Все в этом городе были недолюблены. Ветер умудрялся простудить каждого второго до уровня поднятия температуры, до глубины онемения конечностей, до полной душевной пустоты. Все были настолько больны в этом городе, что жить ни у кого не было сил. Старухи смотрели телевизор целыми днями. Взрослые сбивались как кильки в пивнухи по вечерам пятницы и лечились парами спирта. И только дети пока ещё звонко смеялись и как-то поддерживали свой иммунитет.
Варлам, актер одного из опустевших театров, в одну из таких пятниц стоял посреди дороги и думал, в какую сторону ему выруливать, после того, как он сядет в машину. Дома, в восточной части города, была жена, наскучившая и любимая. В центре - новая любовница. Впрочем, все любовницы Варлама по странному стечению обстоятельств жили в центре. В этом он видел некую удачу: от работы недалеко, а от жены далеко. Не каждому так везет!
Варлам потушил сигарету, сел в машину, завелся и поехал. На Восток: в первый раз за два последние года в пятничный вечер. Он вспомнил сегодняшний спектакль, в котором играл эпизодическую роль. Зритель аплодировал слабо, часть и так немногочисленного зала ушла во время антракта. Но его это даже немного радовало. Варлам считал, что спектакль бездарен, как и режиссер ставивший его. Но сам Варлам был профессионалом и играл свою роль с полной отдачей, хотя иногда ловил себя на мысли, что ему стыдно за то, что он делает. И в этот момент он невольно оглядывался на зал: чего актеру категорически нельзя делать, потому что это в высшей степени непрофессионально! Но вот именно в этом непрофессиональный момент он видел правду: зрителю также стыдно, как и ему. Но их стыд другого рода: свою скуку они принимают за собственное невежество, которого так стесняются. И только из-за того, что они заплатили за билет и и из-за того, что им хотелось казаться лучше, чем они есть на самом деле, они продолжали сидеть. Варламу было знакомо это чувство: ему тоже всегда хотелось быть лучше, и ему тоже всегда это не удавалось.
Думаете, он хотел изменять своей жене? Или мечтал о том, чтобы любовь ему наскучила? Или добивался того, чтобы ему всё вокруг осточертело? Нет, всё было не так. Варлам хотел бы испытывать интерес к быту и одному и тому же на протяжении долгих лет. Но у него не получалось! Как бы он ни старался (а он, правда, старался). И всё же Варлам вновь и вновь оказывался в чужой постели. И вынужден был осознавать, как он не совершенен и слаб. Ему не давало это покоя. А свидетельницы этого, его любовницы, вскоре вызывали ненависть и быстро исчезали из его жизни навсегда.
Но со временем Варлам убедил себя в том, что это его мужская природа. А если это природа - значит, всё что он делает естественно. А раз естественно - значит, не безобразно. Он просто спит с другими женщинами, но любит то он одну единственную! Поэтому связи стали чуть более продолжительными, но Варлам намеренно продолжал не церемониться с любовницами: просто занимался сексом и почти не разговаривал. Потому что в разговоре одна из этих кукол могла разглядеть его душу. А душу дают разглядывать только по любви. Это бы снова сломало всё.
Варлам вернулся в двухкомнатную квартиру. Ни в одной из комнат не было жены. Что показалось ему странным. А что если все эти два года, она тоже не возвращалась пятничными вечерами домой. Но где она могла быть? Неужели она не ждала его, а спокойно ездила к любовнику всё это время? Несколько часов он провел в ожидании. Звонил. Собирал разбросанные вещи. Пропускал звонки любовницы. И снова набирал номер жены. Но она делала вид, что не слышит, что телефон где-то далеко в сумочке и без звука, и что она ни разу за несколько часов не посмотрела на его экран. Тогда он написал смску. Но и на неё не получил ответа. Варлам не стал переживать и ревновать. Однажды он запретил себе это делать и с тех пор ему это успешно удавалось. Он равнодушно вышел из квартиры и поехал. В центр.
Стало холоднее. Машина завелась не сразу. Дорога напоминала черный бесконечный однообразный туннель. Даже в центре уже отключили фонари и тем самым окончательно изуродовали город: местная власть экономила на электроэнергии, мало задумываясь об эстетике ночи и горожанах, которым тошно было оставаться дома и они в поисках счастья, шатаясь, плелись по холодным улицам. Одного из таких прохожих сбил Варлам. От резкого удара, он остановился. И тут же выбежал из машины. Пьяное тело валялось на скользком асфальте, крепко обняв себя своим лапищами. Он спросил всё ли в порядке, тело что-то промычало. Варлам оттащил его на обочину и хотел уехать, но его остановил страх, что тело может умереть от обморожения. Тогда он нагнулся, похлопал по плечам пьяницу. Тело что-то пробурчало в ответ и разомкнуло руки. Из-под грязной куртки показалася птичий клюв - тело держало в руках чайку. Тогда скозь пьяные слюни, Варлам начал разбирать слова: “Чаууукауу умиаууует. Нао к вуаачууу”. Странный народ эти пьяницы, себя им не жалко медленно убивать, а животину всегда жалко, всегда они пытаются её спасти любой ценой. Пришлось тащить тело в машину. Варлам пытался узнать у тела, где то живет. Но оно лишь мычало про спасение чайки.
