Ближе к вечеру снег разошёлся не на шутку, мороз крепчал, видимость стала просто ужасной: на расстоянии нескольких шагов что-то рассмотреть было почти невозможно. По моим расчётам развилка тракта на Шпицграф и Токен была совсем рядом, осталось проехать чуть-чуть и в трактире можно будет расслабиться, выпить горячего вина со специями, отведать запечённого на углях мяса, сходить в купальню, смыть с себя усталость и избавиться от запаха лошадиного пота. Да и трёхгодовалому гнедому отдых не помешает, вон как ушами прядёт бедолага!
— Помогите!
Я натянул поводья, Бес недовольно заржал, остановился.
Слева-справа лес, низкорослые кустарники и огромные сосны, над головой нависло серое, тяжёлое небо и где-то далеко раздавалось протяжное завывание волков. Может, и оборотней. Пока не увидишь – не поймёшь кто из них голосит на всю округу. Треск многовековых деревьев, гвалт птиц, делящих что-то между собой, завывание ветра. Место, одним словом, замечательное. Я спрыгнул с Беса, пригрозил ему кулаком: сдвинешься хоть на шаг, убью. Гнедой щёлнул зубами, заржал. Паршивец! Для него не напакостить хозяину – зря прожить день.
— Помогите! – раздалось справа от меня.
Голос хриплый, мужской. Как мне показалось, он раздавался совсем рядом, в нескольких шагах от дороги. Хотя, что-то утверждать, находясь в лесу, последнее дело. Вокруг – сплошной обман и множество ловушек. Лес ухнул, засмеялся тысячью голосами животных и нежити, с веток деревьев посыпался мокрый тяжёлый снег. Сделав несколько шагов к зарослям орешника, провалился по пояс в сугроб. Пока выбирался, «помогите» прозвучало ещё несколько раз. Я вышел на подобие небольшой поляны, осмотрелся. Прямо над головой раздалось кряхтение, потом:
— Не туда смотришь, дылда. Вверх посмотри.
Под ногами я увидел заплечную сумку, из снега выглядывала рукоять ножа. На верёвке, вниз головой, висел человек. Борода лопатой, огромная лысина, сросшиеся на переносице густые брови, тяжёлый взгляд. Да это же..!
— Долго рассматривать собираешься? Чай я не девица. Решил помочь, так помоги. А нет, нечего было и останавливаться.
— Не в том ты положение, чтобы мне грубить, недомерок, – ответил я карлику, сняв тулуп, шапку и достав из-за голенища сапога нож. Пришлось лезть на дерево, чтобы обрезать верёвку. Ловушку кто-то знатную устроил, по уму, грамотно и со знанием дела. С воплями карлик упала в снег, потом вскочил на ноги, погрозив мне кулаком:
— Мог бы предупредить, дылда! Чуть шею себе не своротил.
— Иди ты лесом, неблагодарное создание! – отгрызнулся я, поднимая со снега тулуп и шапку. – Знал бы, мимо проехал. Вон, волки всё ближе и ближе к нам. Или оборотни. Схарчили бы тебя за милую душу, недомерок бородатый, и не подавились бы.
— Волки-то? Не, не достали бы серые. А вот оборотни, те да, запросто.
— И?
— Что «и»? – выпучил глаза карлик.
— Спасибо где твоё, малорослик?
Карлик остолбенел, хлопая глазами. Я плюнул, пошёл в сторону дороги. Бес покосился на карлика, который с трудом продирался через зарослям орешника, потом на меня.
— Успокойся, – я погладил Беса по шее, – пусть пешком идёт.
Я был уже в седле, когда карлик вышел на дорогу. Тяжело дыша, он, снизу вверх, посмотрел на меня, вздохнул.
— Я это.. спасибо хотел сказать. Не от волков сгинул бы, так от мороза.
— Будь здоров, – кивнул я. – Двинули, Бес, пока светло.
— А я? – раздалось за спиной. – Мне за стремя хоть можно подержаться?
Я остановил гнедого, освободил левое стремя, протянул карлику руку.
— Садись, грубиян.
