Я не представлял себе толком, зачем согласился ехать на эти «смотрины». Вернее сказать, зачем сам вызвался подвезти свою бывшую одноклассницу в загородный детский дом.
Моя давняя знакомая и одноклассница, Эйлин, уже несколько лет подыскивает себе девочку для удочерения. В школе её звали просто Линой, но вот теперь она стала именовать себя именно этим именем. Так случилось, что по врачебной ошибке Эйлин сама никогда не сможет родить ребёнка. Что-то они напортачили с её первой беременностью… Но это случилось очень давно. И только сейчас она вдруг решилась на столь серьёзный поступок, как удочерить девочку из детского дома. Мы люди не старые, но далеко не молодые, уже за пятьдесят… И муж у неё не первый. И она у него тоже. У мужа есть взрослая дочь, потому эта затея ему, кажется, была совсем не по душе. Он, кстати, ещё старше нас. Брать приёмных детей в таком возрасте, скорее всего не совсем правильно. Но супруг Лины видимо согласился на эту авантюру, формально предполагая, что никакого ребёнка им не дадут. Жена просто не сможет найти абсолютно здоровую девочку. А брать заведомо больного ребёнка они оба не хотели. Так «поиграет» она в эту затею, «поиграет», да успокоится, как мне показалось решил её супруг.
— Вова, — раздался голос Эйлин в моём телефоне, — я тут девочку нашла. Ты сможешь со мной съездить?
Девочка отыскалась в одном из элитных детских домов. Физически она была совершенно здорова. Но психологические отклонения естественно присутствуют. Как их может не быть у брошенных детей? Только у всех степень разная. Это уже зависит от многих факторов: от возраста, в котором произошло отчуждение до социальных причин. Словом Лина расписывала мне эту девочку, как очень симпатичную, но иногда резковатую в общении.
— Надо ехать, чтобы не упустить время, — продолжала Эйлин, — а муж в командировке. Вдруг Кристину другим отдадут…
Пришлось предложить себя в качестве сопровождающего вместе с машиной для поездки в загородный детский дом. Он располагался почти в лесу.
— Я уже встречалась с Кристиной на новогоднем празднике. Мне показалось, что девочка тянется ко мне.
— Большая девочка, — спросил я, — сколько ей?
— Десять лет.
Много детских домов объездила Эйлин. Много пересмотрела детей. Ездила и с мужем и без него. А тут появилась конкретная девочкой, с конкретным именем, только ещё без полного пакета документов для процедуры удочерения. Естественно я предложил Лине отвезти её в загородный дом, чтобы она «застолбила», как она сама сказала, права на этого ребёнка. Напросился. Да самому любопытно стало увидеть детский дом не на экране телевизора или в художественном фильме, а вот так, приехать, походить, потрогать.
Зимняя дорога осложнялась сильнейшим снегопадом. Видимость была отвратительной. Только в пути я узнал, что она меня отрекомендовала как начинающего волонтёра и именно в таком качестве я еду! Якобы иначе меня не пустят на территорию. Данное обстоятельство не просто удивило меня, оно просто обескуражило. Я никогда не собирался становится волонтёром в детском доме. Я даже не представлял себе, что это такое… Только было желание помочь Лине добраться до удалённого объекта. Возможно, познакомиться с девочкой. Поговорить. Получить определённые впечатления. Сложить собственное мнение обо всём происходящем. Ведь Лина наверняка спросит меня о нём… Но волонтёр – это чересчур. Это постоянная и ответственная работа с брошенными детьми. Как вольно, не осторожно, Эйлин может говорить за другого человека. Мне это обстоятельство крайне не понравилось…
— Лина, ты явно переборщила с моим волонтёрством. Они ведь будут иметь виды на моё участие, а я больше там никогда не появлюсь!
— А что делать, — невозмутимо парировала она, — подожди, я позвоню договориться, чтобы нас пропустили.
— Как, ты даже не договорилась?
Мой вопрос повис без ответа… Я только слышал, что «договаривание» проходит совсем не гладко. Что волонтёр должен пройти обучение и прочее, прочее… И только тогда его можно допускать к детям.
— Ничего, — закончив разговор, хмуро, но невозмутимо сказала Эйлин, — директриса нас должна пустить. Что у тебя нового?
— Почти ничего, — ответил я, продолжая находиться в некотором недоумении от такой беспечности своей спутницы, — напечатали несколько рассказов в сборниках для внеклассного чтения. Никогда не думал, что вдруг стану «детским писателем».
