На прикроватной тумбочке раздражающе тикали часы, давя своей монотонностью на и без того
больную голову Оленьки. Ее локоть обреченно свисал со спинки кровати, руки дергали пальцы, слегка
царапая кожу возле ногтей, босые ноги болезненно жались друг дружке, пытаясь согреться в измятой
белоснежной ночнушке, волосы, не распущенные на ночь, липли к ушам и шеи.
Оленька с неким отвращением рассматривала чужую комнату, в которой она провела бессмысленную ночь, с лишним человеком, который никогда не должен был
появляться в ее жизни. Она не смела повернуться лицом к мужчине, черты которого она уже не
помнила со вчерашнего вечера. Он мирно похрапывал, нагло раскинув свои руки в ширину всей
кровати, одна нога свалилась вниз, слегка касаясь пола ступней.
Его комната почти ничем не отличалась от всех остальных, в которых побывала Оленька, своей
однотипностью они напоминали гостиницы дешевых отелей. Она болезненно сморщилась и склонила
голову к старым половицам.
Мужчина громко хрюкнул, Оленька содрогнулась, холодные пальцы обхватили друг друга, тишина.
Она расслабленно вздохнула и наконец-то осмелилась взглянуть на него: короткие растрепанные
волосы, высокий лоб, нос горбинкой, плотно сжатые губы, острые скулы, выступающая нижняя
челюсть. Оленька растерянно опустила глаза и отвела взгляд. Еще вчера она восхищенно разглядывала
его гордый лоб, нежно касалась его теплыми губами, робко гладила вьющиеся волосы. Сейчас кудри
казались мочалкой, лоб нелепым, нос и губы вызывали отвращение и так ужасно выпирающая челюсть,
раздражала до тошноты. Какой он омерзительный, как он мог касаться ее вчера, как она разрешила ему
дотронуться до нее. Гадость. Оленька мучительно прижала коленки к груди и тихо заплакала. «Смыть,
смыть с себя! Тереть каждый миллиметр своей кожи, стереть ее в кровь, пока его прикосновения не
въелись, смыть его запах, смыть его,»- девушка судорожно рыдая, зажала себе рот и вжалась в спинку
кровати, вцепившись в прутья, они напоминали два скрюченных сердца, склоненных к друг другу.
Оленька испуганно отпрянула и, закрыв лицо, руками вскочила с постели.
-Нет, это невыносимо,- сквозь слезы, повторяла она, как в бреду.- Бежать, бежать, бежать!
Быстро одеваясь, она постоянно спотыкалась о разбросанную одежду. Он недовольно что-то
пробормотал и повернулся набок, Оленька затихла, судорожно ища глазами спасения среди вороха
одежды. Снова засопел, она тихо упала на колени и в молитвенном жесте склонилась к полу, слезы
беззвучно лились на грязные половицы.
-Господи, прости меня, Господи,- тихонько поднявшись, в полубезумном состоянии, Оленька
продолжила натягивать на себя платье, аккуратно поднявшись, она прошаркала к двери и скрылась за
ней, навсегда покинув очередную комнату.