— Не-не, в раскорячку сидеть на лошади я не хочу, не под мой рост лошадь. Лучше бежать рядом. Сумку прими, дылда.
Бес шёл шагом, постоянно кося на меня глазом: что же ты, хозяин, своего слова не держишь? Пришлось достать из заседельной сумки кусочек подсоленного чёрного хлеба, накормить коня. Он, как самый настоящий человек, благодарно кивнул, пошёл быстрым шагом.
— А ты в какой город путь держишь и откуда, танн? – спросил карлик. Я обратил внимание на то, что после двадцати минутной пробежки его дыхание не сбилось.
— В Токен. Возвращаюсь из Краева, от родителей. На побывке был. А ты что в лесу делал-то? Лешака пугал? По дороге шёл бы, по примятому снегу. Всё же быстрее и легче.
— У вас, у людей, одна пакость на уме. По нужде я свернул с дороги, по нужде. Меня Тилли Шорт зовут, тебя?
— Вельд Полкрест, – ответил я. – Тебе в какой город нужно?
— Так в Токен и нужно, – ответил карлик. – Меня на работу гильдия пригласила, мастер я кузнечного дела. А ты, как мне кажется, или военный или стражник. Угадал?
— В точку, – ответил я Тилли полуправдой, а точнее – соврал. – В стражниках хожу пятый год. В отпуске был, проведал родителей. Теперь в Токен опять на три-четыре года.
Снег прекратился, с неба сыпала крупа. Изредка в разрывах облаков просматривался заходящий красноликий Гвельт, дневное светило. Мороз крепчал, снег под ногами Беса и бежавшего рядом с конём карлика поскрипывал. Ночью он станет ещё сильнее, а под утро так вообще озвереет, носа из дома не высунешь. На перекрёстке мы повернули направо, в сторону Токена. До трактира «Красный гусь» осталось совсем ничего. Я прикинул, что как раз засветло доберёмся до трактира, отдохнём как следует и выспимся, чтобы завтра утром, на зорьке, выдвинуться в сторону Токена, столицы королевства Ингария.
— Святой Ингарион! – сказал карлик, показывая рукой в сторону леса. – Неужто пугало поставили? Для чего? Лес охранять или тоску на людей наводить?
Я присмотрелся: между дорогой и крайним рядом деревьев труднопроходимого леса стояло самое настоящее пугало. Грубая мешковина с прорезями для торчащих в строну рук, нелепая широкополая шляпа с белым пером на круглой голове. Ветер лениво теребил «одежду» пугала, и создавалось полное впечатление, что стоит вполне себе живой человек. Бес, почувствовав что-то неладное, пошёл размашистым шагом, я стал переживать за карлика. Но Тилли Шорт лишь улыбнулся:
— Ничего, поспею я за лошадкой, поспею.
Пугало осталось позади и Тёмный меня сподвигнул оглянуться. Пугала на месте не было, зато по дороге, настигая нас, звеня подрезами полозьев, неслась карета. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: кони понесли. Извозчик, привстав на козлах, натягивал что есть мочи вожжи. Даже на расстоянии нескольких сот метров, не напрягая слух, можно было разобрать все «ласковые» слова, адресованные четвёрке лошадей. Дорога, через двести полных шагов, делала резкий поворот налево, шла вдоль небольшого яра. Упасть с него вниз – дело плёвое и наверняка смертельное. Лошади, как я понял, повернуть на такой скорости не смогут, потянут за собой в обрыв карету с людьми. Тилли отпрыгнул на обочину, что-то мне крикнул. Знать бы что! Я сбросил с себя тулуп, залез с ногами на седло. Хоть бы Бес не испугался и не шарахнулся в сторону! Когда первая пара лошадей была на расстоянии нескольких шагов от меня, я уже был голове прыгнуть, чтобы упасть на спину лошади, попробовать четвёрку остановить. Как это реально сделать, я не знал, но стоять и смотреть как гибнут люди и лошади – не собирался.
Время остановилось, сердце сделала последний удар и я прыгнул.
