Признаюсь, уважаемые читатели, я до недавних лет совсем мало знал о событиях, предшествующих Первом мировой войны в ХХ веке, а также о военных действиях на полях Европы в 1914-1918 годах. Нет, конечно, я знал и немецком плане Шлиффена, который предусматривал быструю победу над Францией и затем войну с Россией. Слышал о газовых атаках, о знаменитом Брусиловском прорыве, знал, что Россия воевала не только с Германией и Австро-Венгрией, но и с Османской империей на так называемом Кавказском фронте. Но ничего более существенного не знал. Но слушая ныне на Ютубе беседы с историками, хорошо знающими события Первом мировой войны, я стал больше разбираться, что же тогда, более ста лет назад, произошло.
Перед первой мировой войной Россия провела реформу армии. В 1907 году была проведена реформа флота, а в 1910 реформа сухопутных войск. Страна многократно увеличила военные расходы, а общая численность армии в мирное время составляла теперь 2 миллиона человек. В 1912 году Россия принимает новый Устав полевой службы. Сегодня его по праву называют самым совершенным Уставом своего времени, поскольку он мотивировал солдат и командиров на проявление личной инициативы. Важный момент! Доктрина армии Российской империи была наступательной.
Несмотря на то, что было много положительных изменений, были и очень серьезные просчеты. Главный из них – недооценка роли артиллерии в войне. Как показал ход событий первой мировой войны – это была страшная ошибка, которая четко показала, что на момент начала 20 века русские генералы серьезно отстали от времени. Они жили прошлым, когда важна была роль кавалерии. В итоге же 75% всех потерь первой мировой были нанесены артиллерией! Это приговор императорскому генералитету. Важно отметить, что Россия подготовку к войне (на должном уровне) так и не закончила, а Германия ее завершила в 1914 году.
По тяжелым орудиям Германия и Австро-Венгрия многократно превосходили Россию и Францию. Поэтому и соотношение сил было в пользу первых двух стран. Более того, немцы, как обычно, перед войной создали отличную военную промышленность, которая ежедневно изготавливала 250 000 снарядов. Для сравнения, Британия производила 10 000 снарядов в месяц! Как говорится, ощутите разницу…
Еще один пример, показывающий значимость артиллерии, это бои на линии Дунаец Горлице (май 1915). За 4 часа армия Германии выпустила 700 000 снарядов. Для сравнения, за всю франко-прусскую войну (1870-71) Германия выпустила чуть более 800 000 снарядов. То есть за 4 часа немного меньше, чем за всю войну. Немцы четко понимали, что решающую роль в войне сыграет тяжелая артиллерия.
Наименьший вклад, как в плане воюющих, так и в плане погибших, в войну внесла Великобритания. Это логично, поскольку англичане в крупных сражениях толком и не участвовали. Нам во всех учебниках рассказывают, что Австро-Венгрия из-за больших потерь не могла воевать самостоятельно, и ей всегда требовалась помощь Германии. Точно также как Германии приходилось воевать за Австро-Венгрию, так и России приходилось воевать за Францию (не случайно русская армия трижды за годы Первой мировой спасала своими действиями Париж от капитуляции).
Фактически война шла между Россией и Германией. Обе страны потеряли убитыми 4,3 миллиона человек, а Великобритания, Франция и Австро-Венгрия вместе потеряли 3,5 миллиона человек. Цифры красноречивы. Но получилось так, что страны, которые больше всего воевали и приложили усилий в войне, оказались ни с чем. Сначала Россия подписала позорный для себя Брестский мир, потеряв множество земель. Потом и Германия подписала Версальский мир, по сути, утратив самостоятельность.
К началу 1915 г. стало окончательно ясным, что лучшей защитой (и единственно надежной) на этой войне является "рыцарски" недооцениваемая земля. Трехметровой глубины траншея практически уберегала все войска от артиллерийского расстрела. А хотя бы частичное применение бетона сохраняло даже от гаубиц. Быстрее других мастерами земляной защиты стали немцы. За ними шли англичане, (французы и русские со своими мелкими окопами еще не скоро увидели в землеройных работах единственное средство спасения). При этом нужно учесть, что Восточный фронт по протяженности был едва ли не вдвое больше Западного. (Если наложить Восточный фронт на карту Западного, то он размещался от Роттердама до Валенсии). Две с половиной немецких дивизии на Западном фронте занимали позиции вдвое меньшие, чем на Восточном фронте. Главным отличием Восточного фронта от Западного была маневренная война в пику западной Stellungskrieg — войны из окопов.
Русская армия в этой маневренной войне действовала хуже — отставала жизненно необходимая в этом случае координация. Штаб в Варшаве желал сосредоточиться против германской армии; штаб в Киеве смотрел только на Австро-Венгрию.