- Ты сам то в порядке?
Тело утвердительно проблеяло в ответ. В другой бы день Варлам высадил пьяницу и поехал по своим делам, но сегодня ему некуда было спешить и совсем не хотелось к любовнице: она была новая, но смеялась точно так же, как и предыдущая. Да и говорила те же мысли, что и предыдущая. Да и к тому же обладала дурным бабьим характером, который заставлял её спрашивать: когда он разведется с женой? Ну не дура ли?!
Дура. Поэтому Варлам начал искать круглосуточные ветеринарные клиники. Нашлась только одна. На окраине города. На Западе.
Вместе с телом и умирающей чайкой, он поехал на Запад. Дорога началась.
- Ты где чайку то нашел?
Тело ответило, что на набережной. Что тело хотело бросить себя в воду, потому что жизнь тела не имеет смысла, но в последнее мгновение, оно увидело полумертвую чайку и поняло, что если в его жизни и был какой-то смысл, то он точно в том, чтобы помочь этой животине выжить. Поэтому он подобрал её и пошел в аптеку. Но в аптеке его не поняла и прогнали бездушные женщины и очень слабый и неприятный охранник. Тогда он пошел в травмпункт, и тут-то его сбил Варлам. Тело сказало, что никак иначе - это послание господа, и что они просто обязаны спасти эту чайку. Варлам поржал от души. А тело, увидев что его попутчик в добром расположении духа, спросило, нет ли по счастливой случайности в машине какой-нибудь живительной жидкости, а то она сейчас бы совсем не помешала.
- Нет у меня ничего. До чего вы, пьяницы, наглый народ.
Оскорбившись, тело ответило, что оно не всегда было таким. Что некогда оно служило искусству и было недурным музыкантом. И что пить начало тело после смерти единственно любимой женщины, что, безусловно, были и другие, но любил он всегда только одну. Также тело сказало, что его положение усугубило разочарование в том, что он делает. Когда он выходил на сцену, после смерти жены, он никак не мог сосредоточиться на игре. И из-за этого начал разглядывать зал. И когда он начал разглядывать зал, то он заметил, что в зале всем скучно, что сидят все словно по принуждению и только и ждут перерыва, чтобы отправиться в буфет и поесть. Потому что единственное, что им нравится делать - это есть. И тогда то тело разочаровалось в том, чему посвятило всю свою жизнь. И тогда то тело начало спасаться от своего разочарования горячительными напитками.
Нажатие тормоза. Они приехали к месту спасения.
Варлам помог телу выйти из машины и не добить чайку. Они долго звонили в закрытую дверь ветеринарной клиники. Наконец, за ней послышались шаги. Открыла им молодая румяная красивая голубоглазая девушка, типичная будущая любовница Варлама.Тело протянуло дрожащую чайку в спасительные руки врача. Но девушка, хлопая своими невинным глазами, сказала, что она ветеринарный врач, а не орнитолог. И что в городе, вообще, нет такого специалиста. А чтобы как-то скрасить безнадежность положения, она добавила, что помочь этой птице она никак не может, так как чайки даются людям в руки только в самых крайних случаях. И даже если случится чудо, и чайка будет спасена, она не сможет уже вернуться в дикую природу, и придется заботиться о ней, как о домашней птице. Поэтому лучше её усыпить.
Тело возмущенно заплевалось в сторону красавицы, вырвало из её рук чайку и трагично-пафосно заявило, что если и есть какой-то смысл в его жизни, то он в том, чтобы эта птица жила. А всяким профурсеткам он не позволит загубить животинку. Тело выбежало на улицу. Варлам пытался извиниться и вытереть слюни пьяницы, но (какая неловкость!) они попали прямо на грудь красавицы. Но притрагиваясь к её полной, жаждущей любви и ласки груди, он впервые не испытал возбуждения. Варламу было досадно от того, что она даже не попыталась спасти чайку. Он вдруг ощутил свое сходство с этой полумертвой птицей, только вот в отличие от неё у него не было спасителя. Все вокруг только и пытались усыпить в нем жизнь.
Он выбежал на улицу в поисках тела и птицы. Но уже никого не было вокруг. Куда они делись? И куда теперь деваться ему? Он обежал поликлинику, заглянул во дворы. Везде были только темнота и пустота.
Варлам закурил. Посмотрел на дом, все спали, ни одного горящего окна. И в этот самый момент Варлам понял, что он не там, где должен быть. Что сейчас он очень одинок, и что ему обязательно нужно спасаться. Что ему необходимо сумасшедшее тело, которому нечего терять. И что в этом встретившимся на его пути почти мертвом теле, куда больше жизни, чем во всем городе. Он сел в машину и поехал прочь от бездарных режиссеров, от полупустого театра, от скучающего зрителя, от очередной любовницы, от любимой и скучной жены. На запад.