Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
521. Всё нормально, мама. 1-2 октября 1973 года.
Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Северное море. Шетландские острова. Остров Мейленд. Метеостанция «Леруик» (Великобритания, Шетландские острова, географические координаты: 60.133,-1.183, первое наблюдение: 01.10.1929, последнее наблюдение: 31.12.2019): максимальная температура воздуха – 11.0°C, минимальная – 5.0°C, средняя температура воздуха – 10.2°C. Скорость сильного ветра 11 м/с (6 баллов по шкале Бофорта и 5 баллов крупного ветрового волнения). В Северном море сильный ветер создаёт крупные волны с белыми пенистыми гребнями. Ветер срывает с гребней капли и пену, несёт её по воздуху. Высота волн – 2-3 м, длина – 50 м, а это уже почти шторм. Эффективная температура (температура самоощущения человека на открытом воздухе) в Северном море – 3.2°C.
После обеда, примерно в 15:00, стало ясно, что ни американский авианосец АУ «Джон Ф. Кеннеди», ни американский крейсер «Ньюпорт Ньюс», ни британский вертолётоносец «Гермес», ни многочисленные корабли охранения и радиолокационной разведки ВМС США-НАТО, даже преследующий нас британский ЭМ УРО типа «Каунти» не намерены продолжать какие-либо активные учебно-тренировочные действия. Правда, американский ударный авианосец как шёл своим размеренным крейсерским ходом, так и шёл, и не было видно, что его беспокоят средние и даже крупные волны, но вот другие корабли и суда, в том числе и БПК «Свирепый», ощущали волнение Северного моря в полной мере.
Британский ЭМ УРО типа «Каунти» (вероятнее всего, это был HMS «Norfolk», бортовой номер D21) так и не дошёл до нас, а занял позицию сзади и немного сбоку от нашей кильватерной струи. Получалось, что мы сопровождали американский авианосец, а этот британский эсминец сопровождал нас. Вот и всё. Его собрат по серии эсминцев типа «Каунти» (постройки 1970 года) – HMS «Antrim» (б/н D18) – также занял место в ордере позади ЭМ «Норфолк» и страховал нас обоих. Так мы и шли группой чужеродных кораблей, не мешая и не помогая друг другу. Складывалось впечатление, что командование морских учений «Быстрое движение» ВМС США-НАТО смирилось с присутствием в их ордере советского противолодочного корабля, они решили нас не трогать.
Погода портилась, небо заволокло быстро движущимися тяжёлыми дождевыми облаками, на море было крупное ветровое волнение и видимость всё время ухудшалась. Ни полётов самолётов и вертолётов, ни каких-либо манёвров кораблей и судов не предпринималось. Общий курс «нашего» ордера кораблей был нацелен на юго-западную часть Северного моря к проливам Па-де-Кале и Ла-Манш, но нам туда не надо.
На БПК «Свирепый» всё ещё сохранялся режим постоянной боевой тревоги, но из-за отсутствия накала боевых страстей слежения за полётами и налётами американских истребителей-бомбардировщиков и штурмовиков общее напряжение спало. В усиленном режиме несли вахту только радисты и телеграфисты БЧ-4, специалисты СПС, ЗАС и ОСНАЗ. Эти молчаливые и «нелюдимые» моряки практически постоянно, непрерывно, круглосуточно, прерываясь только на несколько минут, чтобы покушать, сходить в гальюн, покурить или покемарить 10-15 минут, слушали эфир, ловили и перехватывали шифрованные телеграммы, сообщения, приказы, извещения, переговоры командиров кораблей эскадры и, особенно, подводных лодок «вероятного противника». Командира группы ОСНАЗ ГРУ старшину 1 статьи Михаила Сысоева я не видел со дня моего падения с крыши ГКП на шкафут под торпедные аппараты в бурлящий поток увлекательного урагана Эллен.
Увлечённые напряжёнными событиями и ожиданиями последних двух дней, мы все, кто присутствовал в ходовой рубке БПК «Свирепый», как-то отвлеклись от внешних событий, новостей и дел, не связанных с нашим местом, нашим поведением и нашей миссией в американо-натовском ордере кораблей около АУ «Джон Ф. Кеннеди». Поэтому всё наше внимание было сконцентрировано на странном «ничегонеделании» британских эсминцев и американского ударного авианосца в купе с американским крейсером, который вообще был где-то там, вдали, почти за горизонтом.
