Философия социо техно - природной системы

Книга разослана мною в библиотеки профильных Вузов, крупные городские и областные библиотеки. Ищите у себя в городе!!!!

Об авторе

Андрей Витальевич Миронов кандидат философских наук, доцент Кафедры философии естественных факультетов Философского факульет МГУ им. М.В. Ломоносова.

Сфера интересов: социальная философия науки, техники и технологий; этические проблемы техники и технологий (техноэтика); эволюция технократизма; философия архитектуры, философия почвоведения.
Результаты исследований отражены в ряде журнальных публикаций и  монографиях:



1. Миронов А.В. Введение в историю науки: математика, физика, химия, биология, геология: учебно-методическое пособие по курсу «Концепции современного естествознания». – М.: Институт открытого бизнес-образования. Научные труды, 2002 г. – 5,5. п.л.

2. Миронов А.В. Концепции современного естествознания: математика, физика, астрономия, химия, науки о Земле, биология, человек, синергетика (учебное пособие для юридических вузов). М.: Институт государства и права Российской академии наук, Академический правовой университет, 2003. – 13 п.л. ISBN 5-94073-050-7.

3. Миронов А.В. Технократизм – вектор развития глобализации. – М.: МАКС Пресс, 2009. – 131 с. – 8,3 п.л.

4. Миронов А.В. Философия архитектуры: Творчество Ле Корбюзье. – М.: МАКС Пресс, 2012. – 292 с. – 11,8 п.л. ISBN 978-5-317-03961-5.

5. Миронов А.В. Философия социо(техно)–природной системы: Монография. – М.: МАКС Пресс, 2013. – 192 с. – 8,5 п.л. ISBN 978-5-317-04350-6 (Есть свободно распространяемая электронная версия).

6.Миронов А.В. Философия науки, техники и технологий: Монография. – М.: МАКС Пресс, 2014. – 272 с.ISBN 978-5-317-04749-8 (Есть свободно распространяемая электронная версия).

7. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.1 - М.: МАКС Пресс, 2018. - 76 с. (Серия философского юмора).ISBN 978-5-317-05802-9.

8. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.2 - М.: МАКС Пресс, 2019. - 76 с. (Серия философского юмора).  ISBN 978-5-317-06109-8.
 
9. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.3 - М.: МАКС Пресс, 2019. - 76 с. (Серия философского юмора). ISBN 978-5-317-06110-4.


Отзывы и предложения пишите автору, e-mail: avmmsu@yandex.ru

 

Andrey Mironov

PHILOSOPHY
OF SOCIO(TEHNO)-NATURE
SYSTEM

Monography

МАКС Пресс
MOSCOW-2013
 

Андрей Миронов


ФИЛОСОФИЯ
СОЦИО(ТЕХНО)-ПРИРОДНОЙ
СИСТЕМЫ

Монография

МАКС ПРЕСС
МОСКВА – 2013

 
УДК 001.2
ББК 87
М64

Рецензенты:

Доктор философских наук, доктор биологических наук,
лауреат Государственной премии РФ Е.Д. Никитин

Доктор философских наук В.М. Розин

Миронов А.В.
М64 Философия социо(техно)-природной системы: Монография. – М.: МАКС Пресс, 2013. – 192 с.
ISBN 978-5-317-04350-6

В монографии представлена система отношений, связывающая общество и окружающий его природный мир. На основе представлений о социо(техно)-био-гео-системе осуществляется анализ предшествующих философских концепций отечественных и зарубежных философов, критикуются два распространенных мифа об «универсальности техники» и ее «демонизации».
В книге обосновано представление о Великой триаде: науке, технике и технологиях, благодаря которой осуществляется воздействие общества на природу.
Предлагаемая система представлений позволяет моделировать частные системы для решения социальных, экологических и экономических задач.
Книга адресована читателям, интересующимся социальной философией техники, экологическими проблемами, перспективами развития России и устойчивым развитием человечества.
Ключевые слова: устойчивое развитие, философия науки, философия техники, философия технологий, философия почвоведения, система социо-геосферных взаимодействий, социо(техно)-био-гео-система, СТБГС, наука и техника, наука и технологии, техника и технологии, социальная экология.
УДК 001.2
ББК 87
Current monograph describes an interaction system, which interlink the society and surrounding natural world. The analysis of previous philosophical conceptions of Russian and foreign thinkers have been carried out on the basis of socio(techno)-bio-geo-system idea. Widespread myths of «technique universality» and its’ «demonization» have been both criticized.
The book substantiates a conception of The Great Triad, uniting science, technique and technology, by which society is providing influence on nature.
Presented statements system allows to model particular systems for social, ecological and economical problems solution.
The book is addressed to a reader, who takes interest in social philosophy of technique, in ecological problems, in development perspectives of Russia and in sustainable development of Humanity.
Keywords: environmentalism, sustainable development, philosophy of science, philosophy of technique, philosophy of technology, philosophy of soil science, society-geosphere interaction system, socio(techno)-bio-geo-system, STBGS, science and technique, science and technology, technique and technology, social ecology.

ISBN 978-5-317-04350-6 © А.В. Миронов, 2013.
 
 Оглавление

Введение……………………………………………………………………………………8

Глава I. Общие проблемы философии науки, техники и технологий…………….12

1.1 Формирование представлений о техническом………………………………..12
1.2 Мифология техники ……………………………………………………………..16
1.2.1 Демонизация и «универсальность» техники……………………………16
1.2.2 Биологические аналогии в технике………………………………………36
1.3 Интуиции в области технического……………………………………………..45
1.3.1 Смешение науки, техники и технологий…………………………………45
1.3.2 Единая технология – интуитивная иллюзия
современной философии техники……………………………………………....52
1.3.3 Естественная среда обитания человечества……...………………………62
1.3.4 Ноосферные представления (классический период)……………………78

Глава II. Система социо-геосферных взаимодействий………………………………84

2.1 Предварительные представления о технической реальности как системе..84
2.2 Техническая реальность…………………………………………………………..95
2.3 Необходимость введения новых представлений
о социо(техно)-геосферных взаимодействиях…………………………………… 101
2.4 Определение и состав социо(техно)-био-гео-системы (СТБГС)……………104
2.5 Особенности СТБГС и их отличие от предшествующих представлений…116
2.6 Социо(техно)-блок – со-двигатель общепланетарной эволюции…………..120
2.7 Со-двигатели среды обитания человека……………………………………….130
2.8 Неразрывная связь социо- и техногенеза………………………………………135
2.9 Три основания для экономического регулирования
взаимодействия человека и природы……………………………………………….146
2.10 Представление о социо(техно)-био-гео-комплексе…………………………...155
2.11 Структура социо(техно)-био-гео-комплекса…………………………………..170

Заключительные слова о роли СТБГС в понимании
социо-природного взаимодействия………………………………………………….176

Литература……………………………………………………………………………..179

Об авторе………………………………………………………………………………..191
 
Георгию Павловичу Сивоконю

 
Благодарности

Данная работа опирается на предшествующие философские исследования. Всем упомянутым в книге авторам я благодарен за увлекательную возможность путешествовать по волнам их интеллектуальных океанов, морей и рек. Некоторые, плохо различимые на карте ручьи показались мне увлекательнее широкой, но однообразной глади отдельных философских водоемов. Форсирование болот, иногда выводило на твердый берег уверенности в правильности собственных представлений.
С Евгением Владимировичем Цветновым я консультировался по многим вопросам этой книги, и он, делясь своими профессиональными знаниями в области почвоведения и экономики, значительно облегчил мне понимание философских проблем почвоведения. В соавторстве с ним, было сформировано определение социо(техно)-био-гео-системы (СТБГС). Также он выполнил макет этой книги, как и ряд ей предшествующих.
Заслуженному профессору МГУ, доктору философских наук Валентину Сергеевичу Лямину, я благодарен за доброе отношение и профессиональную помощь, советы и поддержку в процессе написания этой книги.
Наталья Павловна Ледовских аккуратно «причесала» текст вежливой ректорской расческой.
В работе над книгой мне активно помогали Елена Александровна Малинина и Александр Николаевич Комахин, Мария Сергеевна Дуброва и Лев Анатольевич Поздняков.
Всем студентам и аспирантам МГУ им. М.В. Ломоносова, вовлеченным в сферу обсуждения отдельных фрагментов этой книги, я благодарен за вопросы, замечания, дополнения и разнообразную поддержку, бескорыстно оказываемую автору в его работе.
Моим детям Наташе и Сереже, а также всем друзьям благодарен за тепло любви и все, что они дарили мне от избытка души.

7

 
«Кто ответит мне, что за дом такой?»
В.С. Высоцкий

«…безусловно необходимо иметь в виду, по возможности,
 всю единую, цельную и нераздельную природу,
а не отрывочные ее части…»
В.В. Докучаев

Введение

Мы все живем в технической реальности, плохо представляя себе ее устройство. Она окружает нас, защищает и обескураживает: техническая реальность открывает перед нами невиданные возможности, но и она же ограничивает нас невидимыми путами. Все вокруг пронизано искусственным. К счастью техническая реальность не единственное, что нас окружает. Мы также живем в природе. Многообразие ее стихий влияет на нас. Забывая о природе, мы вспоминаем, о ней, когда хотим отдохнуть от урбанистического комфорта, и озадачиваемся поиском дикого места, наполненного благами цивилизации: мобильной связью, беспроводным Интернетом, химической защитой от кровососущих и т.д. Техническая реальность не дает нам вырваться из своих цепких объятий, но мы и сами этого не хотим, да, по сути, и не можем. Глобальная проблема современного человечества заключается в том, какая форма или какое направление развития технической реальности обеспечит нам максимальный комфорт.
Во взаимодействии с ландшафтом осуществляется этногенез [44]. Внешним его проявлением будут многообразные ответы о том, что такое «комфорт», какими способами его можно и нельзя добиться от природы. Единой культуры пока не предвидится, хотя предпосылки для ее возникновения существуют. Пока же человечество, поголовно «выбравшее «Кока-

8
 
колу», не более чем убогое представление о технократическом рае, не применимое даже для США. Страх культурной глобализации поселился в умах тех из нас, кто надеется запретами сохранить собственное представление о национальной культуре заморозить культурное, государственной, социальное и этногенетическое развитие. Живое развитие языка и этноса приводит как к заимствованиям, так и к противопоставлениям. Если собственных, выработанных этносом ценностей нет, то гибель культуры, а вслед за ней и ее носителя становится неизбежной. Это общее утверждение. В частности, народ, не способный противопоставить Coca-Cola собственный квас или кумыс, обречен пить иноземное пойло. Если у этноса есть свои ценности – ему не страшна глобализация. Если страна производит пользующиеся в национальном масштабе продукты от космических кораблей до предметов питания, у нее есть шанс сохранить свою самобытность. Но вот страшна ли для культуры техническая реальность? И если она таит опасность, то в чем она заключается и как ее избежать? Ответить на эти вопросы я постараюсь в этой книге.
Техническая реальность неуклонно и безвозвратно трансформирует окружающую природу. В городах не осталось чистого воздуха, производимого на его территории. Недостаток живительной смеси газов приносит ветер. Этот пример экологического паразитизма городов широко известен. А вот встречный вопрос о том, что производился ли воздух в необходимом для людей количестве в традиционной деревне (для чистоты сравнения необходимо брать именно территорию населенного пункта, а не объединять ее с прилегающими лесами) для полноты картины не поднимается. «Экологическое противопоставление» города и деревни стало одним из популярных мифов. Наиболее ярко он про-3D-емонстрирован в бессмертном фильме Дж. Камерона о планете Пандора.
Уже давно осознана угроза исчерпания природных ресурсов. И далеко не вчера опасность разрушения окружающей среды начала вызывать страх. Еще Агрикола в XVI в.

9
 
 указывал на существующее в его время недовольство последствиями горных разработок, т.е. технической реальностью [55. С. 259]. Мир техники получал оценки от «добра» (у Ф. Бэкона) [22], до «зла» (у Г.Ф. Юнгера) [164], в XIX в. его романтизировали, а во втор. пол. XX – нач. XXI в. ему предрекают неминуемую гибель.
Предпринимаемые ООН усилия по ограничению климатических последствий научно-технического прогресса широко известны.
Концепция «Устойчивого развития», равно как и любая другая последующая, принятая международным сообществом окажется действенным инструментом только в том случае, если она будет основана на фундаменте общего понимания системы взаимоотношений человечества и различных геосфер. Именно в этом месте техническая реальность располагается и расширяет свои границы, служа передаточным и связующим звеном между человечеством и природой. Если такого понимания не будет, то любые прогнозы и советы повиснут в мареве философских миражей, а самые благие намерения окажутся на службе политических и экономических интересов транснациональных корпораций, а то и просто будут удовлетворять амбиции писателей.
Для того чтобы не служить чужим интересам, а отстаивать насущные потребности, необходимо сознательно искать и создавать условия достижения такого состояния баланса между человеком (обществом) и окружающей его природой, которое, не будет в прогнозируемом будущем угрожать самому существованию нашего биологического вида. И обеспечит улучшения условий жизни для наибольшего числа жителей Земли. Как и все остальные страны, Россия не должна брать на себя роль благодетеля всего человечества. Мир настолько разнообразен, что рецепт всеобщего счастья невозможен, но учитывать последствия от улучшения жизни других необходимо. Весьма желательно, что бы эти последствия были благоприятны.

10
 
На пути реализации этих благих пожеланий стоит множество препятствий. Одно из них – малая разработанность философского обоснования совместной эволюции социума и геосфер. Работы, боящиеся одновременно затронуть и социальную, и геосферную проблематику, будут отвечать исключительно узкопрофессиональным целям по обслуживанию технической реальности. Это будет всегда описательная или аналитическая работа, несомненно полезная, но не дающая решения насущных задач современности.
Будучи частью биосферы люди развивают систему собственной организации. Выйдя в глубокой древности из природного состояния, эта организация продолжает эволюционировать. Она позволяет осуществлять целенаправленную деятельность по осознанию потребности и последующую за этим работу по извлечению и переработке природных ресурсов. Трансформация природы идет одновременно с изменением системы социальных отношений. Все это в сумме формирует среду обитания нашего биологического вида и определяет техническую реальность. В рамках такого подхода общество описывается не как противостоящий природе феномен, а как часть системы, связывающей воедино эволюцию геосфер и социума. В этой системе наиболее заметной и привлекающей внимание является ее сердцевина – Великая Триада, состоящая из науки, техники и технологий. Но прежде чем начать изучать эту Триаду, предстоит долгий предварительный путь. Необходимо объяснить место Великой Триады в системе взаимодействия социума и геосферных оболочек. Ряд шагов в этом направлении предпринял Л.Н. Гумилев, но они требуют как критического отношения, так и ответов на поставленные этим ученым проблемы взаимодействия социума (этносферы в его терминологии), техники и природы (ландшафта). Предложенное в данной работе решение позволит развивать теорию социальной экологии на естественно-научном основании.

11
 
Глава I
Общие проблемы философии науки, техники и технологий

1.1 Формирование представлений о техническом

Внимание людей привлекают наиболее заметные события. Вслед за их изучением, пытливый взгляд исследователя начинает проникать в сокровенные уголки, пытаясь разглядеть взаимосвязь вещей и процессов. Достижения механики были самыми наглядными и массовыми подтверждениями могущества человеческого разума. Неслучайно первые книги о технической реальности были посвящены сложным механизмам. Таковы работы Леонардо да Винчи, Франческо ди Джорджио Мартини (вторая половина XV в.) или Агостино Ромелли (1531 – 1608). Важным шагом стала «Энциклопедия искусств, наук и ремесел», издаваемая во Франции в 1751 – 1772 гг. Поворотным моментом стала книга немецкого ученого И. Бекмана, издавшего работу «Введение в технологию или к познанию ремесел, фабрик и мануфактур, преимущественно тех, которые находятся в ближайшей связи с сельским хозяйством, полицией, камералистикой (с включением очерков по истории искусств)» (1777 г.). И, наконец, немец Э. Капп книгой «Основные направления философии техники. К истории возникновения культуры с новой точки зрения» (1877 г.) в явной форме обозначил новый раздел философского исследования. Дальнейшее развитие показало, что для немецких философов повышенное внимание к технике стало национальной традицией; достаточно

12
 
упомянуть Т. Адорно, Ф. Дессауэра, Х. Йонаса, Х. Ленка, К. Маркса, Э. Фромма, М. Хайдеггера, Г.Ф. Юнгера, К. Ясперса и др.
Российская философия не отставала от западной. Петр Климентич Энгельмейер не только заложил основу для последующих исследователей, он создал произведения [157 –163], не утратившие своей актуальности и в XXI веке. В дальнейшем вопросы философии техники поднимал Н.А. Бердяев, а в ранний советский период – А.А. Богданов, В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский.
Среди иностранных работ, посвященных данной теме, необходимо упомянуть Э. Агацци, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Э. Кастельса, Т.С. Куна, И. Лакатоса, Ст. Лема, М. Маклюэна, М. Малкея, Л. Мамфорда, М. Полани, К.Р. Поппера, П.К. Фейерабенда, Ж. Эллюля и др.
В последние десятилетия в современной России интерес к философскому осмыслению феномена техники возрастает. Среди работ, посвященных этой проблеме, необходимо выделить основополагающие работы А.А. Воронина, В.Г. Горохова, Б.И. Кудрина, В.А. Кутырева, Н.Н. Моисеева, Е.Д. Никитина, А.П. Назаретяна, В.С. Степина, А.И. Ракитова, В.П. Рачкова, В.М. Розина, М.А. Розова и А.Д. Урсула.
Несмотря на столь высокий интерес к вопросам технической реальности, многочисленные авторы рассматривали ее обычно только в одном важном для них аспекте. Для них техническая реальность поворачивалась либо своей научной стороной, либо технической.
Приходится признать, что сложные проблемы, связанные с технологиями, крайне редко выделяются для отдельного и внимательного рассмотрения, как у нас, так и за рубежом. При этом понятие «технология» применяется часто и смешено с понятями «наука» и «техника». Важнейшее и определяющее сегодня направление экономики – явление «технологий» – не исследуется, или, что особенно опасно, используется в качестве интуитивно понятного. Лишь

13
 
немногие авторы затрагивали проблемы системных отношений общества, с одной стороны, и науке, технике и технологиях, с другой; среди них: Б.И. Кудрин, А.И. Ракитов, В.П. Рачков и В.М. Розин, французский философ и священник Ж. Эллюль.

Техническая реальность – явление чрезвычайно сложное и многогранное. Широко распространено мнение, что техническая реальность – это техника, но не сам человек. Возникает ошибочное противопоставление, которое, я считаю, необходимо преодолеть и продемонстрировать теснейшее единство человека и трех составляющих, трех «китов», без которых воздействие человека на окружающий мир было бы невозможно – науки, техники и технологий.
В своей работе я постараюсь показать, каким образом техническая реальность проявляет себя при помощи неразрывной связи науки, техники и технологий, всегда реализующихся в историческом контексте и социо-культурном окружении, вне которого ни наука, ни техника [119. С. 25–26], ни тем более технологии не существуют.
Изучение науки, техники и технологий в социальном аспекте наиболее актуально. На этой основе возможно обоснованное прогнозирование последствий научно-технического прогресса и отдельных технических проектов. Такого рода данные могут быть востребованы политическими структурами, определяющими финансирование государственных программ.
Кроме общегосударственных проблем управления экономическим развитием, можно решать и частные проблемы управления отдельными отраслями хозяйства. Становится понятным, что при использовании этого подхода наиболее остро встает проблема сочетания в образовании и профессиональной деятельно-

14
 
сти инженеров и ученых гуманитарной культуры и научно-технических знаний. Образование, данное только с позиции узкопрофессиональной деятельности, не может адекватно отвечать проблемам техно-гуманитарного баланса. Устраняться от этих проблем можно, но за это придется расплачиваться возрастающим числом техногенных катастроф, в возникновении которых доминирующую роль будет играть пресловутый «человеческий фактор». В наши дни возрастает опасность бесконтрольного вмешательства и управления технической реальностью со стороны технических специалистов. Этому противостоит возрастающий интерес граждан к окружающим их техническим объектам и грядущим к реализации проектам. В открытом к инновациям обществе ответственность за окружающий мир, его состояние и происходящие в нем трансформации переходит от специалистов к непрофессионалам. Возникает новая ситуация – бинарное отношение к технической реальности. Общество стремится взять на себя ответственность за развитие технической реальности, адаптировать ее к своим нуждам. Этот процесс встречает сопротивление специалистов-технократов, надеющихся сохранить безраздельное господство и управление в данной сфере. Благодаря возникшему конфликту ответственностей, изменилось представление о безопасности технических объектов. С одной стороны безответственности и узкокорпоративным интересам противопоставлена гражданская активность, что делает мир технической реальности более антропо-ориентированным, более человечным. Это уже не мир техники и для техники, наоборот, мир, где, интересы человека учитываются.
В современном мире изменилась также мера ответственности инженера и ученого за свои действия. Многие из них, осознавая эту новую ответственность, ставят общественные интересы выше научно-познавательных, корпоративных или политических. Во всем мире обсуждаются и принимаются этические кодексы инженеров, ученых, представителей других специальностей, позволяющих специалистам соотносить свои корпоративные интересы и безопасность общества, защищать свои права как граждан страны. Этот процесс сле–

15
 
дует рассматривать как нарастающее изменение отношений к проблемам выбора целей и способа их воплощения. Помимо этого возникла совершенно новая ситуация. Теперь настала необходимость определить ответственность потребителей достижений технической реальности за ее использование (техноэтика). Стихийно складывающиеся отношения нуждаются в анализе происходящего и в попытках регламентации. Представления о технике, сформировавшиеся еще в XIX веке, не соответствуют современной ситуации. Во всем мире процесс осмысления происходящих в технической реальности процессов набирает обороты и у российской философии нет оснований для отставания в этом вопросе.
Прежде чем приступить к изложению этой проблемы. необходимо рассмотреть популярные мифы о технике. Этот экскурс в современную мифологию необходим особенно в России, в очередной раз стремящейся приобщиться к благам и недостаткам европейской технической культуры. В мифах, распространенных повсеместно не только в нашем отечестве, представления недифференцированны, и поэтому следует пояснить, что все говорящееся о технике имеет аналогичные варианты, относящиеся и к науке, а также и к технологиям.


1.2 Мифология техники

1.2.1 Демонизация и «универсальность» техники

Самым распространенным и тиражируемым мифом техники является ее демонизация. Это представление хорошо освещено в литературе и кинематографе , для которых он стало ис-

16
 
точником неплохого дохода, а в философии данный миф давно освящен. Совместные усилия привели к тому, что технике стали приписывать, имманентно ей присущее, враждебное отношение к человеку и окружающему миру.
В литературе XIX – нач. XX вв. было разработано два направления для изображения научно-технического прогресса. В произведениях одного типа все плохое и хорошее связанное с применением научного знания или техники, было результатом использования их конкретной личностью (таковы романы Ж. Верна, Г. Уэллса, А. Беляева). Произведения другого типа  рисовали бунт техники, безжалостность и отстраненность промышленного производства или отражали фантазии авторов на тему нанесения максимального вреда человеку и человечеству.
В философии господствовала объективистская точка зрения на науку (классическая модель научного знания) и широко распространялась материалистическая концепция общественного развития (К. Маркс). Из литературы и философских трудов о науке объективизм был перенесен и на технику.
Согласно П. Бергеру и Т. Луману [14] человек начинает вести себя так, как он представляет окружающий мир, а тот оказывался благодаря буйным фантазиям наполнен кошмарами с участием вырвавшихся из-под контроля техно-монстров . Попадая под их воздействие, обыватель всерьез пугается и начинает думать, что он и целое человечество рано или поздно будут окончательно порабощены техникой.
В философии этот миф используется для объяснения феномена техники. На обывателей влияние философии ничтож-

17
 
но, но на философов и прочих интеллектуалов – огромно. Представления о независимых от культуры и человека законов развития науки, техники и технологий заставляют сделать логический вывод о неспособности разума управлять собственным порождением.
В истории человеческой мысли были уже порождения миров с особым статусом: мир Эйдосов (Идей) Платона, родственный ему мир универсалий средневековых философов, объективный мир природных законов и общественного развития, научного знания К.Р. Поппера. Общим для всех этих «миров» было независимое от социума и отдельного человека бытие.
Следствием философских представлений об объективных законах развития техники стало ее наделение самостоятельной онтологической сущностью. Придание технике подобного статуса обосновывает представление о ее самостоятельном, независимом от человека и общества, существовании, и как следствие наделение этой реальности субъективными свойствами. Техника становится способной к самостоятельному развитию, а в предельных вариантах ей приписывается и свобода воли. Представление о самостоятельном существовании техники снимает с человека ответственность за последствия собственной преобразовательной деятельности. В этом скрывается могучая привлекательность и востребованность этого мифа. При его помощи маскируется как индивидуальная безответственность, так и коллективная [85. С. 45-48]. Благодаря этому мифу все проблемы в технической реальности становятся объективным процессом, который протекает вне этических категорий, и равнодушен к человеку. В умах проповедников прогресса он обладал собственной ценностью, и требовал поклонения и жертв. Вслед за наукой, первой ласточкой прогресса, такое же отношение распространилось на технику, и на технологии.
За предполагаемой нейтральностью уже М. Хайдеггер увидел нелицеприятный оскал и написал: «В самом злом

18
 
 плену у техники, однако, мы оказываемся тогда, когда усматриваем в ней что-то нейтральное; такое представление, в наши дни особенно распространенное, делает нас совершенно слепыми к ее существу» [144. С. 221]. Осуждая нейтральность, он сам привнес в философию изрядный запас демонизации. Будучи мистическим философом, он оторвал сущность техники от ее существа, придумал «постав», при помощи которого и разрешился от тяжкого философского бремени, поставив тем самым часть философов в спазматическое недоумение. Свершив столько подвигов на фронте интеллекта, М. Хайдеггер снискал мировую славу. Сложность понимания технического остались, а благодаря М. Хайдеггеру еще и увеличилась проблемой понимания самого понимания техники. Великую максиму: «Философия – умение делать непонятное понятным», М. Хайдеггер решительно не разделял, безмерно умножая непонятное.
В философских концепциях опора на таинственную «сущность техники» в духе М. Хайдеггера приводит к самым фантастическим размышлениям. В качестве посылки используется «филологическое вычитание» частей слов. В качестве достигнутой разности преподносится нечто следующее: «со-бытие об-ступает бытие, на-ходящем на-стоящее обсто-ятельство ме-ста весь-ма убедительным». На-стаивая на этом, преимущественно «философы из гусар» [37] получают то ли, разжижение мудрости, то ли экстракт мозгового камня в собственном соку. Подобная «лингво-математика», может «фонетически» и обоснована , но философски и алгебраически не внушает доверия. Ее применение облегчает развитие и создание мифологем. Всевозрастающее кружево понятий отвлекает исследователей и привлекает выхолощенный интеллект схоластов.

19
 
Отвлечение сущности от существа приводит к обнаружению преимущественно таких качеств, которые неподвластны рациональному описанию, а, следовательно, выводят любой объект или деятельность, связанную с ним, из сферы ответственности человека. «Человеческая техника, и только она, независима от жизни человеческого вида» [149. С. 465], – утверждал, например, О. Шпенглер. Принцип независимости или объективности уже применялся в экспериментальном познании, а в гуманитарной области К. Маркс использовал его для описания исторического процесса. Если науке, технике и технологиям свойственны подобные качества, то для человека единственно рациональным поведением становится «подстраивание» под них, с преклонением и последующим поклонением как науке, так и технике, а заодно и технологиям . Мистика «объективности природных или социальных законов» позволяет активно творить кумиров. Кумиры требую жертв.
Это явление блестяще описал А.П. Платонов, давая характеристику одному из персонажей: «…Захару Павловичу имя Трех Осьмушек Под Резьбу понравилось больше крестного: оно было похоже на ответственную часть любой машины и как-то телесно приобщало Захара Павловича к той истинной стране, где железные дюймы побеждают земляные версты» [104. С. 219]. Человеческие качества, в данном случае имя, даваемое при крещении, легко заменяются обезличенными цифрами, сложность социо-геосферных взаимодействий подчиняется инженерии. В конце, правда, обнаруживается

20
 
Котлован, в котором кишат люди, и еще Коллективизация, и Индустриализация, и ГУЛаг. Причем все это взаимосвязано и логически вытекает из поклонения технике и объективным процессам общественного развития. Умаляя достоинство человека и создавая искусственную среду, быстро выясняется, что «поскольку закон единства организма и среды нельзя обойти, искусственная среда потребует искусственного обитателя» [70. С. 42], – именно такой вывод делает В.А. Кутырев, анализируя противостояние естественного и искусственного. С этим нужно не просто согласиться, но привести дополнительные примеры: К.Э. Циолковский, будучи провозвестником космической эры, так прямо и писал о необходимости придания человеку эфирной сущности, сочетаемой с полным и окончательным истреблением всего живого на планете [146. С. 9 и далее]. Именно такой подход к изменению человека, критикуемый В.А. Кутыревым, активно пропагандируется до сих пор. Его адептам, кажется, технологически проще трансформировать генетическую структуру человека, чем изменить социальные формы применения техники. При этом они руководствуются не столько благим намерением лишить человека наследственных болезней, сколько преимущественно наделить его свойствами адекватными новой среде обитания [39. С. 25-29, 41-42, 50; 133. С. 308-309; 125. С. 27- 35; 171. P. 340]. В результате подобных трансформаций человека, неизвестны положительные следствия, но совершенно точно, что это будет мощнейшим рычагом власти.
Одновременно с идеей трансформацией человека идет и активная религиозная пропаганда мистико-космической и информационной белиберды, заполняющей СМИ России. «В целом, – делает вывод В.А. Кутырев, – космическая мифология (в моем случае это синоним демонизации техники – А.М.) обеспечивает адаптацию человека к новой техногенной реальности, одновременно превращая его в материал и средство ее дальнейшего роста» [70. С. 24-26]. Последствия имеют вполне земные, практические решения – человек

21
 
превращается в безгласный объект манипуляций и всепроницающей отеческой заботы со стороны имеющих власть.
Эту сторону демонизации техники отмечал уже О. Шпенглер: «С появлением рационализма «вера в технику» делается чуть ли не материалистической религией: техника вечна и непреходяща, подобно Богу-Отцу; она освобождает человечество, подобно Сыну; она просветляет нас, как Дух Святой. А молится на нее филистер прогресса – от Ламетри до Ленина» [149. С. 484]. Подтверждением такого отношения могут служить также слова М.А. Горького, весьма чувствительного к требованиям текущего момента истории: «…техника сама как бы подсказывает и внушает человеку возможность и необходимость дальнейшего ее роста» [42. С. 7]. На западе Европы великий архитектор Ле Корбюзье писал такие же слова: «Предписывая свои условия нашему образу жизни, заставляя наш ум принять определенную систему правил, машина раздвинула рамки нашей жизни, вырыв пропасть между двумя поколениями» [72. C. 68]. В худшем варианте демонизация техники порождает иррациональные страхи, фобии и тогда техника становится объектом огульного порицания или религиозного поклонения [171. Pp. 339-444].
Развивая эти идеи, «филистеры прогресса» обязательно начинают смешивать и путать живое и неживое. Вслед за Э. Фроммом обращу внимание читателей на это характерное неразличение живого и мертвого, как на важнейший диагностический симптом. Для исповедующих его писателей и философов  он является принципиальной основой для их концептуальных построений.
Затрагивающие всех нас экологические изменения ставят вопрос о взаимодействии человека и природы, человека

22
 
и техники и т.д. И если между живым и неживым разницы нет, то совершенно очевидно, что нет никаких экологических проблем. Нет различий – нет конфликта – нет проблемы. Тревожащие нас мелкие неудобства легко разрешатся при помощи современных науки, техники и технологий – вот Credo современных филистеров прогресса. И веруют в него они слепо. Архитектор А. ван де Вельде в начале XX в. утверждал: «Ведь ясно же, что машины исправят впоследствии все причиненные ими беды, искупят все содеянные мерзости (выд. мной – А.М.)» [Цит. по: 36. С. 57].
Им противостоят родственные души борцов за экологию. У них другой символ веры. Собственное незнание, обретенное еще в средней школе относительно естественных наук, они, по аналогии, распространяют на все человечество. Они в алармистской истерике призывают ограничить техническое развитие, а ряд видов техники запретить. Подобные движения оказываются востребованы как «бескорыстными» политиками, так и экономическими конкурентами. Широко распространенная «атомофобия», в качестве зафиксированной идеи, требует поставить атомную энергетику за грань допустимого. Причем, необходимо запретить ее практически мгновенно, ничем не заменяя, обрекая экономическое развитие на энергетический коллапс. «Ученые не понимают как устроен атом», «ядерная энергетика – это то, что противно Богу» и другие их странные лозунги озвучиваются СМИ.
Забавным представляется и то, что противники «мирного атома» не выступают против автомобильного транспорта, уносящего гораздо больше жертв ежегодно, чем Чернобыль или Фукусима вместе взятые. Конечно, я не оправдываю эти две, равно как и другие, техногенные катастрофы. Я пытаюсь объяснить читателям, что техногенные аварии имеют не одно, а два направления для решения проблем. Не запретом, а ограничениями и развитием социальных методов контроля над техникой, мы можем снизить уровень опасности,

23
 
исходящий из технической реальности. Все попытки изменить ситуацию в благоприятном для человека направлении только путем ограничения техники будут обречены на провал. А вот постоянный общественный контроль ситуации, требования отчетности чиновников и руководителей о мерах, предпринимаемых по обеспечению безопасности, а еще больше ответственность инженеров и технологов не только перед работодателем, но и перед живущим рядом обывателем, принесут пользу и снизят вероятность катастрофы.
И филистеры, и алармисты, представляющие с точки зрения философии две крайние точки зрения, безобидны, если, конечно, не давать им власти. Впрочем, власть способна испортить любого.
Попытки создать промежуточное построение и, таким образом, угодить в сердцевину истины предпринимались Н.А. Бердяевым. Позиция, им принимаемая крайне неустойчива, и опирается на все и сразу, т.е. является дурной эклектикой.
В крайне путаной работе «Человек и машина (Проблема социологии и метафизики техники)», Н.А. Бердяев то приписывает технике нейтральность: («Техника и экономика сами по себе могут быть нейтральными…» [15. С. 153]), то антигуманность («Машина по природе своей антигуманна» [15. С. 156]), то способность к самостоятельному существованию вне социума и бунт против человека («Человек сказал машине: ты мне нужна для облегчения моей жизни, для увеличения моей силы, машина же ответила человеку: а ты мне не нужен, я без тебя все буду делать, ты же можешь пропадать» [15. С. 151]). Вступив на эту скользкую тропу, русский философ продолжает развивать мысли о демонизации. В потоке ужасов неожиданно звучат и вполне адекватные утверждения: «Не машина, а человек виновен в страшной власти машинизма (технократизма – А.М.), не машина обездушила, а человек обездушился. […] В мире происходит процесс дегуманизации, дегуманизации во всем. Но в этой

24
 
дегуманизации повинен сам человек, а не машина» [15. С. 161], которые надо рассматривать как случайные. Путаницу в философских показания Н.А. Бердяева немецкий исследователь Г.Х. Вригг объясняет исчерпывающим образом: «Как мыслитель, Бердяев не отличается ясностью. Напротив, его манере изложения свойственны неясности и скучные повторы. Сила Н.А. Бердяева – не в его аргументах, но в его интуициях» [32. С. 73]. И.Л. Солоневич по поводу Н.А. Бердяева высказывался совсем уж справедливо, но нелицеприятно [128. С. 135-136], и приведенные выше цитаты служат подтверждением заслуженной оценки.
Поддавшись обаянию демонизации, человек получает сладостную возможность бессмысленного  и романтически беспощадного бунта против техники (Дон Кихот, луддиты, антисциентизм, экстремистские экологические движений в наши дни).
В бессмертном произведении М. де Сервантеса Сааведры борьба с ветряными мельницами была приведена в качестве пародии на рыцарские подвиги во славу прекрасной дамы. Борьба с техникой – пародия на сознательную работу по созданию правил и норм употребления техники. Однако созданный великим испанцем пример до сего дня представляет хрестоматийную иллюстрацию этой борьбы: «– Помилуйте, сеньор, – возразил Санчо, – то, что там виднеется, вовсе не Великаны, а ветряные мельницы; то же, что вы принимаете за их руки, – это крылья: они кружатся от ветра и приводят в движение мельничные жернова.
– (…) это Великаны [заметил Дон Кихот]. И если ты боишься, то отъезжай в сторону и помолись, а я тем временем вступлю с ними в жестокий и неравный бой» [127. С. 65].
«Великая битва с ветряными мельницами» провела к закономерным последствиям: часть сельскохозяйственного техни-

25
 
ческого объекта была повреждена, а вот от копья Дона Кихота остались одни щепки; сам славный рыцарь был сбит с коня Росинанта мнимыми Великанами, да так, что нуждался в помощи врача [127. С. 66]. Правильный вывод, вытекающий из этой истории, Дон Кихот сделать не может; он находится внутри мифа и, соответственно не в состоянии оценить ситуацию как внешний наблюдатель. Направив свою деструктивную энергию на технику, он не добился ничего. В данном случае, культура оказалась справедливой: небесное бескорыстие Дона Кихота привело к тому, что его поступок стал нарицательным, как и его антипод – поступок Герострата. Если убрать мотив, то оба эти события – борьба с техникой привлекли внимание людей и остались в мировой культуре. Бессознательно обыватель технику боится и помнит тех, кто ее уничтожает .
Страх перед техникой, ее демонизация, имеет близкородственные связи с другими мифами в истории человечества. Наделение любых сущностей самостоятельным существованием происходило неоднократно. И всегда наделенные свободой воли сущности лишали человека его собственной свободы. Неприятие человека – вот первоначальная и единственная причина «демонизации техники, науки и технологий». Вытесненное, по З.Фрейду, стучится обратно в сознание и начинается процесс прописки собственных «демонов» по месту их временного места жительства. «Демоны», «страхи», «скрытые угрозы» – весь этот психоаналитический антураж не более чем плоды технофобии, прорвавшейся в философский дискурс.
Утверждение М.В. Ломоносова: «Если где-то пребудет, где-то убыть должно» – работает неукоснительно, и не только как закон сохранения энергии – это общефилософский принцип.

