ПАРТИЗАНСКИЙ ОТРЯД ИМЕНИ А.П.ЧЕРТКОВА
Немецкая армия, имеющая значительное численное превосходство, лучше вооружённая технически, обладающая почти двухлетним опытом ведения современной войны на Западе, быстро продвигалась вглубь нашей страны, особенно на центральном направлении Брест-Москва.
Красная Армия в первые дни войны имела только одно преимущество перед агрессором – моральное право и священный долг бойцов и командиров по защите Родины от немецко-фашистских захватчиков. Не случайно маленькие группы, и даже одиночки красноармейцев и командиров, смело вступали в бой с превосходящими силами противника, сдерживали их натиск, а нередко и обращали в бегство.
Продвижение фашистких захватчиков вглубь нашей страны происходило быстро, заниматься пленением отдельных бойцов и маленьких разрозненных групп не представлялось возможным, поэтому в тылу у немцев осталось значительное количество вооружённых бойцов.
Оставшиеся в глубоком тылу у немцев красноармейцы самостоятельно решали, как им жить дальше.
Одни из них лесами продвигались на восток, чтобы присоединиться к частям Красной Армии, другие устраивались на временное жительство у крестьян по хуторам и деревням, а третья часть бойцов, имеющая высокоразвитое чувство патриотизма и собственного достоинства, решила бороться с оружием в руках с врагом, не ожидая скорого возвращения Красной Армии.
Эти, достойные глубокого уважения, люди не вступали ни в какие контакты ни с немцами, ни с их прислужниками. Именно к таким командирам красноармейцев принадлежал Алексей Петрович Чертков.
Родился Алексей Петрович Чертков в 1920 году в деревне Жадино Кореневского района Курской области в семье крестьян: Петра Ивановича и Анны Гавриловны.
Село Жадино расположено на реке Сейм, оно находится на равнине. В центре села на пригорке стояла церковь, а рядом с ней – церковно-приходская школа, в которой учился отец Алексея Черткова. Позже, при советской власти, какое-то время в этой же школе учился и Алексей.
По две стороны длинной улицы – ряды крестьянских изб. Один конец деревни доходил до реки Сейм, а другой – почти до соседнего села Пушкарное. Семья Чертковых проживала в самом центре деревни.
Перед домом, в котором окна выходили на север, рос огромный тополь, который затенял дом, поэтому в доме всегда царил полумрак.
Дом Чертковых состоял из двух комнат: просторной горницы и кухни с русской печью. В кухне на столе стоял большой самовар.
Мать Лёни, так в семье называли Алексея в детстве, была хорошей хозяйкой.
В 1932 году семья Чертковых переехала в посёлок Фруктовое Луховицкого района Московской области, в котором Алексей окончил семилетнюю школу и поступил в Рязанский ветеринарный техникум.
Жил в общежитии, часто писал родным письма. Окончил техникум в 1939 году и по распределению был направлен на работу в Красноярский край, в овцеводческий совхоз «Индустрия».
Работая в этом совхозе зоотехником, Алексей мечтал стать лётчиком. Он послал заявление в Одесское авиационное училище. Получив из училища вызов, Алексей уволился с работы, приехал домой и оформил для поступления в лётное училище необходимые документы.
Он отправился в Одессу через Москву. В дороге у парня украли чемодан с вещами и документами, пришлось опять возвращаться домой, чтобы восстановить утраченные документы.
Мечта стать лётчиком, так и осталась только мечтой. Снова начал заниматься подготовкой документов и подал заявление в Рязанский военкомат для направления его в военное училище, а сам тем временем работал зоотехником в совхозе «Врачёво-Горки» Луховицкого района Московской области.
В январе 1940 года райвоенкоматом был призван в ряды Красной Армии и поступил в Калинковичское военное училище.
Алексей Чертков попал в Белоруссию, в город Калинковичи, в котором тогда находилось училище младших офицеров Красной Армии. Часто писал письма из Белоруссии родным и друзьям.
15 июня 1941 года Алексей Чертков окончил училище и, будучи в звании лейтенанта, прибыл в одну из воинских частей на западной границе под Брест.
Дома у лейтенанта Черткова, кроме родителей, оставались сестра Вера и брат Сергей. 17 июня 1941 года он отправил последнее письмо родителям из пограничного Бреста. Привожу выдержку из последнего письма:
«Добрый день, мои родные: папа, мама, Серёжа и Вера! Прежде всего, расскажу про пятнадцатое число. В десять часов зачитали приказ о присвоении званий. Мне присвоено звание лейтенанта второго разряда. Затем был парад. После парада был торжественный обед.
Поздравляли и благодарили преподавателей. Был концерт художественной самодеятельности. А назавтра строем с оркестром пошли на железнодорожную станцию. Провожали нас местные жители…
А вот и Брест. Тут рядом государственная граница. Здесь начинаю свою службу. Насчёт отпуска сейчас думать не приходится. Лучше возьмите сами отпуск и приедьте ко мне. Подробнее обо всём напишу в следующем письме».
На этом связь Алексея Черткова с родными прекратилась. Долгие годы семья Чертковых ничего не знала о судьбе сына и брата. После окончания Великой Отечественной войны на письма во все инстанции, куда обращался отец Черткова – Пётр Иванович, был один ответ: «Ваш сын Чертков Алексей Петрович пропал без вести».
А среди недоброжелателей семьи Чертковых ходили разные слухи.
Вот что писал брат Алексея – Сергей Петрович Чертков:
«За годы войны мы не получили ни одного письма от Алексея. Односельчане в лучшем случае получали солдатские треугольники с фронта, а в худшем – похоронки. И как ни горько было слушать от некоторых, что, мол, сын ваш у немцев служит и тому подобное, нам приходилось молча глотать эти горькие пилюли. А на оскорбительные выпады нечего было ответить. Только через много лет всё стало известно».
От себя добавлю, что только в 1958 году родные Алексея Петровича Черткова узнали правду о его личном вкладе в Великую Победу, о геройской смерти, обо всём боевом пути на белорусской земле.
Они приезжали на могилу Алексея Петровича Черткова в деревню Житлин, поддерживали долгие годы связи с бывшими партизанами Белоруссии.
С первого дня войны Алексей Чертков участвовал в кровопролитных жестоких боях с фашистами, попал в плен, сбежал, и с группой бойцов пришёл в Ружанскую пущу. Затем вместе с Михайловым Николаем Алексеевичем, Красотиным Семёном и Самойловым Виктором прибыл в июне 1941 года в Корочинские леса Коссовского (ныне Ивацевичского) района.
Местные жители деревни Ходаки Ивацевичского района Брестской области, члены Коммунистической партии Западной Белоруссии: Колтун Николай Харитонович, Колтун Макар Иванович и Кузьменя Николай Сергеевич, предпринявшие неудачную попытку уйти на восток, возвратились в родные места и были вынуждены скрываться в лесах.