Что это такое? Затишье перед бурей? Почему американские и натовские корабли ничего не предпринимают? Что-то случилось? Неужели они «забоялись» атлантического циклона, который по всем признакам, а также по метеосводкам никак не «тянул» на шторм, так, крупное волнение и только. Нет, тут что-то не так, поэтому и командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров, и старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов, и все командиры боевых частей продолжали нести свою вахту-службу в напряжении, в ожидании каких-то неприятностей. Не ослаблял своего внимания и настороженности и я, визуальный разведчик Александр Суворов.
С 12:00 до 15:00 весь «наш» ордер ВМС США-НАТО средним «крейсерским» ходом за 3 часа преодолел ещё 51 милю (94,38 км) и прибыл в морской район Северного моря с координатами 57.8969, 3.4568. Мы шли в центр Северного моря. Ещё рано было считать, что американо-натовские корабли уходят в прибрежные воды Великобритании, потому что до пролива Па-де-Кале было ещё 428,75 миль (690 км) открытого моря и ордер ВМС США-НАТО во главе с американским ударным авианосцем «Джон Ф. Кеннеди» и американским крейсером «Ньюпорт Ньюс» мог легко повернуть на восток-юго-восток и «запереть» собой вход и выход в Проливную зону, пролив Скагеррак, Балтийское море. Так что покидать эту большую и мощную группу кораблей наших «вероятных противников» нам было никак нельзя.
Вместе с тем наша напряжённая вахта корабля-наблюдателя во «вражеском» ордере АУГ (авианосной ударной группировки) ВМС США-НАТО была без особых «приключений», изменение и потрясений. Корабли ордера, как им положено, шли нашим общим курсом, сохраняли походный порядок и скорость хода, не подавали признаков интереса, недовольства или агрессии к БПК «Свирепый» и занимались своими походными делами так, как будто нас в ордере не было. Всё было на первый взгляд нормально, но в этой «нормальности» было что-то ненормальное, тревожное, непонятное, враждебное, как будто кто-то затаился и ждёт момента, чтобы что-то сделать плохое, нехорошее.
Лаже командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров «заразился» этим тревожным ожиданием и предчувствием чего-то назревающего, надвигающегося на нас тяжёлого, мрачного, опасного. Это ожидание и «ничегонеделание» выматывало хуже, чем сумасшедшая гонка поиска, обнаружения и ведения многочисленных воздушных и надводных целей, чем напряжённая и острая реакция на пикирование ревущих реактивных истребителей-бомбардировщиков и палубных штурмовиков. Лучше было бы, если бы что-то происходило, случалось, двигалось, а так мы вроде бы шли мо волнующемуся морю со скоростью 17 узлов, а вокруг, практически, ничего не происходило.
Так продолжалось весь световой день до вечера (ужина), но и после ужина почти ничего не изменилось, только радиометристы-наблюдатели РТС и сигнальщики-наблюдатели БЧ-4 доложили, что некоторые дальние суда и корабли охранения покинули ордер и ушли по своим делам и направлениям. При этом ни один из этих кораблей (фрегатов и сторожевиков) не повернул в сторону балтийской Проливной зоны, они уходили в сторону ФРГ, Франции и Англии.
Тяжкое "безделие" и ожидание непонятно чего, постоянное нахождение стоя на ногах и напряжённое внимание к окружающей обстановке через окуляры и линзы корабельного перископического визира ВБП-451М выматывали из меня все жизненные соки. Даже краткие перерывы на приём пищи и «походы» в гальюн не приносили облегчения. Я не курил, поэтому не стоял с ребятами-матросами и старшинами в наружном тамбуре ГКП, не обменивался с ними мыслями, впечатлениями и суждениями, а в ходовой рубке в присутствии старпома Евгений Петрович Назаров со мной не общался и не разговаривал. Я мог только на короткое время покинуть ходовую рубку, выйти на галерею сигнального мостика, чтобы подышать свежим морским воздухом, охладить воспалённое лицо свежим морским ветром и перекинуться несколькими словами с вахтенными сигнальщиками-наблюдателями.
Все мы маялись от того, что вокруг ничего не происходило, кроме обычного напряжённого управления кораблём в строю ордера кораблей. Никак нельзя было нам что-то сделать не так, как положено, нарушить строй, изменить курс или дистанцию до авианосца. Мы должны были быть с ним рядом, но так, чтобы не привлекать сердитого внимания наших «вероятных противников».