27
 
Демонизации техники необходимо противопоставлять другие философские концепции. Развитие представлений о системном взаимодействии общества и геосфер при помощи технической реальности является одной из альтернатив бездумному поклонению техники и всему тому, что с ней связано. Практическим результатом системных представлений будет обоснованное управление технической реальностью, ответственность за которое будут нести люди, а не обезличенные объективные законы развития.
Противовесом бездумной демонизации техники, а также, более широкой тенденции – рассматривать общественные и личностные отношения как технические коммуникационные акты (технократизм), необходимо развивать антропоцентрическую социальную философию технической реальности.
Поиск способов контроля над ней лежит в плоскости социального управления, развития этики, других разнообразных гуманитарных исследований. В демократичном обществе постоянно возникает вопрос: «Как и при помощи каких форм волеизъявления могут быть сбалансированы интересы общества? Как организации свободных граждан, отстаивающих свои интересы, цели и ценности, с одной стороны, и организаций, юридически владеющих техникой, применяющих технологии и финансирующих научные исследования, с другой?». Поиск ответа на него бесконечен и зависит от эволюции техники и социума. Но это развитие не должно останавливать движение в сторону философского горизонта. Напомню В.С. Высоцкого: «Узнай, а есть предел – там, на краю Земли, И – можно ли раздвинуть горизонты?» [33. C. 358].
В результате такой работы будет формироваться обоснованный философский фундамент для общественного контроля над техническими объектами. Такая форма социальной организации необходима, равно как и важен учет мнения членов общества относительно направлений развития техники и технологий. Когда ниже я буду писать о тех-

27
 
ническом контроле за производственными процессами, о невозможности человеческой психики принимать мгновенные в нашем масштабе времени решения, то, конечно, это не означает отказ как от внешнего контроля со стороны обывателей, так и о специфическом профессиональном контроле со стороны надзорных органов или технических служб.
Исключительно технического контроля за техникой без участия человека быть не может. Само создание систем контроля осуществляется проектировщиками, которые, как не крути, остаются людьми. Результат их работы учитывает не только технические сбои и неполадки, но и предполагаемые нарушения регламента обслуживающим персоналом. Исключить полностью «человеческий фактор» из техники или из ее части невозможно.
Печальный пример роли человека продемонстрировала авария на Чернобыльской АЭС. Несколько систем защиты были нарушены в результате действий персонала. Такие события подкрепляют мечту всех технократов о полном и тотальном контроле техники над техникой, а заодно и над обществом (последняя мечта редко озвучивается и уж записывается еще реже).
Необходимо признать, что потенциальные возможности контроля человеком техники в полном объеме реализованы быть не могут . Как невозможно полностью исключить человека из техники, так и невозможно полностью технику подчинить человеку. Причины заключаются в следующем: усложнение технических систем делает невозможным ана-

29
 
лиз информации обо всей системе как о целом, поведение отдельного человека (соответствующее требованиям эксплуатации или нарушающее их) может определить деятельность всей технической системы [38]. Скорость необходимой реакции и контроль над потоком информации в современных системах выходят за рамки психических возможностей человека.
Стремление полностью отказаться от человеческого фактора в системе контроля означает не что иное, как устранение человека из системы социо-технических отношений. Эта конструкция в своей идеальной форме нереализуема. Именно человек разрабатывает критерии, по которым будет осуществляться подобный контроль и человек все равно остается интегрированным в систему как проектировщик, наладчик, потребитель. Идеологическая основа активно пропагандирует «преимущества» такого способа организации, маскируя то, что конечным пунктом развития будет превращение человека в биологический объект, неотличимый от других представителей животного мира. Только в этом случае возможен полный и тотальный контроль над биосферой, в явной форме, и за человеком, в скрытой. Причины, исходя из которых будут пытаться создать такую систему, понятны. Во-первых, даже не имея злого умысла создать тоталитарное геосферное образование, значимо влиять на биосферу, мы начали еще в эпоху неолита, теперь уже поздно останавливаться. Лучше учиться это делать с минимальными опасностями как для нее, так и для себя. Во-вторых, одним из элементов подобного управления является контроль над человеческим поведением, без которого выполнять любые природоохранные мероприятия невозможно. В-третьих, все формы контроля являются источниками власти, что привлекает людей в сферу деятельности по созданию новых форм контроля. Несмотря, на то, что полностью управляемая биосфера невозможна, а элементы управления возникали и будут возникать, делать из этого

29
 
вывод о том, что ноосфера образуется в ближайшем будущем, считаю преждевременным.
Этот конец цивилизации вряд ли будет достигнут. Мы не только не сможем управлять биосферой, но даже наши технические порождения не находятся под целокупным нашим контролем. Появление Интернета создало среду для распространения компьютерных вирусов. Развернувшаяся борьба между вирусами и антивирусами, за которыми как олимпийские боги стоят программисты, свидетельствует, что тотальный контроль невозможен даже и на существующем уровне развития техники и технологий, а досужие фантазии о грядущем оставлю без рассмотрения.
Рациональным подходом к решению данной проблемы было бы ограничение использования техники и результатов научно-технического прогресса на основании базовых для каждой культуры ценностей. Очевидно, что ценности, сформированные на основании использования техники, не могут служить критерием для оценки техники. Оценить ее возможности необходимо исходя из существующих в данном регионе и культуре норм и правил. В противном случае получится тавтология, не позволяющая понять хорошо или плохо применение техники.
Самая предельная из обнаруженных мной форм демонизации техники принадлежит П. Козловски, утверждавшего: «…вещи независимо от наших технических целей и интересов – обнаруживают собственную имманентную телеологию и целесообразность» [60. С. 13]. Надо очень самому перепугаться, чтобы подобное отношение к технике включать в «окультуривающий (вводящий в культуру) подход к действительности» [60. С. 12]. Описание современного мира, даваемое П. Козловски, проникнуто религиозной апокалипсической составляющей, а точнее «оккультизмом техники». Такая «культура» с демонами, вылетающими даже не в сумерках, а при ясной погоде, будет культурой технократии. В ней проповедуется повсеместное распространение техни-

30
 
ки и ее превосходство в силе и интеллекте над человеком. Несчастному человечеству остается только подчиниться нависающей над ним внешней «телеологии и целесообразности». В таком мире только Сверхчеловек – бравый техно-герой – окажется способным совладать с демоном техники. Ему и будут принадлежать лавры и слава спасителя человечества, а равно и тяжелое бремя безраздельной и неоспоримой власти над миром. И тогда наложит он на нас широко известную числовую печать. Я же задамся вопросом; почему этот демонизм обыватель должен разделять, отдаваясь во власть не техники, а технократии? Бурной фантазии надо противостоять, чтобы иллюзии не обрели реальной силы. Нет никаких независимых от нас присущих технике ни целей, ни интересов. Даже компьютер не умеет думать. На рубеже тысячелетий суперкомпьютер, наконец, смог обыграть Г.К. Каспарова в шахматы. Но на основании того, что при помощи молотка человек лучше забивает гвозди не вызывает у нас подозрений о господстве молотков во вселенной. Почему совершенно аналогичная ситуация с электронным устройством вызывает уныние в собственных способностях? У человека их гораздо больше. Суперкомпьютер не может пробежать стометровку или сыграть на бильярде. Не вызывает сомнения, что кандидат в мастера спорта по шахматам сможет забить гвоздь, даже и повредив себе пальцы, но супершахматной приставке подобное действие принципиально недоступно. Это еще Р. Декарт понимал: «Во-первых, такая машина никогда не могла бы пользоваться словами или другими знаками, сочетая их так, как это делаем мы, чтобы сообщать другим свои мысли. […]. Во-вторых, хотя такая машина многое могла бы сделать так же хорошо и, возможно, лучше, чем мы, в другом она непременно оказалась бы несостоятельной, и обнаружилось бы, что она действует не сознательно, а лишь благодаря расположению своих органов. Ибо в то время как разум – универсальное орудие, могущее служить при самых разных обстоятельствах, ор-

31
 
ганы машины нуждаются в особом расположении для каждого отдельного действия» [49. С. 283]. Механическая модель функционирования органов человеческого тела, никогда не превращалась у великого философа в механистическую трактовку человека [50. С. 6-7].
Есть одно следствие демонизации о котором следует упомянуть. Это секуляризованный эвфемизм, призванный замаскировать страх перед техникой. Точка зрения П. Козловски позволяет перекинуть мостик между демонизацией и представлением об универсальности техники. Якобы имманентно присущая технике телеология (целесообразность) в ином лингвистическом контексте называют универсальным свойством техники.
Не смотря на широкое распространение мифа об «универсальности техники», обнаружить его ясную документальную констатацию оказалось не просто. Большинство предпочли спрятаться за интуитивно понятным лишь для них понятием. Четко понятие «универсальности техники» расшифровано лишь А.А. Ворониным: «Инструкции к машине могут быть написаны на любом языке, но сама машина – это универсальный язык, понятный без переводчика, объединяющий людей из разных стран, времен и культур (выд. мной. – А.М.) одинаковыми пользовательскими процедурами, символическими значениями, записанными в «генотипе» машины, производственной, социальной, моральной и эстетической инфраструктурами, имплицированными машиной» [30. С. 8]. Из-за употребления этого мифа вкупе с биологической аналогией социальная и культурная роль техники оказалась искажена до легкой узнаваемости. С одной стороны, машина представляет собой универсальный язык, а с другой стороны – язык имплицирован машиной. С одной стороны, предписывается универсальность вне времени пространства и культуры, а с другой – пользовательские процедуры и даже символические значения, которые зависят от социо-культуры. Дикарь

32
 
племени Мумба-юмба носил консервную банку, придавая ей символическое значение , неужели такое же значение ей придавал Э. Уорхал в своей картине, запечатлевшей консервы? Поверить и проверить это сложно, и, замечу, совсем не обязательно. Достаточно вспомнить отношение римлян к штанам, считавшим их за варварское одеяние, и сравнить с современной одеждой генетически родственной древнегерманской. В первые века нашей эры одежда такого типа разъединяла людей, сегодня джинсы их объединяют. Поэтому за полным отсутствием доказательств миф об внеисторической и культурной универсальности техники необходимо отбросить. В этом случае философия техники лишится массы привнесенных этим мифом противоречий, но обретет широкое поле для исследований культурных и национальных особенностей, связанных с техникой и ее применением (технологиями).
Для использования множества технических устройств необходимо получить специальное образование или быть воспитанным в культуре, имеющей специфические особенности применения данной техники. Иллюзия того, что мы все можем пользоваться техникой, возникает из забытого детского опыта. Мы с первых шагов сталкиваемся с электрическими приборами, наряду с обучением языку и усвоением невербальной информации мы получаем навыки их применения. А потом ошибочно полагаем этот навык универсальным и чуть ли не врожденным.
 Пользователь должен понимать язык инструкции, а те случаи, когда инструкция отсутствует, а машину все же используют, возникает лишь культурологическая ошибка.

33
 
Накопленный багаж знаний об использовании сходных машин порождает иллюзию о существовании «универсального языка машины». Если я вижу шнур с вилкой на конце, то глаз автоматически ищет источник энергии. Но любой, выросший без применения электричества человек не будет понимать каким образом использовать эту технику . Давно замечено, что женщины, прежде чем использовать прибор, читают инструкцию, а мужчины, опираясь на свой богатый предшествующий опыт, включают его в сеть. Стоит ли после этого удивляться их подверженности бытовому травматизму и преждевременной «смерти» технического устройства. Даже на уровне гендера в одной и той же культуре можно обнаружить много интересного, за исключением универсальности «языка машин».
Еще один источник иллюзии универсальности происходит из-за того, что многие технические устройства распространены в мире, либо из-за сходства задач в разных культурах были созданы сходные орудия труда. Аналогичные процессы известны в биологии, когда у китов (морских млекопитающих) и у рыб в результате эволюционных преобразований сформировались плавники. Но внешнее сходство плавников не позволяет говорить об их едином происхождении и некоторой «универсальности». Подобно этому археолог обнаруживая в раскопе иголку, не сомневается

34
 
относительно способа использования данного объекта. Со времени неолита до патента И.М. Зингера на швейную иглу этот предмет не претерпел значительных изменений формы, разве что менялся материал, из которого он изготавливалась. Сталкиваясь с каменным топором или черепком древней керамики, мы обнаруживаем их прямых потомков в нашем мире. Но вот когда аналога нет, то идентификация объектов крайне затруднительна, а иногда невозможна. В эпоху неолита широкое распространение получили микролиты, маленькие осколки кремня, зажимаемые в костяных или деревянных держателях. Эти микролиты были разных типов, и догадаться каким образом они использовались, кроме самых общего наименования «скребки», не получается. Наличие в одном культурном слое множества скребков нескольких типов однозначно наводит нас на мысль о специфике их применения, но она неразличима и далеко не очевидна.
Относительно проблемы универсальности науки вообще и научного знания в частности было сломано много копий. В классическом представлении научное знание было представлено как независимая от культуры и индивидуальных пристрастий информация, обладающее, как это и следует из мифа, независимым существованием. В явном виде этот миф олицетворял К.Р. Поппер, за что ему отдельный поклон. Величие этого философа до сих пор затмевает для многих принципиальную ошибочность такого представления. Критики указывали на вовлеченность ученого и его персональную заинтересованность в результатах собственной исследовательской деятельности, на невозможность создания универсального метода для познания разнообразного мироздания. А так же на невозможность формальной вербализации всего объема научного знания и научной методологии [105]. Много писали и о социо-культурном влиянии, но все без толку, и мифолюбы поют свои старые унылые песни об объективном научном познании.

35
 
1.2.2 Биологические аналогии в технике

Описание феномена технического нуждается в аналогиях. Наиболее интересной для ряда исследователей становится выявление сходств и различий между техникой и живой природой. Мыслящий в масштабах геосфер В.И. Вернадский утверждал тождественность технической и биологической эволюций. Он оставил нам классическую формулировку: «Увеличение которых [машин – А.М.] (…) подчиняется тем же законам, как размножение самого живого вещества, т.е. выражается в геометрических прогрессиях. Как размножение организмов проявляется в давлении живого вещества в биосфере, так и ход геологического проявления научной мысли давит создаваемыми им орудиями на косную, сдерживающую его среду биосферы, создавая ноосферу, царство разума» [25. С. 259]. Четко и ясно мыслящий ученый противопоставляет ноосферу биосфере, объединяет живую и техническую материи единым законом геометрического роста и способом взаимодействия с окружающими их геосферами. Разум побеждает костную материю биосферы. Не очень понятно, каким мыслилось ему будущее человечества, скорее всего, научная мысль должна была преобразовать биосферу в некое «иноприродное» состояние, сродни мечтам другого мыслителя К.Э. Циолковского. Там, где В.И. Вернадский не прописывает отдельные философские проблемы, они оказываются развиты в трудах калужского мечтателя.
Мысль В.И. Вернадского о развитии техники сродни эволюции живой материи развивает ученый и философ Б.И. Кудрин. Он проводит биологическую аналогию между биологическим миром и техноценозами [66]. Рассмотрению его интересной концепции будет уделено достаточно места в дальнейшем.
Однозначное тождество между технологиями, придуманными человеком, и естественными технологиями, су-

36
 
ществующими в природе, предлагает И.Г. Корсунцев [63]. Его позиция основана на том, что рядом допущений различие между человеком и природой делается ничтожным и незаметным, единым в своей основе. В результате человек перестает быть ответственным за свои поступки, так как он не может сделать ничего такого, чего не было бы ранее в природе. Все проблемы взаимодействия общества и природы теперь можно представить как «объективные законы эволюции». К последнему утверждению стремятся придти все философы, объективистски рассматривая окружающий мир, включая и мир социальный и даже психический.
Объективистский подход был бы незаменим в философии, если бы мы исключительно познавали окружающий мир и не стремились в этом мире действовать. Огромным недостатком объективистски мыслящих философов является попытка обосновать и спрогнозировать дальнейшее развитие человечества и предложить действенные меры по решению стоящих проблем. В этом случае им приходится игнорировать человеческие потребности или низвести их до микроскопической величины и нано-значимости.
Сведение особенностей технической эволюции к биологической далеко не случайно. Подобные идеи есть следствие особого – технократического – мышления, одним из свойств которого является неразличение живого и мертвого [85; 86]. Редукция биологии к физике и химии, в частном случае бихевиоризм в своих попытках объяснить все человеческое генетическими программами, объединение техники и биологии – это проявления одного и того же мировоззренческого принципа. С помощью таких рассуждений любой процесс становится предельно прост и понятен, а его основа – «объективные» законы мироздания – снимают всякую ответственность с человека за свои действия. На мой взгляд, с природой договориться нельзя, а с человеком нужно и должно. Поэтому соблюдение достигнутых соглашений отражает меру ответственности, принятую на себя человеком и обществом.

37
 
Говорить о биологических аналогиях, параллелях и других сравнениях техники и биологических систем вполне допустимо. Поиски аналогий облегчают процесс понимания, но, увы, часто запутывают его в гордиев узел засохших мифологем. Уверовав в сводимость одного к другому, легко перейти от аналогии к утверждению тождественности. Четкой границы между заблуждением и технократизмом нет. Но в трудах технократов размышление начинается сразу с утверждения тождественности.
В качестве иллюстрации заблуждения можно привести А.А. Воронина, который, не будучи технократом, четко формулирует важнейшие положения мифологии техники. Он упоминает «генотип» машины [30. С. 8], взяв биологический термин в кавычки. В этом видна иносказательность, биологический термин использован этим автором не по прямому назначению. В речах технократов (пишут они редко, не тот склад ума) биологические термины применяются к технике и технологиям легко и незамысловато, об аналогиях речь не идет – их заменяет тождество.
Если и говорить о генотипе машины вне мифологем, то он означает передачу наследственных признаков от одной модели машин к другой. В отличие от генетического кода имеющего специфический носитель информации – нуклеиновую кислоту, носителем информации в технике выступает как человек, соединенный с системой обучения, так и документация, отраженная: в патентах, ТУ, стандартах и т.д. Эта информация также связана со специфическими инженерными решениями и особенно становится заметна в дизайнерском оформлением изделия. Генотип машин, как и генотип живого мира, проявляется двояко. Есть заметные внешние проявления и внутренние, требующие значительных усилий для исследования. Дизайн и экстерьер наиболее доступны для гуманитарного изучения. Сходство внутренних узлов и компоновок, особенности технологического производства комплектующих скрыты от его глаз, да часто

38
 
и от глаз посторонних коммерческими и технологическими секретами. Примером генетического сходства по внешним признакам служат первые безлошадные экипажи, которые и делались на доступном каркасе от пролеток. Преемственность генотипа обеспечивает так же торговая марка, время появления которой с гордостью указывается многими производителями именно с целью подчеркнуть проверенность временем качества товара от данного производителя.
Критикуя неразличение живого и мертвого и его вариант – редукцию развития техники к законам биологической эволюции – следует учесть одно немаловажное обстоятельство, регулярно выпадающее из рассмотрения философии технической реальности. Это наличие биологической техники, сопутствующей человечеству со времен неолитической революции. Одомашнивание и последующее выведение пород скота и сортов растений привело к созданию биологической формы техники. Поэтому, когда пытаются всю технику, обычно рассматриваемую как механизмы, свести к биологическим законам, то легко возражать этой точке зрения. Но если рассматривать биологическую технику, то легкость моментально заканчивается. В процессе селекции, а сегодня генной инженерии, человек управляет биологическими законами естественного отбора и получил силу для образования новых видов.
Поэтому в той части техники, которая относится к модификации живой природы, биологические законы явлены однозначно, но эти законы не являются определяющими для появления новой техники. Помимо природных законов на развитие биологической техники влияют социальные процессы. У нас нет оснований отказывать этим процессам определяющего влияния и на небиологическую технику. Точно так же как физические или химические законы включены в небиологическую технику, точно также законы природы включены в технику биологическую. Однако это не дает нам основания редуцировать законы развития тех-

39
 
ники (если они существуют) к биологии, химии или физике. Единственным основанием для такого является игнорирование социальных процессов, но это допущение не правомочно и ошибочно.
Насколько в развитии индивидуума и общества проявляются биологические законы, настолько же они находят свое отражение в неживой технике и структуре технологий, но не более. Очевидное исключение представляют породы сельскохозяйственных животных и растений, культивируемые грибы и рыбы, применяемые в биотехнологиях вирусы и бактерии. Все они, являясь результатом деятельности человека, несут на себе печать технического (искусственного), то же можно сказать и о почвах. Но одновременно они – часть живой природы, подчиненные ее законам развития. В них и только в них, помимо биологической природы человека, проявляется и их собственная биологическая природа, а также естественная и техногенная взаимосвязь общества, живой и неживой природы. Это особое положение почвы (педосферы) определяет важность ее естественнонаучного и философского исследования. Один из крупнейших отечественных почвоведов и философ Е.Д. Никитин пишет: «По существу почва оказывается узлом связей различных приповерхностных оболочек Земли и во многом определяет судьбу нашей планеты…» [97. C. 107–108]. Эвристический вклад в развитие почвоведения может и должна ввести философия. Только она обладает способностью увидеть системные взаимосвязи в этом месте сосредоточения различных социальных, технических и природных процессов. Почвовед-естественник и агроном будут смотреть узким профессиональным взглядом, игнорируя неподвластные им факторы. Первый выведет социум (откажется рассматривать человека как фактор почвообразования), а второй будет подчинен решению технических задач использования территорий, не задаваясь фундаментальными процессами в педосфере. Объединение усилий этих двух подходов к изучению и сельскохозяйственному

40
 
обороту земли возможно при создании единой философской концепции, а потом и естественнонаучной теории педогенеза в современную эпоху.
В истории философии техники были предприняты многочисленные попытки развивать органолептическое представление о технике. Это делали философы от Ж.-Ж. Руссо до М. Маклюэна [cм.: 187. P. 178], включая В. Зомбарта и Х. Ортега-и-Гассета, российского философа отца П.А. Флоренского [141. С. 373-452]. Такую редукцию критиковал вполне обоснованно П.К. Энгельмейер, указывая на то, что механические устройства используют вращательные движения, а живые существа – поступательно-возвратные [156. С. 19].
Еще одной проблемой, которую не в состоянии разрешить органолептический подход к технике, является проблема специализации. Простая человеческая рука – неспециализированный орган, она не приспособлена для лазания по деревьям, как собственно и весь человеческий организм удивительным образом неспециализирован и не приспособлен даже для осуществления фундаментальных биологических функций . Рука – ни для чего заранее непредназначенная, стала органом «широкого профиля» применения. Инструменты, начиная с первых орудий труда, не расширяли возможности руки, а сужали ее возможности, придавая еще отсутствующую «от природы» специализацию. Единственное, в чем у руки нет равных – это в манипуляции предметами, возможно, в этом и скрывается ее «специализация». Не зная, чем занять этот забавную конечность, наш еще обезьянообразный предок пытался ее применить и так и эдак. И не найдя ничего лучшего, резко сузил область ее применения, подняв камень или палку. В довершение, подняв один раз палку, он ее не бросил, ибо она ему понрави-

41
 
лась. Совершив эту экологическую ошибку, он создал орудие труда, а поняв, что он натворил и обучив этому соплеменников, непоправимо изменил направление эволюции, создав и первое собственное человеческое знание и первую технологию.
Если мы сравним руку с техническими приспособлениями для манипуляции, то легко заметим, насколько они уступают нашему органу. Использование техники специализирует возможности органов, приспосабливает их к нашим потребностям. Ни один технический предмет не расширил возможностей, а сужал их: руки в манипуляции, глаза в получении разнообразной визуальной информации , а также других органов. Множество технических устройств вообще не имеют отношения к органам человека, например, настольная лампа. К сожалению, традиция, заложенная органолептической теорией, приводит к тому, что с момента создания ЭВМ, а потом и компьютера, их начинают рассматривать как продолжение нашего мозга и расширение нашего сознания. Но это всего лишь сужение возможностей мозга до примитивной сферы манипуляции двузначными числами. Оборотной стороной этой медали стало представление сознания как процессов аналогичных тем, что протекают в компьютере. Весь этот поток ошибок питается неразличением живого и мертвого, в данном случае – отождествлением технических объектов и биологических органов.
Порождение на неверном основании опасных иллюзий продолжается и в XX в. «Мы включаем инструмент в сферу нашего бытия; он служит нашим продолжением. Мы сливаемся с инструментом экзистенциально, существуем в нем» [105. С. 94]. Эта цитата неожиданно попалась у физ-химика М. Полани. Тут и начало – органолептика и ее судорожное окончание – растворение человеческого бытия в приборе.

42
 
Данное утверждение тем более странно, что этот философ вообще отличается социальным подходом к науке и научному познанию. Для него личность человека важнее мифа о независимом объективного знания. Личностное знание – это рационально отстаивая им позиция. И вдруг такой иррациональный пассаж. Если и у этого исследователя подсознательно человек подчинен технике, то приходится склонить голову в траурном молчании перед могуществом мифов о технике. Но долго не мог молчать даже Лев Толстой.
Критикуя этот фрагмент, на который вряд ли обращали прежде внимание, и не отражающий общего направления размышлений М. Полани, замечу, что, конечно, работа с инструментом и ощущения, передаваемые в руку, рассматриваются мною как периферические, подобно другим сигналам, идущим от других конечностей. Но уж чтоб они «экзистенциально существовали» в инструменте, конечно, об этом не может идти речи. Хотя бы потому, что я не могу поранить самого себя другими своими конечностями, Этот навык выработался в первый год жизни. Более того, я не опасаюсь своих конечностей. А вот если работать с инструментом, забыв об опасности, которую он несет, то травмирующее напоминание последует очень скоро.
При всей обоснованности критики органолептического подхода к рассмотрению развития техники в пылу спора была упущена одна важная неотъемлемая биологическая составляющая небиологической техники. Речь пойдет о том, что конструкция любого механизма предполагает свое использование человеком и, следовательно, расположение органов управления, контроля и конструкционных соединений элементов и т.д. отражает биологические особенности человека, а в частных случаях используемого биологической техники . Можно утверждать, что любая техника не может

43
 
быть представлена как полностью лишенный биологических черт объект.
Отличие техники от биологических систем состоит в неспособности к самостоятельному размножению, регенерации и других особенностях, отличающих живое от неживого. В этом аспекте и биологическая техника имеет ряд серьезных ограничений для самостоятельного размножения и регенерации. Таким образом, биологическая техника отдалена от живой природы и приближена к природе неживой. Генетическая инженерия, ставшая доступной в относительно недавнее время, отдаляет биологическую технику еще дальше, чем это было возможно во времена классической селекции. Производители генномодифицированных растений заинтересованы в постоянной продаже посадочного материала. С этой целью на рынок поступают сорта, в которых новые, привнесенные человеком качества, не передаются по наследству.
Приписывать технике собственные законы развития также бесполезно. Будучи предоставленной самой себе, техника будет эволюционировать по законам неживой природы, т.е. разрушаться. В этом случае техника утрачивает способность трансформировать окружающую действительность (эта особенность неразрывно связана с социумом). Если уж проводить аналогии, то связь техники с социумом напоминает связь вируса и поражаемой им клетки. Только встроившись в протекающие в ней процессы, вирус обретает свойство живого – способность размножаться. Но это только аналогия, никакого тождества между вирусом и техникой, конечно, нет. Более продуктивна аналогия симбиоза. Социум и созданная в нем техника создают единство –«притираясь» друг другу, вырабатывая совместные условия проживания на данной территории. В интересном исследовании А.П. Назаретяна этот процесс обозначен как техно-гуманитарный баланс [93. С. 61-62].
Редуцировать законы развития техники к законам живой или неживой природы не получится. Но вот указать на пря-

44

 
мую связь законов развития науки, техники и технологий с законами юридическими считаю необходимым. В случае технологий внешняя социальная регламентация действовала всегда. В противном случае само существование технологий оказывается невозможным. Сегодня экологическое законодательство, а также ряд других, включая конституции, регламентирует существование техники и применение технологии. Международные договора ставят вне закона производство и хранение различных видов военной техники. Договора о нераспространении ядерного оружия и другие подобные документы определяют и ограничивают создание и развитие техники.


1.3 Интуиции в области технического

1.3.1 Смешение науки, техники и технологий

Сложившееся интегральное рассмотрение науки, техники и технологий – этих трех составляющих, приводит к искажениям. Смешение науки и техники [170. P. 414], науки и технологий , представляет то науку как технологию [109. С. 86 и далее; 110; 111. С. 14] (процесс), то технологию как естествознание , или технику как предмет и как действия, а технологию как процесс и как знание о нем [116. С. 83]. На-

45
 
ука, техника и технологии представляют, хотя и связанные друг с другом, но достаточно самостоятельные сущности. Связь между ними и обособление их друг от друга требует внимательного рассмотрения.

В современном мире технологии, техника и наука становятся этически значимыми объектами, развитие и применение которых должно подвергаться внешней оценке непрофессионалов . Причем оценке дифференцированной в зависимости от воздействия, оказываемого членами этой Триады на общество, а также и обратного воздействия общества на науку, технику и технологии. Изучая то, какие технологии получают развитие, а какие ограничиваются, можно получить информацию о направлении развития общества, совершенствовать финансирование научных и инженерных проектов. Исследование гуманитарной сферы технологий становится актуальной философской задачей и предоставляет безграничное поле для современных исследователей.
В дальнейшем выявление этого разнонаправленного процесса взаимодействия технической реальности и общества позволяет мне утверждать принципиальное различие между техникой и технологиями, а также рассматривать технологии раздельно, как многомерный объект, не допускающий обезличенного определения в виде некой единой безликой абстрактной «технологии». Далее будет показано, что наука, техника и технологии по-разному влияют на общество и, в свою очередь, различным способом оказываются под влиянием социально-культурных процессов.
Рассмотрим популярные философские представления.
В литературе существует устойчивое смешение понятий техники и технологий. Например, Э. Агацци, считает,

46
 
что технология – это исторический этап развития техники [3. С. 57, 62-63]. Для дальнейшего изложения необходимо рассмотреть наиболее яркие представления о технике, показать возможность упрощения этих представлений при помощи выделения нового феномена – технологий, потом рассмотреть те редкие случаи, когда технологии выделяются в самостоятельный философский объект.
О. Шпенглер отказывался рассматривать технику инструментально, т.е. под понятием «техника» у него выступает «технология» [149. С. 457-458]. Среди заслуг этого немецкого философа в понимании технологий (в терминологии О. Шпенглера «техники») является их взаимосвязь и многообразие. Он писал: «Содержание прирученных животных требует выращивание для них корма, а посев и жатва растений предполагает наличие тягловых и перевозящих грузы животных. Это, в свою очередь, требует построение заграждений, всякого рода постройки и перевозку строительных материалов, а транспорт опять-таки требует вьючных животных и кораблей» [149. С. 471]. Однако эти богатые интуиции так и остались у него неразвитыми.
Другой немецкий философ М. Хайдеггер указывал на существование двух представлений о технике. «Одно гласит: техника есть средство для достижения целей. Другое гласит: техника есть известного рода человеческая деятельность». Не выделяя технологии и объединяя их с техникой, он переходил к объединяющему их утверждению: «Оба определения техники говорят об одном» [144. С. 221]. Посчитав, что два несовместимых, на мой взгляд, представления одним и тем же объектом немецкий философ породил серьезную философскую проблему – необходимость различения техники и технологий. Вслед за ним множество философов отказывались считать технологии самостоятельным объектом. Чтобы избежать порожденных ложным объединением противоречий, (анализу которых М. Хайдеггер уделил достаточно времени), необходимо всего-навсего, признать су-

47
 
ществование двух объектов – техники и технологий и выявлять их различия и связи, не забывая при этом, что только в соединении с наукой, техника и технологии предстают в неразделимом триединстве древнегреческом «технэ». Моя позиция заключается в фиксации разных участников, а не выявлении различных сторон техники.
Смешение объектов с различными свойствами приводит к неустранимым противоречиям, что и постоянно происходит в философской литературе. Непосредственно с объединением техники и технологий в единый объект происходит похожее смешение науки как знания и рода деятельности. Если в оба случая добавить технологии – то разобраться в этом коктейле окажется невозможно. Многочисленные попытки связать воедино клубок из предметов материальных и социальных действий ни к чему хорошему привести не могут, кроме как к добросовестному установлению того, что «прекрасное сложно» [103. С. 191]. Задача философии делать непонятное понятным. Решение обратной задачи удается чаще и легче. Подобное указывает на ошибочность как в формулировке обратной задачи, так и в найденных «ответах».
Попытка обосновать различие техники и технологий, связав последние с социальными процессами, была предпринята испанским философом Х. Ортега-и-Гассетом. Он вполне обоснованно указывал на то, что без человека не было бы никакой технологии, а ее возникновение не связано с отдельными, пусть даже и революционными изобретениями. Этапы развития технологий определяются социальной организацией. Х. Ортега-и-Гассет выделяет три периода: технологию шанса, технологию мастера и технологию техника. В первом случае изобретение осуществляется случайно, во втором технология повторяется как традиция, а инновации рассматриваются как индивидуальное мастерство, и только в третьем случае технологии создаются специально. Для современной технологии специфическим является социальный процесс, разделение ремесленника на рабочего и техника [179].

48
 
В нашей вечнотекущей современности сохраняются все три выделенные Х. Ортега-и-Гассетом типа технологий. Совершенные научные открытия могут ждать годы, не принося никакой пользы обществу, и разве что только ученые применяют их для своих сложных и непонятных исследований. Например, открытие ядерного магнитного резонанса не имело никакого практического применения, пока не был создан экономически выгодный прибор томограф, получивший широкое применение в медицине.
В современном производстве «мастер» скорее может ухудшить качество изделия, нежели его улучшить. И если предметная инновация в современном технологическом процессе невозможна и противопоказана, то инновация самой технологии становится доступной мастеру. Множество мелких усовершенствований, осуществленных отдельными занятыми на производстве мастерами, вливаются в общий технологический процесс. И, конечно, основной источник современных технологий – кропотливое научное исследование, и создание на его основе технологического процесса.
Понятия «техника» и «технологии» постоянно смешиваются, порождая неразрешимые противоречия . Продолжу рассмотрение наиболее интересных мнений, с которыми я не согласен. В книге А.А. Воронина техника определяется как «прежде всего материализованные средства общения, коммуникации», но последнее есть свойство технологий, потом этот исследователь рассматривает «словесную технику», «музыкальную технику» [30. С. 28], которые, благодаря существованию исключительно в социуме и свойству «повторимости», необходимо отнести к сфере технологий.