В 1915 году Россия вступила в полосу своих несчастий, и наиболее проницательные из представителей Запада увидели грозные признаки. Вопреки браваде петроградских газет британский военный представитель Нокс уже в конце 1914 г. предсказал возможность распада России. Из докладов Нокса, адресованных тем, кто не хотел сознательно закрывать глаза на суровую реальность, открылась страшная беда России — неумение использовать наличные ресурсы и неукротимое при этом стремление приукрасить ситуацию. Не желая видеть мир в реальном свете, русское правительство скрывало степень поражения, и всячески старалось прикрыть августовскую катастрофу в Восточной Пруссии сообщениями о победах на Южном и на Юго-Западном фронтах. Но спустя полгода поражения русской армии приняли такой масштаб, что скрыть их было уже невозможно. Современный американский историк жестко оценивает ситуацию: "Неожиданный коллапс фронта Иванова в середине мая, легкость, с которой Гинденбург и Людендорф выдвинули "армию Неман" к балтийскому побережью, отражали более сложные русские проблемы, чем просто превосходство Германии в артиллерии. Ощущая нехватку оружия, амуниции и запасов, Россия встретила к середине 1915 г. сложности в замещении боевых потерь, составлявших почти 150 000 человек в месяц".
В Петрограде прошел первый шок от восточнопрусских поражений, появилась вера в победы над австрийцами, произошло общее успокоение. Присутствие в коалиции, помимо Франции, могучей Британии с доминионами успокаивало царя и его военачальников. В начале 1915 года русская армия примерно равнялась силам германо-австрийского противника, но Кавказский фронт отвлек тринадцать пехотных и девять кавалерийских дивизий, и уже в мае 1915 года германо-австрийцы превосходили своих русских противников на Восточном фронте — 110 дивизий против 100. Только к середине 1916 года русская армия восстановила убедительное численное превосходство: 150 русских дивизий против 100 австро-германских. В середине 1917 года против 2403 русско-румынских батальонов на Восточном фронте сражались 1528 батальонов центральных держав. К концу 1916 года по обе стороны Восточного фронта были расположены по 8 тысяч артиллерийских орудий.
Россия за первый год войны потеряла 1 млн. 350 тыс. убитыми, ранеными и военнопленными из первоначальной пятимиллионной кадровой армии. Военный министр Сухомлинов еще давал полные оптимизма интервью, генеральный штаб в Петрограде убеждал, что "расходы боеприпасов не дают никаких оснований для беспокойства", но русские батареи уже молчали, потому что не хватало снарядов и многих видов вооружений. Чтобы произвести 156 деталей, составляющих современную винтовку, требовались 1424 операции, 812 замеров, достаточно сложное производство (которое Россия, собственно, в полном объеме наладила лишь во Вторую мировую войну). Русские заводы производили менее тысячи винтовок в день, в то время как ежедневные потери винтовок русской армией были в три-шесть раз больше. К лету 1915 г. Артиллерийский департамент заказал на русских заводах девять тысяч пушек, а получил только 88. Техническая культура производства оказалась недостаточной.
На Западном фронте царило примерное равенство: 110 франко-английских дивизий против 100 германских. И только последующий (в 1915–1916 годах) рост британской армии сместил баланс в пользу Антанты. К середине 1917 года 2219 батальонов англо-французов выступали против 1314 германских батальонов. В артиллерии англо-французы имели на Западном фронте 18 тысяч орудий против 11 тысяч у германцев. В канун наступающего 1915 г. маршал Жоффр мог думать только о потерянных тринадцати департаментах, вся его психика была скована присутствием немцев неподалеку от Парижа. Как и Фалькенгайн, он полагал, что судьба войны решится на Западном фронте, а все остальное лишь отвлекает от главного. В Англии еще не полностью осознали значимости поражения русских войск у Танненберга и тщетны надежд на русский "паровой каток". На столе у Китченера и Черчилля ежедневно лежали 20–30 сообщений стратегической разведки о перемещении войск в Европе, и разобраться в относительной важности каждого сообщения было непросто. Министр финансов в военном кабинете Ллойд Джордж распространил меморандум, предостерегающий от самоуспокоения: военная машина России не имеет необходимых производственных мощностей.
Но отразить в одной статье все события той войны нереально, поэтому рассмотрим один эпизод – попытку англичан высадиться на берегах пролива Дарданеллы, соединяющего Эгейское и Мраморное море, которое, в свою очередь, соединялось проливом Босфор с Черным морем.
