Из цикла "Детское мыло"
Дома была только молчунья Ольга. Лежала на кровати, уставясь в телевизор. Перед ней глубокая миска с жареными семечками и на клочке газеты гора шелухи.
Аня прошла в свой закуток, стала переодеваться в сухое.
Началась реклама, и Ольга громко спросила:
- Что будем хавать на ужин?
Аня промолчала, хотя очень хотелось высказаться, что она думает о лежебоке.
- Алё не слышу ответа!- подражая Люське, повысила голос Ольга. Не дождавшись ответа, она соскочила на пол, прошла за шкаф:- Я к тебе обращаюсь или к стенке? Что, опять обоссалась?
- Дождик.
- Это теперь так называется?
- Называй, как хочешь. Только я вымокла от дождя.
- Мне собственно до лампочки. Только скоро мать придёт, а пожрать ничего нет. Люська велела тебе варить.
- А почему не тебе? Я вчера готовила.
-Ты не очень-то взбрыкивай. Скажу Люське…
- Можешь, прям сейчас бежать.
Ольга просто обалдела от такой невиданной дерзости.
- Ах, ты,…- но тут кончилась реклама, и Ольгу как магнитом вернуло на место.- Мы ещё поговорим,- уже с кровати крикнула.
Готовить ужин не хотелось. Из принципа. Сколько можно, запрягли и погоняют в четыре глотки. Я им что, рабыня Изаура. Хватит! Я тоже человек, и имею право валяться на кровати, смотреть телик и щёлкать семечки. Или гулять. С Олежиком…
Произнесла имя, и стало вдруг тепло и хорошо. А всё остальное предстало такой мелочью, что и думать не хочется. Если бы не мама…Придёт вечно недовольная всем, с порога начнёт искать виноватых. А кто в этом доме всегда виноват? Эта лентяйка, семейное позорище Анька Вонючка…А то, что я как проклятая вкалываю, никто почему-то не видит… Если бы не мама, плюнула бы на всё, пусть сами себя обслуживают.
Замочив одежду, Аня всё же занялась приготовлением ужина. Поставила воду в кастрюльке, приготовила гречку. Заглянув в холодильник, обнаружила пять сосисок, кусок сыра и четыре яйца. И ещё пакет молока. Может, сварить макароны и потереть сыр? Нет, макароны были утром. Будет греча. А что ещё? Был бы рядом Олежик, подсказал. Ему тоже бедному досталось. Правда, шпынял его только отчим. Один или четыре, какая разница, всё равно обидно и больно. Олег с пяти лет за няньку был у младших братишек, это, конечно, смягчало боль. А у меня три коровы на шее…Всё, хватит! Что я всё ною и ною. У меня был чудный день! У меня было Первое Свидание! Меня никто не обижал, наоборот…И я ни разу не описалась! Молодец, сказал Олежик. Я молодец! Я теперь всегда буду такой!
В комнате зазвучала эстрадная музыка: фильм закончился, и Ольга переключила на МузТВ.
Чёрт с ней, даже думать о ней не хочу. Лучше думать про Олежика. Как он там? От бабушки, конечно, влетело…
Аня опомниться не успела, как оказалась у телефона. Трубку взял Олег.
- Привет. Ничего, что я звоню?
- Великолепная идея! Как у тебя?
- Пока тихо. Ужин готовлю. Совет нужен.
- Что из чего?- деловито спросил Олег.
Аня перечислила, что имеется.
- Сделай омлет. Возьми немного муки, молока. Взбей яйца, всё смешай, залей в глубокую сковородку и в духовку. Можешь туда же покрошить сосиски. Соль по вкусу. Справишься?
- Справлюсь. Бабушка очень ругалась?
- Не-а. Они тут сабантуй устроили, уже тёпленькие. Завтра за тобой зайти или подождать на площадке?
- Подожди. Если долго не будет, значит, не смогла.
Они поговорили ещё немного, в общем-то, ни о чём. Но Аня готова была слушать Олежика, его голос, даже если бы он говорил полную тарабарщину.
- Мама когда придёт?- внезапно спросил Олег.
- В половине девятого.
-Тогда не буду тебя задерживать. Иди кухарь. До завтра.
- До завтра.
Настроение вновь стало праздничным. Аня почувствовала себя невероятно счастливой, с необычным удовольствием приступила, как сказал Олежик, кухарить. Всё шло у неё гладко, руки проворно выполняли операции, казалось, им тоже доставляет огромное удовольствие эта работа.