49
 
Смешение техники и технологий основывается на языковых конструкциях. Основываясь на данном выше определении, замечу, что в этом случае только «слова» могут быть интерпретированы, как техника. П.К. Энгельмейер относил письменность к технике [157. С. 156]. Именно слова – материализованные средства общения , но изучение словаря иностранных слов никогда не являлось достаточным условием для изучения языка. Грамматика языка не является материализованным средством общения и ее можно рассматривать с моей точки зрения, как изучение технологии, которая, в свою очередь, без словарного запаса оказывается бесполезной. И, наконец, изучение языка становится адекватным, только при включении «слов» (техника) и грамматики (технология) в непосредственное общение с носителем данного языка (социокультурную среду). Замечу, что «языковых» технологий много; укажу и на литературный язык, и на сленги, на риторику, фонетику, мимику и другие. Полноценный носитель языка владеет многими из языковых технологий, которые и создают общий результат – знание языка, умение им пользоваться и, в конечном счете, устойчивые коммуникации.
Под музыкальной техникой, вопреки устоявшейся терминологии, конечно, необходимо понимать материализованные объекты: музыкальные и настроечные инструмен-

50
 
ты, ноты и др. Но технологией музыки будут способности, навыки и умения музыканта передавать музыкой информацию. У Н. Паганини рвались струны на скрипке (портилась техника), но мастерство (технология игры) позволяло ему исполнять произведения. Можно взять скрипку Н. Паганини (технику), но невозможно заимствовать его технологию. Технология не отделима от социума; важно, не только каким образом будут выбраны, исполнены музыкальные произведения, но и как будет принята или окажется вне поля зрения критики работа музыканта, повлияет или нет на общество исполняемая музыка . Таким образом, техника и технологии не являются синонимами, и их необходимо различать.
Другое мнение сформировал Б.И. Кудрин, для которого различие «техники» и «технологии» преодолевается рассмотрением их сообщества – техноценоза. Определяя «технологию», Б.И. Кудрин указывает на ее свойство быть жестко документированным требованием к исходным материалам, окружающим условиям и к течению самого процесса [67. С. 13]. Требование документировать технологии, выдвигаемое Б.И. Кудриным, чрезвычайно интересно. Благодаря ему, кажется легко прочертить границу, отделяющую природные процессы от искусственных, совершаемых человеком. Но не тут-то было. Во-первых, не понятно, можно ли считать научное описание «природных технологий» документацией. Во-вторых, критерий документации дает нам три вида человеческих технологий: современные документированные и утратившие документацию и древние недокументированные и документированные (будем считать документом и непонятный нам алхимический трактат, и рисунок охоты на

51
 
стене пещеры). В любом случае требование документации позволяет навести относительный порядок в сфере различных технологий. А так же служит весомым аргументом в пользу социальной философии техники – в разных социумах и различных культурах понятие документа сильно отличаются от нашего «интуитивно ясного».
Позиция Б.И. Кудрина не предусматривает места как отдельному человеку, так и социальной системе управления технологиями. На это недостаток справедливо указывал В.М. Розин [68. С. 9]. Социальные составляющие технологии, в отличие от рассматриваемых Б.И. Кудриным технологических составляющих, не документируются, а определяются общей культурной ситуацией, что, с одной стороны представляется мне неотъемлемой частью технологий, а, с другой стороны, их включение и проводит к обнаружению принципиальной границы, пролегающей между техникой и технологиями. Техника может существовать без документации, а вот технология не может реализовываться без документации или любой другой информационной составляющей. Без информации о применении технологии не существуют и эту информацию поддерживает социум, документировано: инструкции, учебники, образование, и недокументированно: знание языка, методика работы и поведение на производстве.

1.3.2 Единая технология – интуитивная иллюзия современной философии техники

Среди тех, кто пишет на тему философии техники, широко распространено упоминание некого объекта – единой технологии [3], относительно которой и делаются умозаключения. Кроме Ж. Эллюля, который сознательно попытался обосновать ее существование, единственную в отечественной философии попытку, совершает В.М. Розин. Он пишет:

52
 
«Можно предположить, что технология в промышленно развитых странах постепенно становится той технической суперсистемой (техносферой), которая определяет развитие и формирование всех прочих технических систем и изделий, а также технических знаний и наук» [119. С. 26]. При таком подходе технология (в единственном числе) пока только предполагается, не столько в качестве общепланетарного супермонстра, сколько вполне «милого» лорда Вейдера, который расположен где-то за морем и еще пока только готовится к мировому господству. Вдобавок, единая технология опять рассматривается как глобальная доминанта развития, что опять приведет нас рано или поздно к порядком надоевшей демонизации.
На мой взгляд, при таких обобщениях речь может идти о сумме технологий, часть из которых уже объединены в единое целое, а часть находится и будет (по мере возникновения) находиться в процессе интеграции. При этом необходимо помнить, что постоянно создаются новые технологии, которые не только не интегрированы в существующие технологии, но и конкурируют между собой. Эта конкуренция приводит к созданию новых стандартов на базе «победившей»  технологии.
Если искать реальные глобальные технологии, то среди нескольких самых заметных будет простое обыденное и промышленное производство, транспортировка и потребление электричества – «Единая электрическая технология».
Интуитивно, кажется, что электричество повсеместно, всепроникающее и глобально. При демонизационном подходе Электрическая технология идеально подходит на роль

53
 
«страшилки» в очередном фильме ужасов, в котором злобное неэкологичное человечество поработило свободные электроны и тиранит их всяко-разно, заставляя выполнять малоприятные и ужасные для элементарных частиц вещи.
Эта технология, реально претендующая на статус глобальной, не представляет единого планетарного целого. В различных странах существуют разные стандарты на частоту и напряжение электрических сетей. Сами сети даже в рамках одной, но большой по территории страны, существуют как технически независимые системы (исключение из этого правила представлял СССР). Поэтому говорить о «Единой электрической технологии» в этом аспекте представляется неправомочным. Но существует и другой аспект, о котором придется упомянуть.
Электрическая технология позволяет теоретически и практически объединять различные технические системы в единое целое. Для этого необходимы трансформирующие напряжение и частоту, а равно переменный и постоянный токи устройства. Различие национальных стандартов электрических вилок и розеток легко преодолевается китайскими пожароопасными переходниками.
Электричество как техника, но не как технология, действительно, согласно В.М. Розину, «определяет развитие и формирование всех прочих технических систем и изделий, а также технических знаний и наук», – но все же не в статусе «Единой Электрической технологии»! Ученые совершают открытия, общество потребляет электричество, но насколько разнообразно его применение и о каком технологическом единстве в этом случае может идти речь?
Но насколько изменило нашу жизнь электричество? Как нуждались мы в освещении, так и нуждаемся, сменилась техника со свечи на лампочку, но потребность сохранилась с глубокой древности, печь заменила электрическая (или газовая) плита, СВЧ-печь, но это замена одного источника энергии на другой, более удобный и чистый. Переворот прошел в науке, и потом в промышленности появились

54

 
возможности, о которых ранее не могли и догадаться. Появились и новые опасности, которые необходимо избегать при работе и применении электрического тока. Все применяемые приборы, есть не более, чем техника. А вот как эта техника будет объединена в процессе потребления электричества, предписывается не столько электрической техникой, сколько социумом. Один социум вводит одни стандарты, другой иные, в одном обществе развивается энергосберегающие технологии, в другом отапливается космос. Технологии применения электрической техники будут различны, что мы и наблюдаем, а устройства могут быть одинаковыми.
Причин, мешающих возникнуть единой технологии даже в области электричества много. Обращу внимание читателей лишь на некоторые из них.
Существующее разнообразие стандартов, QWERTY-эффекты национальных особенностей развития Великой Триады будут выступать тормозом на пути объединения технологий. В отдельных случаях такое объединение может быть достигнуто («Международные правила судоходства» и другие международные соглашения), но будут появляться и новые национальные, и стандарты отдельных компаний (в качестве примера приведу вызывающее всеобщее раздражение многообразие разъемов у зарядных устройств для мобильных телефонов и других гаджетов). Возникновение, а уж тем более, существование Единой Технологии – необоснованный фактами философский миф. Возможно возникающий в наше время, но окончательное его оформление находится далеко за горами времени и, потому, весьма гипотетично.
Представление о Единой Технологии несовместимо с ее культурно-историческое описанием. Если первое выступает в качестве необоснованного мифа, то второе – отражение документированной (подтвержденной фактами) научной работы. Влияние культур и временного фактора позволяют рассмотреть техническую реальность как развивающийся процесс, а не как подозрительно статичный объект.

55

 
В случае техники (смешивая ее с технологией и наукой) именно эволюционную позицию отстаивает В.М. Розин [119. С. 24-26]. Эта точка зрения мне наиболее близка, однако требует уточнения и дополнения последовательным различением науки, техники и технологий. Для В.М. Розина «техника в современном мире неотделима от технологии», а технологии (у В.М. Розина «технология») «в широком современном понимании – это совокупность принципов, образующих своего рода «техносферу», состояние которой определяется и уже достигнутой технологией (технологиями – А.М.), и различными социокультурными процессами» [119. С. 26]. Соединяя технику и технологию в неразрывное целое, исследователь лишается возможности выявить особую роль технологий, а техника начинает представляться как сложный взаимно-противоречивый объект, обладающий двоякими свойствами: с одной стороны материальной субстанцией, а с другой – знаковой, информационной и социально-организационной сущностью. На что В.М. Розин указывает несколько ранее: «Создание технических устройств, помимо замыслов, знаковых средств, предполагает и особую организацию деятельности» [119. С. 24]. С моей точки зрения, сама организация научной или инженерной деятельности, производства и т.д. есть не техника, а технология. Это различие позволяет рассматривать отдельно или во взаимодействии процессы, происходящие как в технике, так и в технологиях.
Среди множества работ о технике и технологии единственное, обнаруженное мной четкое и последовательное их различение, дополненное с анализом использования этих понятий в различных языках, дает Ж. Эллюль [173. Pp. 32-33]. Он указывал на нежелание исследователей признавать наличие внутренних для технологий системных взаимосвязей. Это, по его мнению, приводит многих к отказу от признания самого факта существования технологий и редукции технологий к технике [173. Pp. 88]. Не смотря на важный шаг

56
 
по выделению технологий из сферы техники, Ж. Эллюль совершает другую ошибку. Он вводит в свою модель Единую абстрактную технологию, которую рассматривает как теоретический конструкт, имеющий общие черты со всеми частными технологиями. Последнее не означает, что любая частная технология имеет все перечисленные черты Единой технологии [173. P. 78]. Реальный объект французский богослов и философ именует технологической системой, указывая на ее составной характер, взаимосвязь с социальной организацией и ошибочность ее редукции к механической системе [173. Pp. 108-112, 120]. Опять, к сожалению, приходится констатировать, что вся его дальнейшая работа направлена не на изучение реальной технологической системы, а на создание и развитие теоретического конструкта – некого Эйдоса Технологии. Тем же занимаются и подавляющее большинство пишущих на тему техники: они свято верят в существование некой «технологии» и даже не задумываются, в отличие от Ж. Эллюля, о происхождении этого объекта.
Несмотря на то, что рассмотрению феномена «технологий» уделяется недостаточно глубокое внимание, сам термин широко применим как синоним техники. Если технологии и выделяют как особый объект, то исключительно в единственном числе, что наводит на мысль о существовании некоей единой технологии. В отличие от множества авторов, использующих понятие «технология», Ж. Эллюль говорит о единой системе разнообразных технологий и пытается выделить именно то общее, что свойственно этой системе, Именно это общее он и называет термином «технология». Ж. Эллюль утверждает: «с научной точки зрения, я могу сконструировать феномен из особенностей, и взаимосвязей; феномена, общеизвестного как «технологическое» в нашем обществе» [173. Pp. 23, 31]. Очевидно, что в данном случае приводится интуитивное обоснование. Понимая его недостаточность, он в следующем абзаце вообще отказывается «возвращаться к проблеме

57
 
определения технологии» [173. P. 23]. Не смотря на такую эквилибристику, положительная сторона размышлений французского богослова в том, что он четко указывает на внутреннюю структуру Единой технологии, состоящую из отдельных технологий (которым он отказывает в рассмотрении, считая это «мелочным реализмом и несистематизированным» подходом) и, собственно машин (или техники в моей терминологии). Кроме того, технология Ж. Эллюля погружена в контекст социальных процессов, она «часть мира, который не инертен» [173. Pp. 23, 31].
Развивая интуиции Ж. Эллюля и не считая зазорным «мелочный реализм», постараюсь далее дать систематизацию технологий. Но прежде рассмотрю представления о «технологии» в работах отечественных философов.
Можно привести пример, незначительного смешения технологии и науки. В.И. Курашов: «…техника – это результат, или артефакт, а технология – это метод создания артефактов или учение о нем» [69. С. 306]. Учение о методе создания артефактов неумолимо содержит и общие научные положения. Объединение науки и технологии делает невозможным понимание процесса из взаимовлияния. Если раньше технологические процессы позволяли случайным образом получить знание о мире, то по мере развития специфического и систематизированного познания мира, научное знание предшествует технологии. Создание квантовой механики предшествует созданию атомной бомбы и ядерного реактора, т.е. «метода создания артефактов и учения об их создании». И, конечно, сегодняшний день все более четко создает последовательность: наука – технология – техника при описании с социальной точки зрения. Вначале социум (в лице государственных или корпоративных инвесторов) осуществляют научные исследования, потом, при удачном стечении обстоятельств, на их основе создается технология, и в социум поступает техника (товар). Если потребность в конечном продукте окупает затраты на создание техноло-

58

 
гии, то в силу вступают экономические отношения, описание которых выходит за рамки данной работы.
Оригинальную трактовку технологий дает И.Г. Корсунцев . С его точки зрения «технологии включают в себя не только целенаправленные процессы, созданные человеком, но и природные технологии, существовавшие до него, например биологические процессы» [63. С. 9]. Подобное соединение двух видов технологий в единый онтологический субстрат на первый взгляд вызывает недоумение, но потом становится понятно, что этим достигается объединение человека и природы. С точки зрения И.Г. Корсунцева, между ними нет непроходимой черты. Все природные процессы с его точки зрения – это технологии. Следовательно, технологии не являются результатом человеческой деятельности, или, все, что может сделать человек, – лишь повторять природные процессы . Устранив человека из технологий, смешав его с природой, мы получаем множество неверных утверждений. Например, получаем возможность нелепо утверждать, что существует некая вселенская телеологичность и даже «Бог всегда технологизирует». Пользы от подобного допущения оказывается мало, а проблем и непонятных утверждений получаем избыточно. Поэтому я не могу принять идею о существовании технологий, оторванных от социума .

59
 
Попытки дать определение единой технологии, предпринятые в отечественной литературе, принадлежат В.М. Розину [119. С. 26] и Б.И. Кудрину.
Различая технику и технологии, Б.И. Кудрин дает такое определение этим двум элементам Великой Триады: «Техника – изделие или совокупность изделий таких, что каждое в отдельности алгоритмически допустимо; совокупность средств человеческой деятельности, создаваемых для осуществления процессов производства и обслуживания производственных потребностей общества» [66. С. 507]. В таком определении техника – это исключительно вещественный объект, но, увы, ограниченный только производством. На мой взгляд, это определение необходимо исправить: «Техника – материальная совокупность средств человеческой деятельности».
Для другого элемента Б.И. Кудрин дает такое определение: «Технология – обусловленные состоянием знаний и общественной эффективностью способы достижения целей, поставленных обществом; документально определенная совокупность, применяемая для получения готовой продукции методов и процессов (включая контроль) обработки, изготовления, изменения состояний, свойств, формы материалов и изделий, а также приемы, способы и операции, связанные с транспортировкой, складированием, хранением» [66. С. 509]. Необходимо особо отметить его расширенное понимание технологии, которая оказывается больше, чем производство. Для Б.И. Кудрина современная технология – это также и специализированная транспортировка, способы складирования и хранения техники. Этот список необходимо дополнить еще условиями ремонта техники, способами

60

 
ее утилизации и последующей переработкой. Только тогда будет отражена тенденция современных технологий, учитывающих экологических фактор, – загрязнение окружающей среды. Но для многих современных и уж тем более ранних технологий подобное расширение вряд ли правомочно. Для них часто важно было исключительно производство.
Позиция Б.И. Кудрина представляется более обоснованной и логичной, хотя и она не лишена недостатков. Так технологии прошлого не были документированы, ряд современных (например, забивание гвоздей) могут быть документированы только в юмористических целях, что не мешает им оставаться технологиями. С момента изобретения гвоздя, вырабатывалась «технология забивания гвоздя», без которой и гвоздь (техника) оказывается не нужен . Наконец, выполнение требования о полной документации технологии осуществить невозможно. Соглашаясь с первой частью определения технологий, укажу, что вторая часть определения технологий, связанная с формализацией технологического процесса, имеет ограниченный характер. Например, как соответствует требованию Б.И. Кудрина следующее описание технологии строительства пирамиды, «ее строили 200 000 человек в течении 20 лет»? В Древнем Египте это было исчерпывающим описанием технологии строительства пирамиды, все остальное люди и так знали. В наше время точно, так же в описание технологий не включены общие теоретические положения, известные из школы или вуза. Современные «документированные», по

61
 
Б.И. Кудрину технологии через тысячу лет будут не более понятны, чем древнеегипетские.
Примером тотального смешения техники и технологий вплоть до их неразличения могут послужить размышления В.М. Розина опубликованные в конце XX в. Он перечисляет распространенные представления о технике как об «артефакте», «инструменте», как «самостоятельном мире, реальности» и «специфически инженерном способе использования сил и энергий природы», приходит к выводу об отсутствии «универсального, внеисторического понимания техники». Техника в его понимании «неотделима от широко понимаемой технологии», которая, в свою очередь, есть «совокупность принципов, образующих своего рода «техносферу», состояние которой определяется и уже достигнутой технологией, и различными социокультурными факторами и процессами» [119. С. 24-26]. Замечу, что вывод В.М. Розина о невозможности определения техники вне социо-культурного окружения я полностью разделяю. Но вот с невозможностью отделить технику от технологий решительно не согласен. Техника прекрасно существует без технологий и даже вне социума, например, будучи брошенной в лесу. Технологии способны существовать, переживая смены поколений техники; авиационная технология тому подтверждение.
Эволюция взглядов В.М. Розина приводит к тому, что в «Новой философской энциклопедии» изданной в 2001 г. он дает уже две различные статьи «Техника» и «Технология», в которых «техника» описывается как материальный объект, а «технология», как социально детерминированный процесс [115].

1.3.3 Естественная среда обитания человечества

Культурными стереотипами нам навязано противопоставление человека природе. Утверждается даже, что он не имеет

62
 
естественной среды обитания [3]. Это, в свою очередь, приводит к формированию суждения о его существовании человечества в искусственной, в той или иной степени изолированной социо(техно)генной среде. В качестве иллюстрации такого подхода приведу слова В.М. Розина: «… я сам утверждаю, что на нашей планете почти все стало техникой, не исключая человека, который является техникой, поскольку обслуживает технику и обеспечивает свою жизнь исключительно с помощью техники. […] Отдадим себе отчет: с явлениями первой природы современный человек фактически уже дела не имеет. Вся наша среда искусственная…» [118. С. 98-99; см. также: 112. С. 139 – 140]. Приведенная цитата отражает инаковость человеческого бытия, противопоставленного естественным процессам и даже не имеющего с ним ничего общего. С такими базовыми представлениями не стоит и стараться включить человека в систему социо-геосферных взаимодействий. А без такой системы любые теоретические построения будут приводить либо к алармизму в экологии и требованию устранить человека из природных процессов, либо к технократизму, воспринимающему весь мир как поле приложения неограниченных человеческих усилий по его трансформации, включая преобразование генетической природы нашего биологического вида.
Взаимодействие же между «искусственной» и «естественной средами» гораздо сложнее, чем простое противопоставление. Человек преобразует среду своего обитания. Интуитивно казалось достаточно очевидным, что новая среда будет отличаться от естественной – природной среды. Из этого можно было бы сделать естественный вывод о необходимости сохранения природы. И этот вывод делался. С целью сохранения природы создавались заповедники, национальные парки и другие природоохранные структуры. Но так ли верна эта интуиция? Так, на Вергинских островах, в парке Йелоустон и в других местах, где теперь располагаются многие национальные парки, сохраняются образцы предполагаемой

63
 
«первозданной» природы. Но при внимательном рассмотрении выясняется, что эта «естественная» среда – не более чем результат сельскохозяйственной деятельности прежде населявших эту территорию людей (потомков африканских рабов, индейцев) [28. С. 89-90]. Внедренные ими сельскохозяйственные методы и труд многих поколений создали новую экологическую систему . Когда эта система была включена в охраняемую территорию, то она… начала разрушаться. Дело в том, что потомки рабов, поддерживающих ее стабильность, были выселены. На этом примере легко заметить, что представления о биогеоценозах, а особенно об экологических системах, игнорирующих человека (как биологический вид) и его деятельность (как часть технического способа взаимодействия с природой), приводит к непредсказуемым, с точки зрения этих теоретических представлений, последствиям.
Все вышеизложенное позволяет сформулировать вопрос о естественной среде обитания человека. Вопрос не только актуальный, но и практически не рассмотренный в научной и философской литературе.
Существование человека в среде, созданной им самим, является общепризнанным утверждением. «Первым полем его (человека – А.М.) деятельности была непосредственная природа, не измененная влиянием труда» [71. С. 80]. Однако такой взгляд может быть обоснован только представлением о естественной среде обитания человека. До сего дня такие представления ни кем в явном виде не были сформулированы. Априорно предполагалось (например, Ж. Эллюлем), что доисторический период и был той естественной обстановкой, в которой «не было никакого организованного общества и когда непосредственный контакт с природой был абсолютно постоянным» [172. P. 344]. Очевидно, что современный человек живет не так, как жили его предки. Поиски

64
 
ответа на вопрос о том, каковы были первоначальные условия существования человека, приведут нас сначала к пещерам, потом к собирательству, но всегда рядом с человеком будут находиться орудия труда. Следовательно, мир, в котором они использовались, уже был мир, трансформируемый человеком, отличный от того фантастического состояния, когда «человек уже был, а орудий труда и организованного общества еще не было». Принимая такие условия за начальные – естественные – для человека, мы будем сильно лукавить. Однако не выбрав отправной точки, мы не сможем говорить о социо-техногенной трансформации естественной среды обитания человека.
Попытаемся упростить задачу и рассмотрим естественную среду без применения этого понятия к человеку. Ни один вид на планете не существует в естественной среде обитания. Это понятие не более чем теоретическое допущение, основанное на стабильности биосферы и локального био-гео-ценоза за непродолжительный период времени. Действительно, когда время изменения многократно превосходит время жизни одного поколения, то такой подход работает, но при рассмотрении эволюционных процессов он становится неправомочным.
Биологические процессы в атмосфере и водной среде «никогда не были сбалансированными, способными к воспроизводству природных потенциалов» [62. С. 61]. Подтверждением этого служит смена растительного покрова на одной и той же территории: смена хвойных и лиственных лесов, изменение фитоценозов на лугах. В большем масштабе времени смена геологических эпох и свойственных им видов живых существ. Все виды существуют в среде, созданной предшествующей эволюцией биосферы, и сами трансформируют ее в процессе жизнедеятельности. Для многих видов трансформация среды (гнезда, муравейники и др.) есть необходимое условие существования. Теперь, если рассматривать человека исключительно как часть биосферы, то

65
 
и его деятельность направлена на трансформацию, как и у других видов. Если и ставить вопрос о нашем отличии, то наши способности влиять на среду эволюционировали быстрее, чем у других видов, изменился способ и мощность воздействия. Ни один вид  кроме Homo sapiens не обладает влиянием планетарного масштаба.
С развитием знания (науки) преобразование среды обитания стало настолько мощным и быстрым, что затронуло практически все геосферы планеты, и возникла реальная угроза для дальнейшего существования человечества. Теперь скорость изменений стала заметной невооруженным глазом. На протяжении жизни одного поколения людей среда обитания трансформируется неоднократно, и привычные с детства условия заменяются другими, к которым необходимо адаптироваться. Ситуация кажется нам новой и потому опасной.
Современный уровень развития истории, археологии и антропологии позволяет в любую эпоху зафиксировать воздействие человека на природу [44. С. 235]. Скорость протекания трансформационных процессов занимала десятки тысячелетий, тысячелетия и столетия, а само начало антропогенного воздействия неотличимо от воздействия других видов живых существ. Уже до неолитической революции, в верхнем палеолите, человек начал кардинально преобразовывать окружающую его среду, в частности, был одним из факторов вымирания крупных млекопитающих [31. С. 43-56]. Использование первых орудий труда, применение огня для приготовления пищи и обогрева позволили осуществлять искусственные химические и физические процессы, включив их, в качестве неотъемлемой части в биохимию своего организма. Создав в результате садоводческой, земледельческой и скотоводческой активности новые источники пропи-

66
 
тания, десятки тысяч лет назад, с неолитической революции, естественные био-гео-химические циклы стали дополняться искусственными, без которых существование нашего вида невозможно [31. С. 57-75]. Поэтому называть даже период, предшествовавший неолитической революции, «периодом существования человечества в естественной среде» также не правомочно, как и последующие за ним. Сходную точку зрения высказывал уже Л. Мечников: «В жизни человечества не было эпохи настоящего «естественного состояния», так как зачатки цивилизации и искусства существовали на Земле даже до появления человека, хотя бы у бобров и у других животных» [83. С. 287].
Л.Н. Гумилевым впервые и всесторонне рассмотрен вопрос о системе взаимодействия этносов и геосфер [43; 434]. Недостаток теории этногенеза, даже, скорее ее упущение – это неразвитое представление о роли науки, техники и технологий. Это не удивительно, учитывая колоссальный объем исторической, географической и этнографической информации, используемой ученым. Тем не менее, побочный результат теории этногенеза, а именно роль технического в развитии человечества, представляет для меня чрезвычайно важным.
Л.Н. Гумилевым подчеркивалась зависимость человека от природы, вопреки существующей тогда тенденции противопоставлять человека природе. «Как бы ни была развита техника, все необходимое для поддержания жизни люди получают из природы. Значит, они входят в трофическую цепь как верхнее, завершающее звено биоценоза населяемого ими региона. А коль скоро так, то они являются элементами структурно-системных целостностей, включающих в себя, наряду с людьми, доместикаты (домашние животные и культурные растения), ландшафты, как преобразованные человеком, так и девственные, богатства недр, взаимоотношения с соседями – либо дружеские, либо враждебные, ту или иную динамику социального развития, а также то или

67
 
 иное сочетание языков (от одного до нескольких) и элементов материальной и духовной культуры. Эту динамическую систему можно назвать этноценозом. Она возникает и рассыпается в историческом времени, оставляя после себя памятники человеческой деятельности, лишенные саморазвития и способные только разрушаться. Но каждый процесс этногенеза оставляет на теле земной поверхности неизгладимые следы  […]. И теперь, […], необходимо уяснить, какие стороны деятельности человека были губительны для ландшафтов, вмещающих этносы. Ведь разрушение природы с гибельными последствиями для людей – беда не только нашего времени, и оно не всегда сопряжено с развитием культуры, а также с ростом населения» [44. С. 16-17]. Такой подход соответствует развиваемому мной представлению о системе социо-геосферных отношений и нуждается в дополнениях и развитии. Л.Н. Гумилев сформулировал вопрос, представляющий интерес и для данной работы: «продолжает ли человек, после того как он создал орудия труда и научился использовать огонь, оставаться в составе биоценоза как верхнее, завершающее звено или он переходит в какую-то иную сферу взаимоотношений с природой, вовлекая туда же одомашненных животных и культурные растения?» [44. С. 235]. Становясь со-двигателем общепланетарных процессов, человек перестает быть только верхним звеном, с точки зрения биологической системы обмена веществом и энергией. Теперь человек в масштабах планеты вовлекает в оборот биосферы такие энергии и такие вещества, которых не было ранее. Он направляет их потоки, сообразуясь со своими потребностями.

68
 
Использование орудий, особенно огня, принципиально трансформировало природу. На начальных этапах эволюции вида Homo sapiens различие между человеком, его предками и животным миром в плане трансформации среды было вообще неразличимо. Но техническая и социально-технологическая мощь человечества возрастала, пока не стала влиять на общепланетарные процессы.
Недалекий умом оптимизм начал нашептывать Человеку, что осуществилось сказанное в книге Бытия об обладании землей и владычествовании над живыми существами (Быт. 1, 28). Во втор. пол. XIX – пер. пол. XX вв. получило широкое распространение утверждение о том, что человек подчинил себе природу. Постепенно общество пришло к тому, что «теперь создается новая среда, в которой должна быть так или иначе воссоздана «естественная среда», уже зависимая и относительная, на принципиально иной основе» [166. С. 131]. Роль техники и степень зависимости человека от искусственной среды возрастали пропорционально друг другу, возник эффект положительной обратной связи. Из этого был сделан вывод, что человек живет в рукотворном мире, и его жизнь становится все более искусственной, и даже, что он должен жить в искусственной среде. В России эту точку зрения развивал К.Э. Циолковский, а во Франции резвился технократ Ле Корбюзье, пытаясь философски обосновать и архитектурными методами создать искусственный климат в возводимых им зданиях . Невозможно превзойти К.Э. Циолковского в области теории. Он проповедовал полное уничтожение жизни на Земле и переход оставшегося человечества в эфирное состояние.
За лозунгом «смерти Бога» пришла проповедь «смерти природы» [186. P. 221], уничтожаемой человечеством. Философы более содержательные, хотя и не всегда после-

69
 
довательные в своей критике, низводили роль естественной природы и ее воздействия на человека к минимуму: от хрестоматийного отечественного: «Не надо ждать милостей от природы», до иностранного: «Человек имеет дело с естественными элементами только через последовательность технологий, которая настолько исчерпывающая, что человек фактически имеет дело непосредственно только с технологиями» [173. P. 39]. И, развивая эту мысль Ж. Эллюль приходит к выводу, что «социальные отношения установлены и сформированы технологией» [172. P. 344]. Подобный пессимистический взгляд, этого выдающегося французского мыслителя, возможен разве только как горестная констатация временного и локального состояния общества попавшего во власть технократии.
Итальянский философ Э. Агацци утверждал, что «…в отличие от любого другого живущего вида человек не имеет естественной среды обитания. И не столько потому, что (как порой легкомысленно утверждают) он может приспособиться к любой окружающей среде, сколько потому, что даже в самых враждебных естественных условиях он всегда может создать собственную окружающую среду. …подлинная окружающая среда человека – искусственная среда, точнее, что его окружающая среда – мир техники. …окружающая среда современного человека – мир технологии. […] естественная «экосистема» человека (т.е. не только та, в которой он живет, но и та, благодаря которой он живет) – мир технологии» [3. С. 86; аналогично полагает и Эллюль в: 173. Pp. 38-39]. Несмотря на экологический пессимизм, говорить об отсутствии у человека естественной среды обитания необходимо с учетом сохраняющейся на протяжении всей истории его зависимости от природы, вне которой существование человека представляется фантастической абстракцией. На стороне свободы и независимости человека от «демона техники» находятся несокрушимые союзники – природные геосферы Земли, в которых протека-

70
 
ют неподконтрольные и неуправляемые человеку процессы. Вызовы, приходящие к нам из внетехнической реальности, показывают, как слаб и беспомощен человек, как он социально и технически могуч. Такой диапазон обеспечивает нам свободу и развитие, а демон техники скромно курит в сторонке, ожидая поклонов рабов. Его победа будет означать либо всесилие человечества, что является пустой философской фантазией, либо беспомощность человечества в искусственном обиталище, где удовлетворяется всякая прихоть и подавляется всякая самостоятельность, что продуктивно для философской фантастики, но в обозримом будущем не просматривается.
Вернемся в первоначальные времена существования человека. Тогда он незначительно изменял природное окружение – среду своего обитания, но изменял технически, в противном случае это был еще не человек, а предчеловек, – который подобно другим видам животных использовал природные материалы для добывания пищи и обустраивал место жительства. Он создавал себе место обитания, преобразуя природный мир, и в этом аспекте его деятельность не отличалась от деятельности птиц, бобров и другой дикой живности. Отличие человека от предчеловека было не антропологическим. Это был эволюционный процесс изменения мира. Сам человек и его поведение становились объектами трансформации. Хотя: «Влияние технического развития на человека и его образ жизни менее заметно, чем на природу, – утверждал еще в конце прошлого века В.М. Розин. – Тем не менее, оно существенно. Здесь и полная зависимость человека от технических систем обеспечения (начиная от квартиры), и технические ритмы, которым должен подчиняться человек (производственные, транспортные, коммуникационные – начало и окончание телевизионных программ, скорости процессов, кульминации), и потребности, которые исподволь или явно (реклама) формируют технические новации» [117. С. 154-155]. Но-

71
 
вые технологии создают новые отношения между людьми, порождая условия и потребность людей в создании новых правил поведения. Никогда эти отношения, правила и нормы не диктовались ни техникой ни технологиями – они всегда придумывались человеком.
Зависимость человека от созданных им самим условий своего обитания является настолько очевидной, что из этой констатации было выведено ошибочное следствие – человек обособился от природы, приобрел над ней власть и стал максимально от нее независим (в предельных случаях утверждалась даже его полная независимость). Сегодня вышеприведенные размышления не представляются такими очевидными, как раньше. Способность трансформировать среду уже не является доказательством свободы и независимости от природного окружения: чем масштабнее происходящие изменения, тем значительнее последствия стихийных бедствий, тем зависимее мы от многочисленных ресурсов, тем разнообразнее наши возможности и не предсказуемей отдаленные последствия наших действий. Обособление от природной, первоначальной, естественной среды привело человека к созданию, (при помощи техники) нового рода взаимоотношений с геосферами – человеческой среды обитания. Поэтому в конце ХХ в. стало возможным утверждать: «человек живет уже в искусственном мире, им же и созданном: подавляющему большинству не известна природа, где не было бы следов воздействия «разума»» [66. С. 20]. Что, конечно же, неверно. Сложно поверить, что первобытный охотник шел по лесной тропинке, протопанной животными, и не осознавал разумом, куда и с какой целью он идет. (В противном случае он не оставил потомства и автоматически выбыл из дальнейшего анализа). Тропинка была также частью разумной деятельности охотников, как схема метрополитена, доходя до осознания пассажира, определяет его движение. А вот мог ли представитель, например, палеолита или неолита любоваться закатом, замереть от восторга, услышав соловья, требует отдельного рассмотрения.

