Народонаселение Российской империи между 7-ой (1815 г.) и 8-ой (1835 г.) ревизиями составляло от 46 до 60 миллионов. Примерно один процент из этого числа были дворяне – около полумиллиона человек привилегированного сословия. Их концентрация в столице и губерниях, а также их структура в империи были неравномерной и неоднородной.
Строгая иерархия расставляла дворян на ступенях сословной пирамиды. Венчал её Император, помазанник Божий, наделение полномочий на этой вершине производилось по завещанию сына Божьего: Богу – Богово, кесарю – кесарево, то есть у каждого своего царства, у кесаря – земное, то есть Российская империя.
Состав дворяне был неоднороден: от обер-офицеров до генералов, от благородий до высокопревосходительств, от мелкопоместных до крупных землевладельцев, от худородных до родовитых. Каждое из этих дворянских подразделений стремилось обособиться, хотя формально перед законом все дворяне имели равные права.
Небезынтересно посмотреть на общественное деление Российской империи в первой половине XIX века с точки зрения «всевидящего ока», III-го отделения, претендующего на объективность. Попытаемся обозреть те сферы, в которых вольно или невольно приходилось вращаться Андрею Францовичу Десимону.
На первом месте «обзора» [138] III-е отделение ставит императорский двор Николая I, «круг лиц, из коих собственно и составляется придворное общество», оно разделено на две группы придворных: приближённых к императору и партию «вдовствующей» императрицы, к этим высшим сферам тесно примыкали «малые дворы» членов императорской фамилии. Они имели возможность свободно общаться между собой, и вследствие этого формировать общее мнение на политические процессы и, что немало важно, влиять на судьбы отдельных лиц.
Второе место в Российской империи занимало «высшее общество»: столичная аристократия и представители высшей сановной власти. В своём «обзоре за 1829 год» [139] III-е отделение, в необъективности его трудно упрекнуть, «невзирая на лица» давало им нелицеприятные характеристики.
Так о министре финансов Канкрине сказано, что он «человек знающий, просвещённый, деятельный и трудолюбивый, но упрямый; он не слушает никого, кроме нескольких любимцев, которые его обманывают». Министр внутренних дел Закревский «деятелен и враг хищений, но он совершенный невежа». Министр народного просвещения – обскурант. Военный министр граф Чернышев «пользуется печальной репутацией». Морской министр прямо обвинен в воровстве и т. д.
Следующей социальной группой, выделяемой обзором, являлось чиновничество. Оно «морально наиболее развращено», «хищения подлоги, превратное толкование законов – вот их ремесло, к несчастью, они-то и правят, и не только отдельные, наиболее крупные из них, но, в сущности, все, так как им всем известны все тонкости бюрократической системы».
О дворянской молодёжи сказано: «дворянчики от 17 до 25 лет составляют в массе самую гангренозную часть империи. Среди этих сумасбродов мы видим зародыши якобинства, революционный и реформаторский дух, выливающийся в разные формы и чаще всего прикрывающиеся маской русского патриотизма… Экзальтированная молодёжь, не имеющая никакого представления ни о положении России, ни об общем её состоянии, мечтают о возможности русской конституции, уничтожении рангов, достигнуть коих у них не хватает терпения, и свободе, которой они совершенно не понимают, но которую полагают в отсутствии подчинения…» [140] Странно, но обзор актуален по сию пору, время идёт, а ничего не меняется.
Во всех этих сферах приходилось вращаться Андрею Францовичу на протяжении 55 лет с 1824 до 1879 годы. Много он видел и пережил. Без родственных связей в высших кругах, не обладая состоянием, Десимон вынужден был добиваться всего сам. В отличие от «сумасбродных дворянчиков» и «морально развращённых чиновников» он формировался истинным русским патриотом и государственником, принимая для России единственно верный путь эволюционных реформ через законы и административные преобразования, терпеливо двигаясь по этому пути всю свою жизнь.
Будучи чиновником, Андрей Францович, служа Отечеству и благодаря пользе, которую он приносил государству, в конце концов вошёл в круг двух сотен дворян Российской империи, имеющих генерал-лейтенантский классный чин по табели о рангах – чин тайного советника. Произошло это в 1862 году на Кавказе. Этому предшествовала 12-летняя служба в чинах офицерских, и 24-летняя – в чиновнических. Его статская служба началась на периферии в Тифлисе и закончилась в столице Санкт-Петербурге в высшем государственном учреждении Российской империи, находившееся в ведении императора – «Канцелярия прошений, на Высочайшее имя приносимых».
Анализируя его служебный рост и стремясь к беспристрастности, попытаемся сравнить его достижения с карьерой чиновников его поколения и положения, по возможности учитывая условия, в которых приходилось самореализовываться Андрею Францовичу.