В истории всех стран и народов имеются своеобразные роковые, или бифуркационные точки, во многом определяющие ход истории. Иногда эти точки видны невооруженным глазом, например пресловутый «выбор веры» киевским князем Владимиром Святославичем. Некоторые же многими остаются незамеченными. Например, что вы можете сказать о 8 января 1894 года? А между тем в этот день российским императором Александром III и президентом Франции Сади Карно была ратифицирована военная конвенция, подписанная ранее (27 августа 1892 г.) начальниками генеральных штабов России и Франции (Н. Обручевым и Р. Буадефром).
Друзья и враги
Традиционный вектор российской политики неожиданным волевым решением императора вдруг изменился на 180 градусов. Теперь врагами России неизбежно становились ближайшие соседи – Германия, и Австро-Венгрия, которые на протяжении многих лет были её, пусть и не слишком хорошими и надёжными, но, всё же, друзьями и союзниками. Австро-Венгрия, как мы помним, в союзе с Россией много раз воевала против Османской империи, и сохраняла нейтралитет во время трагической для России Крымской войны. В Пруссии же, ставшей «ядром» объединенной Германии, со времён Наполеоновских войн существовал своеобразный культ России, и традиция целования рук русского императора соблюдалась немецкими генералами вплоть до начала I мировой войны. Пруссия была единственным относительно дружественным России государством во время Крымской войны, Германия – во время Русско-японской.
Что ещё хуже, лицемерным союзником России становилась теперь Британская империя – её самый страшный и непримиримый враг на протяжении столетий. Политики Великобритании всегда рассматривали Россию как варварскую страну, единственной смыслом существования которой были поставка дешевого сырья и война за британские интересы. Павел ПервыйI, посмевший бросить вызов Лондону, был убит за английские деньги российскими аристократами, развращенными правлением Екатерины Второй. Его старший сын, Александр Первый, из воли Лондона уже не выходил, и, вопреки интересам России, послушно проливал русскую кровь на полях Европы. Другой сын убитого императора, Николай Первый, посмевший позволить себе немного самостоятельности, был наказан Крымской войной и унизительным поражением – и страх тогда на долгие годы буквально парализовал правителей России: Бисмарк открыто называл внешнеполитические действия Александра Второго и А.М. Горчакова «политикой напуганных».
Парадокс состоял в том, что, несмотря на непрерывное внешнеполитическое давление Великобритании, для России всегда выгоднее было иметь её врагом, который постоянно, но не очень крупно вредит на окраинах (вспомним известную поговорку тех лет – «Англичанка гадит»), чем «другом», готовым выпить всю её кровь под предлогом выполнения «союзнических обязательств» перед Лондоном.
Николай Второй, слабый и бесталанный сын «миротворца» Александра Третьего, взошедший на престол 1 ноября 1894 года (20 октября по старому стилю), продолжил международную политику своего отца.
Россия была больна, её общество расколото, страну раздирали социальные противоречия, и П. Столыпин был абсолютно прав, когда говорил о гибельности любых потрясений и необходимости десятилетий покоя. Поражение в Русско-японской войне (главной причиной которой были глупость и жадность ближайших родственников императора), стало одной из причин двух революций, и, казалось, должно было стать также и предупреждением о недопустимости таких авантюр в дальнейшем. Увы, Николай Второй ничего не понял и ничему не научился. В августе 1914 года он позволил втянуть Российскую империю в большую и ставшую для неё фатальной войну за интересы всегда враждебной России Великобритании, откровенно рассчитывавшей на русское «пушечное мясо» Франции и Сербии – государства, почти открыто практиковавшего тогда терроризм на государственном уровне.
Часто приходится слышать, что война с Германией была неизбежна, потому что, расправившись с Францией, Вильгельм непременно бы сокрушил оставшуюся без союзников Россию. На мой взгляд, этот тезис весьма сомнителен. У России и Германии в те годы просто не было каких-либо непримиримых противоречий и реальных причин для войны. План Шлиффена предусматривал быстрый разгром Франции с последующей перегруппировкой войск для отражения наступления, закончившей свою мобилизацию российской армии – но вовсе не предполагал обязательного наступления вглубь территории России. Главным противником немецкие политики тех лет считали даже не Францию, а Великобританию, Россия же рассматривалась, как естественный союзник, и уже в ноябре 1914 года в правящих кругах Германии стали рассматриваться варианты заключения сепаратного мира с нашей страной – по большевистскому сценарию: без аннексий и контрибуций. Сторонниками сближения с Россией были начальник немецкого генерального штаба Э. фон Фалькенгайн, гросс-адмирал А. фон Тирпиц, рейхсканцлер Т. фон Бетман-Гольвег, госсекретарь по иностранным делам Готлиб фон Ягов, а также Гинденбург и Людендорф. Но у страны, зависимой от иностранных кредиторов, нет своих интересов, и нет самостоятельной внешней политики – Николай Второй отказался от переговоров и в 1915, и в 1916 гг. И подписал, тем самым, приговор и себе, и Российской империи.
