- Ох... не донесла! - поскользнувшись на припудренном снегом зеркале неглубокой лужи, она упала прямо поверх мешка, который так долго удавалось удерживать на весу, он прорвался, и оттуда посыпался ... снег. Свалявшиеся крупные комки, обгоняя друг друга поливали истёртые ходьбой пятки земли, щетину кустов, заполняли бесконечные ложбины дорог и оспины оврагов.
-Не-ет! Да что ж такое-то?! Вот беда... - Отерев локтем влажное от усталости лицо, она присела на табурет пня, даже не озаботившись смести с него зефир снега.
Несмотря на добротное одеяние, она выглядела распустёхой. То ли к ней ничего не шло, то ли стати не хватало, то ли ловкости. Из-под кипенно-белой рубахи грубого полотна прядями свисали разноцветные нити, схожие цветом с травой, что осень частью сложила в гербарий, частью - позабыла меж страниц томика непонятных стихов.
- И что теперь? - Раздалось из-за спины. Она обернулась. Там, выжимая сок из снежка, стояла Весна.- Я давно наблюдаю за тобой, и никак не найду причины твоих поступков. Вроде бы мы сёстры, а такие разные.
- В чём это мы разные? Обе - девочки!
- Так девочка должна быть нежной и весёлой, открытой, как цветочек! А ты постоянно куксишься. За три месяца два раза улыбнулась, да и то, чай, или спросонья, или ещё как.
- Не... щекотно было... Солнышко растопило снег между пальчиками деревьев, он там брызнул ручейком, весело стало. Капельку...
- Понятно, так чего ты таскалась то с этим мешком по всю зиму?
- Набрать хотела побольше, а после ка-ак засыпать всё, чтобы - вот вовсе - всё! До неба! Чтобы ровно было. Небо, снег и ничего больше.
- Зачем? Да и глупо. Кому заблудиться, кому замёрзнуть, кому еды не отыскать.
- Я об этом не подумала. Хотелось всем показать - какая я.
- Так некому было бы смотреть! Да и зачем трудиться, не давать воли чувствам? Удерживая их взаперти, копить... как жить впрок. Гаснут, будто огоньки, прогорают. Новые-то, они лучше, ярче... Так ведь?
- Наверное...
- Это если бы ярость, то её, понятное дело, лучше попридержать, она и утихнет, потухнет со временем. А те, прочие... Не томи их, не мучай.
Весна ушла досыпать, на молочной пене рассвета, что остывала на опушке леса. Зима же решила потратить оставшиеся дни, как последние, - источая радость. В предвкушении праздника, ветер вплетал белые ленты снега в косы плетня, а после наряжался сам и, проходя сквозь облако духов мелкой снежной пыли, счастливо улыбался : «Вот оно, началось!».