Андрей Витальевич МИРОНОВ
Рассказы читаю самостоятельно:
https://www.facebook.com/profile.php?id=100049139389819
Лев Толстой, Софья Андреевна и «Война и мир» (рассказ, в котором тайна графа становится не до конца явной)
Стараясь забыться от переживаний, Софья Андреевна обычно переписывала каллиграфическим почерком роман «Война и мир». Разбирая бешеные каракули супруга, она пыталась придать видимость смысла описанным событиям, а местами придумывала целые сцены. Все это время граф, не опасаясь внимательных, слегка навыкате, глаз супруги, уходил гербарничать.
В налетевшем ветре злобы она иногда вычеркивала целые фрагменты, сокращая объем своей ежедневной работы. От этого с мужем и писателем у нее нарастали проблемы в личной жизни.
Получая потом чистовик текста, Лев Николаевич, премного ломал голову над тем, куда деваются персонажи и откуда возникают незнакомые ему сцены. Он снова и вновь выписывал сюжет романа, исправляя, добавляя и убавляя текст. Но каждый раз, взяв из рук Софьи Андреевны творчески переписанный экземпляр, искренне ужасался содеянному. В восьмой раз он, не проверив рукопись, просто отправил ее в печать. Так в романе появился рассказ о судьбе Наташи Ростовой, наступившей после смерти князя Андрея Болконского. Графиня, повинуясь привычке того времени, «сосватала» Наташу замуж за Пьера, решив таким образом судьбу двух персонажей. Сам граф ссылал Наташу в монастырь, а Пьера делал однозначным участником масонского кружка, намекавшего на революционное подполье декабристов. Но простой конец не вышел ни у декабристов, ни у Толстого, всему причиной была писательская жилка, пульсирующая в душе Софьи Андреевны.
Вид чего-то подземного, в частности подполья, был горячо ненавидим женой писателя. А после того как она познакомилась с ночными делами мужа, два дня крепилась и не говорила с ним по-французски, но на третий день не выдержала. Женское любопытство победило в ней разумную предосторожность.
Дождавшись, когда граф в образе мужика выйдет на звон колокольчика, а Чертков тайком жрал на кухне вчерашний ужин, она, ежесекундно оглядываясь, прокралась к замеченной в достопамятную ночь липе. Так же как и муж, она постучала палкой по стволу столетнего дерева. Правда на колени не опустилась, не было надобности. Увиденное весомо подтвердило самое худшее и оправдало всевозможные предположения.
19 февраля 1877