Удар о землю был чудовищным. У меня вышибло дух и пришел я в себя только после того, как карлик влил в меня что-то обжигающе горячее. Откашлявшись, попробовал встать на ноги, но меня повело влево, голова закружилась, подступила тошнота.
— И что это было, Тилли? – прохрипел я, растирая ушибленную грудь. – То чучело пропало, теперь вот карета с лошадьми.. Что происходит, как думаешь? Вокруг сплошь и рядом призраки. Тилли?
Я оглянулся и мне основательно поплохело: вместо карлика Тилли Шорта на обочине дороги стоял старец в чёрном балахоне и с клюкой в правой руке. Седые длинные волосы, окладистая борода, пышные усы, ярко-голубые глаза. Старец улыбнулся:
— Смел ты, парень, смел и чист сердцем. Не из-за награды собрался с жизнью расстаться, нет в тебе корысти и это похвально! Редко кто отважится на такой поступок. Загадай своё самое заветное желание и оставь его при себе. Когда наступит время, всё задуманное тобой сбудется. Ну?
Я долго перебирал все заветные желания, которые накопились в голове за двадцать пять лет жизни. Не остановившись ни на одном конкретном, я пожал плечами.
— Вы же сами сказали, что нет во мне корысти. Пусть всё остаётся так, как есть. Не нужна мне никакая награда. Только скажите, кто вы?
— Многие меня знают как Дарвел Хитрый. Придворным магом я когда-то был.
— Неужто тот самый чародей, который когда-то спас от смерти самого Ильваранда Сиятельного? Но вас же, уважаемый чародей, тот же король и казнил на потеху публики, обозвав прилюдно предателем и изменником королевства?! Как же вы ожили?
— Долго объяснять, парень, да и лишние знания тебе сейчас ни к чему. Ладно, насчёт твоих желаний я сам разберусь, в обиде не будешь. Время к ночи, двигай дальше по дороге. Не дай Провидец тебе с нечистью повстречаться. Завтра будет тяжёлый день, который, возможно, изменит всю твою жизнь.
Голова опять закружилась, я закрыл глаза. По телу пробежала волна тепла. Кто-то набросил на меня тулуп и несильно ударил по щеке.
— Эй, Вельд Полкрест, очнись!
Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мною карлика. Вспомнив дьявола и его приспешников, поднялся на ноги, посмотрел на дорогу: следов от полозьев не было. Неужели мне это всё привиделось? Я опять опустится на снег, потряс головой. Рассказывать кому-то о произошедшем не стоит, вмиг упекут в лекарню на пожизненное излечение.
— Тилл, что произошло? Ничего не помню, как будто кто по голове поленом хватил.
— Если бы знал, сказал бы, – нахмурился карлик. – Ты остановил своего Беса, скинул зачем-то тулуп и потом, ни с того ни с сего, прыгнул с распростёртыми руками на дорогу, прямиком на снег. Грудью, видать, сильно приложился, вон пена кровавая на губах. На, ещё глотни напитка ангельского! Много нельзя, с непривычки голова кругом пойдёт.
Жидкость огненным шаром скользнула вниз, обожгла желудок. Мир вокруг принял сказочные очертания: Тилл показался самым настоящим и верным другом, а Бес – несравненно красивым и сильным жеребцом.
— Что за гадость ты в меня влил? – поморщился я, набирая в пригоршню снег. «Умывшись», я окончательно пришёл в себя.
— Не отравишься, настойка лечебная, на травах она. Только ведьма Магда знает секрет трав, настаивает на них кнурт.
— Кнурт? – переспросил я.
— Да, кнурт, – кивнул Тилл. – Который горит синим пламенем. Ну что, в дорогу, Вельд? Осталось совсем ничего, я уже вижу огни трактира.
— Твоему зрению позавидовать можно, – произнёс я, ставя ногу в стремя. – Первым пугало увидел, теперь вот огни трактира. Кстати, пугало на месте?
— Пугало? Ах да, пугало. Оно тоже куда-то пропало, исчезло, – ответил Тилл, покачав головой. – Сильно ты головой ударился, к лекарю тебе надобно, к лекарю.