72
 
Полностью иллюзию искусственного мира, окружающего человека мы можем наблюдать разве только на МКС и в недрах атомных подводных лодок. Но эта иллюзия действует весьма короткое время, и переносить ее на все человечество и смешно, и не перспективно.
Человек издревле создает систему, в которой он трансформирует геосферы, расширяя границы технической реальности, но, не создавая, за небольшими исключениями, искусственного мира, остается всегда и полностью зависимым от природных процессов. В обществе потребления эта зависимость приобретает максимально возможный на сегодняшний день уровень. Человечеству необходимы свежий воздух, чистая вода, не урбанизированный ландшафт и т.д. Только социальная и культурная инерция мышления заставляет нас обманываться и обманывать других в вопросе о независимости человека от живой и неживой природы.
Эту мифологему разделяет итальянский философ Э. Агацци: «Плоды технологии настолько пронизывают нашу повседневную жизнь, затрагивая даже ее мельчайшие элементы, что естественное состояние современного человека есть рукотворный мир» [3. С. 27]. Но мы не будем забывать о зависимости человека от мира природы и будем не одиноки. Д.Р. Винер писал: «Можно критиковать общество конца ХХ в., попавшее в рабскую зависимость от синтетики и обедняющее богатое разнообразие нашей планеты. Но совсем другое дело – заключать на основании этих тенденций, что мы каким-то загадочным образом выпали из природы и стали существами «неестественными» или «противоестественными» [28. С. 82] . Только представьте наш мир без нефти, а, следовательно, без органической химии, и на выходе получите картину аналогичную «Трагедии охотников неолита при гибели последнего ма-

73
 
монта»: голод, гибель племени, выживают только те, кто успел «обзавестись» земледелием и скотоводством.
Мифологема независимости человека от природы имеет богоборческие предпосылки. Она – отголосок борьбы с религией. Э. Фромм указывал: «…люди, находясь в состоянии наивысшего реального бессилия, воображают, будто стали благодаря науке и технике поистине всемогущими» [143. С. 158]. Иллюзия независимости от природы имеет обоснование во всемогуществе, а оно, в свою очередь, подпитывает идеи технического или технологического всевластия. В гордыне своей: «…человек превратил себя в бога, потому что он изобрел техническую возможность создать второй мир вместо мира, который, как утверждает традиционная религия, был впервые создан Богом» [143. С. 158], – развивал эту идею Э. Фромм.
Этот второй мир воспринимается многими как подвластный человеку. В этот миф плохо укладывается происхождение техногенных катастроф. Но если объяснить все катастрофы влиянием «человеческого фактора», то в нем появится даже не свойственная мифам логичность и положительная эвристичность. Заменив человека автоматом или трансформировав природу человека, можно достигнуть полной гармонии – попасть в технократический эдем. Но, как и в старинной истории со змеем и яблоком , навязываемые нам представления обманчивы и базируются на скрытых богоборческих мотивах, а не на достижении реальной независимости.
М. Маклюэн утверждал: «непрерывно заключая технологии в свои объятья, мы привязываем себя к ним как сервомеханизмы. Именно поэтому мы, чтобы вообще пользоваться этими объектами, должны служить им – этим расширени-

74
 
ям нас самих – как богам или в некотором роде святыням» [77. С. 56, также с. 69, 73 и далее]. Сказано мифологично, т.е. сумбурно. В одной фразе смешаны и органолептика, и религия. Если технологии – наши расширения (речь, конечно, должна идти о технике, но слово «технология» звучит загадочнее), то получается, что мы служим сами себе. Глубокомысленная тавтология М. Маклюэна приведена мной для иллюстрации нелогичности этого очередного мифа, в основе которого лежит фундамент – придание технике (технологии или науке) самостоятельного онтологического статуса. Религиозные основы этого мифа у многих, разделяющих его философов, прорываются на поверхность .
Попытаемся представить человека в полностью искусственной среде, тем более, что такие условия уже не фантастика, а реальность. На космических кораблях и атомных подводных лодках человек может рассматриваться как изолированный от внешней среды, находящийся в практически искусственной второй природе. Но как тяжела эта среда для обитания, и как зависит она от поддержки извне уже без всяких допущений.
Человек всегда жил в «искусственной», измененной среде, но эта искусственность невозможна без «естественности». Среда обитания человека – результат постоянной коэволюции природы и общества. Человек и впредь будет видоизменять среду своего обитания, но теперь стало понятным, что эти преобразования могут разрушить ее составляющие – живую и неживую геосферы. Предшествующая настоящему времени успешная коэволюция отнюдь не гарантирует бесконечного существования человечества. Homo sapiens, как и многие виды до него, может погибнуть в результате изменения в геосферах,

75
 
только теперь это будет результатом последнего дела человеческих рук, а не естественным течением событий.
Человек всегда жил и будет жить в среде, созданной им самим и ограниченной возможностями живой, неживой, биокосной природы, а также технико-технологическими возможностями ее эксплуатации. Поэтому полный отказ от трансформации геосфер представляется невозможным, но и индульгенции от последствий наших действий никто не предлагает.
Вопрос о среде обитания человека должен рассматриваться в плоскости того насколько, как, с какой скоростью, в каких областях и масштабах можно ее изменять. При этом необходимо учитывать возможность возвращения к первоначальным условиям , утилизации  и рекультивации территории при выбранном пути развития. И, следовательно, об ответственности индивидуума, общества, политиков, производителей, финансистов перед ныне живущим поколением  за последствия подобных изменений.
Способность к целенаправленному изменению мира вокруг, осознанное созидание собственной среды обитания по-

76
 
средством орудий труда (техники) – неотъемлемая, неотделимая составляющая человека, присущая ему с момента возникновения человека как вида. Конечно, способность к орудийным действиям не является исключительной прерогативой современного человека. Такая деятельность существовала у его непосредственных предков, встречается, хотя и редко, у животных. В более простой форме – манипулятивной активности – она широко распространена в животном мире.
Из вышесказанного следует: в том случае, когда рассматривается окружающая человека среда, нет смысла противопоставлять природное и искусственное. В самой постановке вопроса о конфликте между ними скрыта заведомо ложная посылка противопоставления статичных объектов. Совершенно очевидно, что среда обитания человека всегда представляла собой объект, формируемый в результате сложнейших социо(техно)-геосферных взаимодействий, становящихся возможными благодаря знаниям (на современном этапе – науке), воплощенным в технике и технологиях. Не существует оснований допускать, что человек вида Homo sapiens когда-либо существовал в некоторой «естественной среде» , как, собственно, и множество других видов на планете. Куда более важно попытаться вскрыть закономерности взаимозависимого развития: человека (социума) и окружающего мира.
Ведь он не стал ни на йоту менее зависимым от природных процессов, а лишь сменил одни на другие. Естественные факторы, которые определяли жизнь в древности и определяют их сейчас, различны, но независимости от природы нет. Древний человек не был зависим от нефти, но больше

77
 
зависел от погоды. Нас волнует изменение климата, но ум не загружен раздумьями о кремне для ножа и копья.

1.3.4 Ноосферные представления (классический период)

Становление человечества как геологической силы получило описание взаимосвязи социума и природы, названного ноосферой. Этот термин был предложен Э. Леруа 1929 г. на основании лекций В.И. Вернадского. Позднее идеи Э. Леруа были развиты П. Тейяром де Шарденом, но окончательную свою форму обрели лишь в работах В.И. Вернадского. Ноосфере посвящен огромный пласт панегирической литературы, что не снижает актуальности поднятых академиком В.И. Вернадским проблем. Обращу внимание читателей на то, что ноосфера в его изложении является идеализированной, утопической и нереализуемой моделью социо-геосферных отношений. Для практической деятельности по предотвращению негативных последствий загрязнения окружающей среды представления о ноосфере должны быть адаптированы к реальности. В ней должны учитываться многочисленные факторы воздействия общества на природу, а не только научное знание. Одним из серьезных упущений было замалчивание роли техники и возвеличивание роли науки, другим – безграничная вера в разумность человечества и рациональность научной мысли. Также можно указать на игнорирование в классическом учении о ноосфере проблемы утилизации отходов промышленной и сельскохозяйственной деятельности, последствий изменения среды обитания под воздействием человека, эволюционные природные процессы и другие факторы, не получившие в трудах В.И. Вернадского должного отражения .

78
 
Учение о ноосфере страдает различными проявлениями утопизма [70. С. 24-26; 89. С. 73-75]. Это свойство не может рассматриваться как однозначно негативное. Без утопизма невозможно предложить какую-либо концепцию дальнейшего развития человечества. Утопизм в такого рода учениях – это разница между теорией и практикой. Активное развитие идей ноосферы, их общественное звучание приводит к появлению теорий или моделей с «меньшим» содержанием утопизма, а потому более адекватных современным реалиям. Наибольший вред утопизм приносит не в трудах первопроходцев, вынужденно упрощающих многообразие окружающего мира, а в трудах многочисленных эпигонов, возводящих утопизм в догму и запрещающих тревожить мысль классиков собственными интеллектуальными усилиями.
Ноосфера, как идеал социально-геосферных отношений, для своего воплощения нуждается в идеальном общественном устройстве и в идеальном же человеке – участнике описываемых событий. В реальности все устроено совсем по-другому, и первым слабым звеном всех утопий является простой, но реальный обыватель. Этот персонаж знать ничего не знает о возвышенных материях и ведет свою повседневную жизнь вопреки предписанным правилам, часто противоречит «здравому смыслу», действует согласно собственным интересам и рушит на корню всю прописанную ему великими мыслителями рациональную мировую гармонию.
В.И. Вернадскому свойственна идеализация научного знания, отрыв этого знания от других информационных потоков, формирующих социум. Для нашего соотечественника единственной разумной силой, способной управлять обществом и природой, была наука. Она оказывалась полностью лишена негативных черт и, наоборот, наделялась исключительно положительными характеристиками. «Научное знание, проявляющееся как геологическая сила, создающая ноосферу, не может приводить к результатам, противоречащим тому геологи-

79
 
ческому процессу, созданием которого она является» [25. С. 253], – утверждал В.И. Вернадский. Все остальные факторы социального развития им не рассматриваются. Действительно, если размышлять в границах предлагаемой логики и допустить, что научное знание есть закономерное следствие эволюции геологических процессов, то мы получаем модель, в которой как геологические процессы, так и их проявление – научная мысль – могут привести огромные территории Земли или всю ее целиком к геологическому катаклизму, несовместимому с существованием человеческого вида, но с сохранением биосферы. Из палеонтологии известны массовые вымирания видов, неоднократно происходившие на планете безо всякой «научной мысли – как общепланетарного явления». В качестве примеров напомню смену автотрофной формы жизни на гетеротрофную, появление кислородной атмосферы, экологическую катастрофу пермского периода, уничтожившую около 95% всех живых существ, вымирание динозавров и т.д. Все эти экологические катастрофы происходили без влияния человека и являлись результатом геологических или космических процессов. Исходя из этого, становится непонятным, почему «научная мысль», уничтожая человечество, не окажется в полном согласии с геологическими процессами. Возводя научную мысль на уровень объективных геологических процессов придется признать, что, либо у геологических процессов, существует своя собственная телеология, и тогда у научной мысли эта телеология также присутствует и, следовательно, мы получаем вариант демонизации науки. Либо отказавшись от телеологии в геосфере, нужно признать, что и у научной мысли ее нет, и она развивается «без руля и без ветрил», равно как и без царя в голове. Но в последнее утверждение верится с трудом, учитывая не только многолетние усилия по получению высшего образования, но и тяжелый труд ученых и инженеров по получению нового знания и воплощению его в технике. Конечно, это только часть актуальных вопросов к классическому учению о ноосфере.

80
 
Рассматривая появление научного знания как закономерный эволюционный процесс, В.И. Вернадский интуитивно указывал на общую взаимосвязь геосфер, но так и не рассмотрел их подробно, предоставив решение этой задачи интеллекту потомков.
Недостатки учения о ноосфере вполне соответствуют и отражают существующие ценностные предпочтения того времени. Их основой были объективация процесса развития научного знания, оторванного от его носителей, а также представления о всемогуществе человечества и отсутствие ограничений его вмешательства в природные процессы.
Значительно позднее были вскрыты взаимосвязи между наукой и обществом, которые вынуждают пересмотреть его учение с учетом социального характера научной и технической деятельности, а также влияния геосфер на хозяйственную деятельность человечества.
Необходимо указать еще на один недостаток представлений В.И. Вернадского о скорости трансформации геосфер в ноосферу. Он писал: «Ноосфера – последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории – состояние наших дней» [25. С. 482]. Но такой ноосферы не было в начале ХХ в., ни сейчас. Как указывал Н.Н. Моисеев, учение о ноосфере должно быть дополнено учением о переходном периоде, который в обозримом будущем будет определять условия коэволюции человека и природы [90. С. 287-292]. А само представление о ноосфере можно считать идеальным, т.е. недостижимым состоянием коэволюции [139. С. 142], но определяющим вектор ее развития.
Использовать представления о ноосфере без учета реальных экологических и экономических процессов означает превращение идей В.И. Вернадского в догматическое учение со всеми негативными последствиями. Выявление недостатков его учения подталкивает нас к созданию такой модели геосферных взаимодействий, которая включает в себя социум.

81
 
Неотъемлемой частью современного мира являются отходы хозяйственной деятельности человека, т.е. загрязнение среды. Говоря о загрязнении, нелишне обратить внимание на то, что речь идет о динамических объектах, а не идеализированных статических. Учет динамики процессов загрязнения среды показывает, что мы изменяем и воздействуем на систему не столько с помощью добывающей и перерабатывающей техники, сколько побочными результатами. При ежегодном общемировом использовании 2 млрд. тонн потребных минеральных ресурсов, 98 млрд. тонн составляют отходы их добычи и переработки [135]. А территории, испытывающие воздействие отходов, многократно превосходят места их компактного расположения.
Для философского анализа необходимо учитывать последствия преобразовательной деятельности современного человечества. Обладая техническим могуществом, научное знание закономерно отстает в анализе возникающих явлений. Например, одним из результатов радиационного и химического загрязнения планеты являются мутагенные процессы не только у высших растений и животных, но и в среде вирусов и бактерий. Наши прогностические возможности, как обычно, не соответствуют необходимой точности. Поэтому мы, как и все предшествующее нам человечество, не видим последствий от своей деятельности. Но масштаб этих последствий несоизмеримо больше.
Критика В.И. Вернадского не умаляет значения его учения о ноосфере. Как раз наоборот, наличие критики показывает, что идеи отечественного естествоиспытателя по-прежнему находятся на переднем крае развития философской мысли. Учение о ноосфере требует как развития, так и адаптации к реальным процессам.
Важным дополнением работ В.И. Вернадского являются труды К.Э. Циолковского. При жизни эти мыслители не встречались и вряд ли были знакомы с трудами друг друга. Несмотря на это, думали они о техническом развитии че-

82
 
ловечества и взаимодействии общества и геосфер. Предложенные К.Э. Циолковским решения подчас грешили технократизмом, но в этом и ценность его философских размышлений: они доведены до логического конца и предлагают уничтожение биосферы, атмосферы, гидросферы и привычной нам биологической природы человека, а заодно и самого человечества [147. C. 466].
Современное развитие биосферы идет по пути трансформации, во многом определяемой человеческой деятельностью. Это влияние будет только усиливаться. Далеко не однообразное в политическом и культурном смысле человечество, но единое в своих стремлениях удовлетворить все больше собственных потребностей и объединенное техникой и технологическими способами трансформации живой и неживой природы, стало геологической силой. Стать «разумной» этой силе в обозримом будущем вряд ли удастся, но оставлять этот процесс без попыток управления уже не представляется возможным. Рассчитывать на то, что все образуется «стихийным образом, т.е. само собой, как предполагали основатели концепции ноосферогенеза» [90. С. 192] также не получается. Необходимо предлагать варианты перехода или промежуточной стадии от «дикого» экоцида к «цивилизованному», сохраняя при этом надежду, что все происходящие трансформации не окажутся критическими для существования нашего вида и всей биосферы. Потребуются поистине «тектонические» усилия человечества, чтобы не разрушить нашу среду обитания, разумно используя способность биосферы к восстановлению, бережно используя невозобновляемые ресурсы, развивая энерго- и ресурсосберегающие технологии, переходя на новые виды энергоносителей, максимально ограничивая и контролируя загрязнения и разрушения, наносимые геосферам и околоземному космическому пространству. Для этого необходимо развивать науку, технику и технологии, своевременно переходя на новые источники ресурсов, вовлекая в переработку отходы предшествующей хозяйственной деятельности человечества.

83
 
ГЛАВА II

Система социо-геосферных
взаимодействий

2.1. Предварительные представления о технической реальности как системе

От античности до XXI века сторонники географического детерминизма утверждали, что социальные процессы обусловлены внешней средой (климатом, размерами территории, наличием рек, доступом к океану и т.д.) [91; 122. 238-240, 265-270 и далее; 83; 101]. В работе И.-Г. Фихте «Замкнутое торговое государство» [140. С. 225-357] географический детерминизм был основой для построения автархичной политико-социо-географической системы, призванной решить проблемы всемирной эксплуатации европейских колоний и ограничения потребностей человека путем его политической и культурной изоляции от остального мира. Предложенную И.-Г. Фихте систему отношений пытались реализовать при В.И. Ленине и И.В. Сталине в СССР, а позднее в Албании и Северной Корее. Но создание абсолютной изолированной системы не получалось.
Совершенно иное звучание работа И.-Г. Фихте получает в наши дни – в эпоху глобального мира транснациональных корпораций (ТНК) и Всемирной Торговой Организации (ВТО). «За последние несколько десятилетий возникла совокупность 37 тысяч ТНК, имеющих около 200 тысяч филиалов. Они образуют некую систему, охватившую всю

84
 
 планету. Эта совокупность ТНК представляет собой некую единую сеть, единую систему, владеющую третью всех производственных фондов планеты, производящую более 40% общепланетарного продукта, осуществляющую заметно больше половины внешнеторгового оборота, более 80 % торговли высшими технологиями и контролирующую более 90 % вывоза капитала» [90. С. 18]. Модель И.-Г. Фихте получает второе рождение благодаря ВТО. Волей или не волей, но в масштабах планетарных экономических отношений человечество оказывается замкнутым в границах географических оболочек Земли, да еще объединенное единой экономикой. Вполне допустимо, что и остальные условия существования такой системы окажутся аналогичными экономической сюите И.-Г. Фихте.
Для преодоления недостатков подобной экономической системы существует простое решение – сохранение государств, не принятых в глобальную экономику и выступающих в качестве источников ресурсов и глобальных хранилищ всевозможных отходов как промышленных, так и социальных. Другим путем разрушения замкнутой системы будет диктат стран золотого миллиарда и Китая прочим участникам ВТО. И, наконец, последний вариант – это вовлечение в производственную и экономическую сферу ближайших космических тел – в первую очередь Луны либо как источника ресурса, либо как кладбище отходов. Но последний вариант все-таки еще является фантастическим. Какой сценарий будет реализован покажет время, но, по крайней мере, ясно, что социо-геосферные отношения выходят окончательно на планетарный уровень. В рамках именно этих новых условий будет определяться политическая и экономическая иерархия государств и развитие социума в обозримом времени.
Взаимосвязь экономических отношений и разрушения среды обитания человека, неустранимая зависимость современного человечества от состояния живой и неживой при-

85
 
роды поднимают вопрос о том воздействии, которое оказывает на нас географическая среда [51; 97; 98; 135]. Как уже неоднократно указывалось в литературе, географический детерминизм, особенно в XVIII – XIX вв., преувеличивал роль географического фактора, но в чем нельзя согласиться с его критиками, так это в преуменьшении или игнорировании влияния геосфер на развитие человечества.
Необходимо отметить труд Л. Мечникова «Цивилизация и великие исторические реки», в котором ученый еще в XIX в. противопоставлял свое видение взаимосвязей социума и природы «географическому фатализму», который обычно и был объектом критики. Он писал: «Мы далеки от географического фатализма, в котором нередко обвиняют теорию о влиянии среды. По моему мнению, причину возникновения и характер первобытных учреждений и их последующей эволюции следует искать не в самой среде, а в соотношениях между средой и способностью населяющих данную среду людей к операции и солидарности. Таким образом, историческая ценность той или другой географической среды, предполагая даже, что она в физическом отношении при всех обстоятельствах остается неизменяемой, тем не менее, бывает различна в разные исторические эпохи, смотря по степени способности обитателей к добровольному солидарно-кооперативному труду» [83. С. 262, и далее 275, 323-324] (выделено мной – А.М.). Последние слова этой пространной цитаты особенно важны. В них русский ученый и философ выделяет особый характер социо-геосферных отношений оказывающий решающее воздействие на все стороны общественной жизни и техногенной деятельности. Но вот сознательная регламентация деятельности, проведенная через законы и учитывающая общественное мнение, в открытых демократических обществах возможна. В государствах тоталитарного типа та же регламентация осуществляется в командно-приказном порядке, и люди вынуждены ей подчиняться, не имея возможности (право то у них есть) ее изменить.

86
 
Современная ситуация требует учитывать воздействие географической среды на человека и структуру общества, а также способы, при помощи которых общество воздействует на среду своего обитания. В предположении И.-Г. Фихте о том, что призвание человека – облагородить окружающий мир [140. С. 438-439] есть много актуального для современного этапа развития человечества. Эту мысль немецкого философа, дополненную словами Н. Карамзина: «В России две беды: дураки и дороги» я бы суммировал следующим образом: «Каково общество такова и окружающая его среда обитания». Но открытым остается вопрос о способах, конечной и промежуточных целях такого облагораживания. Кто, для кого и за какую цену облагородит геосферы, какие будут последствия – на эти и другие вопросы необходимо искать ответ, и никогда этот ответ не будет применим для всего человечества именно из-за различных географических условий, не говоря и о культурных различиях.
«Географический детерминизм» выявил взаимосвязь человеческого общества, его структурной организации и внешних географических условий. Недостатком справедливо считается выделение исключительно географического фактора как двигателя общественного развития. Существенным, но закономерным упущением сторонников этого направления было и остается игнорирование технологических возможностей человека по преобразованию как окружающей природы, так и техники [11; 101; 102]. Для того чтобы быть застрахованным от обвинений в географическом детерминизме в XXI веке, я обращу внимание на важное различие «обусловленности» и «детерминированности». Географические и, в частности, геологические факторы только обуславливают социо(техно)-био-гео систему, являясь необходимым, но недостаточным условием для человеческой деятельности. Такие природные процессы, как изменение климата, несомненно, будут и впредь оказывать влияние на развитие человеческих сообществ. Обладая пла-

87
 
стичностью общественной организации и изменяя технику и технологии, человечество стремится компенсировать внешнее влияние. Но полностью устранить его невозможно. Страны с наиболее сложной социальной и технологической организацией будут подвержены с этой стороны б;льшим потерям при катастрофах, но у них есть возможность для уменьшения вредных последствий и быстрого последующего восстановления .
Осознание обществами развитых стран и различными правительствами связи социального и экономического развития, с одной стороны, и загрязнения, и истощение природных ресурсов, с другой, привели к созданию экологического законодательства. Дальнейший путь пролегает через международные соглашения и установления всеобщих обязательств. Важнейшими шагами стали конференции ООН, посвященные программе «Устойчивого развития».
Целый ряд работ, посвященных экологии человека [6; 35; 46; 51; 58; 78; 97; 108; 123; 151; 153; 154; 155] и «Устойчивому развитию» [139. С. 92-93; 18], делает актуальным поиск оптимальных решений взаимодействия человека и природы [95; 96; 97; 98; 125. С. 27 – 28, 34; 165. С. 85-106]. Географический детерминизм был отвергнут большинством исследователей, но основания для этого сегодня представляются весьма спорными. Геодетерминизм подчинял человека природе, политическое освобождение и научно-технический прогресс противопоставили свободу человека всему остальному: обществу, внешним условиям. Однако поставленный вопрос о связи человечества и геосфер остался.
Влияние географических факторов на современном этапе проиллюстрирую следующей историей, обнаруженной в литературе. В 1962 г. в Ангарске произошла авария на цементном заводе. Ее причина была в использовании металлических кон-

88
 
струкций, изготовленных на заводах Круппа по методу так называемой «кипящей стали». При температуре минус 40 градусов такая сталь становится хрупкой [64. С. 93]. И в страшном сне немецким ученым и сталеварам не пришла бы в голову мысль об эксплуатации их металлоконструкций в запредельных, по их европейским представлениям, климатических условиях. В данном случае мне важно указать на прямое воздействие географического фактора на объект технической реальности, а через его разрушение и на людей, вынужденных в дальнйшем считаться со столь серьезным фактором. Он играл и будет играть важную роль в формировании технической реальности, которая не находится в идеальном пространстве, а наоборот включает в себя ее разнообразные проявления.
Поиск оптимальных решений взаимодействия человека и природы, предлагаемый в литературе, построен на основании однозначного подчинения потребностей человека и общества требованиям сохранения природы [2]. Но сохранение природы в неизменном состоянии невозможно не только из-за реалий антропогенной деятельности, но и из-за эволюции биосферы и других геосферных оболочек. Более того, неизменных условий в биосфере никогда не существовало, что и обеспечивало эволюцию на планете, и попытка человека сохранить условия неизменными означает технически осуществленное прекращение эволюции на Земле. Последнее не под силу человечеству, что утешает, но решение найденное К.Э. Циолковским, добиться конца эволюции путем уничтожения биосферы – по-прежнему пугает.
Трансформации окружающих геосфер под воздействием технической активности человечества вначале протекают стихийно. Потом под давлением происходящих изменений удачные общества находят баланс между воздействием на природу и ответной ее реакцией. Одним из главных действующих участников поиска такого баланса является научное сообщество. Ученые, удовлетворяя внутреннюю потребность в любопытстве, изучают окружающий мир и дают на основе

89
 
полученного знания рекомендации. Насколько они обоснованы и дают желаемый эффект показывает только практика.
Представления эволюционной теории познания связывают воедино биологическую эволюцию нашего вида и эволюционное представление о человеческих когнитивных способностях [59]. Немецкий философ Г. Фоллмер обосновывает утверждение о развитии нашего познавательного аппарата, как следствие общей эволюцией нашего вида: «наш познавательный аппарат есть результат (биологической) эволюции. Наши (субъективные) познавательные структуры соответствуют (объективным) структурам мира, так как они образовались в ходе приспособления к этому миру. Они согласуются (частично) с реальными структурами, потому что такое согласование делает возможным выживание» [142. С. 47]. Эта точка зрения устанавливает теснейшую связь человека и биосферы, но, что особенно важно для моей работы, устанавливает (через индивидуумов и социальные институты) взаимообусловленность технической составляющей и природы. В решение проблемы экологического кризиса подход Г. Фоллмера вносит как оптимистическую струю – человеческое познание «адекватно задачам выживания», так и пессимистическую струю – «гипотетический характер всего познания» [142. С. 52, 54], т.е. мы можем ошибаться. Предыдущие правильные результаты познания и целенаправленной деятельности по трансформации окружающего нам мира не дают индульгенцию на совершаемые здесь и сейчас поступки. В случае экологического коллапса цена ошибки может оказаться роковой для нас, и человечеству, в лице своих лучших представителей, останется только развести руками.
Чтобы избежать печального конца или уменьшить степень грядущего огорчения, необходимо объединить социум, техническую составляющую и другие геосферы в рамках единого системного представления. От этого на нас не снизойдет внеземная благодать, но принимаемые решения будут более взвешенными и адекватными окружающему нас миру.

90
 
Общество в лице политиков или заинтересованных социальных групп обращает на советы ученых внимание и превращает их в законы. Не понимая места технической реальности, ее структурных элементов, ее связи с социумом, рекомендации будут иметь отвлеченный характер. Так окончательно провалившаяся концепция ООН по Устойчивому развитию не учитывала политические и экономические интересы различных стран, в том числе США, Индии и Китая. Стоит ли удивляться ее бесславной и тихой кончине? Но ее неудача – шаг вперед по консолидации человечества в деле решения экологических проблем. Первый блин, как гласит русская пословица, не бывает удачным, но без него обойтись невозможно.
На пути формирования теории социо-геосферных взаимодействий существует множество проблем. Одна из них – место техники в этих отношениях.
Множество проблем и вопросов, порожденных теорией этногенеза, Л.Н. Гумилев маскирует изрядным чувством юмора. Это чувство ему никогда не изменяло. Давая в начале своей книги «Этногенез и биосфера Земли» четкое определение этноса, он писал: «этнос – феномен биосферы, или системная целостность дискретного типа, работающая на геобиохимической энергии живого вещества, в согласии с принципом второго начала термодинамики, что подтверждается диахронической хронологией исторических событий. Если этого достаточно для понимания, то можно не читать книгу дальше» [44. С. 15-16]. В том то и дело, что Л.Н. Гумилев, то ли маскируясь от цензуры, то ли абстрагируясь от технического фактора, на протяжение всей книги приводит примеры прямо противоположные данным основным принципам, не заостряя на этом внимание читателей . Применение техники рассматривалось им как способ

91
 
 преобразования ландшафта. Ее роль значительно усиливалась в тех случаях, когда ученый писал о геобиохимической энергии. В этом случае единственным отличием этноса от популяции становится искусственное преобразование энергии, возможное исключительно с опорой на науку (знания), технику и технологии. Только благодаря им социум или локальный этнос способен участвовать в потреблении энергии.
В концепции Л.Н. Гумилева «этнос» – «устойчивый коллектив особей, противопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам […]. Именно через этнические коллективы осуществляется связь человек с природной средой, так как сам этнос – явление природы» [44. С. 174]. В данном определении для меня важно, что противопоставление этносов предполагает не только различие в поведении, но и различие природных основ поведения . Здесь я бы рассмотрел положение о взаимодействии этноса с природой. Этнос – природное явление, что получило всестороннее обоснование в работах Л.Н. Гумилева, и нет необходимости вступать с ним в полемику в рамках моей работы. Но вот взаимодействие одного природного явления (этноса) с другими (другие этносы и остальная природа) требует серьезного пересмотра. Техническая составляющая –такой же участник взаимодействия, как и сам этнос. Без нее этнос не отличим от популяций других живых существ, равно как

92
 
и от других этносов. Его взаимодействие с окружающей средой отличается наличием социальной организации и технической вооруженности, а также знаниями об окружающей среде. Вне технической реальности никакие взаимоотношения этносов со средой невозможны. В противном случае они оказались бы неотличимы от взаимодействий в рамках биогеоценоза. При игнорировании роли техники создать убедительную модель общей системы хозяйствования этноса на данном ландшафте не получается. Поэтому русский философ пытается включить ее в концепцию. Л.Н. Гумилев пересказывал мнение Л.С. Берга: «Становление человечества связано не только с природными воздействиями, как у прочих животных, но и с особым спонтанным развитием техники и социальных институтов» [цит. по: 44. С. 178], – он дальше эту идею не развивает, а лишь упоминает, уклончиво маскируя под общие понятия поведения. Наконец, Л.Н. Гумилев придерживается распространенного до сего дня мнения о естественной среде обитания. При этом он опять-таки ссылается, но уже на С.В. Колесника, пишет: «Географическая среда возникла без вмешательства человека и сохранила естественные элементы, обладающие способностью к саморазвитию. Техногенная среда создана трудом и волей человека. Ее элементы не имеют аналогов в действенной природе и к саморазвитию не способны. Они могут только разрушаться, Техно- и социосфера вообще не относятся к географической среде, хотя постоянно взаимодействуют с ней» [Цит. по: 44. С. 178-179], и добавляет от себя лично: «Этот принцип был положен нами в фундамент исследования» [44. С. 179]. Хочу обратить внимание читателей на полное отсутствие мифа о демонизации и биологизации техники – редкое и отрадное зрелище. Но дальше начинаются свойственные для оригинальной концепции самобытные проблемы. Отказывая в «Этногенезе и биосфере Земли» человечеству роль географической среды, в другой работе «Конец и вновь начало» Л.Н. Гумилев приводит

93
 
примеры прямо противоположные, описывающие покорение природы древними этносами и последствия этого для ландшафта [43. 323-335]. Попытки Л.Н. Гумилева связать в единый комплекс взаимодействия социального, биологического, географического и космического характера приводили его к неоднократным попыткам учесть и техническую составляющую. Опять, не заостряя своего внимания на данной проблеме, он поместил антропосферу между мертвой техносферой и живой природой [43. С. 394-395]. Таким образом, то учитывая техническую реальность, то отказывая ей в статусе геосферы, Л.Н. Гумилев так и не нашел ей обоснованного места в своей концепции.
Интересным проблемам теории этногенеза можно позавидовать, когда сталкиваешься с другими исследованиями. Например, О.Н. Яницкий дает такое определение: «Всякое общество может быть рассмотрено как социобиотехнический организм, как совокупность многих социальных систем. Под нею (далее, экосистемой) я понимаю совокупность социальных общностей и их связей между собой и природой, позволяющих национально-территориальному макросубъекту (национально-территориальному государству) устойчиво обеспечивать свое экономическое и социальное воспроизводство и одновременно существовать в режиме относительного равновесия с окружающим миром» [165. С. 85]. В данном подходе сразу можно выявить несколько принципиальных недостатков, мешающих рассматривать предложенную модель как репрезентативную. Во-первых, это самый распространенный недостаток, в модели не представлена неживая природа, обеспечивающая саму возможность существования и развития социума, и процесс техногенеза. Во-вторых, техническая составляющая рассматривается как некоторый придаток к социо-биологической природе человечества. Наконец, связь общества и природы сведена к ремиксу фихтеанской мечты о самодостаточности государственных образований, приправленной экологическим компонентом. Увы, международная торговля и политика

94
 
не позволяет осуществить требуемое «относительное равновесие». Военные акции в Ираке и Ливии говорят о нарушенном извне равновесии. А Афганистан при талибах разве не находился в «относительном равновесии» с окружающей средой и миром, производя наркотики и не загрязняя промышленными отходами среду? Плановая экономика СССР разве не обеспечивала воспроизводства? Да вот только СССР рухнул, увлекая в пучину экономической и культурной деградации возникшие на его основе обломки.
Аналогия, призывающая рассматривать общество как «социобиотехнический организм», бесполезна. Она больше подходит к муравейнику, где вместо привычных насекомых суетятся бесчисленные лорды-дрэды, но это уже сюжет для блокбастера.

2.2 Техническая реальность

Пытаясь ответить на поставленные Л.Н. Гумилевым и рядом других философов проблемы, дам собственное определение технической реальности.
«Техническая реальность» – это полученное преобразование геосфер и человека, но так же и побочные результаты, отходы и непредвиденные последствия человеческой деятельности. Ее проявления многообразны и значительны. Она является нашей естественной средой обитания. И чтобы не погубить ее, необходимо постоянно достигать баланса  между осуществляемыми нами транс-

95
 
формациями и естественными геосферами. Техническая реальность возникает и формируется как результат истории социального и культурного развития человечества. Техническая реальность потому имеет статус реальности, что в ней происходят помимо прочих неучтенные и непредсказуемые человеком процессы. Несмотря на это сходство с другими реальностями (физической, биологической, геологической и др.) вне социума техническая реальность в полном объеме существовать не может и потому самостоятельным онтологическим статусом не обладает (также как психическая реальность).
Техническая реальность расширяет свои границы, используя элементы Великой Триады, в частности, научное знание. Благодаря Триаде, границы технической реальности не могут быть проведены четко, ее отделяет от естественного мира пограничная зона – поле будущей деятельности. Так, в ней находятся разведанные, но пока не используемые полезные ископаемые, как на Земле, так и на других космических телах. С глубокой древности человек использовал звезды для. Все это примеры приграничной зоны.
Вернемся ближе к обжитой Земле. Для нас техническая реальность – мир, в котором мы живем. Он создается непрерывно деятельностью миллиардов людей, и от нас зависит каким он будет. Зависит и от отдельного индивидуума, и от корпорации, и от государства с его законами, и от международного сообщества.
Техническая реальность не может существовать как особый самостоятельный мир, оторванный от деятельности по преобразованию окружающего мира. Изменению подвержено все от живой, неживой и биокосной природы

96
 
до социальной, биологической и ментальной природы человека, а также сама техника. Положительные и отрицательные обратные связи, резонансные состояния показывают, что речь идет о системе, которую необходимо рассматривать комплексно, как систему социо-геосферных отношений. Происходящие трансформации обладают широкими диапазоном, определяемым интересами и потребностями, сформированными в конкретных исторических, социальных и культурных условиях. Таким образом, техническая реальность становится возможной только как сложное взаимоотношение преобразовательной деятельности человека и геосфер. Поэтому рассматриваемые ниже представления весьма далеки от однобокой проблемы технологического детерминизма, однозначно предписывающего обществу направление его развития .
Техническая реальность возникает в качестве результата взаимодействий между человеком и обществом с одной стороны и геосферными оболочками с другой. Сегодня уже не отдельные орудия труда, а взаимосвязанные между собой технологии определяют промышленные, социальные и экологические процессы на нашей планете. Их полное описание выходит за рамки современных возможностей, но общие контуры протекающих взаимодействий проступают достаточно отчетливо. Это эволюционно развивающиеся процессы, перемежающиеся технико-технологическими рубежами, после прохождения которых возврат общества к прошлому невозможен, а старые, освященные опытом предшествующих поколений, представления перестают отвечать новым реалиям. Мы уже не в состоянии вернуться в «доэлектри-

97
 
ческий век», равно как и в «неокаменный», нам и незачем туда возвращаться. Современное технологически развитое человечество скорее погибнет, чем вернется к палке-копалке и охоте на мамонтов. Вместо палки будет лопата, а мамонтов в природе уже не существует.
Знания и принципы, выработанные предшествующими поколениями, как и в древности, остаются необходимым основанием для дальнейшего развития. Именно отталкиваясь от этого фундамента, мы лучше понимаем реалии сегодняшнего дня и стремимся найти новые решения для возникших вчера проблем. Приходится с горечью констатировать, что негативное отношение к истории, в том числе и к выработанным принципам применения техники, инфантильная вера в возможность начать модернизацию с чистого листа широко распространены в нашем отечестве.
Сложность понимания технической реальности, на мой взгляд, заключена также и еще в двух принципиальных аспектах. Первый из них заключен в двунаправленности процесса социокультурной детерминации на техническую реальность и влияния самой технической реальности на процессы эволюции общества и культуры. Второй состоит в направленности технической реальности по трансформации на самое себя.
В концепциях, стремящихся к однозначной детерминации событий эволюция общественного устройства объясняется исключительно достижениями науки или техники. Но процессы социокультурные и процессы технической реальности протекают одновременно. Поэтому попытки выявить один детерминирующий фактор, а другие ему подчинить, обречены на провал. Вполне обоснованно вслед за А.П. Назаретяном говорить о техно-гуманитарном балансе. Его постоянный поиск обеспечивает существование нашего вида на планете, и поэтому обоснованно рассматривать этот поиск симбиоза общества и технической реальности как закономерный процесс эволюции Homo sapiens.