Прежде рассмотрим общую картину распределения чиновников XIX века с учётом «Табели о рангах».
К высшей категории относили чиновников 1-5-го класса (канцлер или действительный тайный советник 1-го класса, действительный тайный советник, тайный советник, действительный статский советник и статский советник). Эти чиновники в столице члены Государственного совета, министры, сенаторы, директора министерских департаментов; в губерниях – генерал-губернаторы, губернаторы, вице-губернаторы, председатели казенных палат, председатели палат уголовного и гражданского суда. Каждому чину соответствовала своя должность.
Среднюю группу составляли чиновники 6-7-8-го класса (коллежский советник, надворный советник и коллежский асессор). Это среднее звено занимало должности советников центральных и губернских учреждений, начальников отделений департаментов министерств, полицмейстеров, градоначальников, губернских прокуроров, судей. Именно они составляли ядро губернской администрации.
К низшим относили чиновников 9-10-11-12-13-14-го классов (титулярный советник, коллежский секретарь, корабельный секретарь, губернский секретарь, провинциальный секретарь и коллежский регистратор). Это была самая многочисленная группа, в высших и центральных учреждениях (Сенат, министерства, ведомства и др.) они занимали низшие исполнительные места, но в масштабе уездной власти, пирамиду которой венчала должность городничего (9-й класс), играли решающую роль, будучи уездными судьями, казначеями, землемерами, заседателями и всесильными секретарями.
К четвертой группе относили канцелярских служителей, имевших свою «табель о рангах»: канцелярист, подканцелярист и копиист. Канцелярские служители не имели классных чинов и использовались для технической работы, прежде всего для переписки бумаг. Именно к двум последним группам и принадлежало подавляющее большинство гражданских служащих.
Карьера чиновника в Российской империи зависел от многих обстоятельств-критериев. Позволим себе выделим некоторые из них, способствовавшие продвижению по службе:
{1} - причастность к высшему сословию, к дворянству по рождению, для чиновников низших сословий (из духовенства, купечества, мещан, крестьян) успешная служба открывала путь к личному и потомственному дворянству и тем самым к высшим должностям;
{2} - благоволения к чиновнику государя императора;
{3} - воспитание и образование будущего служащего;
{4} - знакомства и связи, включая родственные, а также принадлежность к определённым корпоративным группам;
{5} - опыт и эффективности деятельности чиновника в определённых государственных делах;
{6} - благосклонность к нему непосредственных начальников и приближенность по должности к высшему начальнику;
{7} - личные качества самого чиновника.
Указанные обстоятельства имели разный вес и при определённых условиях то выдвигались на первый план, то выполняли роль второго плана. Попытаемся конкретизировать вышеуказанное применительно ко времени царствованию Николая I и его сына Александра II по возможности, не выходя за рамки нашей темы.
При Николаи I были приняты основополагающие законы о государственной службе. Закон от 14 октября 1827 года определял порядок вступления на госслужбу, закон от 25 июня 1834 года – порядок дальнейшего чинопроизводства. Первый – устанавливал четыре категории лиц, пользовавшихся правом государственной службы. К первой категории относились потомственные дворяне; ко второй – дети личных дворян, купцов 1-й гильдии, священников и дьяконов; к третьей – дети приказных служителей, не имеющих чинов; к четвёртой – не имеющие права на гражданскую службу, но приняты ранее издания данного закона.
Чтобы титулярному советнику продвинуться в верх и получить чин коллежского асессора надо было быть потомственным дворянином {1}. Те из не дворян, кому удавалась это сделать, по законам империи становились таковыми. С другой стороны, по закону от 6 августа 1809 г. производство в этот чин могли получить только лица имеющие высшее образование {3}, либо выдержавшие экзамен по установленной программе.
Хотя в некоторых областях России для чиновников делались послабления. «В былое время стремились на службу на Кавказ из внутренних губерний титулярные советники, привлекаемые соблазнительной льготою получить вожделенный чин коллежского асессора, который внутри России давали не иначе как по экзамену» [141], и таким образом получить потомственное дворянство со всеми принадлежащими ему привилегиями. Позже планка для получения дворянства была приподнята.
Другое положение от 25 июня 1834 г. делило всех чиновников на три разряда: с высшим образованием, средним и начальным {3}. Производство в чины выше статского советника (5 класс) было отдано на усмотрение императора, а не по выслуге лет {2}. Разрешалось также назначать на должность чиновников, «имеющих один чин выше или ниже той ступени, в которой положена должность» и это зависело от благосклонности непосредственного начальника {6}, а также от чиновничьего опыта и эффективности деятельности в определённых государственных делах {5}.