Выругавшись про себя, я сел в седло, Бес, почувствовав скорый отдых, радостно заржал. Хоть у него радость, и то дело. Трактир «Красный гусь», как мне рассказывали, был построен по личному распоряжению Ильваранда Сиятельного, прадеда нынче правящего Ингарией короля Ильваранда Справедливого, как место для отдыха во время королевской забавы – охоты. Потом домик для отдыха был дарован, не знаю за какие заслуги, графу Штонбергу. Со временем появился второй двухэтажный крепкий бревенчатый дом, расширена конюшня, появилось большое подсобное хозяйство, справная кузня. Хотели переименовать трактир в постоялый двор, но граф махнул на это рукой. От трактира до Токена – полдня пути на лошадях, в «Красном гусе» останавливаются, в основном, такие как я. Путники, не рискующих путешествовать по ночам или в непогоду.
Совсем рядом с трактиром – заброшенный погост древнего и до основания разрушенного города Древних. Много легенд ходит об этом погосте и один краше другого. В них упоминаются и ведьмы и колдуны, оборотни и поднятые, говорится о чёрных мессах и призывах демонов. Как высших, так и низших. В общем, у людей фантазия безграничная. Только одно плохо: кто-то что-то сказал и вмиг это становится достоянием людей в перевёрнутом и в сильно искажённом варианте.
— Святой Ингарион! – воскликнул Тилл. – Что же это делается?
— Ты о чём? – не понял я.
— Да я о рыжем говорю, Вельд! У него же борода побольше моей будет!
Трактир загорожен добротным, в два роста человека, частоколом, въездные ворота открыты нараспашку. Расстегнув тулуп, работая без остановки огромной совковой лопатой, снег отбрасывал в сторону рыжеволосый детина, освобождая площадку перед воротами. Волосы цвета обожжённой меди, такого же цвета усы и борода до пояса. Бесу этот человек почему-то понравился, он приветственно заржал и замотал головой.
— Здоровья вам, уважаемый, – сказал я, спрыгивая с лошади. – Есть в трактире место для ночёвки?
— И вам здоровья, уважаемый танн! – громыхнул мужчина. – Найдётся место, найдётся. Но только для одного постояльца. Мы не принимаем таких как ваш спутник. Ежели он ваш слуга, то переночует на конюшне, если не слуга – пусть мимо проходит.
— Принимаем – не принимаем, это мы с твоим хозяином решим. Хорошо? – вызверился я. – Позови-ка его, уважаемый.
— Не могу, – усмехнулся рыжеволосый, – потому как я и есть хозяин. Глергом меня зовут. Хозяин я ночной, а порядок установил настоящий хозяин. Граф Штонберг, может слыхали о таком?
— Да кто же не слышал о знаменитом на все королевства мэре Токена? Так что мы решим насчёт ночлега моего.. – я запнулся – .. слуги, Глерг?
— Вельд, не переживай обо мне, – дёрнул за рукав моего тулупа Тилл. – Мне не привыкать. Спал и на земле и на снегу, а еда у меня всегда с собой. Скинь мне сумку, будь так добр, и поводья перекинь. Я о Бесе позабочусь, не переживай.
С заплечной сумкой и с мечом в ножнах, я зашёл в трактир. С мороза стало покалывать тело, глаза моментально начали слипаться. Вот-вот засну. Глерг встал за стойку, открыл толстую тетрадь, в которую записывал, как я понял, всех посетителей.
— За что на карликов граф Штонберг так рассерчал? – спросил я.
— Сам не знаю, танн, – ответил Глерг, слюнявя алхимический карандаш. – Какая-то давняя история. Что он с ними не поделил, не моего ума дело. Вон, целую страницу в тетради замарал своими распоряжениями. То карликов не пускать на постой, то темнокожих арагавийцев надобно гнать метлой куда подальше. Странный он, наш хозяин, совсем на старости лет с ума выжил. Откуда путь держите и куда, танн?
— Это-то зачем тебе знать? – удивился я. – Опять распоряжение графа?