К концу нашей поездке снегопад совсем прекратился. Дом оказался действительно элитным. Таких я не видел по телевизору. На огромной территории росли сосны и другие деревья. Среди них располагались спортивные и игровые площадки. На территорию нас пропустили легко, по звонку директора. Мы подъехали к красивому зданию. Оно не было полуразрушенным, как обычно показывают в кино, а напротив выглядело достаточно свежим. Директор детского заведения приняла нас очень радушно. Второй конфуз, касающийся меня, не заставил долго ждать. Моя спутница вдруг неожиданно отрекомендовала меня директору, как детского писателя… Я был готов сползти под стол от стыда. Приехал в гости к детям детский писатель без единой книжонки за пазухой в подарок детскому дому. Я, конечно, был готов к экстравагантным выходкам своей одноклассницы, но некоторые из них были крайне недопустимы. Взболтнул в машине про рассказы, и она мгновенно подхватила эту идею, используя для себя. Я также не мог ожидать, что директриса целых два часа будет рассказывать нам о своих подопечных. Даже не нам, а именно мне, поскольку с Эйлин они уже предварительно общались на новогоднем празднике. Введённая в заблуждение директор активно знакомила меня с волонтёрской работой. Она подробно вводила мня в курс работы, которой я заниматься не собирался. У меня своих двое взрослых детей и заботы о них мне вполне достаточно. Это только им кажется, что они уже взрослые, поскольку имеют паспорта, аттестаты и диплом. На самом деле они всё ещё дети, и часто дети несмышлёные. Так что своих проблем мне вполне достаточно. Конечно, брошенным детям чрезвычайно нужна помощь, но вряд ли моя или Остапа Бендера, который собирал деньги для беспризорных… Меня всё больше удивляло, как Эйлин, взрослый человек так легко и беззаботно вводит в заблуждение других людей, обнадёживая их, совершенно не думая о последствиях своих заявлений.
Хотя из этой продолжительной беседы я многое узнал и понял для себя. Как малыши и почти взрослые дети попадают сюда или другие подобные заведения. Директор детского дома оказалась правильной женщиной на своём месте! Она сама скоро во всём разобралась и перевела разговор на девочку. Много рассказала о Кристине. Оказалось, что у неё есть братья. Один старший и проживающий самостоятельно. Другой совсем маленький, которого еле выходили в том же детском доме. Все дети Кристининой мамы были от разных случайных её сожителей. Мамаша оказалась распутной алкоголичкой. И уходя из дома на несколько дней, оставляла Кристину почти с новорождённым братом. Та кормила его тем, что могла найти. Соседи помогали. Но иногда трезвая и накрашенная мамаша навещала Кристину в детском доме обещая забрать её отсюда обратно домой. Мать есть мать… После таких визитов Кристина становилась особенно агрессивной и неуправляемой. Она изрядно материлась, видимо наслушавшись всего этого дома.
Как жаль, что некоторым совершенно нормальным людям не дано иметь своих детей. А вот такие «подзаборные» плодятся, как кошки…
Следующим неприятным моментом, который мне пришлось испытать, стало безмерное хвастовство и самолюбование Эйлин. Даже самовосхищение… Конечно, их семья обеспеченная, может многое себе позволить, много дать обездоленному ребёнку, это понятно. Но всё её словах звучало как-то не совсем правильно. Приплела награды и заслуги своего мужа. Ещё что-то… Какое это может иметь отношение к воспитанию и любви удочеряемой девочке? Не знаю, но меня смущал её пафос и высокомерие.
Приехал автобус. К директору зашла воспитательница, сопровождавшая детей в школу. На территории детского дома своей школы нет, и детей на автобусе возят в обычную общеобразовательную школу. Со слов сопровождающей выяснилось, что сегодня настроение у Кристины не самое лучшее. Но что делать, ведь мы уже приехали. Детей развели по группам. В их доме группы называются «семьёй». В каждой такой семье по пять-шесть детей. Нам разрешили подняться к Кристине, поговорить. В этом доме практикуется, что предполагаемые родители могут взять ребёнка к себе домой на выходные ещё до усыновления. Если ребёнку понравиться, то можно взять и на более длительный срок, пока готовятся необходимые документы. Эйлин тоже рассчитывала договориться с Кристиной, чтобы та согласилась погостить у них в ближащие выходные.
— Она сегодня не в духе, — ещё раз предупредила нас воспитательница, — наверное, говорила по телефону с мамой.
В её словах было явное опасение за возможное поведение своей подопечной. Мы зашли в расположение «семьи». Там была прихожая с вешалкой для одежды. Обувь стояла снаружи перед дверью. Была комната воспитателя. Столовая, в которой дети также делали уроки, заданные в школе. Комната отдыха с телевизором и хорошей мягкой мебелью. Далее располагались комнаты воспитанников. У каждого была отдельная комната. Только совсем маленьких размещали по два человека. Такие условия мне показались очень хорошими.