12 августа 1941 года Кузьменя Николай Сергеевич пошёл в разведку в деревню Житлин, где был опознан полицейскими, схвачен и расстрелян.
18 ноября 1941 года с помощью жителей деревни Житлин группы А.П. Черткова и Н.Х. Колтуна объединились. А в декабре того же года в группу прибыл Орлов Сергей Демьянович. 6 февраля 1942 года в группу прибыл житель деревни Любищицы Макар Василий Данилович. Он был бывшим партизаном распавшегося отдельного Телеханского партизанского отряда, о судьбе которого я рассказывал выше.
В таком составе партизанская группа воевала до апреля 1942 года.
За зимний период 1941-1942 года партизанская группа установила связь с местным населением и окруженцами, проживавшими в близлежащих деревнях: Серадово, Воля, Зыбайлы, Голенчицы, Яглевичи, Любищицы, Житлин, Корочин, Ходаки и другими.
В апреле 1942 года начался бурный рост группы. Способствовали росту отчасти сами оккупанты. Германии требовалось всё больше бесплатной рабочей силы. Немцами активно велась отправка молодёжи в Германию на каторжные работы, на которых не желало работать местное население, а также в концентрационные лагеря.
Приведу некоторые неполные данные: 2 апреля 1942 года к группе присоединились семь бойцов Красной Армии во главе с Зориным Сергеем Николаевичем.
На следующий день прибыли два человека из деревни Яглевичи: Пытляк Василий Кириллович и его брат Николай. 4 апреля прибыли шесть человек из деревни Голенчицы во главе с лейтенантом Красной Армии Терешенковым Иваном Михайловичем.
Следующая группа, состоящая из нескольких человек, пришла из деревни Руда. Из деревни Серадово пришла группа, состоящая из пятнадцати человек во главе с Беляевым Фёдором Александровичем, младшим политруком, коммунистом.
Группа состояла из местной молодёжи. В конце апреля группа увеличилась на сорок человек сбежавших военнопленных во главе с Бутовичем Павлом Степановичем.
Эти люди работали на ремонте участка шоссейной дороги между железнодорожной станцией Нехачево и деревней Серадово. Воспользовавшись удачным моментом, они перебили всех охранников, забрали их оружие и сбежали в лес.
По состоянию на 29 апреля 1942 года в группе было сто сорок человек. Сама жизнь продиктовала провозгласить создание партизанского отряда.
На небольшой поляне в урочище Сова Корочинских лесов на общем собрании партизанской группы был официально создан партизанский отряд №112.
Почему именно такой номерной знак? Во-первых, изначально группа Черткова организовалась на 112 день от начала войны, а во-вторых, руководствовались обычной партизанской хитростью – пусть знают фашистские оккупанты, что кроме нашего, действуют ещё 111 партизанских отрядов.
По предложению Колтуна Николая Харитоновича – старшего по возрасту, члена Коммунистической партии Западной Белоруссии с 1927 года, командиром партизанского отряда общим открытым голосованием был избран лейтенант Чертков Алексей Петрович.
Комиссаром избрали коммуниста Беляева Фёдора Александровича. Начальником разведки выбрали Колтуна Николая Харитоновича, местного жителя, хорошо знающего многих людей в окрестностях населённых пунктов (на хуторах) ещё по подпольной работе в период господства пилсудчиков. Знакомство со многими людьми имело огромное значение, поскольку через них поступала вся информация партизанам.
Командование партизанского отряда избиралось таким демократическим путём потому, что в то время в условиях Брестской области назначать командный состав партизанских отрядов было некому. Брестское партизанское соединение во главе с обкомом партии было создано только 28 апреля 1943 года.
Брестский областной антифашистский комитет по борьбе с немецкими оккупантами был организован раньше – 12 мая 1942 года.
На первом организационном собрании партизанского отряда №112 был поставлен вопрос о диверсии на железной дороге в честь празднования 1-ое Мая, но осуществить задуманное удалось только 27 мая 1942 года.
Диверсия была совершена путём подкопа одной стороны шпал. Для этой диверсии было выделено сорок партизан.
В деревне Серадово они взяли двадцать лопат и двинулись на выполнение задания. В то время железная дорога на данном участке немцами ещё не охранялась.
Поезда курсировали через каждые пятнадцать-двадцать минут. За такой короткий промежуток времени нужно было успеть сделать подкоп.
На каждую лопату приходилось по два человека, чтобы работать максимально быстро, сменяя друг друга, так как лопат было только двадцать. Задание было выполнено.
Под откос полетел паровоз и восемь вагонов.
Это была первая диверсия 112 партизанского отряда на железной дороге возле деревни Серадово. Она воодушевила партизан на дальнейшие подобные операции.
Вскоре партизаны в качестве мины-взрывателя стали применять немецкую гранату с длинной деревянной ручкой, а взрывчатку добывали из артиллерийских снарядов и неразорвавшихся авиационных бомб.
Созданный 112 отряд перебазировался в урочище Курилец. Здесь к нему в июне 1942 года присоединился отряд Василия Михайловича Монахова, организованный в августе 1941 года в Берёзовском районе Яковом Михайловичем Кулаком.
Отряд состоял из четырёх групп: Качарина Г.И., Казакова П.С., Губаревича П.И. и Артёменко М.Г.
После присоединения отряда В.М. Монахова в отряде №112 была введена должность начальника штаба. Им стал В.М. Монахов.
В июле 1942 года отряд №112 из урочища Курилец перебазировался в Самычинские леса, ближе к железной и шоссейным дорогам сообщением Ивацевичи – Барановичи.
В этот момент в отряде насчитывалось более ста шестидесяти партизан.
Первой стоянкой отряда было урочище Старинка, расположенное севернее деревни Гичицы.
С этой стоянки со своей группой ушёл Губаревич П.И. в район деревни Пески.
Казаков П.С. со своей группой ушёл из отряда №112 с проходящим в это время отрядом Васильева В.А.
На этой же стоянке к отряду №112 присоединилась группа Клюева П.В., прибывшая из-под Хомска.
Однако следует отметить, что группа Клюева П.В. в отряде долго не задержалась, и вслед за отрядом Васильева В.А. ушла в Ленинский район Пинской области.
Причиной ухода группы были личные амбиции Клюева П.В.: как это он, старший лейтенант, будет безоговорочно подчиняться лейтенанту А.П. Черткову, младшему не только по званию, но и по возрасту?
А больше всего ему не нравилась строгая дисциплина, которой все подчинялись в отряде №112.
После ухода этих групп 112 отряд расположился лагерем в урочище Самычин, недалеко от лесничёвки. Неподалёку размещался отряд №113, командиром которого был в то время Куликов Василий Иванович, а комиссаром Шмаков Александр. Организован этот отряд был из оставшихся в лесах красноармейцев и командиров Красной Армии, а также активных местных жителей Бытеньского района.
В Самычинских лесах к партизанскому отряду №112 присоединилась партизанская группа в количестве десяти человек, организованная Петрученей Григорием Николаевичем. Все партизаны были из деревни Добринёво. Здесь же в отряд вступили пять человек из деревни Могилицы.