— Не, не графа, – покачал головой здоровяк. – Сам начальник Серой полиции распорядился. И предупредил, что не дай Всевышний кого-то забуду в тетрадь вписать, привлечёт к ответственности. Или вам есть что скрывать, танн?
Я засмеялся:
— А то по моему лицу не видно, что в «Красном гусе» решил остановиться на ночлег опасный преступник или беглый какой. Из Краева я еду в Токен. Так и запиши.
— Сделано, – кивнул Глерг. – Вот зря вы смеётесь, танн. Две недели мне покоя нет от сыскарей да от Серой полиции. Аккурат завтра утром из Токена в столицу Дондрарии, славный Шпицграф, король Ильваранд самолично повезёт дочь свою, благообразную Агалору бесподобную. Его Величество Дондрарии, король Сарвалек Хитрый, в Шпицграфе семидневный бал объявил всем знатным господам и иноземным торговым людям. Весь трактир почти под завязку забит сопровождаемыми лицами из секретных служб, да три подруги принцессы Агалоры остановились. Хотели пораньше они в Шпицграф прибыть, значица, ведомо по торговым лавкам походить, да поразвлекаться как следует. Но у ихней каретой беда приключилась и хорошо, что кузнец у нас справный и кузня хорошая.
— Вот так, – произнёс я. – Это что же теперь? Не искупаться с дороги и не поесть сытно?
— Да ну, танн! – махнул рукой Глерг, – как можно не накормить и не накупать путника уставшего? Сколько вы в пути? Суток трое?
— Так и есть, – согласился я. – Третьи сутки в дороге. Сколько с меня за постой?
Я расплатился с трактирщиком, взял ключ от комнаты, но потом остановился, положил на стойку один серебряный.
— Глерг, накорми как следует Тилла, да накупай его, будь добр. Ежели он роста невысокого, то это не даёт нам права над ним издеваться.
— Ваша правда, танн, – кивнул Глерг, – сделаем. Да, кстати.! Завтра, задолго до рассвета, на рынок Токена повозка пойдёт за продуктами. Так я могу Тилла присоседить к повозке, пусть прокатится с ветерком. Всё же не пешком шлёпать по снегу да по морозу крепкому.
— Было бы не плохо, Глерг. Спасибо, – ответил я.– Душевный ты человек.
— Родителям моим покойным спасибо, воспитали как надо, – засмеялся трактирщик.
Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, я всё думал о власти денег, а не о воспитании Глерга родителями. Что-то мне подсказывало, что не дай я таких больших денег трактирщику, никто бы на Тилла не обратил никакого внимания. Ну что за жизнь, что за жизнь? Воздух коридора второго этажа был пропитан запахом дорогих духов, смешанного с запахом вина. Слышался смех женщин и мужские голоса. Танны и таннессы развлекались по полной. Ну да Всевышний с ними, судьба у них такая.
Моя комната, как я понял, была самая дальняя и угловая. Холодно будет ночью, но это дело такое. Тулуп наброшу поверх одеяла и как-нибудь переночую, не привыкать. Я шарахнулся в строну когда дверь, от удара ногой, распахнулась. В проёме, изрядно покачиваясь, стоял молодой парень. Примерно моего возраста, рубашка с кружевными рукавами навыпуск, обтягивающие чёрные штаны заправлены в высокие сапоги с отворотом. Я посмотрел на парня, усмехнулся: завтрашняя дорога ему покажется адом. Похмелье замучает, не иначе. Я сделал несколько шагов по коридору, и не остановился, когда услышал:
— Эй, человек, сходи-ка ты к Глергу и принести нам вина дорогого. Да побыстрее, человек!
Что за манеры? Точнее, их полное отсутствие. Я положил на пол заплечную сумку, открыл дверь своей комнаты. От сильного толчка ногой дверь закрылась, едва не ударив меня по голове, когда я нагнулся за сумкой.
— Ты что, тварь, себе позволяешь? Я кому сказал вина принести? Тебе, тварь, тебе!
Чёрные смоляные волосы, тёмные глаза, сверкающие яростью, тонкие усы-щёточка, гладко выбритый подбородок, большие бакенбарды. Сердцеед, одним словом, дамский угодник. Из комнаты развлечений в коридор вывалили три роскошные женщины и парень, как две капли похожий на стоявшего передо мною грубияна и хама.