Самым удивительным было то, что у России в Первой мировой войне, в сущности, не было никаких внятных целей и задач, кроме желания выполнить пресловутые «союзнические обязательства» и защитить слабых, но задиристых балканских «братушек». Но 29-30 октября 1914 г. турецко-германская эскадра обстреляла Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск.
Теперь, после вступления в войну Османской империи, российские горе-патриоты могли тешить себя бесплодными мечтаниями о столь желанных Черноморских проливах. Бесплодными эти мечты были потому, что не имелось никаких оснований полагать, что и здесь британцы не повторят удачный трюк с Мальтой, которую они у Наполеона захватили, но не отдали ни «законным владельцам» – рыцарям-Иоаннитам, ни своему союзнику, Павлу I, ставшему магистром этого ордена. А в данном случае ставки были гораздо выше: речь шла не о средиземноморском острове, а о стратегических проливах, контролируя которые можно было держать за горло Россию. Такие регионы не дарят, и добровольно не оставляют (Гибралтарский пролив, несмотря на постоянные протесты «союзной» Лондону Испании, до сих пор под британским контролем).
У. Черчилль и «дарданелльский вопрос»
Планы операции по захвату Дарданелл рассматривались в Британском комитете обороны еще в 1906 году. Теперь же, с началом Первой мировой войны, у англичан появилась реальная возможность такой операции – под предлогом помощи России. И уже 1 сентября 1914 года (до вступления Османской империи в войну) Первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль провел совещание, на котором рассматривался «дарданелльский вопрос».
3 ноября того же года англо-французская эскадра обстреляла внешние укрепления Дарданелл. Французские суда атаковали форты Оркание и Кум-Кале, британские линейные крейсеры «Indomitable» и «Indefatigable» ударили по фортам Хеллес и Седд-эль-Бар. Один из английских снарядов попал в главный пороховой погреб форта Седд-эль-Бар, в результате чего произошел мощный взрыв.
Более глупо действовать союзникам было просто невозможно: не имея ни плана военных действий, ни необходимых сил для проведения дальнейшей операции, они ясно обозначили свои намерения, дав Турции время для подготовки к обороне. Турки все поняли правильно: к концу 1914 года они сумели провести значительную работу по укреплению своих позиций в районе Галлиполи, разместив там 3-й армейский корпус Эссада-паши. Значительную помощь им оказали немецкие офицеры, присланные в качестве инструкторов. Были модернизированы стационарные береговые форты, созданы торпедные станции и подвижные артиллерийские батареи, в море установлено 10 рядов минных заграждений и противолодочные сети. Турецкие корабли в Мраморном море готовы были поддерживать оборону проливов своей артиллерией, а в случае прорыва вражеских судов – атаковать их в центральной части пролива.
Между тем британцев очень тревожила возможность атаки на Египет и Суэцкий канал. Традиционные надежды англичане возлагали на дворцовый переворот, который они планировали организовать в Константинополе. Но У.Черчилль, считая, что лучшей защитой Египта будет упреждающая операция на побережье самой Турции, предложил атаковать Галлиполи. К тому же и русское командование само дало британцам повод для захвата столь желанных России Дарданелл: англичане и французы в начале января 1915 г. просили Россию активизировать действия своей армии на Восточном фронте. В русской ставке согласились с условием, что союзники проведут крупную демонстрацию в районе Проливов – чтобы отвлечь внимание турок от Кавказского фронта. Вместо «демонстрации», британцы решили провести крупномасштабную операцию по захвату Проливов – под благовидным предлогом «помощи русским союзникам». Когда российские горе-стратеги спохватились, было уже поздно, британцы упорно уклонялись от обсуждения вопроса о будущем статусе Проливов. Лишь когда окончательно стало ясно, что Дарданелльская операция провалилась, в Лондоне «великодушно» согласились на будущее присоединение к России Константинополя. Выполнять это обещание они не собирались ни при каких обстоятельствах, и повод к этому, вне всяких сомнений, нашли бы очень легко. В крайнем случае, была бы организована «цветная революция» по типу Февральской:
«Февральская революция произошла благодаря заговору англичан и либеральной буржуазии. Вдохновителем был посол Бьюкенен, техническим исполнителем – Гучков»
– без малейшего стеснения писал о тех событиях представитель разведки генштаба Франции капитан де Малейси.
Какая ирония судьбы: сейчас мы должны быть благодарны самоотверженным солдатам и офицерам Турции (страны, которая находилась с нами тогда в состоянии войны), за мужество, с которым они отразили нападение «союзников» на Дарданеллы. Иначе, в проливах сейчас бы находилась военно-морская база Великобритании, которая перекрывала бы их для России при любом удобном (и даже не очень удобном) случае.