В 1835 году указом Николая I «О расписании должностей гражданской службы по классам от XIV до V включительно», должность министра соответствовала II классу; товарища министра (его заместителя. – С.Д.) – III; директора департамента (управления) губернатора и градоначальника – IV; вице-директора департамента и вице-губернатора – V; начальника отделения и делопроизводителя в центральных учреждениях – VI, а столоначальника там же –VII классу.
Потомственный дворянин Андрей Францович Десимон, служивший в Лейб-Гвардии Преображенском полку штабс-капитаном и старшим адъютантом Гвардейской дивизии, по его рапорту и по его инициативе в 1838 году был определён к статским делам с чином надворного советника (подполковник по «Табели о рангах» в 32 года. – С. Д.) на должность чиновника особых поручений высшего разряда к главноуправляющему на Кавказе генерал-адъютанту Головину.
Такой поворот в карьере от гвардейца к чиновнику можно было объяснить только тем, что служба в гвардии особенно в столице требовала дополнительных и немалых денежных средств помимо жалования, которыми он не располагал. Отец его умер в 1818 году, мать жила на пенсию мужа, дополнительных денежных средств он не имел, поместий и крепостных, а также влиятельных и обеспеченных родственников, на наследство коих он мог рассчитывать, у него не было. В тоже время жизнь на Кавказе была дешевле, жалованье выше и условия для карьерного роста более благоприятные, – на это, по крайней мере, он и рассчитывал.
Надежды Андрея Францевича оправдались, через два года он был произведён в коллежские советники (полковники) за отличия в службе, еще через год назначен Директором канцелярии генерала от инфантерии Головина, ещё через год – вице-губернатора Грузии и Имерети (на двух последних должностях чиновник имел право получить чин статского и действительного статского советника).
С приходом на Кавказ Наместника князя Воронцова у Андрея Францовича снова карьерный рост: в 1846 году он произведён по Высочайшему повелению в статские советники (этот чин утверждал сам император, раньше он соответствовал бригадиру, и не зависел от выслуги лет, только от благоволения государя. – С.Д.), назначен директором канцелярии Наместника Кавказа, стал членом Совета главного управления Закавказским краем и заведующим учебной частью края. Через четыре года произведён в действительные статские советники, к нему уже обращались: «Ваше Превосходительство» (чин соответствовал в армии генерал-майору. – С.Д.), а в 1862 году – в тайные советники (генерал-лейтенант).
Не секрет, для служебного роста чиновника до генеральских чинов немаловажную роль играли воспитание и образование. Ценность образования в николаевской России зависела от учебного учреждения, которое чиновник заканчивал. Наиболее ценимое и лучшее воспитание и образование можно было получить как в военных, так и гражданских заведениях: в Пажеском Его Императорского Величества корпусе, Царскосельском лицее, в столичных кадетских корпусах и университетах {3}. Провинциальные высшие учебные заведения для карьерного роста оценивались ниже.
Кроме того, имело значение корпоративная сплочённость воспитанников одного и того же учебного заведения {4}, и при её наличии, они, как правило, протежировали друг другу. Особенно эти традиции были сильны в элитном Пажеском корпусе. Чиновники с мальтийским крестиком на груди нередко оказывали друг другу неоценимые услуги по службе. Особняком держались и царскосельские лицеисты, воспитанники 1-го и других кадетских корпусов. Сплочённость и готовность к взаимопомощи была менее заметна у выпускников университетов.
Справедливости ради надо отметить, камер-пажи, в молодости испытавшие прелести полётов в высших сферах, не всегда были готовы к рутине чиновничьей службы, поэтому среди общей массы чиновников их было по пальцам перечесть, они предпочитали военную службу. Например, из первых восьми по успехам в науках выпускников Пажеского корпуса 1826 года, Десимон входил в эту группу 4-тым, не многие сравнялись с ним в чинах: фон Фитингоф, как и Десимон вышел в Преображенский полк, уволен от службы штабс-капитаном в 1833 году; Росси, ротмистр лейб-гвардии, в 1838 году поступил в горные инженеры; Кобяков прослужил в Преображенском полку лишь 4 года; Десимон – в Преображенский полк, штабс-капитан, в 1838 году уволен к статским делам, в дальнейшем получил чин тайного советника, член Комиссии прошений на Высочайшее имя подаваемых; Кобылин – в Л.-Гв. Егерский полк, в 1838 году – архимандрит Владимир; Тиличеев – действительный статский советник; Волков – ген.-л. Член Военного совета; барон Дризен – действительный статский советник; остальные по списку – не выше Десимона [142].