— У вас ноги больные, танн? – спросил я. – Если они не болят, то сами спуститесь на первый этаж. А то, что пару раз упадёте на лестнице, то такое...
— Да как ты смеешь, тварь? Я баронет Милькардо…
— Ещё хоть одно слово и получишь по морде, баронет Милькардо, – ответил я, заходя в комнату. – Пшёл прочь!
В коридоре раздался громкий смех, кто-то сказал:
— Ох, уморила чернь! Баронет, ты мог сейчас получить по морде! Эрлих, да тебя ещё и послали куда подальше! А-ха-ха!
Я со злости пнул ногой дверь и услышал ругательство. Потом, как я понимаю, раздался звук падения пьяного тела на пол. Вместо аккуратного аристократического носа, несколько дней баронет будет ходить с разбитым и опухшим. Плакал для него королевский бал, не увидят его нарядным и красивым. Но переживать по этому поводу не стоит: собака она и есть собака, а на ней, как известно, всё зарастает быстро. Я осмотрелся: довольно-таки широкая кровать, окно за плотной занавеской, коврик на полу, возле окна стол с канделябром, два стула, справа от входа – шкаф для одежды и белья. Скромно, конечно, но мне богатое убранство и не нужно. Не моё это, не моё. Достав из сумки чистое бельё, я замер, вспомнив, что неоднократно слышал фамилию Милькардо. Бретёр, любимец женщин, завсегдатай балов и светских вечеринок. М-да, нажил я себе врагов! Такого врага и врагам не пожелаешь, как говорится. Я засмеялся своей шутке, но смех получился какой-то неубедительный.
Я шёл по коридору в сторону лестницы, навстречу попался рыжеволосый парень с глазами снулой рыбы. В руках у него был кувшин с вином, от запаха которого у меня потекли слюни. Я шёл по своей стороне коридора, парень дорогу не уступал. Я сделал шаг в сторону, парень сделал шаг в туже строну. Остановившись, решил пропустить рыжеволосого: не дай боги он расплескает божественный нектар, в жизнь себе этого не прощу. Парень посмотрел мне в глаза и отступил, прошептав проклятие. Глерг поджидал меня возле стойки. Он покачал головой:
— Зря вы с ними связались, танн. Ох, зря!
— Что, уже пожаловались детки аристократов? – засмеялся я. – Слишком много они себе позволяют, Глерг.
— Так-то оно так, но вот совсем не так. Эти дети аристократов уж очень близко подобрались к семье Его Величества и к семье графа Шпицграфа. И баронеты и виконт...
— Это рыжий-то виконт? Хм.. Он поумнее баронета оказался.
— Может он и умный, но самый задиристый из этой тройки. Как по мне, так, внутри у ентого виконта зверь поселился. Не смейтесь, танн, не смейтесь. Вы в купальню? Вот и хорошо. Как раз ужин подоспеет. Оленина на углях с острыми приправами, вино с острова Арагава, менестрель неплохой имеется. А бельё оставьте в купальне, танн. Его выстирают и выгладят к утру. Да сто там к утру, через пару часов бельё чистым и поглаженным будет.
***
В чистой сорочке и дорожном костюме я почувствовал себя совершенно другим человеком. Сидя за столом в трапезном зале, рассматривал посетителей. Из головы никак не выходили слова причудившегося мне чародея Дарвела Хитрого: «..завтрашний день, возможно, изменит всю твою жизнь». Никак не верилось, что мне всё привиделось. И чучело и карета с обезумевшими лошадьми. Да ещё и Дарвел, легендарный маг, спасший жизнь своему королю. Гвен, дочь Глерга, высокая и стройная девушка с простыми, но приятными чертами лица, поставила на стол тарелку с едой, налила в кружку вина.
— Кушайте на здоровье, храбрый танн.
— Что, и ты уже знаешь о стычке?
— Так, почитай, все постояльцы знают и готовятся к представлению.