Раздражающая музыка из комнаты отдалилась, стала еле слышна, точно кухню перенесли на много метров вперёд.
Поставив омлет в разогретую духовку, Аня сняла с верёвок высохшее бельё, понесла к себе.
Ольга спала, свернувшись калачиком. Аня выключила телевизор, собрала рассыпавшуюся шелуху. Ольга вздрагивала во сне, губы её что-то беззвучно шептали.
"Наверно и во сне подражает Люське, когда её нет рядом".
Глядя в лицо сестры, Аня впервые подумала, что, возможно, Ольге хуже всех в этой семье. Если она, Аня, для всех как бельмо на глазу, как заноза, то Ольгу все игнорируют, не замечают. Вроде той вазы на шкафу с пучком сухой травы, вон как пылью покрылась, и никому до этого нет дела.
"Почему мы так живём? Ладно, я позорище семьи, но Люська, Женька, Ольга…почему мама и их не жалует? Никогда не поговорит спокойно, не приласкает. Почему она такая…недобрая?"
Аня вернулась на кухню. Омлет был уже готов, поспевала и каша. Аня нарезала хлеб, присела у окна. Мысли вновь вернулись к маме. Почему она домой приходит всегда злая? Неурядицы на работе…или ей дом не мил?
Затрезвонил нервно с надрывом дверной звонок.
- Кто там?
- Открывай ктокалка,- резко, почти крича, отозвалась мама.
Аня открыла.
- Чё копаешься? Я должна три часа под дверью торчать?
- Я же сразу открыла…
- Ой, замолчи,- лицо мамы неприятно перекосилось,- без тебя тошно…
Переступив порог, мама грохнула на пол сумку и, шатаясь, скрылась в туалете.
"Опять пьяная. Что-то в последнее время увлеклась…"
Аня освободила сумку от продуктов, разместила их в холодильнике.
Мама вышла из туалета, вполголоса ругаясь. Скинув куртку и переобувшись в шлёпанцы, прошла на кухню.
- Кипяток имеется в этом доме?- дохнула на Аню смесью водочного перегара и табака.
- Кушать будешь?
- Нет, святым духом питаюсь, – бросила мама зло, как ругательство.
Аня насыпала каши в тарелку, отрезала омлета.
Мама тяжело, неуклюже плюхнулась на стул, некоторое время тупо смотрела на поставленную перед ней тарелку.
Аня замерла у плиты, совершенно не представляя, что ей делать.
Мама, наконец, оторвала взгляд от тарелки, глянула на дочь: Аню обожгло ледяным холодом.
- Н…не нравится?
- Ты мне не нравишься,- процедила сквозь зубы мама.
Аня увидела и услышала неприкрытую ненависть. Ей стало страшно, как всегда. Внутри всё сжалось, закаменело, и эта глыба принялась давить на мочевой пузырь. Аня скрестила ноги, что есть мочи, сжала их. Но глыба давила и давила…
" Олежик, помоги! помоги! помоги!" - как молитву зашептали губы. Не помогало…
- За что ты не любишь меня?- отчаянно крикнула Аня.
Мама откинулась на спинку стула, криво хмыкнула:
- Не понимаешь? Глупенькую корчишь из себя?
- Никого я не корчу…
- Тогда зови отца ужинать. Давай, давай, зови.
Аня на мгновение забыла о своей проблеме, недоумённо смотрела на маму.
- Не можешь. Потому что НЕТ его. И не будет. И всё из-за тебя…зараза вонючая! Так бы и придушила…- мама вскинула руки и продемонстрировала, как бы она это сделала.
Аня инстинктивно отпрянула к окну, вжалась в угол. Теперь от страха уже всё тело до кончиков пальцев на ногах обернулось в камень.
Мама едко усмехнулась, уронила руки на стол:
- Сидеть из-за тебя не хочется,… - взяла вилку, ковырнула омлет.- Всю жизнь поломала, гадина. Всю! А теперь омлетики подсовываешь!- вновь закричала, швырнув вилку на стол, а тарелка полетела в угол, ударилась о подоконник - брызнули осколки, кашей засыпало ноги Ани.
Мама поднялась и, держась за стенку, ушла в свою комнату.
У "камня" остались живые глаза, они моргнули, и открыли путь слёзным потокам. Постепенно, начиная со ступней, тело оживало. Когда жизнь вернулась в пах, Аня почувствовала, как тёплые ручейки заструились по ногам…