98
 
Представление о технической реальности будет бесполезно, если не выявить структурной взаимосвязи составляющих ее элементов. Наличие положительных и отрицательных обратных связей в технической реальности затрудняет выполнение этого требования. Действительно, объектом воздействия технической реальности является она сама, а также составляющие ее элементы. Таким образом, воздействие системы на саму себя обеспечивает возникновение резонансов как усиливающих, так и подавляющих протекающие в ней процессы. В таких условиях причинно-следственное описание протекающих событий будет противоречивым. Мы не сможем выявить иерархию, и получим некоторое подобие сетевой структуры, в которой отдельные элементы в определенные исторические периоды будут доминировать и определять эволюцию всей системы, а в другие периоды будут отходить на задний план, исполняя второстепенные роли. Сочетание иерархии и сетевой структуры как раз позволяет наглядно представить модель технической реальности, но не позволяет нам ее описать исчерпывающим образом. Поэтому для описания технической реальности необходимо ввести ограничение, вводящее упорядочение в предлагаемую модель. Я ставлю перед собой задачу: показать, какая техническая реальность будет адекватна современному состоянию человечества и какая существует в данный исторический период . Поэтому свое описание я начну с установления иерархии, обусловленной ценностными ограничениями.
Для меня важнейшей частью технической реальности выступает человек. Вид Homo sapiens выделился из биосферы благодаря особой форме деятельности, связанной с интеллектом и орудиями труда. Он одновременно действует

99
 
и как часть биосферы, и как противостоящая ей внешняя сила. Я считаю, что порождение человека не может доминировать над своим творцом. Поэтому антропная составляющая должна определять техническую составляющую технической реальности.
На первом этапе развития человечества преобразование биосферы было доминирующим в организованной коллективной деятельности. Глобальные социо(техно)генные изменения впервые затронули именно биосферу (собирательство, охота, скотоводство, земледелие). Преобразование других геосфер идет параллельно с изменениями биосферы, но в значительно меньших масштабах. В обозримом будущем, как и в предшествующем прошлом, биосфера – источник нашего существования.
Помимо биосферы преобразовательная деятельность человека затрагивает и другие оболочки Земли. Для существования нашего вида и необходимы внутренние геосферы (ядро и мантия) и космическое пространство – Универсум.
Эти два элемента нуждаются в дополнительном обосновании.
Во-первых, они обеспечивают целостность всех геосферных взаимодействий системы планеты Земля. Во-вторых, они непосредственно влияют на биосферу и человека гравитацией, магнитными полями, геотермальным теплом, радиацией, динамикой литосферных плит, иными геофизическими (термальное, радиационное и др.) и геохимическими воздействиями.
Включение космосферы в среду обитания человека от Метагалактики до Солнечной системы обусловлено влиянием фундаментальных физических констант, явлением разбегания галактик, на уровне галактики – наличием коротационных зон, на уровне Солнца – стабильностью его излучения [139. С. 175-176]. Важным дополнением и ограничением этого подхода является учет времени передачи информации и физических воздействий скоростью света.

100
 
Стабильность Вселенной по отношению ко времени протекания процессов в масштабах Солнечной системы позволяет в практических исследованиях рассматривать их как неизменные и абстрагироваться от них. Равно мы рассматриваем как константные напряженность магнитного поля Земли (хотя в геологическом масштабе времени она изменяется), температуру ядра планеты и другие геофизические характеристики.
Теперь можно перечислить элементы, входящие в состав системы социо-геосферных взаимодействий: основой и самым малым активным элементом является человек – индивидуум. Несмотря на свои малые размеры и оказываемое на геосферы воздействие, именно он несет исключительную ответственность за происходящие события, из суммы отдельных поступков возникают процессы в социуме, который преобразует географическую среду (пока за исключением ядра и мантии) и ближайшую космосферу.


2.3 Необходимость введения новых представлений о социо(техно)-геосферных взаимодействиях

Необходимость введения нового представления о системе социо(техно)-геосферных взаимоотношений продиктована следующими пятью причинами.
Во-первых, основанием для подобного объединения является эволюционная взаимосвязь живой и неживой природы. Эти две части единого мира создали условия для возникновения нашего вида и обеспечивают фундаментальные ресурсы его дальнейшего развития.

101
 
Во-вторых, все предшествующее развитие философского и естественнонаучного знания о взаимодействии человека и окружающего мира приводит к необходимости интеграции разноплановых данных в рамках единого системного представления.
В-третьих, вне технической деятельности человечества, за исключением литосферы, находящейся в переходной стадии от естественного к трансформированного человеком состоянии, а также мантии и ядра, не осталось ничего на нашей планете, что сохранило бы свой первозданный облик и не несло бы следов антропогенного воздействия (прямыми тому доказательствами служат глобальный трансконтинентальный перенос и выпадение химических элементов техногенного происхождения (тяжелые металлы, радионуклиды, проч.) [92. С. 8; 150. С. 3], изменение климата и т.д.).
В-четвертых, наиболее важной для данной работы является следующая причина. Определения техники, технического, всего связанного с преобразовательной деятельностью человека, до сих пор не рассматривалось как промежуточное звено между социумом и природой. Не описав систему, в которую техническое включено как важнейший компонент, передающий энергию и вещество от природы в социум и обратно, невозможно говорить о трех элементах технического: науке, технике и технологиях. Несмотря на то, что необходимость введения единой системы социо-геосферных отношений представляется более общей проблемой, она является и наиболее сложной. Не ставя перед собой неразрешимой задачи исчерпывающим образом описать эту систему, вынужден включить ее в данную работу для описания технической реальности.
В-пятых, необходимо упомянуть о серьезной проблеме, связанной со сложностью включении экологических факторов в экономические модели. Актуальность пятого пункта продиктована опасениями фатальных изменений, происходящих в системе социо-геосферных взаимоотношений, находящихся вне контроля и даже недостаточно понимаемых.

102
 
Разработка философских концепций значительно облегчает творческую деятельность специалистов в различных областях знаний, например в развитии экологического законодательства. Установление взаимосвязей между экологией и экономикой позволит выработать помимо политических (административных) более эффективные экономические способы регулирования социально-геосферные взаимодействий. Последняя причина требует отдельного рассмотрения и настолько выходит за границы данного исследования, что считаю необходимым только обозначить ее, но не рассматривать в дальнейшем.
При отсутствии единого системного подхода могут возникать однобокие представления о фатальном разрушении окружающей среды, прогнозах ее дальнейшего истощения и, как следствие, гибели всего человечества или большей его части , или противоположные взгляды, не менее однобокие представления, базирующиеся на оптимистических представлениях о разрешимости всех проблем экономическим путем [124]. Только системный подход дает возможность понять сложные эволюционные процессы, в которые втянулось человечество, и за протекание которых оно теперь несет ответственность перед ныне живущими поколениями.
Формирование адекватного взгляда на социо(техно)-геосферный комплекс обусловлено фактом существования двух взаимоисключающих друг друга стратегий взаимоот-

103
 
ношения социума и природы: экологического (холистского), предполагающего рассматривать единство всех процессов на планете, и широко распространенного противопоставления человека и природы.
Если первая из обозначенных «планетарных моделей» еще находится на стадии формирования, то вторая модель «неустойчивого развития» уже реализована на практике. Основой для второй модели послужило классическое естествознание, которое противопоставляло человека окружающему его миру.


2.4 Определение и состав социо(техно)-био-гео-системы (СТБГС)

После рассмотрения важнейших представлений об социо-геосферных взаимодействиях пришло время для изложения моей концепции.
Аморфный термин социо-геосферные взаимодействия нуждается в расшифровке и обосновании структуры взаимосвязанных отношений, которые образуют систему различных со-двигателей современного эволюционного процесса.
Начну с определения этой системы:
Социо(техно)-био-гео-система (СТБГС)  (от лат. socictas – общество и греч. t;chne – искусство, мастерство, умение, b;os – жизнь, g; – земля и syst;ma – целое, составленное из частей, соединение) – система, объединяющая ближайшее космическое пространство, магнитосферу, атмосферу, гидросферу, литосферу, биосферу

104
 
и социосферу, также техно-вещество (техносферу), в том числе и отходы хозяйственной деятельности человека.
СТБГС является последней на сегодняшний день системой в эволюционном ряду стадий развития планеты и представляет собой глобальный ареал жизнедеятельности человека, в которой формируется техническая реальность – естественная среда обитания человека. СТБГС есть результат коэволюционного развития общества и окружающего мира.
Данное определение нуждается в уточнении понятий, включенных в его состав. Так, под «системой» предполагается наличие взаимообусловленных процессов во взаимодействии составляющих ее элементов. Один из этих процессов привел к возникновению жизни и включению ее в геохимические циклы по трансформации земной поверхности, а также к возникновению вида Homo sapiens и его превращению в активную геологическую силу, ставшую наряду с биосферой самостоятельным участником и со-двигателем общепланетарной эволюции. Благодаря своей способности к разумной деятельности человечество, используя орудия труда и свою социальную организацию, включилось в эволюционные процессы по трансформации и способно разрушить те условия, которые сделали существование человека возможным и превратили его в со-двигатель эволюции.
Понятие «закономерности» происходящих процессов не предполагает, но и не отрицает, наличия особых, только СТБГС присущих, законов. Тем не менее, на эволюцию СТБГС влияют вполне реальные законы, начиная с юридических (в частности, экологическое законодательство отдельных стран и международные соглашения), законы социального развития, биологические, геологические, химические и физические вскрытые частными социальными и естественнонаучными дисциплинами. Если будет обосновано доказано наличие специфических технических законов, то тогда они автоматически будут включены в этот перечень. Так как в полном нашем подчинении находится

105
 
исключительно юридическое законодательство, а законами природы мы только пользуемся, то способ управления СТБГС может быть осуществлен только через экологическое законодательство и экологически ориентированную экономику.
В рамках каждой из геосфер преимущественно действуют свои законы. Так, ядром и мантией управляют физические законы, а биосферой законы физики, химии и биологии. А в рамках СТБГС и законы сугубо человеческие. Такое столкновение различных законов и процессов, протекающих в различных временных шкалах, можно объединить, если допустить их синергетическое взаимодействие или самонастройку.
Современные представления о самоорганизующихся системах с необходимостью требуют наличие обмена веществом, энергией и/или информацией с окружающей средой . Соответственно, необходимо рассматривать каждый элемент СТБГС как открытую термодинамическую систему, которая настраивается сама и влияет исходящими потоками на другие оболочки Земли.
Наибольшее внимание и наименее понятным является социо(техно)блок этой системы. Поступление энергии и вещества, а также выброс их во вне, составляет предмет экономики и экологии. Социальная и техно-составляющие блока наиболее динамично развиваются, и процессы самоорганизации протекают в них намного быстрее, чем в других блоках системы.
Основная задача, стоящая перед философией и частными естественнонаучными и техническими дисциплинами, заключается в выявлении места и роли человека и общества в процессах самоорганизации СТБГС. Вся система пред-

106
 
ставлений об отношениях между природными элементами, представляемыми ранее как объективная реальность, константная и независящая от человека, исчерпала свои эвристические возможности. Инерция еще долгое время будет вести ученых в направлении открытия объективных законов природы, но практическая польза будет возникать в месте соединения объективного знания и социальных (культурных и экономических в первую очередь) процессов. Ответить на вопрос о месте и участии человечества и отдельного индивидуума в процессах общепланетарного масштаба будет возможно только после построения модели социо-геосферных взаимодействий.
В структуре социо(техно)-био-гео-системы нужно выделить техническую реальность и незатронутые преобразующей деятельностью человека внутренние геосферы (мантию и ядро Земли).
Техническая реальность стремится расшириться до границ СТБГС. «Субъектом» действия является как отдельный человек, так и социальная организация человечества. Инструментом действия – Великая Триада: наука, техника и технологии; полем деятельности: техносфера, живая, включая человека, и неживая природа, социальная среда, индивидуальная психика.
С целью решения частных проблем в границах технической реальности необходимо выделить социо(техно)-био-гео-комплексы, сохраняющие в ограниченных рамках пространства и времени все свойства системы. Но для практических целей комплексы обычно описываются в упрощенной форме, игнорирующей отдельные обычно социальные элементы системы (позиция Б.И. Кудрина [1; 66; 67]).
Возникшая в период применения первых орудий труда и локализованная местом обитания первых людей СТБГС в настоящее время является мощной общепланетарной эволюционирующей и самоорганизующейся структурой, порожденной взаимоотношением человека (социума) и природы.

107
 
В современной науке нет единых представлений о системе взаимодействия социума и природы, адекватных реалиям настоящего времени. Модель таких взаимодействий имеет не только философский, но и практический интерес. В экономике и политике она необходима для принятия взвешенных решений в русле программы «Устойчивого развития» ООН, в юриспруденции для развития экологического законодательства и права.
Необходимость разработки продиктована необходимостью нахождения политических, экономических и этических решений по компенсации разрушительных последствий экологического кризиса. Причем этот кризис захватывает не только живую и неживую природу, но и социум, духовную и физическую природу человека. Сама постановка проблемы о системе взаимодействий означает ясную формулировку основного философского вопроса для ряда естественнонаучных дисциплин: в географии и в почвоведении, во всех технических науках, в социальных: политологии, управлении, экономике, социологии, этнографии, в гуманитарных: прикладной философии (этике) и истории. Поэтому сам вопрос из-за его общности может быть сформулирован различными способами, например: «Какова ныне существующая система взаимодействия человека (социума) и окружающего мира, включающего и самого человека, и социум?» и «Каковы должны быть подобные отношения для неопределенно долгого существования человечества?». Взаимосвязанным с ними является вопрос: «Каковы условия существования человечества при существующей системе социо(техно)-геосферных  отношений?».

108
 
Ответить на эти вопросы можно только при наличии модели, в которой участвуют различные со-двигатели эволюционных процессов на земле. И вслед за В.В. Докучаевым, рассмотревшим факторы почвообразования и признавшего их одинаково важными [52. С. 130], укажу, что и поиски, и выделение одного наиважнейшего фактора, а в данном случае основного двигателя эволюции, достаточно бессмысленны. Все со-двигатели важны для эволюции сложнейшей системы социо(техно)-геосферных взаимодействий. Поставленая задача может быть решена только в соединении разрозненных фрагментов знаний и в установлении, что при всей значимости всех со-двигателей роль их в этом процессе разнообразна.
В рамках отдельных научных дисциплин уже предложены частные модели отдельных взаимосвязей из ограниченного числа элементов окружающего нас мира, в подавляющем большинстве которых игнорирован социо(техно) составляющая. Для принятия политических и экономических решений адекватных ситуации необходима формализация представлений о единой планетарной системе, в рамках которой социо(техно)-геосферные взаимоотношения будут учтены и рассмотрены в единстве с процессами, протекающими как в социуме, так и в географических оболочках. Потребность в такой работе отражена в литературе на уровне благих пожеланий [69. С. 190], которые я постараюсь выполнить в меру способностей и возможностей.
В названии СТБГС дефисами разделены отдельные блоки системы. Прежде чем перейти к описанию блоков обращу внимание на тот компонент, который не нашел отражения в названии системы – это многообразные воздействия на систему из космического пространства. Это излучение Солнца, поток высокоэнергетических частиц, постоянная или катастрофическая бомбардировка метеоритами, гравитация Луны и Солнца и т.д. Их воздействие рассматривается опосредовано, через трансформацию геосфер. Космическое

109
 
воздействие как самостоятельный элемент далее не будет рассматриваться. Это вызвано необходимостью упрощения описания системы, а не по причине его маловажности.
Первый блок системы «социо(техно)» объединяет в единое целое социальную и техническую реальности (социо- и техносферы). Первый элемент блока – человек (социум) – движущая сила, главный фактор развития СТБГС. Как и социум, отдельный человек, вооруженный, техникой способен радикально повлиять на развитие всей системы. Второй элемент блока неразрывно связан с первым элементом – Великая Триада: наука, техника и технологии. Наука  – общая методологическая основа изменения, техника – инструмент и результат трансформации, технологии – алгоритмы преобразования окружающего мира [87], они же, технологии – социальная организация технического пространства.
Второй и третий блоки соответствуют живой и неживой природе. Они имеют самостоятельное значение, являясь базисом для развития первого блока. Следует подчеркнуть, что первый блок оказывает воздействие на их собственную эволюцию. Причем живая природа находится в большей зависимости от социума, чем неживая.
Выделение первого блока обусловлено следующими соображениями. В философии человек противопоставляется природе, отрицает ее через культуру, а его собственная

110
 
биологическая составляющая находится в непримиримом противоречии с социальной организацией жизни [45. С. 104-123; 149. С. 469]. Хозяйственная деятельность приводит к разрушению биосферы Земли, истощает невосполнимые запасы природных богатств и, в целом, опасна для всех живых существ, включая и человека. Проблема заключается в том, что человечество одновременно является и частью биосферы и претендует на особую самостоятельную роль. В таком противопоставлении социума биосфере есть интуитивное ощущение нашего отличия от других видов. Только использование и постоянное расширение технической реальности позволяет обосновано утверждать не просто наше отличие от других компонентов биосферы, но и выделение вооруженного техникой и организованного технологиями человечества в самостоятельный со-двигатель общепланетарной эволюции. Связь социо(техно)-блока с живой и неживой природой порождает техническую реальность. Без этой новой реальности человеческое общество неотличимо от других популяций биосферы.
Био- и гео- составляющие представляют живую природу и неживое (косное) вещество соответственно. Связующим элементом для них является биокосная материя (в том числе почва).
Переходя к рассмотрению бинарного блока, обозначенного как «социо(техно)», я под «техно» понимаю часть технической реальности – соединение и взаимодействие трех частей: науки, техники и технологий. Так как эти три части «техно» неразрывно связаны с социумом, то, помещая «техно» в скобки, я отмечаю его (техно) подчиненный и зависимый от социума характер. Сами наука, техника и технологии и сделали человечество тем, чем оно является – активной, преобразующей геосферы силой, сопоставимой с геологическими общепланетарными процессами. В литературе широко используются понятия «техники», «техносферы», «социосферы» и «ноосферы». Принципиальным недостатком этих

111
 
понятий является либо разграничение технического и социального в первой паре, либо их смешение вплоть до неразличения у двух последних. «Техническая реальность» в этом отношении выступает нейтральным понятием, позволяющим достаточно адекватно обозначить описываемый мной объект. «Социо(техно)» блок выделен как единое самостоятельное целое по причине несводимости социальной организации человеческого общества исключительно к биологическим процессам. А способность трансформировать окружающую действительность человек (общество) получает исключительно посредством науки , техники и технологий. В «чистом» виде, без «техно», человек неотделим от биосферы и мог бы рассматриваться, как часть биосферы наряду с другими видами.
Использование орудий труда параллельно с развитием социальной организации вывело человечество как биологический вид на новый уровень эволюции . На нем человечество, оставаясь частью биосферы, выступает так же, как один из со-двигателей общепланетарной эволюции. Только с использованием элементов Великой Триады человек начинает активно трансформировать геосферы и, таким образом противостоит им. Эта точка зрения обманчива, как бы ни мнилось в угаре научно-технического прогресса, человечество находится в неразрывном единстве с геосферами и только изменяет характер своей зависимости, но не обретает абсолютной свободы.
Связующим био- и гео- блоки с социальной жизнью людей является техновещество, или техническая реальность. Она возникает в результате физических, химических и био-

112
 
логических превращений, осуществляемых людьми с помощью науки, техники и технологий. Эти превращения включают в себя не только осознанную трансформацию, ради которой действия людей и осуществлялись, но и всевозможные последствия, которые осознаны как экологический кризис. С рядом оговорок техновеществом становится и сама социальная жизнь людей, неотделимая от преобразования окружающего мира. Таким образом, социальная и техническая реальности обладают неустранимой взаимосвязью, которая и находит отражение в бинарном названии первого блока.
Внутри первого блока социальная и техническая составляющие также находятся в соподчиненном положении, что отражено в последовательности перечисления. Совершенно иные варианты могут возникнуть при попытке построить систему с доминированием «техно» над социо- составляющей (технократизм). Они будут рассмотрены позднее. Мое представление системы основано на первом варианте с главенствующей ролью социума над «техно» (как идеальный вариант), но с учетом того, что их развитие осуществляется взаимозависимо (реальное описание).
Связующими элементами в границах первого блока являются разнообразные культурные факторы, а связующими элементами между всеми блоками на современном этапе являются наука, техника и технологии. При помощи этих трех элементов человечество воздействует на все геосферы и ближайшее (теоретический максимум составляет около 100 световых лет ) космическое пространство.
Завершая объяснение выбранного представления о системе социогеосферных взаимодействий, считаю важным подчеркнуть, что все составляющие предлагаемой системы

113
 
находятся в неразрывной связи между собой, а предложенное деление отражает лишь существующие в науке представления. Объединяя все составляющие в систему, я не противопоставляю их друг другу так, как это делалось ранее, а стремлюсь вскрыть существующие взаимосвязи, что позволит лучше понимать ту организацию социо(техно)-геосферных взаимодействий, которой человечество, не зная ее основ, пользуется, а то и пытается управлять.
Описывая СТБГС, необходимо более детально остановиться на трех ее составляющих, первая из которых бинарная.
Развитие СТБГС осуществляется на основании факторов, определяемых как каждым блоком по отдельности, так и их (блоков) взаимодействием. На сегодняшний день невозможно придать доминирующее значение ни одному из этих трех блоков. Для развития системы необходимы все ее составные части. В то же время, человечество должно принять на себя ответственность за эволюцию СТБГС. В противном случае мы становимся невольными заложниками как природных процессов, так и последствий собственной деятельности и будем находить оправдание и утешение, утопая в разнообразных вариантах демонизации техники. Единственным блоком, который находится полностью в нашей власти, являемся мы сами, т.е. социо(техно)блок системы. Такое «неравноправие» блоков – прямое следствие антропного принципа Б. Картера. В данном случае человек не просто пассивный наблюдатель, но активный соучастник глобальных процессов. Нелишне было бы заметить, что развернувшаяся в последнее время борьба против антропоцентризма и его замена на био- или природо-центризм лишена смысла с точки зрения предлагаемой здесь концепции СТБГС. Особое место человека в системе социо(техно)-геосферных взаимодействий не дает ему дополнительных прав, а налагает на него ответственность за дальнейшее протекание коэволюции, совместимое как с долгим суще-

114
 
ствованием человечества, так и с эволюцией окружающих его геосфер, без которых человечество не жизнеспособно.
Представление о коэволюции общества и природы подверглось критике со стороны В.И. Данилова-Данильяна. Он утверждает невозможность коэволюции при скоростях трансформации общества и природы, различающихся на много порядков [48. С. 139-146]. Мое возражение состоит в том, что различия в характерном времени протекания эволюции для Вселенной, геологических процессов, биосферы и социума не могут служить обоснованием для отказа от рассмотрения коэволюционных процессов. Коэволюция как раз и заключается в установлении некоторого равновесия между процессами в различных сферах. И человечество тут не исключение, а самый быстро эволюционирующий элемент общей системы. Но и другие элементы могут резко, катастрофически с точки зрения более «медленных», участвовать в коэволюционных процессах. Так, взрыв сверхновой звезды может уничтожить биосферу, падение крупного метеорита привести к потере 90 % видов. Биосфера, как считается, эволюционирует медленнее человека, но скорость эволюции может увеличиться в результате антропогенного воздействия. Таким образом, скорость возникновения новых видов сравнится, а то и превзойдет скорость социальных трансформаций. В этом революционном процессе также будет проявляться коэволюция общества и природы. Поэтому позиция критиков только заостряет внимание на необходимости так изменять социо(техно)блок, чтобы не вызвать катастрофически быстрых изменений, а также найти такой уровень взаимодействия между элементами СТБГС, который сохранит условия существования человечества.
Говоря об антропном принципе в СТБГС, необходимо помнить, что речь идет не просто о наличии пассивного наблюдателя в системе, но об активном участнике ее трансформаций. Социальные процессы вкупе с многообразными

115
 
личностными факторами оказывают влияние на эволюцию био-гео-ценозов, поэтому переносить ответственность за глобальные проблемы человечества на так называемые «объективные законы Природы», управляющие геосферами, представляется чрезмерным упрощением реальной системы.


2.5 Особенности СТБГС и их отличие от предшествующих представлений
 
После рассмотрения основных философских и научных концепций необходимо указать на отличие СТБГС от других широко распространенных представлений о сферах, образованных деятельностью человека, в которых также сочетаются социальные и технические элементы.
В философской литературе встречаются определения, затрагивающие различные аспекты, объединенные мной в СТБГС. Среди самых распространенных встречаются «социосфера», «антропосфера», «техносфера» и «ноосфера». Эти понятия перекрывают друг друга; под социосферой понимается общество, а также освоенная человеком часть природной среды [129; 130], антропосфера – это сфера Земли и ближайшего космического пространства либо измененная, либо она подвергнется изменениям в ближайшее время [8]. Под техносферой понимают совокупность не имеющих аналогов в природе веществ, измененных под воздействием абиотических, биотических и социально-экономических факторов [134]. Ноосфера также включает в себя антропосферу, техносферу и социосферу [29; 99; 136]. Круг замкнулся, и можно констатировать, что все четыре поня-

116
 
тия не просто близки, но тождественны и используются для описания одного объекта: трансформированной человеком географической оболочки и ближайшего космического пространства.
Такое совпадение понятий легко объяснимо. Техносфера и социосфера не могут существовать друг без друга, и в зависимости от того, какому элементу придается главенствующее значение, такой термин и выбирается. Сказывается и фактор образования: гуманитарии предпочитают «социосферу», а технари и естественники «техносферу». Антропосфера и социосфера используются для обозначения человечества и трансформированной им окружающей среды. Если техносфера, антропосфера и социосфера используются для описания реального объекта, то понятие ноосферы применяется для обозначения будущего идеального варианта развития социо-геосферных отношений. Моя же задача показать взаимосвязь и единство различных элементов единой системы. Поэтому необходимо не только отказаться от устоявшихся и совпадающих терминов, заменив их – Великой Триадой, и применять единое понятие социо(техно)-блока для описания этого участника социо-геосферных взаимодействий.
Недостатки существующих понятий заключены не только в том, что они обозначают практически одно и тоже явление. Гораздо серьезнее игнорирование тех сторон реальности, без которых человеческая деятельность невозможна. Так, например, в составе техносферы нет геосфер, которые в глобальном масштабе еще не задействованы человечеством, хотя они используются человеком или влияют на его деятельность. Например, магнитосфера издревле служит навигации, а ее физические свойства защищают радиосвязь от космических помех. Литосфера служит источником полезных ископаемых и скрывает в отработанных шахтах радиоактивные отходы. Мантия, прорываясь на поверхность планеты, порождает землетрясения, извер-

117
 
жения вулканов и цунами. Ядро обеспечивает существование магнитного поля планеты и составляет с ним взаимосвязанную геосферу.
Развитие техно-составляющей первого блока СТБГС осуществляется такими темпами, что человек уже способен оказывать некоторое воздействие на всю планету, но подлинное влияние на литосферу сможет оказать только при будущем вмешательстве в тектонику литосферных плит. Воздействие на мантию и ядро давно уже возможно благодаря термоядерному оружию, но оно, слава Богу, не вносит заметных изменений в протекающие в этих геосферах процессы. Таким образом, учитывать эти геосферы необходимо.
Последняя из геосфер, редко упоминаемая педосфера или почва, подчинена уже социо(техно)блоку. Однако этот факт в почвоведческой литературе еще не получил своего признания и оформления. Считая почву неотъемлемым элементом глобальной эволюции СТБГС, уделим и ей некоторое внимание. В других концепциях, затрагивающих отдельные элементы социо(техно)-геосферных взаимодействий, педосфера не рассматривается, что неоправданно упрощает данные теоретические модели.
Сравнивая СТБГС с техносферой, можно заметить важные отличия. Во-первых, негласно предполагается, что техносфера существует сама по себе, независимо от других оболочек Земли. Во-вторых, социо(техно)-блок включает в себя не только объекты, созданные человеком, как это свойственно техносфере, но и те геосферные объекты, знание о которых (естествознание) влияет на принятие социальных, экономических, политических, технических и др. решений. И последнее: так же, как и в случае с ноосферой, техносфера не включает в себя «неразумные» аспекты поведения человека, в то время как в рамках СТБГС они рассматриваются и учитываются. Тем более что «непредвиденные последствия» разумной деятельности человека на окружающую среду по своему

118
 
масштабу сопоставимы с «предвиденными», а вот их влияние на СТБГС значительно больше, и последствия опаснее.
СТБГС включает в себя весь комплекс отношений с учетом того, что принятие решений возможно только в заданных в границах ресурсной возможности планеты, а также затрагивающие культурные, социальные и исторические особенности обществ на данной территории . Вместе с тем следует отметить, что современные научные, технологические и технические возможности человека позволяют изменять профиль обозначенных границ. На протяжении длительной истории взаимодействия человечества с живой и неживой природой при помощи новых технологий и развития техники удавалось привлекать в оборот новые источники ресурсов или извлекать полезные вещества из все более бедного начального сырья. Переработка вторичного сырья и применение возобновляемых источников энергии (энергия ветра, солнечная энергия, проч.) подтверждают изменчивость лимита невозобновляемых ресурсов, попавших в распоряжение человека . Интересной представляется позиция Дж. Саймона, чьи взгляды можно кратко сформулировать следующим образом: люди создают ресурсы, а не только выступают их потребителями [124. С. 107]. Благодаря деятельности человека удается компенсировать потери в геосферах, замедлять процессы деградации биосферы; увы, также и ускорять разрушительные процессы и эволюцию микроорганизмов, расширять и создавать новые ареалы обитания живых существ , бактерий и вирусов. В све-

119
 
те достижений генетики человечество получает возможность многократно ускорять процессы видообразования. Возможным ограничением этого процесса становится экономический фактор. Производители генномодифицированных биологических объектов заинтересованы в получении прибыли, поэтому их создания не передают искусственно приобретенной генетической информации по наследству. Но сохраняется потенциальная угроза биологического терроризма, ошибок ученых и возникновения новых экологических ниш, в которых будут протекать новые эволюционные процессы. Научно-технический прогресс, а точнее, научно-технологическая эволюция, рассматриваемая далее, – не панацея от экологического недуга современности. Это лишь одно из слагаемых комплекса воздействий человека на природу.

2.6 Социо(техно)-блок – со-двигатель общепланетарной эволюции

Рассмотрение роли социо(техно) – блока как со-двигателя необходимо предварить замечанием о том, что устоявшееся мнение о нейтральности науки и техники, являющтеся следствием общего потребительского отношения к природе, до сих пор трудно преодолевается учеными в их теоретических работах.
«Эти ученые убедили себя, что экологическая наука рано или поздно позволит им познать точные пределы допусти-

120
 
мого вмешательства человека в природу. Такое убеждение было основано на вере в то, что отдельные экологические сообщества в сумме составляют биосферу – живую оболочку Земли. Каждое из этих сообществ (биоценозов), полагали биологи-практики и экологи-теоретики, является ограниченной самоподдерживающейся системой, находящейся в относительном равновесии. То есть, все составляющие этих предполагаемых природных систем уравновешены между собой; вскоре после колебаний численности того или иного вида происходит возвращение к норме. Ученые предполагали, что человек по отношению к этим «природным системам» – элемент чужеродный, способный причинять им вред. Следовательно, задача экологии и практической биологии – определить виды и масштабы хозяйственной деятельности человека в каждой экосистеме, не приводящие к катастрофическим последствиям для биоценоза» [27. С. 59]. И только в этом случае существование и развитие биоценозов полностью определяется социо(техно)генным фактором, а сам факт их возникновения связан с деятельностью человека. Напротив, природные системы, антропогенный прессинг на которые не достиг своего критического уровня, способны вернуться к естественному состоянию, а это значит, что фактор воздействия человека на них – лишь частное локальное воздействие, которое легко может быть нейтрализовано истинными (неантропными) факторами саморазвития системы.
Однако такое представление вызывает серьезное сомнение в своей обоснованности.
Во-первых, дело не в том, что деятельность человека может быть нивелирована в геологическом времени природными факторами, а в том, что человек интегрирован в протекание геологических и биологических процессов. По мере роста как численности, так и технических возможностей человечество активно преобразует окружающую среду. Так было и так будет. Согласно мнению В.И. Вернадского: «…ни один живой организм в свободном состоянии на Земле не находится. Все

121
 
эти организмы неразрывно и непрерывно связаны – прежде всего, питанием и дыханием – с окружающей их материально-энергетической средой. Вне ее в природных условиях они существовать не могут» [25. С. 472]. Все это применимо и к человеку. Поэтому именно в рамках геологического времени человек оказывает влияние на процессы в геосферах, которые без него шли бы совершенно иначе [5. С. 144-147]. Создание искусственных ландшафтов, искусственных пород (асфальта, железобетона и т.д.), химических веществ, отсутствующих в природе, преобразование биосферы (породообразование и сокращение биоразнообразия) наглядно демонстрируют существующее социо(техно) влияние [5. С. 162-168].
Во-вторых, даже с учетом того, что человек во многом подчинен законам развития общества, он по сути своей является структурной составляющей нынешних природных биогеоценозов, а значит, так или иначе законы развития последних накладывают на человеческую общность определенный отпечаток. Убирая человека из рассмотрения, мы удаляем самого активного участника и, следовательно, получаем в результате неадекватную модель.
В-третьих, человека и его деятельность нельзя исключать из единой современной общепланетарной системы. Анализировать последнюю, вне этого воздействия принципиально неверно. «Всякая попытка полностью исключить человеческую перспективу из нашей картины мира неминуемо ведет к бессмыслице» [105. С. 20]. Конечной целью любого экологического анализа должно являться знание, направленное на благо человека. Этот «новый гуманистический уровень антропоцентризма – сохранение человека не только ради человека, но и ради сохранения и развития биосферы, т.е. сферы существования и развития жизни» [90. С. 12] – должен лежать во главе любого эколого-политического проекта. Исключая человека из анализируемого комплекса, мы либо отвергаем целесообразность достижения обозначенной цели, либо необоснованно упрощаем анализ, строя модель совершенно

122
 
другой системы, в которой человеку нет места. Выводы, сделанные на основе так называемого «объективного» экологического анализа, страдают хронической мизантропией, и, что гораздо важнее, призваны скрывать подлинные политические и экономические устремления своих проповедников. Совершаемые ими прогнозы призывают, как максимум, ограничить человечество в развитии, в размножении, но вполне приемлемым минимумом оказывается ограничение «других» народов, «иных» этносов или жителей государств в этих возможностях. Все эти концепции являются завуалированными формами расизма или шовинизма и нуждаются в соответствующей оценке.
В-четвертых, сам человек как биологический вид не требовал бы к себе особого отношения, если бы не его способность к трансформации среды обитания. Эту способность он реализует при помощи своей социальной организации и использования техники (технологий). Огромную роль в этом играют знания об окружающем мире (наука).
Обладая такими возможностями, человек не сможет ими не воспользоваться, и тогда актуальной становится философия, объясняющая, ради каких целей предпринимаются усилия по трансформации и какую цену придется за это заплатить. Поэтому необходимо уже сегодня развивать представления о способах включения социума и «техно»-составляющей в модель общепланетарных взаимодействий, определяющих социальные, биологические и геологические процессы на планете. Это продиктовано как техническими возможностями, равными, а подчас и на порядки превосходящими геологические процессы [84. С. 12-13], так и историей активной, начиная с неолита, трансформации биосферы и самого человека. Эти процессы взаимосвязаны. Развитие социальной организации во многом обусловлено ресурсными и другими экологическими функциями литосферы [135]. В свою очередь, «техно»-составляющая развивается благодаря по-