В августе и сентябре 1942 года партизанские боевые действия в западных областях Белоруссии стали всё более активизироваться.
Так, 2 августа отряд имени Н.А.Щорса при поддержке отрядов имени Георгия Димитрова и партизанов отряда имени Климента Ворошилова, разгромили фашистский гарнизон в районном центре Коссово.
При нападении на гарнизон в городе Коссово партизаны добыли пушку, благодаря наличию которой, быстро захватили здания жандармерии и полиции.
Кроме трофеев, в виде живности, обмундирования, оружия и лекарств, партизаны спасли от смерти несколько сот человек.
В Коссово, в отличие от многих других населённых пунктов, немцы не уничтожили евреев в первые месяцы войны, а создали там еврейское гетто и использовали бесплатную рабочую силу для выполнения самых тяжёлых общественных работ.
Партизаны, завладев Коссово, освободили евреев из гетто и направили их в семейные лагеря в лес. В городе была оставлена партизанская комендатура, которая действовала вплоть до сентябрьской облавы 1942 года.
4 августа группой партизан отряда №112 под руководством С.Д. Орлова был разгромлен фашистский гарнизон в деревне Святая Воля.
В лесу партизаны задержали два поезда, которые везли в Святую Волю на открытых платформах крестьян, работавших на вырубке леса. Партизаны захватили поезда и на них приехали в Святую Волю.
Захват был настолько неожиданным, что в мгновение ока оба здания – жандармерии и полиции были разгромлены.
Более подробно об этих событиях мною рассказано в главе «Источники партизанского вооружения».
Среди убитых полицейских был их комендант, известный садист, некто Гришка Распутин, уроженец Телехан. Подлинным ли было его имя, или это был только его псевдоним – мне неизвестно.
Известен он был тем, что во время уничтожения евреев в Телеханах, стараясь выслужиться перед эсэсовцами, носился по Телеханам, выгоняя евреев из самых потаённых мест, бил их прикладом винтовки, издевался над ними всеми доступными способами.
Многие из жителей Телехан были тому свидетелями.
Смерть его была ужасной. После того, как партизаны покинули Святую Волю, в разгромленном участке, в помещении, где обычно содержались под стражей арестованные, вошедшие туда местные жители, увидели, что полностью обнажённый, с отрубленными руками, испачканный собственными фекалиями, труп Гришки Распутина висит подвешенный за ноги на осветительной балке вниз головой. На полу в луже крови и фекалий Гришки валялись его отрубленные руки и обычный крестьянский топор для рубки дров.
На теле коменданта не было ни следов пулевого ранения, ни каких-либо иных ран. Такая варварская экзекуция не удивила вошедших в помещение людей. Они понимали, что такая страшная смерть была чьей-то личной местью за многочисленные бесчинства Распутина.
Кто-то воспользовался сумятицей при нападении партизан и осуществил собственную месть.
Партизаны такие способы наказания не применяли, они обычно расстреливали предателей по приговору партизанского суда. Многие люди, зная о садистских наклонностях Гришки, говорили, что он заслужил такую жуткую смерть.
4 сентября 1942 года партизанский отряд имени Н.А. Щорса при содействии 112 и 113 отрядов разгромил охранный гарнизон в деревне Чемелы Бытеньского района.
В тот же день был сожжён мост на шоссе Брест – Барановичи через реку Щара. 113 отряд в августе 1942 года дважды совершал нападения на лесосклады узкоколейной железной дороги в урочище Буды и уничтожил находившиеся там паровозы путём сожжения.
Активно действовали партизаны и в других районах Брестской области.
В конце августа 1942 года партизанский отряд под командованием Н.Т.Шиша, преследуемый карателями, разгромил группу фашистов из сорока человек под деревней Бобровичи Телеханского района.
Активно действовали и другие партизанские отряды западных областей республики.
Разными способами на железных и шоссейных дорогах устраивались многочисленные диверсии. Партизаны срывали многие хозяйственные мероприятия, такие как заготовка и вывоз древесины в Германию, заготовка и вывоз скота и разнообразных сельскохозяйственных продуктов, уничтожали машины и инвентарь, препятствовали угону рабочей силы в Германию на каторжные работы.
Ещё более высокую активность проявляли партизаны восточных областей Белоруссии, где с самого начала в партизанской борьбе против фашистских оккупантов участвовала Коммунистическая партия и где партизаны, связанные с Большой землёй, получали необходимую информацию и действенную помощь.
Партизаны западных областей находились в гораздо худших условиях, им приходилось действовать самостоятельно, без руководящего центра, используя только собственную инициативу и находчивость.
Только накануне сентябрьской облавы 112 партизанский отряд наладил связь с Брестским антифашистским комитетом, после чего была направлена делегация, состоящая из семи человек во главе с комиссаром отряда Беляевым Ф.А. в Минское соединение с целью связаться с Большой землей и зарегистрировать созданные и активно действующие партизанские отряды на Брестчине.
В это время немецкие дивизии, преодолевая упорное сопротивление советских войск, рвались к Волге и на Кавказ.
Гитлер не мог примириться с тем, что на оккупированной немцами территории, за тысячи километров от линии фронта, под откос летят воинские эшелоны, уничтожаются мосты и целые гарнизоны захватчиков, большие районы освобождаются от власти немцев, срываются все сроки снабжения фронта техникой и людскими резервами.
Ничего подобного не наблюдалось в цивилизованной Европе, которую немцы прошли практически победным маршем.
Здесь, в Белоруссии, покрытой бесконечными болотами и лесами, захватчики впервые встретили такое упорное сопротивление населения. Надо было что-то предпринимать.
И в августе 1942 года Гитлер издал печально известный нам приказ № 46, по которому борьба с партизанами передавалась войскам СС. Согласно этому приказу фашистам давалось право убивать не только активных граждан, содействующих партизанам. Было приказано уничтожать поголовно всех граждан населённых пунктов, вблизи которых партизаны нападают на оккупантов на расстоянии до десяти километров от деревни или иного населённого пункта.
Во исполнение приказа № 46 для уничтожения партизан в Белоруссии командование гитлеровской армии решило задержать 44 тысячи солдат, следовавших на фронт, с целью полного уничтожения партизан этой зоны.
Сведения о количественном составе фашистских войск, а также об их частичном расположении, партизанам стали известны только в апреле 1943 года.
Партизаны из группы, возглавляемой Артёменко Макаром Григорьевичем (отряд №112), находясь в засаде, разбили грузовую и легковую автомашины, захватив при этом немецкие документы, топографическую немецкую карту и приказ Гитлера № 46 от 8 августа 1942 года.
На карте цветными карандашами были сделаны пометки. С северной стороны дороги Брест – Минск параллельно дороге была нанесена сплошная линия.
