Заколка

               
Вспомнилось отчего-то любовь моя первая.
Застенчивая и радостная, смешливая, а порою тихая.
Как мне казалось, она была самая красивая, самая родная и дорогая, самая, самая. Казалось судьба свела на века, но….
Жизнь оказалось совсем не простая штука, и мы с  Иринкой, очень многого ещё не знали и не изведали в этой жизни.
В ту пору мне было семнадцать, ей на два года поменьше.
Познакомили нас мои подружки и сестра, которые проживали в пятнадцати километрах от Перелюба в Иванихе,т.е. совхозе Саратовский.
Тут всё и началось, моя любовь вдруг вспыхнула огромным костром.
Дня без неё прожить не мог. Хотя она и жила в совхозе в пятнадцати километрах. Вот туда я и мыкался, каждый вечер на своём «коне» марки Восход 3м, был у меня такой мотоцикл.
Первая любовь это всегда что-то загадочно-волнительное, возвышенное, доселе неизведанное, как говорится голова кругом совершенно на ровном месте.
Ровным местом всё это было для взрослых, т.е. любовь для них, это полный пшик, ерунда какая-то, блажь,  вроде как «трава не расти».
Это и пытались вбить в мою юную голову мать с бабушкой, а я же с головой погряз в своём чувстве и слушать ничего не хотел, считая самыми счастливыми минутами, когда я был рядом с нею, моей лучезарной избранницей.
Как-то я взял и сказал матери, что мы с Иркой поженимся.
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего и спросила,
- Тебе ведь на тот год в армию.
- Ну и что, пойду обязательно.
- Ты то пойдёшь, а она что без тебя тут делать будет?
- Ждать будет, как наивный албанец ответил я.
- Ну-ну. Ой, Юрка, у тебя таких Ирок, ещё тысяча будет.
Тут она прямо в точку попала. Но тогда ослеплённый любовью, я совсем ничего не хотел понимать. Непередаваемые ощущения, чего-то сказочно-воздушного, словно прочитывание  великолепного шедевра, который захватил тебя целиком и полностью. Всё–таки первая любовь, это самое потрясающее чувство, зачастую приходяще - уходящее, но такое сладостное, и уж точно незабываемое.
Дорога до совхоза была обыкновенным земляным грейдером, без всякого асфальтового покрытия. Во многих местах грейдер имел свойства просаживаться, потихоньку превращаясь в глубокие ямы огромных размеров, в которых после дождей образовывались непросыхаемые лужи с постепенно густеющей жижей.
Вокруг этих луж появлялись объезды, т.е. стихийные сужения дороги.
Все эти лужи я помнил наизусть и со страстным восторгом каждый вечер,как ветер летел на крыльях к своей любимой, а ближе к утру возвращался обратно.
А тут меня пригласил друг на день рождения.
Я гордо сообщил что буду не один, и не дожидаясь сумерек съездил в совхоз и привёз свою Иринку познакомить с моими друзьями детства.
В ту пору наши праздники проходили невдалеке за посёлком, в ямах.
Не знаю почему, но в нашем детстве мы с самого детства играли на тех полянах, где были эти неглубокие ямы, как нам говорили, оставшиеся после изготовления глиняного кирпича, под названием саман, который в недалёком прошлом, был основным строительным материалом в нашей заволжской степи.
Да и что надо было мальчишкам, костёр, печёная картошка, ну и конечно же полная свобода. Взрослые редко в ночное время приходили туда, а если и шли, то далеко до ям начинали громко звать по имени своё чадо.
В то время мы уже как взрослые иногда выпивали по праздником.
Пили особо не здорово, помаленьку. 
Выбора в напитках особого не было,а скорее, потому что наши неокрепшие организмы много и не требовали, так иногда баловались.
Выбор в магазине был действительно не особо богатый.
Потрясающе ужасное яблочное вино, под народным названием «шафран», да ещё виноградное «анапа» в народе ласково называвшееся Анна Павловна.
Было конечно ещё несколько видов напитков, но коньяк «белый аист» был ужасно дорог, а водка была слишком крепким напитком.
В то время мы только пытались привыкать к этому русско-национальному блюду.