— Ну-ка, Гвен, расскажи о представлении. – Я попробовал на вкус вино и одобрительно кивнул. Терпкий аромат трав, совсем немного приправ, зарумянившееся нежнейшее мясо оленя с острой подливкой. Что ещё нужно для счастья?
— Ну как же, танн! Баронет Милькардо известный дуэлянт. Разве вы о нём ничего не слышали?
— Да как не слышал? Слышал, – произнёс я, рассматривая новых посетителей: крепко сложенный, чем-то похожий на меня, светловолосый капитан, шесть воинов в чёрных кожаных доспехах с короткими метровыми мечами, на шлемах – огненно-красный плюмаж. Красота!
Они сели за последний столик, капитан обернулся:
— Зря вы так рискуете, танн!
Я поперхнулся вином, пожал плечами.
— Время покажет, танн.
— Я бы на вашем месте поужинал в номере. – Капитан подсел ко мне за стол, я рассмотрел его лицо: волосы собраны сзади в хвост, голубые глаза, упрямая складка на лбу. – Танн, при всём уважении, шансов на победу в поединке с баронетом у вас нет.
— А с чего вы решили, что этот поединок состоится? Я, например, ни о чём таком не слышал. Вы, лично вы, по отношению к аристократам кем будете?
— Командир аванпоста отряда сопровождения, капитан Таллорк, танн. Мне уже предложили стать секундантом поединка.
— Тьфу ты.., отдохнул, называется! – воскликнул я. Вино показалось кислым, мясо недожаренным, менестрель отчаянно фальшивил, а факела нещадно коптили . – Везёт же мне в последнее время на идиотов.
Таллорк засмеялся, потом, понизив голос до шёпота, сказал:
— Разрешите дать вам совет, танн. Баронет плохо чувствует дистанцию, поэтому больше движений с вашей стороны и отвлекающих манёвров. Как вы с мечом?
— На ты, – ответил я капитану. – Отец когда-то командовал подразделением Красного вымпела, кое-чему научил. А что?
Таллорк присвистнул:
— Если вы дерётесь на мечах так же хорошо, как это делают воины из Красного вымпела, то я за вас спокоен. А баронета Милькардо давно пора проучить. Но есть одно но, танн. В дуэлях баронету помогает его пассия, светловолосая и умопомрачительная вдовствующая баронесса Пинклерк.
— Чем же она ему помогает? – засмеялся я. – Сопли вытирает?
— Магия, танн, ма-ги-я. Не спрашивайте как она это делает, но слухи о этой парочке расползлись по всем королевствам. Не всё так просто, как это может показаться. Да, забыл спросить ваше имя.
— Вельд Полкрест, капитан!
— Полковник Полкрест ваш отец, танн? Хороший командир, мне посчастливилось служить под его началом.
— Да, был хорошим. Он и моя мама погибли ровно год тому назад.
— Вот как? – Капитан прищурился, забарабанил пальцами по столешнице. – И как это произошло, танн? Или вас лучше называть граф Полкрест?
— Не вздумайте, капитан, – покачал я головой. – Мало кто знает, что мой отец был графом. А погибали они дома, как мне сообщили, от огня. То есть, во время пожара. Но мне в это мало верится. Здоровый и сильный мужчина не смог спасти из огня женщину? Бред!
— А вот о своих подозрениях, уважаемый, точно не стоит распространяться. Не один ваш отец, талантливый военачальник, погиб за последние два года. Кто-то выбивает из седла ценные кадры. Поразмышляйте на досуге кому это выгодно. Только не подумайте, что в этом заинтересован наш король Ильваранд Справедливый. Всего хорошего, танн Полкрест. И постарайтесь не убить баронета, деритесь до первой крови, мой вам совет.
— Это как получится, – ответил я, вставая из-за стола.
Если поединок неизбежен, то телу нужно дать отдых. Дорога, как ни говори, давала о себе знать. Я зашёл в комнату и сразу же почувствовал запах роз. Дурманящий, заставляющий обо всём и обо всех забыть. В разобранной кровати возлежала, другого слова не подобрал, белокурая девица. Дверь я не закрыл и когда услышал чьи-то лёгкие шаги, вышел в коридор. Гвен принесла мне свечи и кувшин с чистой водой. Всё, как я просил.