Очевидно, что это означало построение фашистами сплошной линии фронта, на которую они должны были выгнать из Волчьенорских лесов партизан, и затем уничтожить их шквальным огнём. С южной стороны этой дороги в Самычинских лесах и Вядских болотах на карте были нанесены пометки в виде кружочков и крестиков.
Накануне сентябрьской облавы в зоне Самычинских лесов и в Вядских болотах действовали три партизанских отряда.
Это были: отряд имени Н.А. Щорса, под командованием Пронягина П.В., в котором насчитывалось более пятисот человек; отряд №112, под командованием Черткова А.П. и отряд №113 под командованием Куликова В.И., в которых насчитывалось приблизительно двести пятьдесят вооружённых партизан.
Задержанные для уничтожения партизан эсэсовцы были хорошо вооружены всеми существующими на то время видами оружия, в том числе танками, бронемашинами, артиллерией, самолётами.
Действовали они быстро и решительно. С первых дней сентября 1942 года они начали выгружаться на многих железнодорожных станциях Белоруссии, в том числе на станциях: Ивацевичи, Доманово, Лесная, Слоним, Картуз-Берёза.
В зоне стыка трёх областей по существующему в то время административному делению: Брестской, Барановичской и Пинской было задержано несколько тысяч карателей.
10 сентября 1942 года произошёл крупный бой между партизанами отряда имени Н.А. Щорса под командованием Павла Васильевича Пронягина, насчитывавшим тогда более пятисот бойцов, и карателями, на реке Щара возле деревни Добромысль.
Фашисты обрушили на партизан град мин, снарядов, но форсировать реку Щару под сильным сплошным огнём партизанских пулемётов не решились. Бой длился до сумерек.
Командир отряда Пронягин П.В. в то время не мог знать, с какими силами противника ведёт бой, но он понял, что имеет дело с регулярными войсками, располагающими всеми видами оружия, включая артиллерию, танки и самолёты.
Пронягин П.В. принял правильное решение – не втягиваться в затяжные бои с регулярными войсками противника. Под покровом ночи решено было сниматься с занимаемых позиций и уходить через деревни Вядо, Бобровичи в Телеханские леса, за канал Огинского.
К сожалению, было поздно, так как оказалось, что все ближайшие деревни заняты фашистами, так же как и Вядские болота, в которых на всех островах тоже находились каратели.
Оставался открытым единственный выход на восток – через огромное болото, урочище Погоня, восточная часть которого называется Нога.
Погоньско-Ногиное болото тянется от Вядских островов на западе до Выгоновского озера на востоке на расстояние в десять километров, и с юга на север на шесть километров. На территории болота в то время не росло ни единого кустика или деревца.
Видимо, фашисты и рассчитывали выгнать партизан из Самычинских лесов и Вядских болот на это открытое место, и здесь из самолётов уничтожить их.
Партизанская разведка доносила, что немецкие войска продолжают выгружаться на железнодорожных станциях Ивацевичи, Доманово, Лесная. После стычек с регулярными частями фашистской армии у партизан боеприпасы были на исходе, продуктов питания тоже не было.
После неоднократных тяжёлых боёв партизан с карателями все три партизанских отряда решили уходить на восток. Утром на рассвете 13 сентября на десятом шлюзе произошёл жестокий бой между партизанами и карательным отрядом.
В этом бою из тридцати восьми фашистов только двоим, удалось уцелеть. Один из уцелевших в самом начале боя убежал в густой лес. Командир немецкого карательного отряда тоже уцелел, спрятавшись в укромном месте, но его не минула партизанская автоматная очередь при последующей уборке фашистских трупов.
Этого матерого фашиста расстрелял в лодке Орлов Сергей Демьянович – партизан партизанского отряда №112 16 сентября 1942 года.
В бою на стороне фашистов участвовали полицейские. Когда начался бой, они сбросили выдающую их с головой, характерную форму, и сбежали с поля боя вместе с гражданами деревни Выгонощи, которые на лодках привозили карателей.
В бою погибли около десяти партизан и четверо жителей деревни Выгонощи.
Новый десятый шлюз представлял собой малую крепость. Собственно сам шлюз был изготовлен из железобетона, кроме шлюза было ещё три железобетонных плотины. Одна из плотин находится на реке Щара, а ещё две расположены на обводных каналах. Кроме Огинского канала, есть ещё и канал с дамбой с северной стороны реки Щара.
Отряд имени Н.А. Щорса, похоронив товарищей, погибших в бою на десятом шлюзе и построив для раненых партизанский госпиталь, оставил медиков и группу партизан для ухода за ранеными, обеспечения охраной и продуктами питания. Остальная часть отряда отправилась на восток на реку Лань.
113 партизанский отряд из облавы вышел 12 сентября 1942 года. Отряд переходил Огинский канал через старый десятый шлюз, который был в устье Выгоновского озера. Он разместился в Телеханских лесах за деревней Краи в урочище Доброрацкая.
112 партизанский отряд вышел из-под облавы 16 сентября 1942 года из Вядских болот южным берегом Выгоновского озера через плотину в пяти километрах от деревни Выгонощи.
Отряд форсировал Огинский канал южнее Выгоновского озера на плотах. Прошёл через деревню Выгонощи и остановился на лесничёвке Ветрила в десяти километрах от деревни Выгонощи.
Здесь на лесничёвке отряд разделился на две группы. Такое решение возникло ещё перед облавой. Мотивацией решения было наступление зимы. Меньшими группами легче перезимовать и можно быстро маневрировать в глубоком тылу противника.
Отряд разделился на две, приблизительно равные, части. Первую группу возглавил А.П.Чертков, в ней остались В.М.Монахов, начальник штаба и комиссар Ф.А.Беляев, на данный момент в отряде отсутствовавшие.
Ф.А.Беляев ушёл в Минское соединение для налаживания с ним связи, а В.М. Монахов отправился с группой на диверсию к станции железной дороги Нехачево.
Вторую группу 112 партизанского отряда возглавил Качарин Геннадий Иосифович, комиссаром группы стал Криваль Андрей Васильевич. Вторая группа расположилась лагерем на расстоянии одного километра от лесничёвки Ветрила.
Вторую группу Качарина Г.И. постигла неудача.
Группа ещё не смогла как следует устроиться, как на неё напали гитлеровцы, прибывшие из Телехан.
Партизаны мгновенно рассеялись по лесу. Немцы тоже вскоре уехали в Телеханы. Посоветовавшись, партизаны решили менять месторасположение. Группа Качарина Г.И. перебазировалась в урочище Доброрацкая и расположилась лагерем по соседству со 113 отрядом.
Сентябрьская карательная экспедиция эсэсовских войск, которую партизаны называли сентябрьской облавой, не принесла немцам желаемого результата. Потери в ходе этой операции у карателей в живой силе были намного больше, чем у партизан.
Фашистскому командованию, руководившему карательной экспедицией, не добившись успеха по уничтожению партизан, нужно было как-то отчитаться перед высшим начальством, и они нашли выход из создавшегося положения. В отчётных данных ими отражались сведения об уничтоженных мирных жителях.