Убедимся на А.Ф. Десимоне, соответствовал ли он указанным критериям-обстоятельствам, и что способствовало его карьерному росту. Проверим также, на конкретных примерах из его непосредственного окружения, насколько вообще эти критерии верны и действенны в служебных отношениях. Наличие указанных обстоятельств будем продолжать отмечать в тексте соответствующими цифрами в фигурных скобках.
Наиболее яркая фигура из окружения Андрея Десимона – Николай Николаевич Муравьев, его однокашник по Пажескому корпусу и друг [143]. Родился в семье сенатора, статс-секретаря Николая I Муравьёва Николая Назаровича. Потомственный дворянин {1}. Через своего отца был известен императору {2}{3}. Благоволение царской особы проявилось в причислению к Е.И.В. Пажескому корпусу, где Николай Николаевич воспитывался и получил образование {2} и стал принадлежать к элитной корпорации «пажей» {3}{4}. Службу начинал в одном из лейб-гвардейских полков и был известен царю {1}{2}{3}. После увольнения от военной службы по болезни к статским делам, начал службу гражданским чиновником особых поручений при генерале Е.А. Головине в Варшаве, у которого раннее служил адъютантом, и с которым у него сложились добрые и служебные отношения {5}. После назначения Головина на Кавказ остаётся в его креатуре, как способный молодой служащий {4}{6}. Я уж и не говорю о его личных качествах {7}, позже особенно проявившихся на Дальнем Востоке и благодаря которым мы можем лицезреть его на нынешней пятитысячной купюре.
Под влиянием друга Муравьева, и не без его помощи {4}, Десимон перешёл на Кавказ к Головину, а закончил свою карьеру высшим чиновником в Петербурге у бывшего своего доброго знакомого по Преображенскому полку и ротного командира Игнатьева в Комиссии прошений на Высочайшее имя продаваемых {4}. Ещё одно подтверждение, что знакомства и связи играли во все времена немаловажную роль.
А теперь применим выделенные нами обстоятельства-критерии к Андрею Францовичу Десимону (при совпадении в скобках будем ставить плюс. – С.Д.):
{1} причастность к высшему сословию:
являлся потомственным дворянином Российской империи (+).
{2} благоволения к чиновнику государя императора:
Александром I причислен к пажам Е.И.В. Пажеского корпуса (+);
Николаю I – известен как офицер Л.-Гвардии Преображенского полка (+),
по его повелению произведён в статские советники (+);
Александром II – произведён в действительные и затем тайные советники (+).
{3} воспитание и образование:
закончил в числе первых Е.И.В. Пажеский корпус, готовивший офицеров гвардии (+),
образование в корпусе приравнивалось к высшему (+).
{4} знакомства и связи:
принадлежал к корпоративным группам бывших пажей (+)
и офицеров Преображенского полка (+),
как камер-паж был прикреплён к одной из императорских семей, которые ему покровительствовали (+).
{5} опыт и эффективность деятельности в государственных делах:
военное администрирование – старший адъютант гвардейского корпуса (+),
гражданское – чиновник особых поручений (+),
директор канцелярии наместника (+),
вице-губернатор (+),
член Совета управления Кавказом (+),
член Прошений на Высочайшее имя приносимых (+).
{6} благосклонность непосредственных начальников и приближенности по должности к высшему начальнику:
у генерала от инфантерии Головина главноуправляющего Закавказским краем – «ближайшее доверенное лицо» [144] (+),
благодаря статс-секретарю тайному советнику Позену и военному министру и «пажу» кн. Чернышеву – назначен Грузино-Имеретинским (Тифлиским) вице-губернатором (+),
у Наместника Кавказа кн. Воронцова – директор его канцелярии, член его Совета (+),
у Председателя комиссии прошений генерал-адъютанта и генерала от инфантерии графа Игнатьева – член комиссии и однополчанин по Преображенскому полку (+).
{7} личные качества самого чиновника:
«… все любили и уважали за его деликатное, простое обращение и готовность помогать всякому – словом и делом», так о нём отзывались многие его сослуживцы и подчинённые [145] (+).
Во все времена происходило социальное расслоение людей по способностям и талантам. Наиболее умные, наделённые, чаще от рождения, соответствующими качествами, и, способные приспособиться к меняющимся условиям и обстоятельствам жизни, оказывались на верхних ступенях социальной иерархической лестницы. Это была и есть общая тенденция социализации. Для реализации способностей и талантов наиважнейшую роль играли воспитание, образование и практическая деятельность – это основы оптимальной адаптации человека в обществе, стремление принести пользу государству максимально, в соответствии с личностным потенциалом и профессионализмом, эти обстоятельства и личные качества будет в конце концов всегда оценены государственными структурами.
Так было и так должно быть.