— Гвен, кто в кровати лежит? Ты её знаешь?
Девушка побледнела, отступив на шаг от двери, кивнула.
— Баронесса Пинклерк. Позвать отца?
— Да. И капитана Таллорка. Только быстро, Гвен!
Баронесса, нисколько меня не стесняясь, отбросила в сторону одеяло, начала одеваться. Я, опершись плечом о косяк, наблюдал за этим завораживающим процессом. Не скажу, что он мне не понравился. Прекрасное тело, излучающее призрачный свет, округлые формы того, что должно быть округлым, огромные васильковые глаза и золотистые волнистые волосы, ниспадающие на плечи.
— Зачем вы так? – спросил я. Пинклерк обожгла меня взглядом, прикусив губу.
Ответа, как и предполагалось, я не услышал. Мне в спину дышали Глерг и Таллорк, из увеселительной комнаты выползли главные герои мизансцены: два пьяных баронета-полутрупа, более-менее трезвый виконт и две разъярённые фурии. Одна красивей другой, Тёмный меня задери! Рассадник соблазна и разврата какой-то, честное слово. М-да, хорошие подружки у нашей принцессы Агалоры, слов нет! В коридоре стало тесно и, самое интересное, все стояли и молчали, как будто ожидая заключительного акта этого отвратительно поставленного театрального представления.
— Что, Тёмный мне в глотку, здесь происходит? Глерг, может ты мне объяснишь?
Серомундирник с бляхой Третьей управы службы безопасности королевства Ингария, далеко уже не молодой седовласый мужчина, как оказалось, жил в номере через коридор от моего. Он него несло дорогим вином, запахом власти и вальяжного пренебрежения
Глерг шумно вздохнул, посмотрел мне в глаза.
— Грасс-вард Мелллоун, баронесса Пинклерк, скорее всего, ошиблась дверью. Бывает и такое. Думаю, у танна Полкреста к уважаемой танннессе нет претензий?
Я усмехнулся:
— Какие претензии к сильно выпившей таннессе? Чего только с пьяну не сделаешь, танны. Многие, к примеру, после выпитого вина вообще теряют рассудок, обращаясь к незнакомому человеку, которого увидели первый раз в жизни. Бывает. Баронесса, постарайтесь больше не путать номера во избежание ненужных вопросов со стороны представителя службы безопасности Его Величества Ильваранда Справедливого.
У Пинклерк на лице горел румянец, глаза сверкали гневом. Я почувствовал, как у меня непроизвольно возникло дикое желание остаться один на один с этой демоницей. Тряхнув головой, отогнал наваждение. Дьявол, да это же ментальное воздействие! Теперь стало понятно, как она помогает в поединках баронету Милькардо. Капитан хлопнул меня по плечу.
— Предлагаю выпить вина, танн Полкрест. Не возражаете?
— Да, танн, спуститесь в трапезный зал, вам сейчас же поменяют постельное бельё, – подхватил Глерг.
— Минуточку, – ответил я, сделав шаг внутрь номера. Сумка стояла не на своём месте, поэтому я подозвал капитана и при нём распустил завязки. Таллорк присвистнул, увидев небольшую прямоугольную коробочку с белым порошком.
— Торильская пыль, три звезды налево! Как я понимаю, это не ваше, танн?
— Никогда не пользовался дурманом, капитан. И что мне с пылью делать?
Капитан взял коробочку, подошёл к окну. В номер ворвался морозный воздух. Таллорк вытряхнул из коробочки торильскую пыль, следом отправилась сама коробочка.
— Вот как бы так, танн Полкрест. У меня к вам один вопрос: когда вы успели перейти дорогу баронету Милькардо? За хранение пыли вам бы корячился немалый срок. Что этот мерзавец задумал, интересно? Главное, что вы не повелись на авантюру баронета. А он, должен вам сказать, мастер интриг. Вот же.. Ладно, давайте всё обсудим за кружкой другой чудесного вина.