Первая партизанская группа 112 отряда по прибытию в Корочинские леса в деревне Житлин встретила десантников капитана И.Ф. Топкина и вошла в группу десантников.
Партизанская группа под командованием А.П. Черткова дислоцировалась по соседству с десантниками, регулярно через них получала сводки Совинформбюро, иногда газеты. Десантники снабжали группу взрывчаткой, минами, оружием, патронами и т.д.
Вторая партизанская группа 112 отряда под командованием Г.И. Качарина, находясь в лагере, в урочище Доброрацкая, примерно по 25 сентября 1942 года, вторично подверглась нападению гитлеровцев и латышей из Телеханского гарнизона.
Латыши отличались особым рвением при проведении карательных операций, часто превосходили немцев звериной жестокостью и сами порой являлись инициаторами карательных эспедиций против партизан. Объясняли они свою жестокость тем, что сильно пострадали от политических репрессий при советской власти.
После этого нападения 113 отряд перебазировался в Ленинский район Пинской области и вошёл в состав бригады Васильева.
Группа Г.И. Качарина после тяжёлого столкновения ушла в леса севернее деревни Раздяловичи Ганцевичского района, а затем перешла в Телеханские леса.
В ноябре 1942 года возле деревни Вулька Обровская группа Г.И. Качарина вошла в подчинение десантников капитана И.Ф. Топкина.
За то время, которое прошло после раздела 112 отряда, группа Г.И. Качарина значительно сократилась, в ней осталось всего тридцать два человека.
Некоторая часть партизан ушла на восток, пробираясь поближе к фронту, кто-то присоединился к другим партизанским отрядам, а некоторые местные жители, не выдержав всех тягот партизанской жизни, возвратились в семьи.
Многие партизаны тогда считали, что карательная акция немцев против партизан ещё не закончилась и надо уходить в Карпатские горы. В результате таких настроений численность партизан отряда №112 сократилась чуть ли не наполовину.
Такое положение создалось в результате отсутствия централизованного руководства партизанским движением в Брестской области и отсутствием даже односторонней радиосвязи с Большой землей.
В это трудное, я даже сказал бы, критическое время для партизан, в тыл врага прибыл отряд специального назначения, под командованием капитана Иосифа Филипповича Топкина.
Главной задачей отряда была добыча информации о противнике, находившемся вдали от линии фронта, диверсии на железной дороге Брест – Барановичи – Лунинец, и по возможности, оказание помощи партизанскому движению.
В отряде были две девятнадцатилетние девушки – радистки, Вера Дерунова и Лида Тянутова, только что окончившие курсы радисток. Это обстоятельство было для нас самым важным, так как можно было установить связь с Большой землей.
Отряд десантников был небольшим, но в его многонациональном личном составе преобладали командиры и бойцы, прошедшие хорошую школу в боях на фронте и по захвату пленных, так называемых «языков». Высадка десанта произошла в районе Споровского озера из самолёта ИЛ-2.
Десантирование производилось несколькими рейсами самолёта. Личный состав, боеприпасы, провиант приземлились в ночь на 6 сентября 1942 года. Дальше десантирование продолжалось ещё примерно две недели.
Первая группа приземлилась возле деревни Великая Гать, приблизительно в одном километре от неё.
Этим местом была небольшая полянка среди леса. Командиру отряда место показалось удобным, и было принято решение временно разбить на нём лагерь, чтобы принимать остальных бойцов.
Однако этому решению не суждено было осуществиться, так как после обеда 8 сентября 1942 года в деревню прибыл полк СС, который в сумерках атаковал временный лагерь. Десантникам пришлось принять бой, но их ещё было немного, поэтому они дали хороший отпор эсэсовцам, нанесли им урон, и организованно отошли.
А 22 сентября 1942 года в районе этой деревни немцы обстреляли последнюю группу десантирующихся, которые ещё находились в воздухе, на парашютах.
В воздухе был убит командир отделения – сержант Донин Михаил. Неприятностью стало и то обстоятельство, что все выброшенные из самолета грузы, а их было немало, попали в руки немцев.
Там находились продукты, боеприпасы, а также зимняя экипировка для бойцов.
С одной стороны, было жаль утратить ценное имущество, а с другой, в моральном плане, это стало наглядной информацией для оккупантов, что части регулярной Красной Армии, прибывают в тыл надолго.
Положительным результатом по воздействию на немцев было и то обстоятельство, что советские самолёты регулярно, каждую ночь, появлялись в районе Споровского озера. Это свидетельствовало о значительности переброшенных в тыл сил регулярных частей Красной Армии.
Большая активность стала наблюдаться и на железных дорогах в диверсиях партизан.
Так, 28 сентября 1942 года на узкоколейной железной дороге около деревни Великая Гать был взорван поезд с эсэсовцами. А 2 октября 1942 года на железной дороге между Коссово и Бронной Горой был взорван состав с живой силой и техникой немцев, который шёл на фронт.
Через два дня 5 октября 1942 года опять был взорван эшелон возле деревни Великая Гать. Эти сведения быстро распространялись по всем населённым пунктам.
В то время немцы проводили крупные карательные акции в районе города Слонима. Партизанские отряды из этой зоны были вынуждены уходить на юг, в Телеханские леса.
Вот таким образом и появились в наших местах десантники, без которых в этот критический момент трудно бы пришлось партизанам. Многие из партизан колебались, как поступать дальше, как продолжать дальнейшую борьбу в таких невыносимых условиях?
К счастью, случайно, около лесничёвки Ветрила, приблизительно в десяти километрах от деревни Выгонощи, 19 сентября 1942 года партизан отряда №112 Ланец Владимир Семёнович заметил группу незнакомых ему людей в красноармейской форме.
Эта подозрительная группа была задержана партизанами. При допросе они заявили о том, что являются десантниками, представителями Западного фронта, что на протяжении нескольких дней ищут партизан, и обрадованы встречей с ними.
Партизаны приняли десантников более чем насторожённо. Никто из партизан не верил в искренность этих людей, не верил, что люди и в самом деле посланцы с Большой земли.
Многие партизаны были уверены в том, что они не десантники, а немецкие диверсанты, которых немцы часто забрасывали в наш тыл в начале войны в 1941 году.
Старший группы рассказал, что их основная часть находится в Обровских лесах, пояснил, с какой целью они десантировались, ознакомил партизан с положением на фронтах.
После длительных бесед и проверок десантников, партизаны, наконец-то, поверили в то, что это действительно десантники и рассказали им о создавшемся в данный период положении и о разных настроениях, существующих среди партизан.
С прибытием десантников установилась устойчивая двухсторонняя радиосвязь с Большой землей. Теперь через десантников, партизан и подпольщиков население получало правдивую информацию о положении на фронтах, о событиях в Советском Союзе и о международном положении.
После неоднократных встреч и бесед с руководителем десантников и по рекомендации капитана Топкина Иосифа Филипповича было принято решение о разделении партизанского отряда №112 на две группы. Всё командование 112 отряда во главе с А.П.Чертковым возглавило первую группу, и она возвратилась на свои прежние места в Корочинские леса Коссовского района.