— Пройдёмте сюда, — воспитательница пригласила нас в комнату отдыха, — Кристина, подойди, к тебе приехали…
В комнату вошла девочка, заранее недовольно настроенная. Она хмуро оглядела нас и шлёпнулась на ковер у противоположного дивана.
— Здравствуй, Кристина, — заговорила Эйлин каким-то приторным голосом, — ты меня помнишь?
— А это кто, — бросила девочка в мою сторону.
Я решил продолжать отмалчиваться, зная, что бывшая одноклассница не даст мне возможности вклиниться в её речь. А говорить одновременно в два голоса было неуместно.
— Это мой друг. Он приехал со мной познакомиться с тобой.
Эйлин стала рыться в своей сумочке. Наконец извлекла из неё небольшую коробочку и пакетик с конфетами. Эти конфеты почему-то сразу напомнили мне про «пакетик леденцов» из гайдаевской комедии «Вождь краснокожих».
— Посмотри, Кристина, это тебе, — Эйлин протянула девочке раскрытую коробочку.
— Не надо, — грозно отвергла девочка.
Эйлин навязчиво и неуклюже ходила вокруг Кристины пытаясь всучить ей свой подарок. Воспитательница попыталась помочь уговорить девочку, но было заметно, что это лишь формальность. Она заранее знала о бессмысленности уговоров.
— Ну, хоть конфеты возьми, — не могла успокоится Эйлин. Она становилась похожа на закипающий чайник, — мы отпросились с работы, ехали к тебе, а ты…
Лживые укоры совсем разочаровали меня. У меня был выходной, а Эйлин работает в свободном, удобном для себя графике. Попытка пристыдить ребёнка, к которому приехала в гости была отвратительна. «Чайник» почти вскипел, когда я решил вмешаться, успокаивая свою спутницу. Так невозможно налаживать контакт с ребёнком, особенно если хочешь её удочерить. Было заметно, что Эйлин с трудом сдерживала себя. Не удержалась от вмешательства и воспитательница Кристины. Гнев был подавлен. Я всё больше убеждался в том, что Лине, какими благими бы небыли её намерения не нужно удочерять ни эту, и ни какую другую девочку вообще. Выращенный с детства в ней эгоизм не даст возможности посвятить себя другому человеку.
Конфеты мы оставили в «семье», забрав с собой отвергнутый дорогостоящий подарок, вынужденно отступили.
Тучи полностью улетучились. Холодное зимнее солнце стало склонятся к горизонту. Снегоуборочные машины успешно поработали над дорогой. Обратный путь был чист и свободен. Моя подруга долго молчала, пребывая в недоумённом негодовании: «Как могли отвергнуть её и отказаться от подарка?», так я думал и включил приёмник.
— Ну, и как тебе Кристина, — наконец заговорила она.
— Она тебе не подходит, — я стал объяснять Эйлин своё мнение, — у неё есть братья, мать – «незабудка», которая имеет явное влияние на свою дочь. Обладая мобильной связью, мамаша всегда будет присутствовать в жизни этой девочки. Старший брат в гости может нагрянуть… Младший тоже родственник. Тебе это зачем?
— Да. Ты как всегда прав.
Но для себя сделал однозначный вывод, что ей вообще никто не подойдёт. Ребёнок-игрушка? Зачем? Дети не игрушки. Конечно, я слышал, что их можно сдать обратно, или видел это в кино… Правда или нет, не знаю. Хозяйка детского дома женщина умная. Я ещё в кабинете заметил, что она правильно сложила своё мнение. Дорогие подарки никогда не заменят искренней любви, теплоты и нежности. К собственному ребёнку у родителей эти чувства врождённые. У большинства, конечно. Долг и ответственность перед человеком, которого произвели на свет. За исключением моральных уродов, естественно, которые в лучшем случае оставляют детей в роддоме. А как все эти чувства пробудить к ребёнку чужому? Искренние не надуманные. У кого-то это получается легко. Кто-то лишь на время становится любящем, пока не надоест. А кому-то это не по силам. Он может внушить себе, что любит, но чудес не бывает.
— Вова, поедем куда-нибудь поужинать, — предложила моя спутница, — я хочу угостить тебя. Ты сегодня весь день на меня потратил.
— Нет, Эйлин, у меня ещё дела есть. Я как раз успеваю, если не буду задерживаться.
— Я так хотела тебя отблагодарить…
— Не нужно. Спасибо.
Мне не терпелось отвезти её домой. За этот день я немного устал от компании Лины. Конечно, искренне жаль, что благородные порывы моей бывшей одноклассницы останутся без ожидаемого результата. Но утешительно то, что не будет ущемлена чья-то и без того искалеченная человеческая жизнь. И волонтёрство вполне достойное занятие, где Эйлин сможет помогать брошенным детям, проявляя свою добродетель.