123
 
требности общества в использовании ресурсов различных геосфер.
Утверждение об ошибочности противопоставления природного и искусственного для человека здесь имеет особую силу, так как снимает логическое противоречие между социальной и технической эволюцией, с одной стороны, и первозданной природой, развивающейся по своим законам (не связанным с человеком и его деятельностью), с другой. Отстаивая такой теоретический взгляд на «первозданную природу» становится очевидным, что «идеальное естественное равновесие на Земле может быть достигнуто только при условии отсутствия человека» [27. С. 59]. Совершенно очевидно, что выполнить это требование не возможно ни только для нашего, но и любого другого вида. Любой из участников трофических сетей изменяет окружающую среду в результате своей жизнедеятельности. Особенностью человека является внесение во все виды движения (физическое, химическое, биологическое и геологическое) веществ технического происхождения. Под этим понимается создание веществ, не имеющих аналогов в природе, или достижение концентраций природных аналогов, на порядки превышающие естественные. В этом человек отличен от природных процессов, но не все так просто. Во-первых, отсутствует четкая граница, отделяющая результаты человеческой и иной биологической деятельности: и мы, и муравьи переносим грунт; и мы, и другие животные обеспечиваем себе условия проживания. Во-вторых, процесс трансформации среды, идущий от наших биологических предков, не начался с момента биологического возникновения нашего вида. И поэтому речь может идти не о прекращении этого процесса, а о масштабах и направлении его развития.
В связи с этим немаловажным будет вопрос о влиянии человека на эволюцию природы. Иными словами, является ли человек со-двигателем эволюции общепланетарной экосистемы? Выявление конкретных воздействий на природу в рам-

124
 
ках климатических и общих экологических исследований ведется уже давно. В почвоведении эта проблема стоит как целесообразность рассмотрения человеческой деятельности в качестве шестого фактора почвообразования.
Основоположник научного почвоведения В.В. Докучаев принципиально не рассматривал искусственные почвообразования, созданные человеком. В XIX в. для этого у него были серьезные основания и отсутствовали данные для принятия противоположного решения. Все, выделенные В.В. Докучаевым факторы почвообразования, имели глобальный характер. В то время антропогенная деятельность, как бы она ни влияла на состояние почвы, носила еще локальный характер .
Сформулированная великим русским ученым В.В. Докучаевым парадигма почвоведения утверждает, что почва есть результат взаимодействия: «1) разнообразных условий климата, 2) растительности и организмов, 3) минерального характера подпочв, 4) возраста, 5) рельефа и высоты местности» [52. С. 71-72] (нумерация моя – А.М.). Эти пять положений, как и всякая парадигма, чрезвычайно трудно поддаются трансформации. Только этим можно объяснить то, что шестой фактор – человек и его деятельность – до сих пор остается лишь разумным дополнением докучаевской доктрины со стороны отдельных ученых [106. С. 87; 5. С. 148-149]. Сам В.В. Докучаев рассматривал почвенный слой, подверженный воздействию человека, не как объект естественноисторический, а как искусственный. На основании этого человек как фактор естественного почвообразования им не рассматривался.
На Западе А. Тенсли [183] заложил основы представлений об экосистемах – природных биокосных формациях. Существенным недостатком этих представлений было отсутствие четких границ, изучаемых объектов. С одной стороны это

125
 
позволяло и позволяет говорить наукообразно об экологии, с другой позволяет допускать бесконечное количество интерпретаций наблюдаемых закономерностей. Понятие «экосистема» получает широкое распространение несмотря на то, что ни о какой системе при отсутствии четких определений говорить не правомочно. Именно это позволяет ученым и эко-ориентированым журналистам с умным видом говорить обо всем, не опасаясь быть опровергнутыми.
Совершенно иной подход предложил академик В.И. Сукачев, который вводит в 1942 г. понятие биогеоценоз и ограничивает его рамками фитоценоза [132]. Благодаря такому подходу удается выделить географическую область с четкими границами, в рамках которых и выявляются био-геосферные процессы на локальных поверхностях.
Формулируя представление о биогеоценозе, В.Н. Сукачев включил в него блок биоценоза (фитоценоз, зооценоз и микробиоценоз) и блок косной среды (атмосфера и почвогрунт), но вывел человека – человеческий фактор – за пределы общей схемы. Как и В.В. Докучаев, В.Н. Сукачев, следуя традиции, отвел социо(техно)-техническому воздействию лишь роль сторонней силы. С точки зрения господствующего в естествознании объективизма влияние антропного фактора исключалось из естественных процессов. Сегодня социум при помощи науки, техники и технологий оказывает свое воздействие на все факторы почвообразования.
Традиционно внешняя среда противопоставлялась человеку и обществу. В соответствии с таким представлением она могла рассматриваться и рассматривалась, как нечто обособленное от человеческой деятельности. В середине ХХ в. казалось, что человек мог улучшить природу, отбросить часть или видоизменить ее по своему усмотрению . При-


126
 
рода же принимала эти изменения, оставаясь неизменной как целое. Этот подход можно сравнить с работой скульптора, который отрубает от куска бесформенного мрамора все лишнее. Внутри скульптуры мрамор остается тем же, каким был и ранее, трансформации подвержена только внешняя часть. Долгое время природу и рассматривали как кусок мрамора, требующего обработки.
Еще одной важной причиной такого подхода было стремление к изучению объективных, не зависящих от человека процессов природы. Коль скоро мы изучаем природу объективно, вне человека, то, следовательно, само воздействие человека на нее ничтожно по сравнению с ее естественными физическими, химическими, геологическими и биологическими процессами. Создание таких моделей обеспечивало научную основу для преобразования внешней среды, давало в руки экономистам, инженерам, проектировщикам первоначальную информацию об объекте преобразования.
При всем желании во второй половине XX в. игнорировать изменения почв техногенного (промышленно), агрогенного (земледельческого) и урбаногенного (городского) характера стало невозможным. Тем не менее, выделение антропогенных почв [34] еще не позволяет говорить об антропном факторе почвообразования. Учитывать социо(техно) или антропный (шестой) фактор почвообразования становится возможным только при его глобальном воздействии на все почвы. Опираясь на глобальный перенос техногенных веществ, не имеющий аналогов в природе, изменение климата под воздействием человека, сокращение биоразнообразия, можно утверждать, что антропогенное воздействие приобрело глобальный характер. Несмотря на то, что для 45 % почв установить антропогенное воздействие современными аналитическими методами не представляется возможным [34. С. 8], игнорировать антропное воздействие в глобальном масштабе уже нельзя. Даже вычленение до 45 % почв, для которых недоказуемо техногенное

127
 
воздействие, вызывает сомнение. Влияние человечества на климат, химический состав атмосферы и осадков было замечено в середине прошлого века, а исследования почв осуществлялись в планетарном масштабе значительно позднее. Велика вероятность, что мы утратили ту – «естественную» – почву уже давно и теперь воспринимаем трансформированную почву как девственную.
Социо(техно)-блок породил процессы глобального изменения климата. Он оказывает влияние на биоразнообразие; путем внесения минеральных удобрений участвует в химических процессах в почве, трансформацией ландшафта – в процессах почвообразования, изменения уровня поземных вод и химического состава почвенного слоя. Непосредственному и опосредованному воздействию человека подвержена вся педосфера, и игнорировать это воздействие нельзя. Социо(техно)-блок (в устаревшей терминологии – «человек») стал шестым фактором почвообразования, включив педосферу в техническую реальность .
Как новый фактор почвообразования человечество оказывает воздействие, в глобальном масштабе на климат и биоразнообразие. Изменение химического состава атмосферы как по пропорции составляющих ее газов, так и путем поступления в нее не имеющих природных аналогов веществ, влияет на скорость протекания процессов усваивания в биосфере. Таким образом, два фактора почвообразования являются проводниками антропогенного воздействия. Третий фактор – минеральный характер подпочв, влияющий на химический состав педосферы, дополнен специфическим социо(техно)генным вариантом. В глобальном (общепланетном) масштабе изменение химического

128
 
состава почвы осуществляется через атмосферу. Из пяти факторов почвообразования человечество еще не может в глобальном масштабе влиять только на рельеф местности, но по мере включения территорий в хозяйственную деятельность изменение рельефа (террасирование, распашка, лесопосадки и т.д.), в перспективе также приобретет глобальный характер.
В научной среде бытует мнение, что поистине техногенными  системами  могут считаться только те, которые теряют свою природную способность к самовосстановлению . Но все эволюционные процессы необратимы, в том числе и протекавшие без участия человека процессы почвообразования. Создается заведомое противоречие между критерием включения человека в число факторов почвообразования и общим представлением об эволюционных процессах. Как «техногенные», так и «естественные» эволюционные процессы необратимы. Таким образом, критерий «обратимости» не является адекватным для разграничения природных и искусственных процессов. Если о влиянии человека и говорится, то как о нейтральном воздействии: «саморазвитие (онтогенез, аутоэволюция) почвы – ее образование из породы при относительно стабильном состоянии факторов (климата, рельефа и деятельности человека» [5. С. 9] (выд. мной – А.М.). На самом деле, данное утверждение является проявлением научной традиции. Во-

129
 
прос о том, является ли человек фактором почвообразования, в почвоведческой литературе рассматривается очень осторожно. Например, А.Л. и Е.И. Александровские то подвергают его завуалированной критике [5. 52, 75, 106-107], то впрямую указывают на человека, как на важный фактор почвообразования пойменных почв [5. С. 128-129], и на его участие в процессе почвообразования, начиная с голоцена и до настоящего времени [5. С. 142-174]. Поэтому на основе влияния социума через атмосферу на педосферу, вполне обоснованно заключить, что социум является одним из со-двигателей общепланетарной эволюции  – коэволюции по Н.Н. Моисееву.
Со всей очевидностью социо(техно)-блок стал шестым глобальным фактором почвообразования. Исходя из устоявшейся традиции его можно называть «антропным фактором» почвообразования, но, учитывая роль техно-составляющей, без которой влияние не будет глобальным, данный термин («антропный фактор») может сохраняться в качестве научно-обоснованного лишь для описания локальных процессов.


2.7 Со-двигатели среды обитания человека

Наряду с человеком со-двигателями среды обитания являются процессы, протекающие в живой и неживой природе в границах геосфер, а также космические факторы, оказывающие влияние на нашу планету (излучение Солнца, гра-


130
 
витация Луны и Солнца и др.). Вооруженное техникой, объединенное в технологии, опираясь на научное знание человечество преобразовывает природу.
Варианты подобного взаимодействия могут быть реализованы следующими способами:
1. Осуществленные стихийным способом стратегии неустойчивого развития. Недостатком таких стратегий является неконтролируемое загрязнение окружающей среды, нарушение планетарного климата, сокращение видового разнообразия.
2. Управление биосферой – создание ноосферы В.И. Вернадского, полностью контролируемой человеком. «Научно обоснованное природопользование предполагает как важнейшее условие, такую организацию труда, которая обеспечит сознательно регулируемый обмен веществом и энергией между обществом и природой. Для этого изъятие вещества и энергии из природной среды должно быть оптимально (выд. мной – А.М.) сбалансировано компенсирующей деятельностью людей по поддержанию равновесного состояния системы «общество-природа» [35. С. 63]   – делают это вариант нереализуемым на практике. Невозможно полностью понять существующие в природе процессы, а также учесть те колоссальные затраты энергии,  которые потребуются на искусственную регуляцию биосферных процессов . Если это и возможно, то в весьма отдаленном будущем. Но я сомневаюсь, что полностью подконтрольная биосфера будет отвечать чаяниям человечества..
3. В наши дни более привлекательными выглядят варианты самовосстановления биосферы, а человечество, как рачительный хозяин, следит за восстановлением природ-

131
 
ных ресурсов, поэтому столь многочисленны попытки ограничить влияние человека на природные циклы обмена веществом и энергией. Это основное направление реального развития человечества. Н.Н. Моисеев писал: «И стратегия развития человечества не просто должна быть согласована с развитием биосферы, но должна быть такой, что бы развитие биосферы происходило в нужном для человечества эволюционном канале!» [90. С. 116]. Такой вариант наиболее приемлем, но требует радикальной перестройки мировой экономики.
4. Полное устранение человека из природных процессов, замаскированное под неопределенные концепции «гармонии человека и природы». Обычно эти представления базируются на модели Ж.-Ж. Руссо. Недостатком их является принципиальная неопределенность понятия гармонии – ее не было в прошлом, и не понятно, как ей возникнуть в будущее.
Практическая задача, стоящая перед человечеством заключается в том, чтобы выбрать варианты, обеспечивающие на длительный период саму возможность развития человечества. В свете неустранимой взаимосвязи человечества как вида с окружающими его геосферами и влияния человечества на геосферы необходимо создать такое интегративное представление о СТБГС, в котором социум является центром всей системы и единственным, кто заинтересован в направлении ее развития.
Провозглашая доминирование социо(техно)-составляющей СТБГС, необходимо отдавать себе отчет в том, что описание системы социо(техно)-геосферных взаимодействий может быть создано и на основе лидерства техники (рассматриваемой в дальнейшем как техно-био-гео-комплекс). В этом варианте человек подчинен технике, а она на основании собственных законов развития определяет структуру социума, формы и способы коммуникаций и разрушает геосферы. Такая позиция, полностью подчиняющая челове-

132
 
ка диктату технического, соответствует мифу «демонизации техники». В данном понятии под словом «техника», конечно, понимаются и два других элемента Великой Триады – наука и технологий. Результатом применения представления о техно-био-гео-комплексе становится хищническое потребление ресурсов, загрязнение окружающей среды и установление диктата технократических решений. Потребности человека становятся, зависимы от производственных задач, а сам человек приобретает статус возобновляемого ресурса.
Утверждая, что человек является центром всей системы, я совсем не стремлюсь утвердить представление, что другими со-двигателями можно пренебречь. Наоборот, все попытки подчинить другие со-двигатели целям и задачам человечества чреваты экологическим коллапсом, задача стоящая перед человечеством – «вписать» новый со-двигатель эволюции в существующие процессы, «синхронизировать» наш со-двигатель с другими участниками эволюционного процесса, не допустить разрушения СТБГ-системы. Мы – единственно разумный и заинтересованный участник эволюции. Организация человека в социуме является неотъемлемым способом нашего существования и удовлетворения наших потребностей. В этом смысле социум уникален и, несомненно, обладает выделенными характеристиками, не позволяющими рассматривать его равноправным по отношению к другим со-двигателям. Выделение социо(техно)-блока не прихоть, а констатация того факта, что мы – единственный из блоков системы, с которым можно и нужно вести переговоры о дальнейшем направлении развития. Но при этом необходимо помнить и о наличии других со-двигателей. Игнорировать их интересы, понимаемые нами в соответствии с уровнем развития науки и культуры, недопустимо и опасно для нас самих, ибо ведет к экологическому коллапсу – гибели человечества. Такой исход можно предотвратить, включив природные факторы в число полноценных «партнеров» со-двигателей, учитывая

133
 
при этом, что ни разумом, ни рефлексией они не обладают . Этот их «недостаток» должен быть компенсирован социумом. Как в суде за счет государства предоставляется адвокат для защиты одной из сторон, так и природа должна получить защиту как один из участников процесса коэволюции. Наконец, говоря о взаимодействии со-двигателей СТБГС, необходимо понимать многочисленные положительные и отрицательные обратные связи, пронизывающие все составные элементы системы, наличие возможных резонансов, самонастройку и самобалансировку как всей системы, так и относительно самостоятельных ее элементов.
Выделяя социо(техно)-блок как со-двигатель всей системы, я считаю своим долгом указать на широко распространенное заблуждение о роли техники в экологическом кризисе, а также на обвинения в адрес науки в его печальных последствиях. Данная ошибка вызвана потребностью снять с себя груз ответственности и переложить ее на внешние по отношению к человечеству объекты . Несомненно, техника как в целом, так и в частности (каждая отдельная техническая система) представляет угрозу. Однако эта угроза отнюдь не структурная особенность техники. Она есть свойство человека – создателя и пользователя техники . Никакими демоническим чертами, враждебными человеку и человечеству, сама по себе техника не обладает до тех пор, пока человек не наделяет ее этими качествами, не подчиняется им и не порабощается ими. В массовой культуре

134
 
находит отражение такого подсознательного страха перед техникой. Перед взором человека все чаще возникают картины удручающего будущего, в котором техника обретает антропную черту – способность мыслить и выходит из-под контроля человека, превращается в злобного монстра Человек боится своего детища. Нельзя согласиться с точкой зрения на науку, как сферу духовной жизни, оказывающую преимущественное, по сравнению с другими сферами, воздействие на общество [131. С. 3]. Наука как знание не приводит к экологическому кризису. Само по себе знание о возможности создания атомного оружия не погубило ни одной человеческой жизни. Люди умирают от радиации и других следствий применения ядерной энергии. Сама атомная бомба – техника, не будучи вовлеченной в социальные отношения, представляет угрозу достаточно незначительную по сравнению с теми последствиям, которые она произведет при использовании. Только в технологии, объединяющей научное знание, технические устройства и социальную организацию, техника приобретает наибольшую опасность для окружающего мира. Технологии – вот источник угрозы окружающему миру и самому человеку. От того, какие технологии мы создаем, зависит наше будущее и будущее нашей планеты.


2.8 Неразрывная связь социо- и техногенеза

Развитие техники неразрывно связано с трансформацией общества, а оно, в свою очередь, эволюционирует на основании знаний, используя технику и создавая технологии. Причинно-следственные связи между социумом и элемен-

135
 
тами Великой Триады традиционно описываются на основании технологического детерминизма или социального конструктивизма. В первом случае развитие социума подчинено влиянию техники или технологий . Во втором – общество способно и должно контролировать развитие технологий [94; 168; 185]. «Социальный конструктивизм не рассматривает культуру как односторонне подчиненную технологическим императивам, но утверждает, что есть со-развитие технологии и общества» [177. P. 7]. Более сложный путь описания взаимообусловленного воздействия Великой Триады на общество и социума на элементы Триады также существует. Так Т.П. Хугес вводит понятие технологического импульса для описания того, что «социальное развитие формирует и сформировано технологией» [176. P. 102]. Рассматривая пронизанное обратными связями общество и элементы Великой Триады, Т.П. Хугес не задается вопросом о том, сложилась ли такая взаимосвязь в эпоху модерна, или она изначально существовала. Ответ на этот вопрос дает исследование П. Пердю. Он доказывает, что такая взаимосвязь устанавливается для периода начиная с возникновения аграрных обществ и до наступления Нового времени . Допуская, что аналогичный процесс продолжается вплоть до настоящего времени – получаем косвенное подтверждение моей точки зрения – социо- и техногенез – это две стороны одного единого процесса.
Существующее разделение социо- и техногенеза – не более чем удачный, но, как мне представляется, устаревший подход. Вопрос о первичности или вторичности их по отношению друг к другу бессмысленен, если не рассматривает-


136
 
ся в конкретный промежуток времени или в определенной исторической ситуации. В истории есть масса примеров, когда столкновение с новой техникой приводило к ее встраиванию в традиционные технологии, а прямое заимствование технологий – к перестройке общественных отношений. Общество находится в большей опасности при интеграции техники, чем при заимствовании технологий. В первом случае нарушается баланс социальных отношений, и новая техника вызывает вооруженную борьбу между группами с различными интересами. Технический перевес одной из групп приводит к уничтожению другой, а подчас и к взаимной гибели всех участников конфликта. Заимствование технологий приводит к планомерной, хотя и насильственной перестройке общества. Вместе с технологией заимствуются и «правила игры» (способы применения техники), которые уже выработаны в другом социуме и не привели его к гибели. Поэтому социум, заимствующий технологию имеет все шансы выжить. Заимствуя технику можно не успеть выработать методы ее применения и сопутствующие ей ограничения [93].
Социальные структуры общества, технологические возможности и ограничения неразрывно взаимосвязаны. Любые попытки противопоставить или разнести по времени интеллектуальное развитие человека, социогенез и техногенез представляются мне неправомочными . Техногенез не-


137
 
разрывно связан с социогенезом и осуществляется вместе с ним.
Проблемы в понимания этого единства связаны в большинстве случаев с отождествлением техногенеза исключительно с возникновением новой вещественной организации вещества – материальных орудий труда. Но кроме каменных или предшествующих им костяных и деревянных орудий, происходило развитие и коммуникационных технологий. В процессе координации действий, общения, передачи информации осуществлялось развитие языка, расширялась область знания об окружающем мире. Создание и передача мифов, возникновение содружества племен – это тоже проявление техногенеза. Без единого для нескольких племен языка, невозможны более сложные формы социальной организации, чем близко родственные, а также формирование традиций, законов, правил поведения и т.д. Все они являются искусственными по своей сути инструментами, но не материальными, а ментальными. Все – это область техники, изменения и улучшения собственной природы, развитие и дополнение потенциальных возможностей.
Убедительной и обоснованной мне представляется точка зрения, в которой учитываются биологически обусловленные возможности членораздельной речи, которые привели к усложнению организации человеческого общества. И чем дальше развивалась речь (и язык), тем более сложные совместные действия могли осуществлять наши предки. Развитие речи связано с тонкой моторикой, а, следовательно, изготовление орудий труда и другая деятельность (первобытное «искусство») стимулировали развитие речи. В качестве следствия из отстаиваемых мной положений о единстве социо(техно)-, социо- и техногенеза выдвину предположение, что создатели росписей пещер Альтамира


138
 
(Испания), мадленский период, Ляско, Нио (обе – Франция) уже обладали языком, по своей структуре не отличающимся от современных (около XV-XII тыс. до н. э.). Это утверждение необходимо понимать не как прямую связь языка с техникой, а как связь сознания и языка с орудийной деятельностью. Уже в каменном веке, исходя из деятельности, существовал богатый и разнообразный язык, аналогичный языку современных (или недавно ушедших в прошлое) первобытно-общинных племен. Существование примитивного языка закончилось никак не позже появления полихромной живописи, для которой необходимы прилагательные, обозначающие цвета.
Развитие языка протекало совместно с эволюцией техники . Сложная деятельность вызывала к существованию орудия труда и способы ее применения (технологии), которые требовали расширения словарного запаса и усложнения структуры языка. Не забудем, что сам язык является техникой, а организация людей при его помощи – технологией. Технология общения позволяла передавать накопленные знания и навыки и таким образом, совершенствовать и усложнять орудия труда, т.е. технику. Не следует забывать, что язык как коммуникация возникает и формируется не только в виде устойчивых фонетических конструкций. Неотъемлемое значение в установлении коммуникации играют и движения тела – гримасы, позы, интонации, мимика,

139
 
жесты. Коллективный поиск пропитания, а также применение и изготовление орудий способствовали формированию фонетического языка. В свою очередь деятельность приводила к возникновению более сложных фонетических конструкций. В этом смысле язык как техника  управления голосовыми связками, губами, языком и т.д. развивался совместно с техникой применения и изготовления орудий и техникой как социальной организацией. Эти три процесса происходили одновременно, взаимно влияя друг на друга. Достижения одной потенцировали развитие других.
От своих биологических предшественников Homo sapiens унаследовал прото-язык. Предположение о том, что вначале возник вид Homo sapiens, а потом возник язык, в свете новых исследований зоопсихологии [56; 57] представляются устаревшими. В этом представлении упускается главное: перевод нашим видом биологически обусловленной способности к членораздельной речи в актуальную коммуникацию и организацию общества. Вместе с языком развивались орудия труда, в процессе изготовления и применения которых усиливалось стимулирующее воздействие на кору головного мозга и формировались зоны Брокка и Вернеке, что приводило к совершенствованию второй сигнальной системы. Я не согласен с Л. Мамфордом в том, что развитие языка предшествовало развитию материальной техники. Уровень развития языка не может не быть адекватен уровню развития техники. «Развитие коммуникативной системы, делая будущее более предсказуемым, позволяло предвидеть его настолько, чтобы стало возможным делать все более совершенные (и более затратные в изготовлении) орудия. Это, в свою очередь, способствовало дальнейшему

140
 
увеличению разнообразия поведенческих стратегий и еще более повышало потребности в развитии коммуникативной системы» [21. С. 67], – пишет С.А. Бурлак. На связь уровня развития искусства палеолита и сложного строя мышления указывал акад. А.П. Окладников [100. С. 112 – 113]. И в ориньякской, и в мадленской культуре уровень языка почти  соответствовал по сложности современному языку. Конечно, язык не возник одномоментно во всей своей полноте. Но и такой последовательности, которую обосновывает Л. Мамфорд, быть не могло. С его точки зрения, первые слова были глаголами повелительного наклонения и возникали в среде охотников. А уже потом формировались слова несущие эмоциональную окраску. Это выделяет только одну сферу человеческой деятельности, но сложно представить, что не было второй. Заботясь о малыше, пока его отец на охоте совершенствовал свой повелительный язык существительных и глаголов, мать развивала эмоциональную сторону языка, повторяя лепетание, «агукая» в знак поддержки, общаясь с малышом. Первый языковой акт – крик новорожденного ребенка – подхватывался уже говорящими соплеменниками, развивался и оттачивался в повседневной практике, постепенно превращаясь в членораздельную речь. Язык развивался, отражая потребности в коммуникации и сохранении знаний. Так, например, был тысячелетний период между изобретением алфавита (техника) и использованием его с целью упорядочивания информации, т.е. расстановки

141
 
по алфавиту (технология). Создание такой технологии использования алфавита произошло в Древней Греции и относится к третьему столетию до нашей эры [184. P. 255].
Человек всегда говорил, унаследовав от своих предков протоязык, точно также как человек никогда не изобретал первых орудий труда. Они достались ему от его предков, как минимум, в виде инстинктивного использования подвернувшихся, в прямом смысле, под руку предметов. Человек всегда был социально организованным существом; минимальная степень этой организации была обусловлена инстинктами, максимальная – со-развитием техники и технологий.
«Язык возникал по мере того, как развивался человеческий мозг и создавалось человеческое общество», – считал академик В.П. Алексеев [7. С. 179]. В этом перечне, к сожалению, не упомянута техника как основной источник развития потенциальных способностей мозга и одна из многих областей применения интеллектуальной деятельности. Перелом в искусстве, произошедший в мадленский период, обязательно связан со структурой языка. Появление в рисунке штриха, разноцветия красок сочетались с умением художников передавать динамику, объем, массу, свет и тени и т.д.. есть и следствие и причина, решительных изменений языка. Язык требовал более выразительных форм, а способность отразить эти потребности в живописи неминуемо порождали новые слова. Так появление полихромной живописи связано с появлением прилагательных, отражающих цвет и освещенность. Самым простым было бы попытаться вывести развитие языка из живописи; в реальности, конечно, все было сложнее: «мадленский ренессанс» – это резонанс между деятельностью и сознанием. В такие периоды взаимосвязь наиболее плотная. Сказанное слово, новое чувство находят свое отражение в технике, а техника вызывает такое удивление, что не может не трансформировать язык. В остальные периоды накал страстей уменьшается. На сме-

142
 
ну революции приходит постепенная эволюция как языка, так и материальной техники.
Описанная выше последовательность могла быть и была разнообразной, участники менялись местами, подстегивая или тормозя коллективное развитие. Биологически обусловленные потенциальные возможности чрезвычайно медленно актуализировались в материальных и социальных технологиях. В бесчисленных повседневных ситуациях то речь стимулировала социальную организацию, то изготовление и применение орудий труда стимулировали речь и так далее. Я вынужденно избегаю антропологических терминов, дабы не приписать какому-то определенному типу ни создание техники, ни «изобретение» речи. Также и изготовление орудий труда, и социальная организация есть следствие предшествующего развития. Никогда не существовало людей, не организованных в племена, людей, не использующих орудий труда, людей, лишенных возможности передавать информацию звуками.
Я мог бы только согласиться с Л. Мамфордом, обратившим внимание исследователей на то, что первым достижением человека стало его самоусовершенствование [79. С. 17-19]. Но Л. Мамфорд не учел, что развитие речи не могло идти без эволюции техники, хотя и говорил, в этом его заслуга, об эволюции социальных технологий [79. С. 20]. Причины определенного «перекоса» в его концепции – противостояние точке зрения о доминирующей роли орудий труда в развитии человечества и пренебрежении развитием культуры. Формально, отдавая приоритет языку и управлению собственным телом перед развитием техники, Л. Мамфорд приводит множество убедительных примеров того, что совершенствование орудий труда шло не только в области изготовления каменных орудий, но и в создании условий для хранения добытой пищи, изготовлении силков и ловушек для охоты. Для меня декларируемая позиция Л. Мамфорда, разводящая во времени возникновение культуры и разви-

143
 
тие техники, представляется менее убедительной, чем приводимые им примеры. Они скорее подтверждают синхронное развитие техно- и социосфер.
Представления о синхронии развития техно- и социогенеза  порождают недоумение, почему уровень развития культуры и, в частности, языка (например, у австралийских бушменов) неизмеримо выше уровня орудий труда? Л Мамфорд писал: «Но если орудия труда действительно являлись важнейшим фактором умственного развития, оторванного от сугубо животных потребностей, то как тогда объяснить, что те примитивные народы, вроде австралийских бушменов, у которых, технология до сих пор пребывает на самом рудиментарном уровне, тем не менее обладают чрезвычайно изощренными религиозными обрядами, […] и сложным, богатым множеством смысловых нюансов языком?» [79. С. 39]. Во-первых, это затруднение вызвано тем, что под техникой обычно подразумеваются орудия труда, но забываются другие проявления технического, например, социальные технологии организации людей. Во-вторых, развитие техно- и социогенеза иногда идет в обратном направлении, по пути деградации обществ, и тогда развитые языки остаются напоминанием о прошедших достижениях. И, в-третьих, допустим, что существующий уровень культуры первобытных народов адекватен уровню их социальной организации, тогда при стагнации общества и, в частности, остановке в развитии орудий труда, будут очень медленно протекать изменения в языковой сфере. Наоборот, ускорение научного и технического прогресса, или социальные изменения породят ускоренную трансформацию языка, что неоднократно происходило во время революций. На эту связь между социальной организацией и уровнем развития техники (и, дополню – технологий, – А.М.) указывал еще


144
 
П. К. Энгельмейер, считая, что в технике «заключается секрет власти общественного человека над природой» [цит. по: 41. С. 198].
Говоря о связи социо и техногенеза необходимо указать на уникальные работы первого русского философа техники П.К. Энгельмейера. Обогнавший свое время философ сегодня предельно важен для понимания процессов, происходящих в технизированном мире. Для него техника – часть социальной истории человечества, неразрывно связанная с природой. Благодаря технике, человек преобразует окружающую среду, приспосабливая ее к своим потребностям. Свою философскую концепцию П.К. Энгельмейер называл техницизмом. «Техницизм, – писал он – сознательно ограничивает свой кругозор человеческой жизнью; он рассматривает и человека и природу, в их взаимодействии; но из природы он берет только ту часть, которая его окружает, или вернее – так как мы считаем и человека за часть природы, техницизм рассматривает только ту часть природы, где человек, так или иначе, входит одною из формирующих сил» [160. С. 110]. В его концепции связь человека и природы была сформулирована как преобразующая деятельность на основании научного знания, осуществляемая через посредство техники. И если П.К. Энгельмейер не возводил человечество в ранг геологической силы общеземного значения, как у В.И. Вернадского, то направленность его размышлений вполне ясна. Без человечества техника бессильна, а с нею он становится «формирующей силой». По мере роста технических возможностей человечества будут расширяться и вовлекаться в преобразовательный процесс и другие части природы. На этом пути будут достигнуты размеры планеты и выход в космические просторы. Зависимость тут линейная, и, как показала последующая история, совершенно правильно описанная. Поэтому с прогностической точки зрения, работы П.К. Энгельмейера ничуть не менее значимы, чем работы В.И. Вернадского. Основной же заслугой П.К. Энгельмейера, его принципиаль-

145
 
ным отличием и от современников, и от концепции ноосферы, и от многих западных философов XX века, является не обезличенная сила, будь то техника, наука, научная мысль, а связанная с человечеством и даже с конкретным носителем деятельность. Именно социальный подход к пониманию технизированного общества делает его философию предельно актуальной и сегодня. Именно социальной стороне техники, в моем понимании технологиям, сегодня и следует уделить основное внимание.


2.9 Три основания для экономического
регулирования взаимодействия человека
и природы

Рынок в целом и рыночные методы регулирования экологических проблем считаются на сегодняшний день самыми передовыми средствами для достижения всех принципиальных эколого-экономических целей [145. С. 427]. В частности, экономический механизм экологизации экономики  практически целиком ориентирован на рыночные методы регуляции [17. С. 313-351]. Вместе с тем рыночная ориентированность современного хозяйствования во многом не оправдывает возложенные на нее ожидания [47]. «Невидимая рука» отказывается регулировать экологическую проблему потому, что в основы экономических отношений не включены экологические ценности [9. С. 153]. Отрицатель-

146
 
ные внешние эффекты человеческой деятельности не отражаются в рыночной стоимости товаров и услуг, а оттого часто игнорируются. «Освобождение от ответственности за последствия – это наиболее желанное и высокоценимое приобретение капитала, обеспечиваемое новой мобильностью, свободой перемещения сквозь любые границы. Издержки преодоления негативных последствий отныне могут не учитываться при подсчете «эффективности инвестиций» [12. С. 237], – утверждал З. Бауман.
Аналогичные процессы наблюдаются и в нашем отечестве. «Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» определяет экономические действия через «выгоду» от экологического ущерба, т.е. получается, что низкие штрафы позволяют оправдывать любую хозяйственную деятельность [61. С. 353]. Связь экономики и экологии практически отсутствует. «У макроэкономики и окружающей среды нет точек соприкосновения», – объяснял сложившееся положение экономист Всемирного банка Г. Дейли [цит. по: 40. С. 561]. А Л.Р. Браун разъясняет это на конкретном примере: «когда потребители покупают бензин, они платят за то, что определенное количество нефти выкачали из земли, превратили в бензин и доставили на автозаправочную станцию. Но они не оплачивают лечение заболеваний органов дыхания, вызванных загрязнением воздуха, и не платят за изменение климата» [20. С. 32]. В подобной ситуации многие экологи негативно отзываются о рынке и небезосновательно обвиняют экономистов-рыночников в полной неспособности найти выход из сложившейся на сегодняшний день ситуации [40. С. 562-566]. При всем множестве методик экологизации экономики хорошо функционирующей модели реализации выхода из экологического кризиса в мире пока не существует. Причина этого в том, что отсутствует системное видение взаимосвязи социума и природы такого, какое дает представление о СТБГС.

147
 
Скоординированная перестройка экономики для учета экологических издержек, а также общественных отношений, станет возможна после развития представлений о СТБГС. Сегодня можно выявить три сценария ее эволюции.
Первый сценарий заключается в том, что, постоянно модернизируя собственную среду обитания, человек может прийти к такой модификации СТБГС, в которой природный мир (в его традиционном понимании) был бы максимально упрощен или «одомашнен». В конечном счете, СТБГС будет включать в себя ровно столько системных звеньев, сколько нужно для обеспечения максимального числа потребностей самого важного системного звена – творца системы – человека [121]. Очевидным недостатком такого подхода является то, что рассчитать принципиальное количество звеньев не представляется возможным.
Немаловажным аргументом в пользу такого подхода является и то, что коль скоро все современные доказательства целесообразности тех или иных экологических программ сводятся к конкретной выгоде, то почему бы не подумать о том, чтобы максимизировать эту выгоду и сосредоточиться на поддержании только жизненно важных элементов СТБГС. Например, ограничить население страны или региона только таким количеством жителей, которое необходимо для производства необходимого для «золотого миллиарда» ресурсов. Данное решение представляется вполне осуществимым, для этого биосфере необходимо «рассчитать» такое количество представителей, которое поддерживало бы восстановление популяции до пригодного для промысла количества. Это уже осуществляется путем выдачи квот на промысел ресурсов. Вот только проверить правильность расчетов не представляется возможным.
Именно в духе такого подхода происходит развитие современной экономики. Наблюдаемое повсеместное сокращение видового разнообразия, упрощение сельскохозяйственного и урбанистического ландшафта подтверждает

148
 
сказанное. Только с развитием экологии как науки становится возможным осознать всю опасность и неоднозначность такого пути развития. Необходимо фиксировать опасность и отступать в сторону в тех случаях, когда влияние социо(техно) составляющей системы способно разрушить био- и геосоставляющие. Положительным примером является перенос нефтепровода на 200 км от озера Байкал (2006 г.) [113]. Легко заметить, что опасность техногенной катастрофы от этого не уменьшилась, но теперь потенциально негативные ее последствия не угрожают этому уникальному региону планеты. В целом, перенос нефтепровода отвечает рефлексивному экологическому мышлению.
Второй вариант эволюции СТБГС заключается в том, что за аксиому принимается довольно утопическое требование: в мире ничто не может быть изменено, а сохранение биоразнообразия – это чрезвычайно важная задача, на выполнение которой нужно выделить столько ресурсов, сколько необходимо. Недостаток такого подхода достаточно очевиден: затраты на поддержание экосистем значительно превосходят их способности к самовосстановлению и саморегуляции. Естественно, что из-за своей очевидной утопичности данная точка зрения разделяется не официальными, а отдельными экзальтированными представителями экологического движения. Тем не менее ее необходимо упомянуть как предельный вариант взаимодействия общества и природы.
Более убедительно выглядят варианты сохранения биоразнообразия в локализованных участках планеты, которые обеспечивают стабильность биосферы и ее способности регулировать и поддерживать климат, обеспечивать человечество необходимыми ресурсами.
Как в первом, так и во втором случаях человек выступает в качестве регулятора природных процессов. Однако если в первом случае человек наряду с упомянутой ролью выступает также и в роли инженера своей среды обитания [19], то

149
 
во втором случае человек больше коллекционер и бережливый хранитель [51; 97].
Оба эти случая имеют как положительные, так и отрицательные стороны. При реализации первой стратегии было достигнуто биологическое доминирование нашего вида на планете; недостатки же хорошо известны – экологический кризис. Вторая стратегия сулит нам «чистый» мир. Но при всех своих неоспоримых достоинствах «эко» подход имеет существенные ограничения. Не имея возможности останавливаться на всех его внутренних противоречиях, рассмотрю лишь одно из них, представляющееся мне вполне показательным.
Для реализации этого подхода необходимо строго ограничить техногенное воздействие до уровня ресурсных возможностей геосфер [47. С. 48-57], иначе ни одна экологическая программа просто не выдержит «конкуренции» с увеличивающимися с каждым годом человечеством и его потребностями.
Но, во-первых, население Земли неравномерно потребляет ресурсы , и непонятно о сокращении какой части человечества может идти речь, во-вторых, проблему регуляции численности населения решить можно, по всей видимости, только в условиях единой, интегрированной мировой экономики с приставкой «эко» и жесткой, если не сказать жестокой, формой общечеловеческого правления .