В середине ноября 1942 года к нам в группу пришли семь человек из отряда капитана Пугачёва, лагерь которого размещался на острове Клетичный в трёх километрах от Выгоновского озера.
Эта группа получила задание от своего командира забрать всех вооружённых людей, находящихся в семейном лагере на Дубовой грядке в свой отряд.
В откровенных беседах с представителями отряда Пугачёва мы выяснили, что семёрка партизан является самым сильным звеном отряда, так как отряд укомплектован, в основном, за счёт еврейского населения, убежавшего из Барановичского гетто, и большую часть отряда составляют женщины.
Вооружение в отряде Пугачёва было слабое, в основном, это были обрезы.
Семеро партизан принадлежали ранее отряду №113. После смерти командира отряда №113 Куликова Василия Ивановича отряд ушёл на восток, а эта группа, возвратясь с задания, и не найдя своих товарищей на прежнем месте, решила присоединиться к отряду Пугачёва.
Семёрка хотела остаться с нами. Мы же были уверены, что за нами придут партизаны из 112 отряда, поэтому присоединяться к отряду Пугачёва не хотели.
Пошли поэтому на небольшую хитрость: показали последнюю партизанскую стоянку в урочище Лунёво, и сказали, что не знаем, куда перебралась наша вторая группа, а если узнаем, то им сообщим.
Так пугачёвцы и ушли ни с чем.
6 декабря 1942 года опять четыре человека из отряда Пугачёва пришли к нам, но из прежней семёрки никого среди них не было. Старший группы изложил нам просьбу своего командира.
Пугачёв просил нас пойти на совместное задание по разгрому поезда на узкоколейной железной дороге, который ежедневно курсировал из города Барановичи в деревню Остров.
Мы согласились участвовать в операции, и к вечеру этого же дня прибыли в отряд Пугачёва.
В нашей группе было девять вооружённых винтовками человек. Это были: Лукашевич Иван Корнеевич, Лобанович Алексей Лукьянович, Жирко Семён Григорьевич, Макарский Павел Яковлевич, Карманович Павел Игнатьевич, Буслюк Леонтий, Перетрухин Николай, Ярыгин Михаил и я.
Командир отряда был рад нашему появлению.
Встретил нас приветливо и сказал, что с выполнением задания придётся повременить, так как на отдых в деревню Остров, по его разведданным, прибыла крупная воинская часть немцев, и с малыми силами идти туда пока не имеет смысла.
Придётся подождать, пока немцы не уедут из деревни. Буслюк Леонтий с группой остался в лагере, а я с братом Иваном и Жирко Семёном ушли в деревню Святица, чтобы навестить родных, которые временно там приютились.
Вечером в деревне Святица мы встретили двух партизан: Чеботарёва Петра Николаевича и Харько Петра Мироновича из группы Макара Григорьевича Артёменко, собиравших продукты питания.
Это были бывшие партизаны 113 отряда, которые после гибели своего командира отряда Куликова Василия Ивановича присоединились к группе Макара Григорьевича Артёменко.
Мы им рассказали, каким образом наша группа попала в отряд Пугачёва, и спросили, почему никто нас не навестил от них?
Они нам ответили, что все вопросы можно будет выяснить при встрече с их командованием завтра, а сейчас надо всем нам переночевать в деревне. Пообещали завтра утром поехать к Пугачёву и забрать остальных наших ребят в свой отряд.
Утром 7 декабря Харько с Чеботаревым взяли в Святице три подводы и проводника Русакевича Николая, по прозвищу «Самсон», и мы все вместе поехали в лагерь Пугачёва на остров Клетичный.
По приезду в лагерь, Харько вызвал из землянки командира и строго спросил, на каком основании тот забрал в свой отряд чужих партизан?
Пугачёв ответил, что никто никого не собирался забирать, отряду надо было общими силами провести одну боевую операцию.
Харько был напористым человеком, действовал довольно-таки решительно. Он ещё раз с удовольствием отчитал Пугачёва за то, что тот якобы самовольно забирает к себе в отряд лучшие группы из других отрядов.
Командиром отделения был Чеботарёв, но по характеру это был тихий, спокойный парень. На шум вышли наши ребята из землянок.
Все мы разместились на подводах и уехали в отряд.
Выехав от пугачёвцев, мы взяли курс на запад, в Вядские болота. Двигаясь в этом направлении, необходимо было дважды пересекать реку Щара.
Пошёл мелкий противный дождь. Мы поняли, что лошадей с подводами надо возвратить хозяевам, так как лёд на реке слишком тонкий, и подвод с лошадьми он не выдержит.
Подъехали к стогу сена, сняли мешки с подвод и всё сложили под стог, чтобы продовольствие не намокло.
Харько поручил мне охранять имущество, сказав, что завтра подойдут партизаны и всё оставшееся заберут.
Группа, нагрузившись мешками, сколько могла унести, ушла. Оставшись один, я переложил ещё раз мешки, укрыл их хорошенько сеном и от дождя, и от чужих глаз, сам зарылся с головой в сено и уснул. Спал крепким сном всю оставшуюся часть ночи, дождь всё ещё продолжал идти.
Рано утром проснулся, надеясь, что скоро за мной придут партизаны.
Ждать мне пришлось долго, только в три часа дня наконец-то пришли партизаны. Мы забрали все мешки и отправились в отряд. Холодный мелкий дождь всё ещё продолжался. Идти тяжело нагруженными было трудно, шли мы медленно, часто останавливались на отдых, и пришли в отряд поздно, когда наступили сумерки.
Лагерь был расположен среди болота на низком островке, на котором совершенно отсутствовало какое-либо топливо, развести костёр не представлялось возможным.
Не было на островке и сена, на котором можно было бы прилечь, присесть, или укрыться от непрекращающегося холодного мелкого дождя. Командир отряда М.Г.Артёменко сказал:
– «Сегодня как-нибудь, а завтра будут блины…» – это была его любимая поговорка.
Он имел в виду, что сегодня как-нибудь перебьёмся, а завтра срочно начнём строить лагерь, место для него уже было найдено.
Я часто задумываюсь над тем, как нам удалось вынести все тяготы партизанской жизни в те страшные годы.
В ту ночь на низком островке посреди болота мы не смогли даже присесть, так как снизу сразу выступала вода, и мы оказывались сидящими в луже по пояс, а сверху нас поливал непрекращающийся ни на минуту дождь. Так и простояли всю ночь под дождём…
Ныне трудно даже представить себе, какие лишения мы тогда терпели, голодали, мёрзли, мокли, а какую воду приходилось пить, всё это невозможно описать, никаких эпитетов не хватит, чтобы рассказать о нечеловеческих условиях партизанской жизни. Но жизнь и борьба продолжались…
Мы оказались в группе М.Г. Артёменко 112 партизанского отряда, после того, как она после разделения отряда на две группы перекочевала из Телеханского района в Вядские болота.