Давно уже была забыта схема «нашего» ордера ВМС США-НАТО, никто уже не рисовал специальными карандашами на стекле вертикального планшета БИП значки кораблей, всё реже были доклады об изменениях состава ордера. Только штурман командир БЧ-1 старший лейтенант Г.Ф. Печкуров периодически помечал на карте командира корабля и вахтенного офицера точки координат местонахождения БПК «Свирепый» во вражеском ордере американо-натовских кораблей.
Так прошло 3 часа. Геннадий Фёдорович Печкуров сообщил, что мы преодолели ещё 50 миль, движемся точно на юг и находимся точке с координатами 57.1740, 3.4537 (естественно, автор указывает не истинные, а приблизительные географические координаты, чтобы не нарушить военную тайну, но дать представление о местоположении кораблей в море). На траверзе по левому борту БПК «Свирепый» (всего ордера кораблей ВМС США-НАТО) на расстоянии 206,3 миль (332 км) на восток был пролив Скагеррак, вход в балтийскую Проливную зону и далее датский мыс Скаген, где нас ждал наш советский сторожевой корабль, которому мы должны были сдать свою вахту-дежурство и судно снабжения, танкер ДКБФ с топливом, пресной водой, свежими продуктами и «куревом». Табака, сигарет и папирос на корабле уже практически не было и все курящие матросы, старшины, мичманы и офицеры жестоко страдали.
В 18:07 солнце в облаках зашло за горизонт, наступили тёмные сумрачные сумерки, а затем быстро-быстро начала наступать темнота. Фотографировать что-либо уже было невозможно, а сил терпеть эту бессодержательную вахту тоже не было. Ноги не просто «гудели», а подкашивались, ступни ног не просто болели, а «горели» в отсыревших матросских «прогарах», поэтому я вынужден был не просто сесть на палубу ходовой рубки за командирским креслом, а даже немного «прилечь» боком. Эти мои «устремления» заметил вахтенный офицер и что-то тихо сказал командиру корабля. Евгений Петрович Назаров с высоты своего кресла оглянулся, гневно посмотрел на меня и молча кивнул вахтенному офицеру.
Я почти уже не слышал, что мне говорил вахтенный офицер, потому что машинально собирал свои «разведчикские манатки» и побрёл через тёмный и горячий от работающих приборов и систем зал ГКП к себе в ленкаюту. Я даже не обратил внимания, что в момент моего ухода в ходовую рубку поднялся по командирскому трапу из коридора офицеров капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин, в руках у него были рулоны только что принятой по радиосвязи светогазеты политотдела главного штаба ВМФ или ДКБФ. Мне было уже всё равно. Я безумно хотел есть и спать.
Вечером в понедельник 1 октября 1973 года, смертельно уставший, находясь в прострации после сытного и обильного, почти праздничного ужина, который приказал приготовить для всего экипажа БПК «Свирепый» командир корабля капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров, я сумел еле-еле записать в свой дневник:
01 октября 1973 пн
Встречаем этот последний месяц БС в Северном море. Идут учения НАТО «Быстрое движение». Следим за их действиями. Пока всё идёт преотлично. У меня всё нормально. Работы мои скоро подходят к концу. Скоро домой.
Крайней моей мыслью в этот вечер было: «Всё нормально, мама, всё нормально! Всё так, как должно быть. Ничего... Сдюжим. Бывало и хуже. Всё нормально, мам, спи».
А утром 2 октября 1973 года для БПК «Свирепый» и ордера кораблей ВМС США-НАТО началась война…
Фотоиллюстрация из сети Интернет: 23.03.2013 г. Аравийское море. Немецкий военно-морской фрегат FGS «Hamburg» (F220) проводит пополнение топлива и воды с военного корабля морской пехоты (fast combat support Ship) USNS «Bridge» (T-AOE 10). Рядом идёт авианосец USS «Dwight D. Eisenhower» (CVN 69). АУ «Дуайт Д. Эйзенхауэр» и фрегат «Гамбург» развернуты в зоне ответственности 5-го флота США, «содействуя операциям по обеспечению безопасности на море и усилиям по сотрудничеству в области безопасности на театре военных действий» в Аравийском море. Фотография специалиста по массовым коммуникациям 2-го класса Райана Д. Маклеарнона (ВМС США). Точно такие же сцены и процессы наблюдал БПК «Свирепый» в Северном море 1-2 октября 1973 года, будучи вместе с кораблями ВМС НАТО в ордере сопровождения и охранения американского АУ «Джон Ф. Кеннеди». Только в нашем случае было пасмурно и на палубе авианосца было не много, а несколько самолётов и вместо немецкого фрегата был британский ЭМ типа «Каунти».