150
 
Но такая экономика возможна лишь в условиях некоторого гипотетического варианта тоталитарной ноосферы – эко-фашизма . Для представителей «золотого миллиарда» и для остального человечества решение в русле жестокого ограничения численности населения будет диаметрально противоположным. Каждая часть человечества постарается решить свои проблемы за счет другой. Наличие технологического превосходства и его составной части – военной мощи – позволяет «золотому миллиарду» диктовать свои условия. Опробованный несимметричный террористический ответ ставит под угрозу жизнь и экологическую безопасность политически и экономически важных регионов планеты. Такое противостояние неминуемо будет приводить к сокращению демократических свобод, ограничению приватной сферы человека и, следовательно, к эко-фашизму .
И, во-вторых, следует отметить, что в современных принципах рационального природопользования уже заложен механизм регуляции численности населения. В частности, при анализе положения о необходимости включения внешних отрицательных экологических эффектов во внутреннюю стоимость продукта – одного из важнейших пунктов рационализации природопользования, в условиях современной экономики вполне закономерно ожидать, что цена продукта будет увеличена в разы. Следствием станет то, что население многих неразвитых и развивающихся стран будет просто не способно прокормить себя, а значит,

151
 
погибнет. И вряд ли стоит надеяться на поддержку мирового сообщества в форме субсидий или иной гуманитарной помощи. «Золотой миллиард» будет занят проблемой собственного выживания, в первую очередь связанного с глобальным экономическим кризисом, неизбежным при перестройке экономики от ресурсоемкого ее типа к ресурсосберегающему, экологически ориентированному.
Наконец, третий вариант эволюции СТБГС основывается на вполне правильном допущении. Суть его состоит в том, что человечество сталкивается не с первым экологическим кризисом в своей истории. Исчерпание возможностей био- и геосфер по удовлетворению потребностей социума приводили к поискам способов обойти возникающие ограничения [93]. Дополнительным ресурсом, постоянно востребованным человечеством, является интеллект. Используя его, до сих пор удавалось найти решение проблем и расширить ресурсную базу. Необходимо помнить, что найденные решения были удачными для выживания человечества как вида, но не гарантировали выживание конкретных популяций. Поэтому будущие решения по расширению ресурсов вполне могут обеспечивать выживание человечества и при этом сочетаться с массовой гибелью людей. Предшествующие кризисы были преодолены , и на основании исторических прецедентов делается вывод о благополучном разрешении современных проблем [24. С. 465-518; 137. С. 57-68; 138; 139. С. 132-143]. Дополнительным обоснованием оптимизма является надежда на новейшие открытия ученых ; например, получение экономически выгодной управляемой реакции термоядерного синтеза и создание на ее основе технических устройств – термоядерных реакторов. Но привычка к повторению событий еще не означает

152
 
причинно-следственную связь. История не предопределяет однозначно грядущие события. Впереди у нас природные, техногенные и социальные катастрофы, которые придется преодолевать умом, потом и кровью.
Благостного мира социального благополучия, обеспеченного научно-техническим изобилием, о котором пели романтические песни с XIX в., не будет. Открытия ученых могут опоздать или оказаться неэффективными для технического воплощения (например, может оказаться чрезвычайно низким КПД термоядерного реактора). Наконец, новые открытия не только не решают старых проблем, но создают новые. Но в любом случае, третий вариант представляется наиболее обоснованным и нуждающимся в дальнейшем развитии.
Каким путем пойдет человечество, как будет эволюционировать СТБГС и, каким образом, в конечном итоге, будет выглядеть ноосфера – проблема не данной работы, однако весьма осторожный прогноз все-таки следует дать.
Крайние варианты предложенных путей развития, отождествляемые с технократизмом (решением всех экологических проблем при помощи науки и техники ) и антисциентизмом (различными способами ограничения и подавления научно-технического прогресса), представляются нереализуемы. Первый – из-за невозможности учесть и спрогнозировать последствия вмешательства природы в жизнедеятельность социума, второй – по причине невозможности удалить техническую реальность, не уничтожив при этом человечество. Даже если мировая общественность обратит свой взор к пока неясному, но универсальному экологическому пути, ей, так или иначе, потребуется оглядываться на первый деструктивный путь и искать некие компромиссы. Третий вариант, соединяющий в себе как творческий потен-

153
 
циал человечества, так и представление о взаимосвязи человечества с живой и неживой природой, вынуждает искать теоретическое обоснование той сложной среде обитания, в которой развивается человечество и которую попутно человечество формирует.
Подводя итог всему изложенному выше, заключу: среда обитания человека состоит из косного, биокосного, биологического и техновещества [10. С. 109]. Человек – естественная составляющая природы. Жизнедеятельность человека протекает в симбиозе с биосферой, зависимость и интеграция в которую для человека и общества неустранимы. Жизнедеятельность человека определяется экологическим функциями биосферы и неживых геосфер Земли. Никакое развитие технологий в обозримом будущем не отменит этой зависимости, хотя степень и виды зависимости могут изменяться. Как геологическая и геосферная сила человечество активно влияет на многие процессы, протекающие в геосферах, стремясь удовлетворить свои краткосрочные (10-15 лет) потребности, используя для этого всю мощь социо(техно) составляющей СТБГС.
Суть всей поднятой проблемы не в том, чтобы оправдать чрезмерное вмешательство человека в окружающий его мир. Подведение философско-методологической базы под тотальную трансформацию естественной среды [121. С. 203-204] чревато необратимыми деструктивными последствиями и усугублением экологического кризиса [51. С. 7-8; 97]. Необходимо показать всю значимость адекватной интеграции комплекса человека и техники в современные научные парадигмы, что позволит более трезво оценить проблемы современности и выработать рациональные политические, экономические и этические пути их решения. В первую очередь это касается проблемы преодоления экологического кризиса, в эпоху которого мы живем, и предупреждения экологического коллап-

154
 
са, неизбежно с ним связанного. Единственный механизм защиты от коллапса состоит в создании эколого-экономической доктрины и формировании экологического мышления [80]. Последнее немыслимо без осознания человечеством единства и неразрывной связи всех компонентов СТБГС и своей ответственности за ее эволюцию.


2.10 Представление о социо(техно)-био-гео-комплексе

Рассмотрение такой сложной системы как СТБГС для практической работы может быть разделено на составные элементы – СТБГ-комплексы. С теоретической точки зрения элементы низшего ранга должны сохранять соподчиненность блоков аналогичную общей системе.
Выбор названия для составных элементов низшего ранга СТБГС достаточно сложен. В научной литературе используется понятие агроценоза, как созданного человеком искусственного биоценоза. Характерной особенностью его существования является отсутствие саморегуляции, замененное сознательной человеческой деятельностью [4]. Также предлагается определение «экологической системы» как общего понятия, включающего в себя как природные, так и природно-антропогенные комплексы организмов и среды их обитания [152]. Однако более раннее и более авторитетное издание Большой советской энциклопедии среди свойств экологической системы указывало на ее способность «к длительному существованию при полностью замкнутом круговороте веществ» [148], т.е. саморегуляцию данной совокупности организмов. Наконец, в статье «Экосистема» прямо противопоставляются два понятия

155
 
«экосистема», восходящая к А. Тенсли, и «биогеоценоз», предложенный В.И. Сукачевым [26]. Причем если экосистема может быть выделена произвольно, то биогеоценоз выделяется на основании своих имманентных свойств. Выбор биогеоценотического подхода является более обоснованным для описания природных процессов. Однако, как это уже указывалось, антропный и технический факторы исключались В.И. Сукачевым из рассмотрения, что делает это понятие недостаточным для описания социогеосферных взаимодействий. Характерной особенностью биогеоценозов является наличие цепей питания, обеспечивающих биологическую трансформацию вещества и энергии в его границах. А для СТБГС трансформация вещества преимущественно осуществляется социумом (при помощи техники и технологий) и естественной составляющей биологических и географических процессов.
Для описываемого объекта частично свойственны характеристики как экосистемы А. Тенсли, так и биогеоценозов В.И. Сукачева. Экосистемы А. Тенсли позволяют включить в систему экономические процессы, т.е. опосредованно антропные и технические факторы.
В соответствии с представлениями о СТБГС агроценозы, промышленные предприятия, поселения людей, а также атмосфера (подразделяемая на атмосферу северного и южного полушарий, в связи с малым обменом вещества между ними) и гидросфера Земли выступают как ее составные элементы. Каждый из перечисленных элементов, несмотря на различный пространственный масштаб, одинаково оказывается под социо(техно) воздействием, а также связан с живой и неживой природами, выделенными как био-  и геосферы.

156
 
Определю социо(техно)-био-гео-комплекса следующим образом.
Социо(техно)-био-гео-комплексом (СТБГК) является созданная обществом пространственная и временная упорядоченная совокупность объектов технической реальности по трансформации живой и неживой природы, включающая человека, существующая благодаря правилам (технологиям), определенным обществом. Время существования социо(техно)-био-гео-комплекса обуславливается социальной потребностью в преобразовании живой и неживой природы в данном месте и социальной организации общества. Социо(техно)-био-гео-комплекс возникает, эволюционирует и прекращает свое существование (погибает, переходит в другой комплекс) в результате как сознательной, так и бессознательной деятельности людей, внешних воздействий, при исчерпании либо изменении потребностей в добыче и переработке данного ресурса.
Чтобы избежать недостатков понятия экосистемы А. Тэнсли введем понятия содержания и границы СТБГ-комплекса.
Содержанием СТБГ-комплекса является совокупность пространств, в которых осуществляется преобразование геосфер, включая места скопления и утилизации отходов и пространства на которое распространяются загрязнения.
Границами СТБГ-комплекса являются границы биогеоценозов, в которых изменен фитоценоз или фиксируются трансформации растительного покрова, а также химические изменения в почве, гидросфере или атмосфере, вызванные деятельностью данного комплекса и превышающего установленные нормы предельно допустимых концентраций.

157
 
Для практического применения часть связанных с преобразованием пространств воздействий исключается из рассмотрения, но если из рассмотрения исключается пространство проживания людей, то мы получаем не упрощение СТБГ-комплекса, а технократическую модель, в которой человек выполняет придаточные по отношению к производству функции. Среди исключенных из рассмотрения факторов не могут быть те воздействия, например, шумовые, которые рассматриваются законодательством как вредные и воздействие которых на окружающее пространство ограничено законом или требованиями технологий.
Взаимодействие между элементами социо(техно)-био-гео-комплекса осуществляется человеком с целью удовлетворения рационально осознанных социальных потребностей, а также формирования новых потребностей. В системе возникают внутренние взаимоотношения между элементами, побочные и не предполагаемые ранее эффекты. Наличие этих эффектов часто приводит к утверждению технологического детерминизма в различных его формах. С моей точки зрения, доминирующим в СТБГ-комплексе является выполнение целей, поставленных человеком, но так как эти цели достаточно очевидны и прогнозируемы, то они не привлекают внимания исследователей. Изучать очевидное – неинтересно и скучно, поэтому внимание концентрируется на непредсказуемости эффектов в технологическом, социальном и культурном плане, на разнообразных катастрофических и экологических аспектах. Литература, посвященная вторичным, не основным эффектам, становится частью культуры и публичной политики. А основные эффекты, ради которых и был создан каждый конкретный комплекс, изучаются исключительно профессионалами в данной области знания и технологий. То, как функционирует завод, интересует бизнесменов, экономистов, инженеров, ученых и т.д. То, как завод влияет на окружающую экологию, на количество рабочих мест, особенно катастрофические или

158
 
локальные нарушения технологического процесса, волнует всех. Таким образом, возникает иллюзия, что самым важным является именно непредсказуемость технологического процесса, возникает представление, демонизирующее технику, наделяющее ее злобными, враждебными человеку чертами. А при философском осмыслении технологий возникают различные виды технологического детерминизма .
Выделение социо(техно)-био-гео-комплекса осуществляется на основании выполнения комплексом социальных функций. Жестких границ, отделяющих один комплекс от другого, не существует, поэтому выделение комплекса носит конвенциональный характер, обусловленный согласием относительно того, какие социальные функции признаются в данном исследовании комплекса значимыми.

Несмотря на то, что СТБГС совершенно определенно задает степень соподчиненности своих блоков для целей исследования или для исследования отдельных комплексов, данная последовательность рассмотрения обычно нарушается. Описание отдельных комплексов осуществляется путем абстрагирования от некоторых элементов: социального, технического, биологического и геологического. Таковы, например, описания биогеоценозов В.И.Сукачева, экосистем А. Тэнсли, не рассматривающих воздействие техники и человека, техноценозов Б.И. Кудрина, основанных на описании взаимодействия технических объектов без учета социального элемента, многочисленные работы по социальной философии и социологии, в которых основной интерес исследователя наоборот направлен на создание моделей внутрисоциальных отношений с игнорированием взаимоотношений с живой и неживой природой. Наиболее взвешенный подход к описанию объекта напоминающего СТБГС, был дан Ж. Эллюлем, совер-

159
 
шенно однозначно указывавшим на связь технологических систем с социумом и природной средой, сформулировавшим два взгляда на эти взаимоотношения: макроскопический и микроскопический. Только в последнем случае возможно рассмотрение системы как исключительно технологически детерминированной [173. Pp. 77-121]. Но в этом случае рассматриваемый объект переходит в состояние обычного технологического процесса и уже не представляет интерес как элемент социо-геосферных взаимодействий. Перечисление возможных вариантов частных описаний СТБГ-комплексов можно продолжать, но я обращу внимание на опасность такого подхода. Она заключается не в самой попытке описать сложные взаимодействия с различного рода абстрагированием от некоторых факторов, а в переносе свойств описания на всю СТБГС как целое и придании этому описанию онтологического статуса.
Для лучшего представления моего понимания социо(техно)-био-гео-комплекса приведу сокращенное определение техноценоза, даваемое Б.И. Кудриным: «Техноценоз – сообщество всех изделий, включающее все популяции выделенной системы; ограниченное в пространстве и времени выделенное единство, характеризующееся слабыми связями и слабым взаимодействием элементов-изделий, образующих систему; система искусственного происхождения, выделенная для целей исследования, проектирования, построения (строительства), обеспечения функционирования, управления. […].
Каждый ценоз сопровождается своим, устойчивым в профессиональном и квалификационном отношении кадровым составом. […].
Процесс развития производительных сил можно представить как восходящую последовательность замещающих друг друга техноценозов. […]. переход к другому техноценозу (происходит – А.М.) в виде качественных изменений подготовленного творческой деятельностью человека. Внутри сформировавшегося техноценоза зарождаются различные

160
 
новшества в виде изобретений, патентов, идей и т.п. […]. Техноценозы как сообщества складываются, формируются в техносфере эволюционно, по мере сопряжения технологий между собой» [66. С. 509-511].
Определение весьма пространное и, в целом, близкое моим представлениям, но, к сожалению, противоречащее содержанию всех доступных мне работ Б.И. Кудрина. Рассмотрю эти противоречия подробнее.
В работах Б.И. Кудрина техническая реальность описывается вне взаимодействия техники и человека, более того, любые попытки такого рода отношений Б.И. Кудрин отбрасывает. Но подобное описание технической реальности (технетика) возможно только как определенное приближение для решения некоторых производственных и экономических задач. А вот распространение этого метода на общество или сознательное игнорирование влияния социальных процессов на производство превращает технетику в технократизм. «Если техническая реальность есть объективная реальность, одна из форм движения материи, то для нее существует объективные законы. Известно, что человечество развивается в рамках двух взаимосвязанных систем «человек-природа» (производительные силы) и «человек-человек» (производственные отношения). Но, если считать объективной реальностью окружающую техническую действительность, которая оформилась на протяжении тысячелетий, если закономерно движение этого технического мира, его независимость от наших ощущений (и действий), то это дает основание исключить из дальнейшего рассмотрения человека и рассматривать законы и закономерности, определяющие эволюцию техники и технологий, техническую реальность в целом – (выд. мной – А.М.)» [66. С. 20]. Вот так, убрав человека, противоречивым образом разрешив и одновременно запретив его воздействие на техноценоз [66. С. 26, 507, 507-508, 510], Б.И. Кудрин лишается возможности рассмотреть самые важные аспекты

161
 
технической реальности – ее зависимость от человека и ее воздействие на человека. К сожалению, даваемые им определения «техники» и «технологий» и формально включающие в себя социальные факторы не находят адекватного им применения в работах этого философа и ученого. Моя критика отнюдь не отрицает важность полученных им результатов, характеризующих особенности функционирования техноценозов. Недостатком его концепции является расширение и абсолютизация технократического подхода при анализе техноценозов, что не только мешает увидеть социальный аспект технической реальности, но и отрицает ее неотъемлемое качество быть связующим звеном между человеком (обществом) и процессами в живой и неживой природе. Таким образом, если распространить подход Б.И. Кудрина с описания техноценозов на все многообразие социо(техно)-геосферных взаимодействий, то он будет давать принципиально ошибочную модель технической реальности.
В определении, даваемом Б.И. Кудриным техноценозу, говорится о «слабых связях между элементами». В рамках игнорирования человека как неотъемлемого элемента техноценоза такое представление вполне оправдано. Действительно, объективно выбор модели прокатного стана никак не влияет на механизм, управляющий воротами завода. Но стоит включить в это рассмотрение человека, как элементы, доселе слабосвязанные, окажутся в тесном взаимодействии. Во-первых, выбор как модели прокатного стана, так и механизма, управляющего воротами, осуществляется в экономических и технических рамках определенной эпохи. Проектировщик, пользуясь своими представлениями, финансовыми ресурсами, спецификациями, стандартами, рынком и т.д., вполне определенно выбирает и модель прокатного стана, и механизм для ворот. Во-вторых, производительность прокатного стана и пропускная способность, равно как и размеры ворот, вообще-то должны находиться во взаимосвязи. В-третьих, если допустить, по Б.И. Кудрину, сла-

162
 
бую взаимосвязь между элементами, то из этого следует, что сама работа ворот, становится мало связанной с работой прокатного стана. Это допущение неверно, ибо получается, что стан может работать, а ворота могут находиться в нерабочем состоянии. Очевидно, что ворота должны работать, даже если не работает прокатный стан, а вот стан не может работать, если не функционируют ворота. Связь и взаимодействие между элементами техноценоза осуществляются человеком в соответствии с поставленными обществом (или индивидуумом) целями. Поэтому «слабые взаимосвязи» возникают как следствие первоначального онтологического убеждения об объективных законах, определяющих развитие техноценозов. Но, как я покажу ниже, такое убеждение ошибочно. Не вступая в обсуждение, существования «объективных законов» в принципе, сконцентрирую внимание на неразрывной взаимной связи технической реальности, социума и геосфер.
Завершая рассмотрение определений и текстов Б.И. Кудрина, хочу заметить, что в даваемых им определениях присутствует сильный социальный элемент, как то «творческая деятельность человека», «профессиональный и квалификационный кадровый состав», а сама эволюция техноценоза тесно увязывается (в рамках исключительно определений, но не текстов) с «творческой деятельностью человека». А вот в текстах Б.И. Кудрина все рассмотрение техноценозов строится диаметрально противоположным образом. «Для человека, порождающего и познающего ценозы, […], вредно заблуждение, что он определяет ценоз. Это своеобразное проявление антропоцентризма. Фактически область возможных управляемых воздействий мала  (в преде-

163
 
лах 40 – 60 %)…» [66. С. 26]. Для любителей не читать цифры обращу внимание, что 50% – это половина, а 60% больше половины. Если большая часть, с точки зрения Б.И. Кудрина, «мала», то «это своеобразное проявление философской изворотливости». Также Б.И. Кудрин обходит стороной вопрос о способе расчета этих процентов, и если «человек порождает ценозы», то не о 100% управляемости ли должна идти речь? Но так как и я не знаю, как считать эти загадочные проценты управляемости, а Б.И. Кудрин не раскрывает методику, то оставим эту скользкую и волнительную математику в покое. Есть и еще одна сторона технической реальности, выявленная Б.И. Кудриным и указывающая, вопреки основному лейтмотиву его текста, на зависимость и управляемость техноценоза от социальных и индивидуальных факторов. Приводя примеры попыток построить экономику СССР как систему единого гигантского завода [66. С. 18] и провести тотальную унификацию изделий [66. С. 41-42], Б.И. Кудрин на фактах показывает неосуществимость этого направления эволюции техноценоза [66. С. 31-32] и делает вывод, что это свойство самого техноценоза . Но негативное воздействие политических императивов привело к кра-

164
 
ху такого единого государственного социо(техно)-био-гео-комплекса, каковым, в соответствии с моим определением, являлся Советский Союз. Следовательно, воздействие человека таково, что способно разрушить (или создать) устойчивые связи в рамках техноценоза Б.И. Кудрина. Это утверждение тривиально, но в представлении Б.И. Кудрина, оно не только не тривиально, но даже и невозможно. Если техноценоз не подчиняется человеку (или все-таки подчиняется на 40-60 % ?), то техноценоз не может эволюционировать, а может находиться только в состоянии термодинамического равновесия с окружающей средой. Примером такого взаимоотношения является брошенное предприятие, и если пренебречь процессами коррозии, а также не допустить антропного воздействия (столь нелюбимого Б.И. Кудриным) в качестве расхищаемого неохраняемого оборудования, то только такой техноценоз окажется адекватен его представлениям (но не определениям).
Причины расхождения между определениями и текстами, на мой взгляд, находят свое объяснение в стремлении избежать социологизма, столь презираемого в советскую эпоху. Попытки Б.И. Кудрина построить объективное описание технической реальности и техноценоза лишенными человека порождают этот конфликт. Но значение его работ для понимания технической реальности не уменьшается, а наоборот, оказывается продуктивным. Преодоление этой «апории Б.И. Кудрина» практически предрешено им самим в данных им же определениях. Уже рассмотренное противоречие между определениями и текстом и создает проблемы лишь для самого Б.И. Кудрина. Существует простое решение – включение человека в структуру СТБГ-комплекса. В этом случае искусственно вызванных противоречий не будет.
Переходя от критики к изложению собственных представлений, еще раз обращу внимание на выделение социо(техно)-био-гео-комплекса как социально обуслов-

165
 
ленной общности технических устройств, профессиональных коллективов, обеспечивающих тесную взаимосвязь элементов комплекса, потребителей его продукции, эксплуатации различных функций геосферных оболочек и воздействия комплекса (и его составляющих) на них.
Структура социо(техно)-био-гео-комплекса может быть описана на разных основаниях, но общая модель происходящего в процессах эволюции требует включения всех разнообразных составляющих. Даже сама иерархия элементов комплекса может быть изменена в зависимости от точки зрения и потребности исследования.
Формируя общее представление о СТБГ-комплексе необходимо помнить, что разносторонние и противоречивые описания необходимо интегрировать в рамках предложенного выше представления о системе социо(техно)-геосферных отношений. Таким образом, техно-био-гео-комплекс является заведомо упрощенным представлением, допустимым только как модель, используемая для конкретных исключительно технических целей, но не как модель реальной системы.
Устранение человека из социо-геосферных взаимоотношений осуществляется часто. Но был исключительный пример исторического пренебрежения человеческими потребностями. Технократический подход долго практиковалcя в СССР. Производство имело в системе ценностей руководящего состава неоспоримое преимущество перед удовлетворением человеческих потребностей. Первоначальное решение Ленина (В.И.Ульянова) о развитии средств производства догматизировалось и превратилось в производство средств производства без последующего производства необходимого людям конечного продукта. В исполнении И.В. Сталина этот процесс получил название «Индустриализация», был осуществлен быстрыми темпами и колоссальным неоправданным расходом человеческих и материальных ресурсов с минимальным полезным эффектом. Знаковые сооружения тех лет: Днепрогэс,

166
 
возведение Магнитогорска, Беломорско-Балтийский канал, Дворец Советов оказались бесполезными и ненужными. Такова же участь и многих других осуществленных проектов или незавершенных строек. Рабский труд подневольных «врагов народа», отсталое техническое оснащение, а, соответственно, и отсутствие квалифицированной рабочей силы, омертвение капитала, непрерывный жилищный кризис до Отечественной войны и после нее – вот последствия развития по пути превосходства техно-составляющей над человеческой.
Попытки игнорировать социальный и экологический факторы приводят к высоким потерям среди населения, сокращению продолжительности жизни и другим негативным последствиям, что и происходило в СССР. По уровню детской смертности, по данным на 1934-1935 гг., СССР далеко опередил Германию, Францию, Англию и Италию, причем эти показатели охватывали не только сельские районы, но и промышленные центры [54 .С. 110-111]. Учет «человеческого фактора», сочетаемый с игнорированием биологических  и социальных потребностей живых людей, приводил в 30-е гг. к миллионным потерям населения [54. С. 105]. Вредное воздействие промышленности, которая развивалась по модели техно-гео-комплекса, негативно сказывалось на всех демографических показателях населения СССР [114. С. 84 – 92]. В целом, урбанизация «по-советски» приводила к тому, что «города вырастали не из экономических потребностей территорий, являлись побочным продуктом индустриального строительства […]. […] города превращались в поселения при предприятиях, конгломерат принадлежащих ведомствам фабрик и заводов и «спальных» районах при них» [126. С. 48-49]. Таким образом, формально утверждаемое при советской власти рациональное хозяй-

167
 
ственно-территориальное районирование осуществлялось для решения военно-промышленных задач. Идеальным и поэтому исключительно теоретическим социо(техно)-комплексом мог бы быть объект, возникающий на основании абсолютно свободного распределения капитала и человеческих сил под воздействием свободного рынка А. Смита. Так как такого свободного рынка нет в реальных экономических отношениях, то реальные социо(техно)-комплексы могут только более или менее приближаться к этому идеальному варианту.
В философском основании советского технократизма лежала материалистическая философская доктрина К. Маркса в интерпретации сначала В.И. Ленина, а потом И.В. Сталина. Поставив материальное выше духовного и настойчиво отстаивая эту основополагающую идею, руководителям государства было невозможно отказаться от производства средств производства. В результате этого получилось, что «…целью производства оказывался не конечный, а промежуточный продукт…» [126. С. 51]. Выйдя на первые места по производству многих видов сырья, СССР не смог произвести из них необходимые товары потребления. Инерция производящей сырье экономики сохраняется и в настоящее время. Поворот к социо(техно)-био-гео-системе – еще только перспектива для Российской Федерации.
Отказ от коммунистической идеологии оставили наследство – философские мифологемы, интеллектуальные стереотипы и социальные традиции. Значение человека в социуме, важность его интеллектуальной деятельности и его индивидуальные способности жестко ограничены политическими рамками. Сила советского технократического мудрствования сохраняется в филосколковских концепциях дальнейшего развития страны не поддающихся адекватному философскому анализу.
Рассмотрев более содержательные модели социо-геосферных взаимодействий, можно утверждать, что они, в большинстве своем, не включают и не рассматривают

168
 
роль индивидуума, социального и культурного влияния на техническое, технологическое и научное развитие. Роль передаточного звена между социумом и природой – индивидуума и техники остается нераскрытой. Системная взаимосвязь трех элементов техно-составляющей: науки, техники и технологий остается не дифференцированной.
Незначительная часть работ, учитывающих науку или технику в качестве элемента, игнорируют социальное влияние, абсолютизитуют техническую составляющую и демонизируют ее.
Развитие адекватной современному этапу и скорости научно-технологической эволюции возможно лишь в рамках социо(техно)-био-геосистемы, а решение практических социальных и технических задач – в границах социо(техно)-био-гео-комплексов. Используя концепцию СТБГС – можно адекватно планировать развитие научного потенциала, способствовать внедрению научных разработок в промышленное производство, обеспечивать рост этого неисчерпаемого экономического ресурса.
Решая вопрос о месте техно-составляющей, я, исходя из принципа подчиненности ее человеку, поместил ее между обществом и природой. Это позволяет подчеркнуть ее двоякую сущность и роль передаточного звена между социумом и геосферами.
Представления о самостоятельном существовании и эволюции технической реальности отражают утопичность мышления, патетически воспринимающего многогранные ее проявления и являются отражением мифологического сознания. Эта мифологема наиболее приемлема для технократического мировоззрения, стремящегося исключить человека из технической реальности.
Установив общее место технической реальности в структуре социо-геосферных отношений, перейдем к подробному рассмотрению ее сердцевины: науки, техники и технологий.

169
 
2.11 Структура социо(техно)-био-гео-комплекса

Социо(техно)-био-гео-комплекс является сложным образованием. Взаимоотношения между его отдельными элементами можно выделить и рассматривать как самостоятельные подсистемы, игнорируя воздействие иных элементов. Однако выделение СТБГ-комплексов не должно сводиться к рассмотрению некоторых административных единиц, границы которых отождествляются с границами комплексов. Такой подход возможен, но он не может рассматриваться как единственный. Внутренние взаимосвязи элементов комплексов, выделенные и осознанные исследователем, дают возможность адекватно рассмотреть эволюцию комплекса, найти точки наиболее интересные для приложения политических, административных, экономических и других воздействий. Так, рассмотрение железнодорожного комплекса, проведенное с игнорированием внутренних взаимосвязей, служит оправданием для выделения части единого целого – подвижного состава в самостоятельные экономические объекты, действующие независимо от собственно железнодорожных путей и обслуживающей их инфраструктуры. Превращение вокзалов в 90-е гг. в экономические субъекты быстро привело к их трансформации в торговые центры, выполняющие свои собственные социальные функции, зачастую далекие и противоречащие функциям транспортных узлов.
В качестве поясняющих примеров социо(техно)-био-гео-комплексов можно рассмотреть самый большой интернациональный комплекс – транспортный, состоящий из различных комплексов более низкого ранга: железнодорожного, автомобильного, водного и др. Его представление может быть дано в упрощенной форме, абстрагирующейся от социальной составляющей. В этом случае мы получим модель комплекса, основанного на внутренних взаимосвязях. Все эти составные элементы транспортного комплекса могут быть рассмотрены


170
 
и как самостоятельные комплексы, но также очевидно, что эти комплексы жестко связаны между собой (порты строятся там, где есть удобные ландшафты, а потребность в строительстве портов определяется наличием наземных транспортных коммуникаций). На примере транспортного комплекса также легко проиллюстрировать и то, что представление его как исключительно техно-био-гео-комплекса недостаточно. Это подчиненное человеку образование. Поэтому наиболее точное его описание должно включать в себя социальную составляющую, т.е. речь должна идти именно о социо(техно)-био-гео-комплексе. Создание портов, а также прокладка дорог, диктуются социальной и экономической потребностью, в этом важную роль могут играть и политические, и культурные мотивы. Например, строительство Санкт-Петербурга определялось не экономической или военной, а политической (культурной, личной и т.д.) потребностью Петра I в создании новой столицы. Абстрагируясь от социальной составляющей, мы получаем вариант, годный для статичного описания объекта, а когда добавляем социальную составляющую, получаем динамическую модель, отражающую причины возникновения объекта, и позволяющую рассчитывать дальнейшую его эволюцию.
В границах транспортного комплекса можно выделить составляющие его элементы и на культурно-историческом основании. Например, утверждение международных правил судовождения позволило объединить национальные транспортные морские комплексы в единый транспортный морской комплекс. С другой стороны, наличие в мире лево- и правостороннего автомобильного движения позволяет выделить на этом основании культурные транспортные автомобильные комплексы. Еще мельче будут государственные (национальные) транспортные комплексы. Ограниченные, в прямом смысле, государственными границами и, в косвенном, действующими на данной территории правилами дорожного движения.

171
 
Влияние био- и геосфер на составляющие элементы транспортного комплекса также легко просматривается. В структуре транспортного комплекса могут быть выделены элементы сельскохозяйственного транспорта от специализированного (комбайны и др.), до специально используемого (например, экскаваторы для рытья оросительных каналов, хотя этот тип экскаваторов может быть использован и вне сельскохозяйственной деятельности, но в данном случае, именно эти конкретные экскаваторы используются для указанной сельскохозяйственной цели). Преобразование геосферы позволяет выделить элементы, обусловленные климатом (техника для жаркого или холодного климата), определенным местом применения (транспортеры для перемещения руды).
Выделяя социо(техно)-био-гео-комплекс как самостоятельную единицу исследования технической реальности, необходимо учитывать, что в рамках одного пространства могут встречаться различные комплексы, организующие сходные технические объекты. Например, в границах Каспийского моря можно обнаружить два рыболовецких комплекса. Один, связанный с социальной организацией в рамках действующего законодательства, и другой, связанный с преступным промыслом осетровых рыб. При рассмотрении этих комплексов в большем масштабе обнаруживается их взаимосвязь на уровне коррумпированности чиновников, организаций по нелегальной переработке сырья на легальном предприятии, перевозке продукции, сбыте ее через розничную сеть и т.д.
Транспортный комплекс либо развивается, если общество заинтересовано в его услугах, либо умирает, когда интерес (политический, экономический, военный) пропадает. Поэтому в его состав могут и должны быть включены не только механические устройства, приведенные выше, но и транспортные коммуникации, организации по ремонту и строительству всего, связанного с транспортом, сфера со-

172
 
циального обслуживания населения, вовлеченного в работу прямую или косвенную связанную с транспортным комплексом. Наглядным примером такого включения людей и связанных с ними социальных отношений в состав комплекса легко продемонстрировать на примере всевозможных градообразующих предприятий. В таких городах вся жизнь людей связана с обслуживанием одного единственного элемента комплекса, но и везде, может не так заметно, но также определенно люди включены в обслуживание различных социо(техно)-био-гео-комплексов. Вне человеческой деятельности умирают как отдельные элементы комплекса, так и сами комплексы.
Глобальный транспортный социо(техно)-био-гео-комплекс дает возможность выделить относительно самостоятельные комплексы – транспортные морские системы Аральского и Каспийского морей и др. Относительность их самостоятельности определяется, с одной стороны, включением в единый комплекс транспортных коммуникаций станы, а с другой стороны, обусловленной географическими факторами замкнутостью. Пересыхание Аральского моря продемонстрировало гибель локального транспортного морского социо(техно)-био-гео-комплекса, вызванное развитием сельскохозяйственного социо(техно)-био-гео-комплекса в азиатских республиках Советского Союза.
Социальные и культурные факторы влияют на развитие и трансформацию социо(техно)-био-гео-комплексов. Так культурное и экономическое отставание России тормозило развитие железнодорожного транспорта в XIX в., а в наши дни политические и культурные основания тормозят развитие электронных средств связи (транспортировка информации). Но было бы опрометчиво не видеть в приведенных в данном абзаце примерах только социальные ограничения; в них, конечно, присутствует, помимо перечисленных, сложный симбиоз технических, биологических и географических факторов.