Вот оттуда были посланы Чеботарёв и Харько в Святицу, чтобы принести продукты питания, так как в отряде не было никаких запасов еды.
На следующее утро повар Мокроусов Александр с помощью женщин, бывших в отряде, приготовил для всех нас завтрак, это были четыре ведра горячего супа.
По команде все приступили к еде. Возле каждого ведра стояли двенадцать человек. Никакой посуды, кроме ложек, у нас тогда не было. Все двенадцать человек, стоя у ведра, по очереди черпали ложкой горячий, с костра снятый суп, а повар приговаривал:
– «Ах, какая сладкая супа!»
Был он по национальности мордвином, немолодым степенным человеком. Суп, и в самом деле, был вкусный, ели его все с большим аппетитом, ведь далеко не каждый день могли принимать мы горячую пищу.
После горячего завтрака отправились строить партизанский лагерь. Место его расположения по тому времени было выбрано удачно.
Лагерь занимал два острова в разных урочищах: Борин и Меховни. Он располагался примерно на расстоянии триста-четыреста метров на запад от зимней дороги, шедшей от деревни Вядо к реке Щара.
На одном острове была устроена стоянка для лошадей, саней и повозок. На другом, подальше от зимней дороги, были построены пять шалашей.
Четыре шалаша были построены на одном островке, а пятый шалаш уже на нём не поместился. Пришлось его построить на маленьком островке, примерно в сорока метрах на юго-запад, за что он и получил своё название – «хутор».
Шалаш, в котором жили командир, комиссар и начальник разведки, получил название – «штабной», остальные не имели названий, были номерными, по номерам отделений, которые в то время назывались группами. К вечеру партизанский лагерь был построен.
Шалаш строился следующим образом: в землю вбивались четыре больших кола, или стойки, определявшие размеры будущего шалаша. К колам прочно привязывались перекладины, лаги, на перекладины под углом приблизительно в сорок пять градусов ставились жёрдочки, колышки, на них накладывались еловые лапки, а на еловые лапки накладывалось сено.
Верх шалаша оставался открытым для выхода дыма. Входное отверстие в шалаш занавешивалось от ветра какой-нибудь дерюгой. Посредине такого шалаша, если в нём были партизаны, постоянно, днём и ночью горел костёр.
Вокруг костра была устроена постель, состоявшая из еловых лапок, закрытых для тепла сеном. Партизаны круглые сутки находились в верхней одежде, в ней и спали, и бодрствовали.
В этом лагере мы прожили до 20 апреля 1943 года. За это время только двое партизан заболели.
В пожарном отношении такие шалаши опасны, да только заменить их землянкой, намного сложнее.
И дело было не только в затратах труда и материалов. Главное, что определяло возможность строительства землянки, это была местность, на которой мы находились.
Строительство землянки на болотных островах в принципе было невозможно из-за высокого уровня воды. Землянку можно было построить только в сухом лесу.
За время нашей зимовки два шалаша – «штабной» и «хутор» сгорели, пришлось их строить заново.
В Выгоновском озере в конце декабря – начале января часто погибает рыба от недостатка в воде кислорода. В деревне Выгонощи это явление называют «принудой».
Рыба, обессиленная и чуть живая, в поисках кислорода идёт на прорубь, и тогда её можно запросто брать руками, без каких-либо рыболовецких снастей. Пригоден для этого простой сачок, но где его можно было найти: в сожжённой немцами деревне Выгонощи даже нитки не осталось.
Несколько выгонощанских семейств жили в то время в шалашах в березняке в урочище Соболевка, недалеко от озера.
Жили они впроголодь, питались только картофелем, который нечем было посолить.
Из рассказа Кармановича Тимофея Кузьмича:
«Вечером 6 января 1943 года в нашем шалаше у костра сидели двое моих друзей – Рак Иван Ефимович и Рак Григорий Евдокимович. Моя мать сказала нам:
– «Завтра, хлопчики, Рождество! Это большой годовой святой праздник. В мирное время к этому дню у нас всегда на столе обязательно было свежее мясо. Даже если и не зарежем своего поросёнка, то покойный Кузьма, мой муж, обязательно добывал мясо в лесу.
Дикого кабанчика убьёт, или на худой конец, козочку подстрелит. До 1940 года в наших лесах диких коз было великое множество. А сейчас проклятые фашисты загнали нас в болото, сидим здесь без хлеба и соли. Попробуйте, детки, завтра сходить на озеро, на «принуду».
В это время в такую морозную погоду в нашем озере рыба выходит на проруби. Авось, какую рыбинку подхватите, сварим на Рождество уху. У нас и картофель-то на исходе».
Мы обрадовались предложению матери и договорились завтра на рассвете пойти на озеро.
Утром, ещё до рассвета мы собрались на рыбалку. Взяли с собой два топора, лопату и мешочек.
Мама на дорогу нас напутствовала:
– «На зимней дороге сразу от шалашей не оставляйте за собой никаких следов, чтобы по ним не пришли к нам незваные гости.
Вы почти взрослые и знаете хорошо, чем это может для нас закончиться. Идите берегом до Глеев (это название большого урочища), там выйдете на озеро, прямо на его середину.
От берега отойдёте примерно на один километр. Там находится самое глубокое место в нашем озере, оно называется Розора. Туда на чистую воду рыба идёт в первую очередь».
Выслушав совет матери, мы двинулись в путь.
Берегом дошли до урочища Глеев и резко повернули на озеро. Мы отошли от берега не более чем на сто метров, как вдруг услышали позади фырканье лошадей.
Остановились, насторожились, стали внимательно присматриваться сквозь сильный утренний туман.
Хорошо присмотревшись, мы увидели много подвод и идущих рядом с подводами людей. Кто были эти люди, нам в тумане не удалось рассмотреть.
Однако мы поняли, что обоз не сулит нам ничего хорошего. Решили не искушать судьбу, и побежали от обоза на середину озера, так как от берега мы были отрезаны подозрительным обозом. Как только мы бросились бежать, сзади раздались крики:
– «Стой! Стой!» Мы рассредоточились и ускорили бег. В этот миг над нами просвистели винтовочные пули, сзади раздались автоматные очереди.
Мы продолжали бежать изо всех сил. К счастью, густой туман хорошо укрывал нас.
Пули свистели рядом, но никто не был ранен. Мы сообразили, что ветер скоро разгонит туман, поэтому резко изменили направление бега, и побежали на юг, а направление обстрела не изменилось.
Мы поняли, что обстреливающие потеряли нас из вида. Нам удалось благополучно уйти.
Как стало известно позже, это был фашистский карательный отряд, направлявшийся на разгром партизанского лагеря на острове Клетичный, а нас немцы приняли за разведчиков отряда.