Мне казалось, что моя Ирка понравилась всем пацанам.
Так всё время бывает, когда в молодёжной компании появляется, что то новое, совсем не изученное.
Во второй половине ночи, мы покинули нашу компанию и покатавшись по Перелюбу, двинулись в сторону совхоза.
Грунтовка, особо не разгонишься, но со стороны востока начинало светлеть небо и Иринке было давно пора домой.
Вот и поджидала нас ужасная каверза, луч фары высветил огромную лужу, которая до того была на другой стороне дороги и кто бы знал, что встретившийся нам Кировец невзирая ни на что промчался по этой самой луже и вся жижа перетекла на сухую сторону дороги. Вонзившись в это самое месиво, мотоцикл пошёл юзом и мы целиком и полностью погрузились в жидкую грязь.
Нет, мы совсем не убились,жижа смягчила падение, и мы метров десять пропахали по этой самой жидкой грязи.
Ирка погрузилась с головой, а от мотоцикла лишь левая ручка руля была на поверхности. Сначала был катастрофический испуг, а потом мы начали истерически ржать,глядя друг на друга. Я гладил любимую, сглаживая с её тела сползающую жижу. Шикарные волосы превратились в ужасную кучу грязи, с моей куртки вывалилось и шлёпнулось вниз килограмм пять грязи.
Мы подняли мотоцикл и двинулись к близлежащей луже с чистой водой.
- Юра, я потеряла заколку.
- Да чёрт с ней.
- Как же это? Ведь это ты подарил, а я сегодня первый раз её нацепила.
Пойду, поищу.
- Ты что обалдела что ли? Где ты её поищешь? Ты на себя посмотри.
Давай мыться лучше, а то как черти выглядим.
Вот тогда впервые я удивился женской мысли, сама вся в грязи, чуть не убились, а ей заколку  в темнотище поискать надо.
– Куплю я тебе десяток таких.
Тут надо сказать, что заколку и пару бюстгальтеров я привёз ей в подарок из Куйбышева (так в ту пору называлась Самара). В сельских магазинах наличие бюстгальтеров было в дефиците и вот мне пришлось это покупать в куйбышевском универмаге.
Светленькая, молоденькая  продавщица обыденно спросила
- Извините, а какой вам размер?
Я понятия не имел, как классифицируются размеры лифчиков.
И явно выглядел с физиономией полной растерянности
Девушка вопросительно посмотрела на меня и опять спросила
- Так какого размера?
Я здорово смутился, но быстро сообразил и пятернёй показал какого, а потом присмотрелся и сказал
- Да пожалуй, чуть побольше вашего и взглядом упёрся в её грудь.
Тут сконфузилась продавщица, и густо покраснела.
Мне было непонятно и чего это она краснеет, что же она хочет чтобы у неё, самые большие были.
Заколку я купил на улице, уже в ту пору у больших магазинов продавали всякую всячину из дефицита….
Лучи фар высветили наше убогое состояние, мимо нас ехал  москвич и остановился. Рыбаки увидев, что мы целые и невредимые, сильно развеселились над нами, и осведомившись, что нам уже никак не помочь, тут же уехали.
Пошли мыться быстрее, а то сейчас толпа зрителей соберётся.
Огромная лужа была чуть поодаль от дороги, и мы раздевшись до трусов обмывали друг друга. Раздетая Ирка была полным моим восхищением, из её бюстгальтера я вынул с килограмм грязи, я мыл её своей майкой, вытирая её крепкие девичьи груди, потом встал рядом,прижал её к себе и мы минут пять целовались, встречая наш приключенческий - сказочный рассвет.
Вот оно, то чувство непреодолимого влечения, которое всю жизнь возникает у людей, при сближении мужчины и женщины.
Ирка дрожала, видно от холода, и эта дрожь девичьего тела ввела меня в необузданно-дикое сверх возбуждённое  желание, а мы всё стояли и целовались.
Я вновь чувствовал её дрожь и всё сильнее и сильнее прижимал её, не в силах оторваться.
И лишь яркий свет фар движущейся машины вернул нас к действительности.
Да это и было то самое чувство, как мне показалось, эйфория полного человеческого счастья.