтобы в «Гикее» друга навестить.
Что здесь за кутерьма? Что происходит?
Вадим, зачем на стол Вы улеглись?
Лорд Хранитель Печати
Говорит, как бы продолжая начатую речь
Вроде
Его Величество на небо вознеслись.
Принц Фортинбрас
Обращается к телу короля
О, друг мой давний, верный
Чем провинились мы, что нас покинул ты?
Вся жизнь твоя был подвиг беспримерный,
И не заполнить нам возникшей пустоты
В связи с Твоим таким внезапным бегством.
Обращается ко всем присутствующим
А, кстати, объявились простаки,
Кто претендует на гикейское наследство?
Старшая фрейлина
Да, даже целых два
Есть претендента из гикейских:
Во-первых, это Глостер граф,
И во-вторых, то Принц Уэльский!
Принц Фортинбрас
Наивность неизбывна в человеке!
Знайте, я, - царя Федоса сын законный,
Того, кто правил здесь от века.
Вадим был сын его приемный.
За управленческий талант
Царь завещал ему державу
И вот Вадим концы отдал;
Теперь наследник я по праву.
Немая сцена.
Старшая фрейлина
Принцу Фортинбрасу:
Мы отследили Вашей жизни нить,
Серьезно Ваше заявленье,
Но нужно как-то подтвердить
Вам царское происхожденье.
Посланник эль-Закир, во всем большой знаток,
С Федосом виделся немало;
Чтоб сходство опознать он мог,
Принц, нужно Вам поднять забрало!
Фортинбрас поднимает забрало
Фиат эль-Закир
Потрясенно
Вылитый Федос! ( Технолог Пророков был очень похож на первого начальника нашего отделения А.П. Адамантова («Федоса»)).
Принц Уэльский и граф Глостер со стуком падают в обморок. Остальные вытягиваются, как по команде «Смирно!», кричат:
Да здравствует Король!
Король Фортинбрас
Делая величественный жест.
Вольно!
Свою желаем волю объявить:
Король Вадим здесь долго правил с блеском,
И с почестями Мы его велим похоронить
На кладбище Введенском.
Тело Вадима выносят ногами вперед
А графа Глостера и бывшего Уэльского простить -
Они еще потребуются нации,
Чтоб их в порядок быстро привести,
Немедленно снести в реанимацию!
Графа Глостера и бывшего Уэльского выносят головами вперед
Всеобщее ликование:
Как мудр наш Король!
Да здравствует Король!
Кордебалет танцует канкан
Занавес
Конец»
Поставив точку, я несколько раз перечитал свою сатиру, и остался ею доволен. Я сделал это! Теперь мне не терпелось поскорее использовать мое произведение по прямому назначению. Распечатав его в нескольких экземплярах, я раздал их сотрудникам «Цикламена». Зная скорость распространения сплетен по нашему коллективу, я был уверен, что через день с «Королем Гикейским» ознакомятся все, включая причастных к «Гере». Но меня поразило отсутствие какой-либо реакции на прочитанное. Поразмыслив, я понял: произведение оценено высоко, но все боятся Мезенцева, и никто не осмелится ему этот текст показать; так зачем же я так старался?
Я распечатал еще два экземпляра пьесы, упаковал их в конверты, написал на них домашние адреса Мезенцева и Кусачева, и пошел на почту, чтобы отправить их заказными бандеролями.
Между тем на почте дым стоял коромыслом: я попал туда 30 апреля 2010 года, в последний день отправления налоговых деклараций за 2009 год, и зал был битком забит представителями фирм. Хотя я знал, что в следующий рабочий день здесь будет пусто, я не смог отложить удовольствие от отправки этих бандеролей ни на сколько: вот как меня достал Мезенцев.
Письма были отправлены, и с этих пор начался новый эон моей жизни, о котором я здесь распространяться не намерен. Скажу лишь, что через год я с треском вылетел с «Цикламена», в результате чего мне только и осталось, что писать.
Январь 2020 г.