173
 
Следующим по величине, но превосходящим по сложности является социо(техно)-био-гео-комплекс города. В него входит частично транспортный комплекс и полностью комплекс промышленного и коммунального хозяйства. Условием самого возникновения города является сельскохозяйственный комплекс, служащий для обеспечения продовольствием городского населения, а также являющийся для него источником рабочей силы, внешний по отношению к городу транспортный комплекс, а также другие комплексы, обеспечивающие город необходимыми ресурсами и потребляющими произведенные в нем товары и услуги.
Примерами подсистем, выделенными на основании внутренних связей, могут служить:
– Социо(техно)-комплексы, возникающие в результате производственной деятельности человека и определяющие социальные отношения на основе производства.
– Техно(социо)-комплексы, рассматривающие воздействие техники на человека и общество, например, глобальный техно(социо)-комплекс современных средств связи и телевидения (СМИ), и его подсистемы – национальные СМИ. В этот техно(социо)-комплекс входят и такие элементы нашей жизни, как реклама и технологии по управлению массовым сознанием (пропаганда, полит-технологии и т.д.).
– Техно-био-комплексы, возникающие в сельскохозяйственном производстве (агроценозы), формирующие особенности городской флоры и фауны, порождающие новые экологические ниши, возникающие в результате промышленной деятельности человека и влияющие на его (человека) жизнедеятельность, а также разнообразные взаимодействия, рассматривающие «подстраивание» биосферы под изменения, вызванные техникой.
– Социо(техно)-гео-комплексы, рассматривающие города и промышленные предприятия как ландшафтно- или климатообразующий фактор.

174
 
В самой основе могут быть рассмотрены:
– Технокомплексы, образующие взаимодействие технологий. Только в этом смысле, как симбиозе технологий, и можно осознанно говорить о единой технологии. «Но технология, как мы подчеркивали, образует плотную прочную сеть, охватывающую самые разные сферы человеческой деятельности. Она есть образ жизни, общения и мышления; она есть совокупность условий, которые в целом господствуют над человеком, тем более, что они не подлежат контролю» [3. С. 91]. В целом, такого единения еще не возникло, и приведенное высказывание только отражает идеальные перспективы, а не существующую реальность.
– Социо-биокомплексы, в которых техническое воздействие сводится к интегративному человеческому фактору, например, системы, описывающие взаимоотношения городских жителей и зеленых зон отдыха (парков, заповедников), в которых промышленная деятельность человека либо ограничена, либо запрещена.
– Техно-гео-комплексы – крупные ресурсодобывающие, перерабатывающие, ландшафтопреобразующие предприятия (морские платформы по добыче нефти, сеть транспортных коммуникаций и т.д.), а также производства, локально влияющие на состав атмосферы, воды и почвы на данной территории.

При всем многообразии практических задач, ради которых выделяются комплексы, мы не должны забывать основной философский принцип – главенство социума над остальными элементами СТБГС и примат личности в общественных отношениях. Решение природопользования, сочетаемое с игнорированием социальных и личностных факторов, всегда будут оказываться разрушительными как для природы, так и для общества и, конечно, для человека.

Рассматривая все проблемы сквозь фильтр антропо- или социоцентризма, мы ни в коем случае не должны восприни-

175
 
мать свое положение как бесконтрольное. Два мощных регулятива: сознательное ограничение своих действий (этика) и экологический кризис – ограничивают наше иллюзорное всемогущество. Используя первый – мы сохраняем шансы на личное развитие и выживание нашего вида. «Природа не храм, а кладовая, и человек в нем работник, а не убивец!» . Игнорируя второй – мы дождемся расплаты неминуемой и неотвратимой, и тогда будет уже поздно предпринимать любые усилия по спасению.


Заключительные слова о роли СТБГС в понимании социо-природного взаимодействия

Многообразные формы взаимодействия природы и общества, вооруженного техно-составляющей, требуют многостороннего философского и естественнонаучного изучения. Без философского и теоретического моделирования, без прогнозирования ноосферных процессов отдельные полученные результаты не дадут представления о системных взаимодействиях, а принимаемые решения будут либо приносить незначительные улучшения, либо вовсе не давать требуемого эффекта.
Социо(техно)-био-гео-система (СТБГС) – система, объединяющая магнитосферу, ближайшее космическое пространство, атмосферу, гидросферу, литосферу, биосферу и социосферу. Живая и неживая природы включены в хозяйственную деятельность социума, а также являются

176
 
необходимым условием существования социума. Связующим звеном между социумом и природой является Великая триада: наука, техника и технологии. Используя триаду, социум трансформирует природу, создавая среду обитания для вида Homo sapiens, включающую в себя отходы хозяйственной деятельности. В результате происходит изменение не только окружающего социум мира, но и необратимые эволюционные изменения самого социума и нашего биологического вида.
СТБГС есть результат коэволюционного развития общества и окружающего мира.
Первый блок системы – «социо(техно)» – объединяет в единое целое социальную и техническую реальности (социо- и техносферы). Первый элемент блока учитывает как отдельного индивидуума, так его организацию в социум. Это самая важная, движущая, сила – главный фактор развития СТБГС. Общество, вооруженное техникой, способно радикально влиять на развитие всей системы. Ответственность за это лежит на отдельном человеке, принимающем решения и выполняющим их. Второй – (техно)-элемент блока неразрывно связан с первым, обозначен как Великая Триада, состоит из науки, техники и технологий. Наука – общая методологическая основа изменения, техника – инструмент и результат трансформации, технологии – алгоритмы преобразования окружающего мира; они же, технологии – социальная организация технического пространства.
Второй – «био-блок» – соответствует живой, а третий блок – «гео» – неживой природе. Они имеют самостоятельное значение, будучи базисом для развития первого блока, а также объектом трансформации. Являясь, наряду с человечеством, геологическими силами, эти блоки обладают собственными силами для влияния на человечество, но не обладают разумом. Они не пассивны, им присуща как инерционность (биосфера и неживая природа), так и актив-

177
 
ная реакция на внешние воздействия (биосфера).
Самым значимым звеном, связывающим живую и неживую природы, а также социум, является почвенный слой. Его изменения наиболее чувствительны для хозяйственной деятельности человечества. Его качества и количество определяют объемы питания, воды и воздуха, необходимые для продолжения существования нашего биологического вида.
В связи с этим, в монографии делается вывод о включении человеческой деятельности в качестве шестого фактора почвообразования.
В монографии показана и обоснована система объединяющая человека (социум) и Великую триаду в живую и неживую природы, что позволит выработать рациональные политические, экономические и этические пути решения экономических и экологических проблем. Используя концепцию СТБГС, можно адекватно планировать развитие научного потенциала, способствовать внедрению научных разработок в промышленное производство, обеспечивать рост этого неисчерпаемого экономического ресурса. Развитие нашей страны и всего человечества возможно только на пути осознания единства всех компонентов СТБГС и ответственностью человека и социума за ее эволюцию.
При всем многообразии практических задач, встающих перед Россией и мировым сообществом, мы не должны забывать основной философский принцип – главенстве социума над остальными элементами СТБГС и примате личности в общественных отношениях. Решение проблем природопользования, сочетаемое с игнорированием личностных и социальных факторов, всегда будет оказываться разрушительным как для природы, так и для общества и, конечно, для человека.

178
 
ЛИТЕРАТУРА

1. Авдеев В.А., Кудрин Б.И. Закономерности построения, функционирования и развития технических систем. – Томск: Томский государственный университет, – 1996. – 100 с.
2. Агаджанян Н.А. Ступаков Г.П. Ушаков И.Б. и др. Экология, здоровье, качество жизни. (Очерки системного анализа). – М. – Астрахань: Издательство АГМА, – 1996. – 248 с.
3. Агацци Э. Моральные измерения науки и техники. – М.: Московский философский фонд, –1998. – 344 с.
4. Агроценоз. – Словарь по естественным наукам. Глоссарий.ру
5. Александровский А.Л., Александровская Е.И. Эволюция почв и географическая среда. – М.: Наука, –2005. – 223 с.
6. Алексеев В.П. Очерки экологии человека. – М.: Наука, – 1993. – 191 с.
7. Алексеев В.П. Становление человечества. – М.: Издательство политической литературы, – 1984. – 462 с.
8. Антропосфера – Cловарь по естественным наукам. Глоссарий.ру – http://slovari.yandex.ru/dict/gl_natural
9. Аскильдсен Я.Э. Адам Смит и «невидимая рука» Рыночного механизма. / Теория и методы в социальных науках. – М.: Московский государственный институт международных отношений (Университет); «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), – 2004. – 288 с. 147 – 163 с.
10. Баландин Р.К. Ноосфера или техносфера // Вопросы философии № 6, 2006, с. 107 – 116.
11. Баранский Н.Н. Становление советской экономической географии: Избранные труды. – М.: Мысль, – 1980.
12. Бауман З. Индивидуализированное общество. – М.: Логос, – 2002. – 390 с.
13. Бганба-Церера В.Р. Становление экологической этики: проблемы и перспективы. – М.: РАУ (Гуманитарный центр), – 1992. – 148 с.
14. Бергер П., Луман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. – М.: Московский философский фонд, «Akademia-Центр», «Медиум», – 1995. – 323 с.
15. Бердяев Н.А. Человек и машина (Проблема социологии и метафизики техники) // Вопросы философии № 2. 1989, с. 147 – 162.

179
 

16. Бехманн Г. Новые формы производства знаний: проблемно-ориентированные исследования // Эпистемология & философия науки. – Т. XII, № 2, 2007. 18 – 37 с.
17. Бобылев С.Н., Ходжаев А.Ш. Экономика природопользования. – М.: ИНФРА-М: НФПК, 2004. – 500 с.
18. Боринская С.А. Принципы эволюции в природе и обществе. – М.: 2002. – 270 с.
19. Борисов П.М. Может ли человек изменить климат. Два проекта. – М.: Наука, – 2003. – 270 с.
20. Браун Л.Р. Экоэкономика: Как создать экономику, оберегающую планету. – М.: Издательство «Весь Мир», – 2003. – 391 с.
21. Бурлак С.А. Происхождение языка: Новые материалы и исследования: Обзор. – М.: РАН. ИНИОН. Центр гуманит. научн.-информ. исслед. Отд. Языкознания, – 2007. – 80 с.
22. Бэкон Ф. Новая Атлантида. Опыты и наставления нравственные и политические. – М.: Из–во Академии Наук СССР, – 1954. – 243 с.
23. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. – М.: Издательская группа «Прогресс». – 2000. – 528 с.
24. Ващенкин Н.П., Мунтян М.А., Урсул А.Д. Глобализация и устойчивое развитие. – М.: Изд-во МГУК, – 2002. – 588 с.
25. Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. – М.: Айрис-пресс, – 2004. – 576 с.
26. Винберг Г.Г. Экосистема. – БСЭ. Глоссарий.ру
27. Винер Д. Уголок свободы. Охрана природы в СССР от Сталина до Горбачева. // Неприкосновенный запас. № 2 [046], 2006. 50 – 67 с.
28. Винер Д.Р. Экологическая идеология без мифов // ВФ № 5, 1995, с. 82 – 97.
29. Водопьянов П.А. Ноосфера – Энциклопедия социологии. http://slovari.yandex.ru/dict/sociology
30. Воронин А.А. Миф техники. – М.: ИФРАН, – 2004. – 198 с.
31. Воронцов Н.Н. Развитие эволюционных идей в биологии. М.: Издат. Отдел УНЦ ДО МГУ, Прогресс-Традиция, АБФ, – 1999. – 640 с.
32. Вригг Г.Х. фон Философия техники Николая Бердяева // Вопросы философии № 4, 1995. с. 69 – 78.
33. Высоцкий В.С. Горизонт / Высоцкий В.С. Сочинения в 2–х т. Т. 1. М.: «Художественная литература», 1993. – 639 с.

180
 

34. Герасимова М.И., Строганова М.Н., Можарова Н.В., Прокофьева Т.В. Антропогенные почвы (генезис, география, рекультивация). Под ред. академика РАН Г.В. Добровольского. Смоленск: Ойкумена, 2003. – 268 с.
35. Гирусов Э.В. Основы социальной экологии. – М.: Изд-во РУДН. – 1998. – 172 с.
36. Гнедовская Т.Ю. Немецкий Веркбунд и его архитекторы: История одного поколения. – М.: Пинакотека, 2011. – 352 с.
37. Гоголь Н.В. Мертвые души: Поэма. – М.: 1984.
38. Голиков Ю.Я. Проблема актуализации потенциальных свойств сложных технических объектов // Психологический журнал 2005, Т. 26. № 2, 57 – 67 c.
39. Гончаров В.П. Геном и клонирование человека (философский аспект). – М.: Современные тетради, – 2002. – 104 с.
40. Гор А. Земля на чаше весов. В поисках новой общей цели. // Новая постиндустриальная волна на Западе. – М.: Academia. 1999. – 559 – 571 с.
41. Горохов В.Г. Петр Клементьевич Энгельмейер. Инженер-механик и философ техники. 1855-1941. – М.: Наука, 1997. – 223 с.
42. Горький М. Доклад А.М. Горького о советской литературе / Первый Всесоюзный съезд советских писателей, 1934. Стенографический отчет. (Репринт). – М.: Советский писатель. – 1990. 5-19 с.
43. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. – М.: «Институт ДИ-ДИК». –  1997. – 544 с
44. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – Л.: Гидрометеоиздат. – 1990. – 528 с.
45. Гуревич П.С. Проблема целостности человека. – М.: ИФРАН, 2004. – 178 с.
46. Данилов-Данильян В.И. Возможна ли коэволюция природы и общества? // Вопросы философии № 8, 1998. – с. 15 – 25.
47. Данилов-Данильян В.И. Оценка техники и хозяйственных мероприятий с позиции глобальной экологии // Философия науки и техники – природа на пороге 3 тысячелетия: Материалы международной конференции. – М.: Российское философское общество. – 2005. С. 44 – 57.
48. Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С., Рейф И.Е. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России. – М.: ИНФРА-М. – 2005. – 224 с.
49. Декарт Р. Сочинения в 2 т.: Т. I. – М.: Мысль, – 1989. – 655 с.
50. Декарт Р. Человек. – М.: Праксис. – 2012. – 128 с.

181
 

51. Добровольский Г.В., Никитин Е.Д. Сохранение почв как незаменимого компонента биосферы. – М.: Наука, МАИК «Наука / Интерпериодика», – 2000. – 184 с.
52. Докучаев В.В. Дороже золота русский чернозем. – М.: Изд-во МГУ, – 1994. – 544 с.
53. Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. – СПб.: ЧеРо-на-Неве, Паритет, – 2003. – 320 с.
54. Жиромская В.Б. Экология и смертность населения РСФСР в 1930-е годы. / Историческая экология и историческая демография. Сб. научных статей. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), – 2003. – 384 с.
55. Зиферле Р.П. Исторические этапы критики техники // Философия техники в ФРГ. – М.: Прогресс, – 1989. – С. 258–260.
56. Зорина З.А., Полетаева И.И. Зоопсихология. Элементарное мышление животных. – М.: Аспект Пресс, – 2002. – 319 с.
57. Зорина З.А., Смирнова А.А. О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами? – М.: Языки славянских культур. –  2006. – 423 с.
58. Казначеев В.П. Экология человека: Основные проблемы. – М.: Наука. – 1988. – 220 с.
59. Кезин А., Фоллмер Г. Современная эпистемология: натуралистический поворот. – Севастополь: НПЦ «ЭКОСИ-Гидрофизика». – 2004.
60. Козловски П. Культура постмодерна: Общественно-культурные последствия технического развития. – М.: Издательство Республика. – 1997. – 240 с.
61. Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию / Ващенкин Н.П., Лось В.А., Урсул А.Д. Цивилизация и Россия на пути к устойчивому развитию: Проблемы и перспективы. – М.: Изд-во МГУК, – 1999. – 347 – 356 с.
62. Корсунцев И.Г. В мире современных научных мифов. – М.: Молодая гвардия, – 2004. – 190 с.
63. Корсунцев И.Г. Прикладная философия: Субъект и технологии. – М.: Российское философское общество, ИПК госслужбы. – 2001. – 356 с.
64. Косых П.Г., Кутало А.А. Этика природопользования и экономики. – М.: ГУУ, – 2005. – 222 с.
65. Кричевский С.В. Экологическая история техники (методология, опыт исследований, перспективы). М.: ИИЕТ РАН. – 2007. – 160 с.

182
 

66. Кудрин Б.И. Введение в технетику. – Томск: Изд-во Томск. гос. ун-та. – 1993. – 552 с.
67. Кудрин Б.И. Еще раз о третьей научной картине мира: Материалы к VI науч. конф. По философии техники и технетики. – Томск. –  2001. – 76 с.
68. Кудрин Б.И., Розин В.М. Разговор технаря и гуманитария в поезде «Ленинград-Москва» о философии техники и не только о ней. – М.: 2000.
69. Курашов В.И. Философия: Познание мира и феномен технологии. – Казань: КГТУ, 2001. – 327 с
70. Кутырев В.А. Естественное и искусственное: борьба миров. – Н.-Новгород: Издательство «Нижний Новгород», – 1994. – 199 с.
71. Лабриола А. Исторический материализм (очерк материалистического понимания истории). Петербург, Государственное издательство 1922. – 221 с.
72. Ле Корбюзье Архитектура XX века – М.: Прогресс, – 1970. – 289 с.
73. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. – М.: «Педагогика-пресс», – 1994. – 608 с.
74. Лисеев К.С. Несущая емкость экосистем / Глобализация. Энциклопедия. – М.: 2003.
75. Лосев К.С., Горшков В.Г., Кондратьев К.Я., Котляков В.М и др. Проблемы экологии России. – Федеральный экологический фонд. – М.: – 1993. – 348 с.
76. Мазуров Ю.Л., Пакина А.А. Экономика и управление природопользованием. – М.: Из–во Московского университета. – 2003.
77. Маклюэн Г.М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. – М., Жуковский: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле. – 2003. – 464 с.
78. Мамедов Н.М. Основы социальной экологии. – М.: Ступени, – 2003. – 256 с.
79. Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. – М.: Логос, – 2001. – 408 с.
80. Медведев В.И., Алдашева А.А. Экологическое сознание. – М.: Логос, – 2001. – 374 с.
81. Меерович М. Социалистический город: формирование городских общностей и советская жилищная политика в 1030-е годы / Советская социальная политика 1920-1930-х годов: идеология и повседневность. – М.: ООО «Вариант» ЦСПГИ. – 2007. – 84 – 117 с.

183
 

82. Мертон Р.К. Социальная теория и социальная структура. – М.: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, – 2006. — 873 с.
83. Мечников Л. Цивилизация и великие исторические реки; Статьи. – М.: Издательская группа «Прогресс», «Пангея». – 1995. – 464 с.
84. Миркин Б.М. Курс лекций по устойчивому развитию. – М.: Тайдекс Ко. – 2005. – 248 с.
85. Миронов А.В. «Технократизм – вектор развития глобализации». – М.: Макс-Пресс. – 2009. – 131 с. Cвободно распространяемая электронная версия монографии см.: www.t-e.nm.ru
86. Миронов А.В. «Философия архитектуры: Творчество Ле Корбюзье». – М.: – Макс-Пресс. – 2012. – 292 с.
87. Миронов А.В. Наука, техника и технологии: взаимосвязь с социумом // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 7. Философия. 2006. № 1, с. 26-41.
88. Миронов А.В., Цветнов Е.В. Естественная среда обитания человека: единство геосферных взаимодействий – МГУ им. М.В.Ломоносова. – М.: 2007. – 18 с. Деп. в ИНИОН РАН № 61158 от 18.01.2007.
89. Миронов А.В., Цветнов Е.В. От идеала ноосферы к реалиям антропо-геосферных взаимодействий / Творча спадщина В.I. Вернадского та проблеми формування сучасноi екологiчноi свiдомостi (5-тi Вернадькi читания) 5- i Мiжнародноi науковоi конференцi 26-27 квiтня 2007 р. У м. Донецьку – Донецьк: ДонНТУ. 2007.
90. Моисеев Н.Н. Заслон средневековью. Сб. – М.: Тайдекс Ко, – 2003. – 312 с.
91. Монтескье Ш.Л. О духе законов. – М.: Мысль, – 1999. – 672 с.
92. Мотузова Г.В. Загрязнение почв и сопредельных сред. – М.: МГУ. – 2000.
93. Назаретян А.П. Антропология насилия и культура самоорганизации: Очерки по эволюционно–исторической психологии. – М.: Издательство ЛКИ. – 2008. – 256 с.
94. Нейсбит Д. Мегатренды. – М.: АСТ: Ермак, – 2003. – 380 с.
95. Никитин Е.Д. Основа жизни на Земле: Почва–Россия–цивилизация. – М.: МАКС Пресс, – 2010. – 220 с.
96. Никитин Е.Д. Почвоведение – Землеведение – Философия: Избранные работы. – М.: МАКС Пресс, –2009. – 552 с.
97. Никитин Е.Д. Хомонатуралогия: теория единства человека и природы. – М.: МАКС Пресс, 2010. – 240 с.

184
 

98. Никитин Е.Д., Гирусов Г.В. Шагреневая кожа Земли: Биосфера-почва-человек. – М.: Наука. – 1993. – 110 с.
99. Новейший философский словарь http://slovari.yandex.ru/dict/phil_dict
100. Окладников А.П. Утро искусства. – Л.: Искусство, – 1967. – 136 с.
101. Паршев А.П. Почему Америка наступает – М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель», 2002. – 370 с.
102. Паршев А.П. Почему Россия не Америка. Книга для тех, кто остается здесь. – М.: Крымский мост–3Д, Форум, – 2001. – 416 с.
103. Платон Соч. в 4 т. Т. I. – Спб.: Изд–во Санкт-Петерб. ун–та; «Изд–во Олега Абышко», – 2006. – 632 с.
104. Платонов А.П. Ювенильное море: Повести, роман. – М.: Современник, – 1988. – 560 с.
105. Полани М. Личностное знание: На пути к посткритической философии. – М.: Прогресс. – 1985. – 344 с.
106. Почвоведение / И.С. Кауричев, Н.П.Панов, Н.Н. Розов и др. – М.: Агропромиздт, – 1989. – 719 с.
107. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. – М.: КомКнига, – 2005. – 296 с.
108. Прохоров Б.Б. Экология человека. – М. : Академия, – 2003, – 317 с.
109. Ракитов А.И Регулятивный мир: знание и общество, основанное на знаниях // Вопросы философии № 5, 2005.  с. 82 – 94.
110. Ракитов А.И. Информация, наука, технология в глобальных исторических изменениях. – М.: ИНИОН, – 1998. – 104 с.
111. Ракитов А.И. Российская наука: прошлое, настоящее, будущее // Вопросы философии № 3, 1995, с. 13 – 26.
112. Рачков В.П., Новичков Г.А., Федина Е.Н. Человек в современном технизированном обществе: Проблемы безопасного развития. – М.: ИФРАН, – 1998. – 194 с.
113. Рихванова М. Байкал не просто озеро // Неприкосновенный запас № 2 [946], 2006. – 233 – 240 с.
114. Рогачевская Л.С. Развитие химической промышленности и рост смертности населения в СССР и Российской федерации в 1960-1970 – е годы / Историческая экология и историческая демография. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), – 2003. – 84 – 92 с.
115. Розин В.М. «Техника» и «Технология» // Новая философская энциклопедия: в 4 т., Т. IV / Ин-т философии РАН, Нац. общ.-науч. Фонд. – М.: Мысль, – 2001. – 605 с. Использование Интернет ресурс: hppt://iph.ras.ru/enc.htm .

185
 

116. Розин В.М. Понятие и современные концепции техники. – М.: ИФРАН. – 2006. – 255 с.
117. Розин В.М. Противоречия техногенной цивилизации // Философия техники: История и современность. – М.: ИФ РАН. – 1997.  – С. 154 – 155.
118. Розин В.М. Техника и социальность // Вопросы философии № 5, 2005. с. 95 – 107.
119. Розин В.М. Философия техники и культурно-исторические реконструкции развития техники // Вопросы философии № 3, 1996, с. 19 – 28.
120. Ромодан Б.Б. Экологическая специализация России в глобализирующемся мире (Проект нестандартного решения) // Общественные науки и современность № 2, 2006. 78 – 88 с.
121. Рополь Г. Техника как противоположность природы / Философия техники в ФРГ. – М.: Прогресс, 1989, – с. 203 – 221.
122. Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре Трактаты. – М.: «КАНОН-пресс», «Кучково поле», – 1998. – 416 с.
123. Савченко Т.Н., Головина Г.М. Экология человека: теоретическое и экспериментальное качество жизни. – М.: Издательство «Институт психологии РАН». – 1996. – 54 с.
124. Саймон Дж. Неисчерпаемый ресурс. – Челябинск: Социум. – 2005 – 797 с.
125. Светлов С.В. Историческая экология, демография и биотехнология / Историческая экология и историческая демография. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН). – 2003. – 384 с.
126. Сенявский А.С. Российская урбанизация: Экологические последствия и их влияние на демографические процессы. / Историческая экология и историческая демография. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН). – 2003. – 384 с.
127. Сервантес Сааведра М. Дон Кихот Ламанческий. Книга первая. – Л.: Лениздат. – 1978.
128. Солоневич И.Л. Народная монархия. – Минск, Лучи Софии. – 1998. – 503 с.
129. Социосфера – http://mirslovarei.com/content_bes/Sociosfera-58617.html;
130. Социосфера – http://www.slovopedia.com/2/209/263628.html

186
 

131. Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. – М.: Фирма «Гардарика», – 1996. – 399 с.
132. Сукачев В.Н. Идеи развития в фитоценологии. // Советская ботаника, № 1, 2, 1942.
133. Тарантул В.З. Геном человека: Энциклопедия, написанная четырьмя буквами. – М.: Языки славянской культуры, – 2003. – 392.
134. Техносфера – Cловарь по естественным наукам. Глоссарий.ру – http://slovari.yandex.ru/dict/gl_natural .
135. Трофимов В.Т., Зиллинг Д.Г., Барабошкина Т.А. и др. Экологические функции литосферы. – М.: Изд-во МГУ, – 1997. – 365 с.
136. Трусов Ю.П. Ноосфера – Большая советская энциклопедия. – http://slovari.yandex.ru/dict/bse
137. Урсул А.Д. Переход цивилизации и России к устойчивому развитию. – М.: Изд-во РАГС. – 2005 – 70 с.
138. Урсул А.Д. Путь в ноосферу: Концепция выживания и устойчивого развития цивилизации. – М.: Луч, – 1993. – 274 с.
139. Урсул Т.А. Социоприродное развитие в универсальной эволюции (Философско-методологический анализ). М.: Издательство «Проспект». – 2005. – 198 с.
140. Фихте И.-Г. Собрание сочинений в 2-х т. Т. II. – СПб.: Мифрил, – 1993. – 798 с.
141. Флоренский П.А., священник. Сочинения. В 4 т. Т.3 (1). – М.: Мысль, – 1999. – 621 с.
142. Фоллмер Г. Мезокосм и объективное познание (о проблемах, которые решены эволюционной теорией познания) / Кезин А., Фоллмер Г. Современная эпистемология: натуралистический поворот, – Севастополь: НПЦ «ЭКОСИ – Гидрофизика», – 2004. – с. 40 – 94.
143. Фромм Э. Иметь или быть? – М.: Прогресс, – 1990. – 336 с.
144. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. – М.: Республика, – 1993. – 447 с.
145. Холина В.Н. Основы экономики природопользования. – СПб.: Питер, – 2005. – 672 с.
146. Циолковский К.Э. «Что делать на Земле», «Жизнь человечества». – М.: Редакция журнала «Самообразование», – 1999. – 40 с.
147. Циолковский К.Э. «Щит научной веры», Сборник статей, Описание с позиций монизма устройства вселенной и развития общества. – М.: Самообразование, – 2007. – 720 с.

187
 

148. Шепелев Е.Я. Экологическая система. – БСЭ. Глоссарий.ру
149. Шпенглер О. Человек и техника // Культурология. ХХ век: Антология – М.: Юрист, – 1995. 454 – 494 с.
150. Щеглов А.И. Био-геохимия техногенных радионуклидов в лесных экосистемах. – М.: Наука, – 1999. – 226 с.
151. Эволюционная и историческая антропоэкология: Сб. науч. тр. – М.: Наука, – 1994. – 208 с.
152. Экологическая система. – Словарь по естественным наукам. Глоссарий.ру
153. Экология человека в изменяющемся мире / Колл. авт. – Екатеринбург: УрО РАН, – 2006. – 570 с.
154. Экология человека в свете проблем городской антропоэкосистемы / Сб. – Уфа, Баш. ГУ – 1998. – 114 с.
155. Экология человека: Основные проблемы: Сб. науч. тр. – М.: Наука. – 1988. – 214 с.
156. Энгельмейер П.К. Как надо и как не надо изобретать: Конспект лекции с диапозитивами. – М.: Издательство ВЦСПС. – 1925. – 99 с.
157. Энгельмейер П.К. Творчество в технике / Философия техники. Кн. 1. – СПб.: Военмех. – 2006. – 150 – 185 с.
158. Энгельмейер П.К. Технический итог XIX го века. – М.: Типография К.А. Казначеева. – 1898. – 109 с.
159. Энгельмейер П.К. Философия техники. Вып. 1. Общий обзор. –  М.: 1912.
160. Энгельмейер П.К. Философия техники. Вып. 2. Современная философия. – М.: 1912.
161. Энгельмейер П.К. Философия Техники. Вып. 3: Наша жизнь. – М.: 1912. – 94 с.
162. Энгельмейер П.К. Философия техники: Техницизм. – Вып. 4. – М.: 1913. – 147 с.
163. Энгельмейер П.К. Экономическое значение современной техники: Точка зрения для оценки успехов техники. – М.: «Русская» типо-литография. – 1887. – 51 с.
164. Юнгер Ф.Г. Совершенство техники. – СПб.: «Владимир Даль». – 2002. – 559 с.
165. Яницкий О.Н. Экологическая культура: Очерки взаимодействия науки и практики. – Ин-т социологии РАН, – М.: Наука. – 2007. – 271 с.

188
 

166. Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М.: Издательство политической литературы. – 1991. – 527 с.
167. Bimber B. Three Faces of Technological Determinism / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, – 1994. Pp. 79 – 100.
168. Bullet, Richard W. Determinism and Pre-Industrial Technology / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, – 1994. 201 – 215 Pp.
169. Carpenter, Edmund The New Languages / Technology As a Human Affair. Ed. by Larry A. Hickman. – McGraw-Hill Publishing Company, 1990. – Pp. 196 – 208.
170. Dewey, John Science and Society / Technology As a Human Affair. Ed. by Larry A. Hickman. – McGraw-Hill Publishing Company, – 1990. – Pp. 413 – 420.
171. Ellul, Jacques The Autonomy of Technology / Technology As a Human Affair. Ed. by Larry A. Hickman. – McGraw-Hill Publishing Company, – 1990. Pp. 333 – 344.
172. Ellul, Jacques The Present and the Future / Technology As a Human Affair. Ed. by Larry A. Hickman. – McGraw-Hill Publishing Company, – 1990. Pp. 343 – 357.
173. Ellul, Jacques The Technological System – N.Y. Continuum. – 1980 – 362 p.
174. Heilbroner, Robert L. Technological Determinism Revisited / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, – 1994. – Pp. 67 – 78.
175. Hickman, L. Autonomous Technology in Fiction / Technology As a Human Affair. Ed. by Larry A. Hickman. – McGraw-Hill Publishing Company, – 1990. – Pp. 109 – 118.
176. Hughes, Thomas P. Technological Momentum / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England. – 1994. 101 – 113 Pp.
177. Keulartz, Jozef, Korthals, Michael, Schermer, Maartje, Swierstra, Tsjalling Ethics in a Technological Culture: A Proposal for a Pragmatist Approach / Pragmatist Ethics for a Technological Culture, (The International Library of Environmental, Agricultural and Food Ethics. Vol. 3), ed. by Keulartz, Jozef – Kluwer Academic Publishers, Dordrecht. – 2002. Pp. 3 – 21.

189
 
178. Misa, T. J. Retrieving Sociotechnical Change / The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, 1994. Pp. 115 – 141.
179. Ortega y Gasset, Jose From "Man the Technician" / Technology As a Human Affair. Ed. by Larry A. Hickman. – McGraw-Hill Publishing Company, 1990. – Pp. 254 – 263.
180. Perdue, Peter C. Technological Determinism in Agrarian Societies / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, 1994. Pp. 170 – 197.
181. Scranton, P. Determinism and Indeterminacy in the History of Technology / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, 1994. Pp. 143 – 168.
182. Smith, Merritt Roe Technological Determinism in American Culture / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, 1994. Pp. 1 – 35.
183. Tansley, A.G. The Use and Abuse of Vegetational Concepts and Terms, 1935. Ecology № 16. Pp. 284 – 307.
184. White, L. Jr. The Act of Invention / Technology As a Human Affair. Ed. by Larry A. Hickman. – McGraw-Hill Publishing Company, 1990. – Pp. 254 – 276.
185. Wiebe Bijker, Trevor Pinch; Bullet, Richard W. Determinism and Pre-Industrial Technology / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, 1994. 201 – 215 Pp.
186. Williams, R. The Political and feminist Demension of Technological Determinism / Does Technology Drive History? The Dilemma of Technological Determinism. Ed. by Merritt Roe Smith and Leo Marx – The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, 1994. 218 – 235 Pp.
187. Winner, L. Autonomous Teshnology: Technics-out-of-Control as a Theme in Political Thought. – The MIT Press, Cambridge Mass., 1978 – 386 p.

190
 
ОБ АВТОРЕ

Андрей Витальевич Миронов, кандидат философских наук, доцент кафедры философии естественных факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова.
Окончил Московский институт стали и сплавов. Работал в Институте общей физики РАН. Защитил кандидатскую диссертацию (1998) в МГУ. Преподает философию и концепции современного естествознания.
Сфера интересов: социальная философия науки, техники и технологий; этические проблемы техники и технологий (техноэтика); эволюция и проявления технократизма; философия архитектуры, философия почвоведения.
Результаты исследований отражены в ряде журнальных публикаций, сборниках и монографиях.

Монографии:

А.В. Миронов «Концепции современного естествознания: математика, физика, астрономия, химия, науки о Земле, биология, человек, синергетика». – М.: Академический правовой университет, 2003. – 204 с.

А.В. Миронов «Технократизм – вектор развития глобализации». – М.: МАКС Пресс, 2009. – 132 с. (есть свободно распространяемая электронная версия)
Электронные версии публикаций автора расположены на сайте

А.В. Миронов «Философия архитектуры: Творчество Ле Корбюзье». – МАКС Пресс, 2012, –292 с.: илл.


 
Научное издание

МИРОНОВ Андрей Витальевич

Философия социо(техно)-природной системы

Редактор: Н.П. Ледовских
Макет и верстка Е.В. Цветнов

Отпечатано с готового оригинал-макета

Подписано в печать 25.01.2013 г.
Формат 60х90 1/16. Усл.печ.л. 12,0 Тираж 500 экз Заказ 020.

Издательство ООО «МАКС Пресс»
Лицензия ИД № 00510 от 01.12.99 г.
119992, ГСП–2, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В.Ломоносова,
2–й учебный корпус, 527 к.
Тел. 8(495)939–3890/91. Тел./Факс 8(495)939–3891.

 
О книге

В этой работе я постарался доступным образом рассказать о проблемах философии науки, техники и технологий, философских проблемах почвоведения.
В книге рассмотрены основные философские концепции, в которых раскрыто взаимодействие общества и природы. Предложена социо(техно)-био-гео система для моделирования глобальных и локальных социальных и экологических проблем устойчивого развития.

Если Вы хотите получить электронный вариант этой книги, то он ждет Вас:
t-e.nm.ru;
там же можно скачать электронный вариант монографии: «Технократизм – вектор развития глобализации».

Об авторе

Андрей Витальевич Миронов, кандидат философских наук, доцент кафедры философии естественных факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова.
Сфера интересов: социальная философия науки, техники и технологий; этические проблемы техники и технологий (техноэтика); эволюция технократизма; философия архитектуры, философия почвоведения.
Результаты исследований отражены в ряде журнальных публикаций и монографиях.

Ключевые слова: философия науки, философия техники, философия технологий, философия почвоведения, система социо-геосферных взаимодействий, социо(техно)-био-гео-система, СТБГС, наука и техника, наука и технологии, техника и технологии, социальная экология.

Отзывы и замечания отправляйте по e-mail: avmmsu@yandex.ru