Мне было пять лет, когда в очередное лето папа взял нас с собой в экспедицию. Нас – это меня и трехлетнего братишку Димку. Мама работала вместе с папой и они вместе орошали засушливые земли Голодной степи. Мы с Димкой с октября по май ходили в ненавистный детский сад, а в июне начиналась счастливая жизнь детей начальника экспедиции.
Каждое лето к папе приезжали студенты-ирригаторы и мелиораторы на практику и для сбора данных для дипломных работ. С ними было так интересно и весело. Они не могли нас прогнать, мы же дети начальства, вот и возились с нами, а мы таскались за ними хвостиками и слушали разные разности с открытыми ртами. Самыми любимыми нашими студентами были толстый Марик, его еще называли моим внуком из-за выпавших передних зубов ( у меня, не у него), худой Митя (Димкин внук. У Димки еще все зубы были на месте, но он был дедушкой за компанию со мной) и Адель. Адель – это отдельный персонаж. Я ведь долго думала, что его действительно так зовут, и что это имя по сути женское, дали его родители, пока не услышала на перекличке его настоящее имя. А настоящее мне совсем не понравилось, видно как и ему самому. Адыл. Все ребята его называли Адель и ему шла эта кличка. Парень был высокий, стройный, с большими карими глазами и длинными до плеч волосами. Одевался он по моде, так мне казалось: узкие брюки-дудочки, расстегнутая рубашка, откровенно демонстрирующая кубики на груди и животе, огромные часы свободно болтались на руке. Он явно любовался собой и позволял это другим.
Марик был очень высоким, можно сказать толстым, но красивым. У него были кудрявые волосы, спадающие на лоб, красные губы и веселые глаза. Он все пытался загореть, но никак не получалось. Белая кожа становилась красной, потом пузырилась и маме приходилось его мазать сметаной и кислым молоком. Моя мама взяла под опеку и всех студентов, как-будто они были малыми детьми, а они действительно себя вели, как малые дети.
Как-то студенты собрались в лаборатории. Там было много разных инструментов, оборудование, предназначение которого, я ни как не могла понять. Я так говорю, потому что папа меня учил работать с приборами и очень гордился, что в свои пять лет я могу включать и фиксировать показатели на метеорологической станции. Так вот, студенты собрались и папа все не шел, они сидели кто на стульях, кто на подоконниках, болтали и курили. Адель сел на подоконник, где стекло было разбито и острый угол большого куска угрожающе смотрел вниз. И этот угол как раз находился над спиной Адельки. Он сидел, болтал ногами и ржал над анекдотами, которые рассказывал Митя. В это время вошел папа и чтобы его лучше слышали погромче хлопнул дверью. От сотрясения воздуха пошла волна и взволновала тот самый опасный осколок, который не заставил себя ждать, съехал вниз и вонзился в спину Адель, в ту самую точку, в которую и стремился. Адель заорал благим матом, но не двинулся с места. Он испугался, вытаращил и без того огромные глаза и глотал ртом воздух. На крик прибежали мы, увидели эту картину и тоже испугались, пока прибежала мама, папа уже спас его. Он надел брезентовые перчатки, приподнял стекло и освободил пострадавшего. Мама сразу захлопотала вокруг раненого, она принесла аптечку, вытащила зеленку, вату, бинты и пластырь. Адельку забинтовали, напоили валерьянкой и сказали не волноваться, все будет в порядке. Через пол-часа он уже забыл о своем ранении и как ни в чем не бывало хохотал во все горло.
Митя был самым умным, хотя на вид таким не казался. Он был высокий, худой и всегда лохматый. Его густые волосы не поддавались расческе, да он и не очень расстраивался, его вообще не волновал его внешний вид. Зато он лучше всех учился и “схватывал все на лету“. Так говорил папа. А он редко кого-нибудь хвалил. А мама все пыталась накормить его, потому что он забывал поесть и наверное поэтому был такой худой.
Как-то утром пошел дождь, папа дал указание прекратить полевые работы. Студенты собрались в своей комнате, кто сидел за столом, кто-то смотрел в окно, а Марик развалился на своей кровати, заложил руки за голову, закинул ногу на ногу и принялся рассказывать очередную байку. Я ничего не понимала в этом гомоне, поэтому принялась разглядывать все, что попадалось на глаза. Вдруг мое внимание привлек маленький паучок, который пробежал по стене, забрался на кровать Марика, поднялся по его ноге до коленки и принялся плести паутину, протягивая ее от одной ноги к другой. Никто этого не видел, кроме меня. Я как завороженная уставилась на усердно работающего паучка, а тот тянул свои ниточки от одной коленки Марика к другой. Папе показалось неприличным мое прикованное внимания, он попытался меня отвлечь, но тут я во весь голос спрашиваю:
- Марик, а что это у тебя между ног висит?
Все замерли, потом заржали, а я получила сочный подзатыльник от папы.
- Там же паучок. Вы что не видите. Вон он бегает. Такой маленький, черненький. – сквозь слезы сказала я.
Я так и не поняла за что получила подзатыльник и обиделась. Потом папа объяснил , что со стороны мое поведение было не красивым и не следует взрослым задавать глупые вопросы, заодно и извинился, что треснул мне. Ведь по сути он меня никогда не бил и старался не обижать без дела и даже по делу. Но тут ему стало стыдно за меня и он не сдержался. Но потом, когда все поняли, что во всем виноват паучок, меня реабилитировали.
Мне нравилось проводить время среди взрослых, наверное поэтому я быстро повзрослела. Так говорили мои школьные учителя, что я взрослая не по годам. Но я ни о чем не жалею, у меня было замечательное детство, насыщенное событиями, интересными людьми, историями из чьей-то жизни и студенческими байками.