Потеряв нас из вида, они перенесли огонь в сторону лагеря, понимая, что разведчики побегут предупредить своих об опасности. Нашу жизнь спас сильный утренний туман…»
К рассказанному Кармановичем Т.К. следует добавить, что от места обстрела незадачливых рыбаков до острова Клетичный было ещё четыре километра.
На этом острове среди болот базировался партизанский отряд, который именовался отрядом Пугачёва. Так называли отряд по фамилии его командира, капитана Красной Армии. Отряд Пугачёва был малочисленный, укомлектован был, в основном, за счёт еврейского населения, чудом вырвавшегося из Барановичского гетто.
Жили партизаны отряда в землянках. Сюда приходили все, кто смог вырваться из лап фашистов. Это был своеобразный сборный пункт для всех граждан, ушедших от карателей.
Личный состав был вооружён винтовками, из которых подавляющее количество было представлено винтовочными обрезами без прикладов.
Их Барановичского гетто оккупанты брали людей в оружейные склады на работу, для проведения чистки и консервации трофейного оружия.
В складах рабочие находились под надзором охранников, но иногда рабочих запирали в складах, когда охрана уходила на обед или по каким-то иным причинам, оставляя рабочих без присмотра.
В это время люди старались сделать из винтовки обрезы, спрятать их, чтобы в удобный момент вынести под одеждой из склада, а затем с оружием уйти в лес.
Ушедшие из Барановичского гетто попадали в отряд Пугачёва, так как это был ближайший к Барановичам партизанский отряд.
В этот отряд попадали люди разных специальностей, а отсюда перераспределялись в другие отряды.
Так, в конце 1942 года по просьбе командира отряда Артёменко М.Г. была прислана в наш отряд фельдшер Ковальчук Ольга Терентьевна. О боевых действиях отряда Пугачёва мне ничего не известно.
Вернёмся к событиям того туманного январьского утра. Услышав недалеко от лагеря винтовочную и автоматную стрельбу, пугачёвцы насторожились, поняли, что им угрожает опасность.
Все партизаны были подняты по тревоге. Личному составу было приказано забирать с собой всё, что можно унести, чтобы в случае необходимости быстро покинуть лагерь.
Высланная разведка в сторону деревни Выгонощи по зимней дороге вскоре возвратилась и доложила о приближении карателей. Командование приняло решение оставить лагерь без боя.
Это было единственно правильное решение: плохо вооружённые пугачёвцы не смогли бы противостоять вооружённым до зубов карателям. Отряд снялся с места и направился на восток.
В Ленинском районе Пинской области он присоединился к отряду В.А.Васильева Пинского соединения. Отряд избежал жертв только благодаря неудачному обстрелу карателями подростков-рыбаков на Выгоновском озере.
В апреле 1943 года я со своим отделением возвращался с хозяйственной операции.
Миновали мы пост, который охранял лагерь, и сквозь кусты увидели в нашем лагере человека в немецкой форменной фуражке.
Мы остановились, как вкопанные: это что ещё за немец появился у нас? Внимательно присмотревшись, я узнал своего брата Ивана, на котором и была немецкая фуражка.
Я собрался подойти к нему, поздороваться. А заодно узнать, откуда у него появилась фуражка?
Я не дошёл до брата метров десять, как он бросился к своему шалашу.
Шалаш был весь охвачен пламенем. Мы все подбежали к шалашу, но сделать ничего не смогли.
Шалаш сгорел мгновенно, а в нём сгорела часть тёплой зимней одежды. У Ивана в огне сгорела хорошая шапка-ушанка с хромовым верхом. Все оружие и патроны мы успели спасти от огня.
Это был второй случай пожара в нашем лагере. Ещё зимой сгорел наш «штабной» шалаш.
Я тогда был разводящим караула. Шалаш мгновенно превратился в пепел.
Брат сказал:
– «Вот и полюбовался я вчерашним трофеем, сгорела добытая мной тёплая шапка-ушанка, одно хорошо, что весна не за горами».
После его слов все наперебой стали нам рассказывать о вчерашней успешной операции, в результате которой партизаны добыли хорошие трофеи после взрыва нескольких грузовых машин на трактовой дороге Ивацевичи – Телеханы.
На другой день после завершения строительства лагеря, комиссар отряда Качарин Геннадий Иосифович провёл с каждым партизаном нашей группы индивидуальную беседу.
После собеседования командир отряда Артёменко Макар Григорьевич зачитал приказ, в которой наша группа именовалась четвёртой группой (отделением) отряда.
Командиром группы был назначен Буслюк Леонтий, а я – его заместителем. Мой младший брат Иван был зачислен в группу добринёвцев, а в нашу четвёртую группу был переведен Ромащенко Андрей Трифонович.
Так сбылась наша мечта стать партизанами и с оружием в руках бороться с захватчиками.
Прошло несколько дней и в наше отделение прибыли Ковалько (Ковалёв) Иван Филиппович, который ранее ушёл с Ланцем Владимиром Семёновичем в 112 отряд. Ныне он вернулся в нашу группу, так же как и Галинский Алексей Николаевич.
Четыре человека из нашей группы, вооружённые пистолетом и тремя винтовками, остались охранять семейный лагерь от разных лазутчиков и предателей.
Климов Александр Аврамович остался без оружия в деревне Святица с родителями до весны. Мать его тяжело болела, отец тоже был слабого здоровья, сестра Анастасия была девочкой школьного возраста, а старший брат Николай служил в Красной Армии.
Но война есть война, она не щадит никого.
И в марте 1943 года фашистские каратели ворвались в Святицу. Население спаслось, успев убежать в лес, а сама деревня была сожжена. Вскоре после этих событий мимо сожжённой деревни проходил партизанский отряд имени В.И.Чапаева под командованием Зайкова Ивана Степановича.
Климов А.А. попросил отца разрешить ему и сестре уйти с отрядом, так как боялся, что немцы могут угнать их на работу в Германию. Сказал, что сидеть и ждать больше не в состоянии, оставил родителей на попечение соседей и ушёл с сестрой с чапаевцами.
Путь их отряда на восток проходил через железную дорогу между станциями Ганцевичи и Мальковичи.
На железной дороге партизан обстреляли фашистские охранники. Климов А.А. был в этой перестрелке тяжело ранен. Его сестра бросилась к нему, чтобы перевязать.
Здесь они вдвоём и были схвачены фашистами. Их отвезли в Ганцевичи, держали под стражей, пытали.
Никаких сведений о партизанских отрядах они не дали, да и не могли ничего рассказать. Вскоре Климова А.А. немцы расстреляли, а его несовершеннолетнюю сестру отправили на работу в Германию.
На день присоединения нашей Выгонощанской группы к группе Артёменко-Качарина 112 партизанского отряда, как она тогда именовалась, там было сорок человек.
8 декабря 1942 года наша группа в количестве десяти человек присоединилась к группе Макара Григорьевича Артёменко в момент перехода этой группы из лесов вблизи деревни Вулька Обровская в Вядские болота.
С присоединением группы отряд состоял из пятидесяти вооружённых человек. Командиром стал лейтенант Артёменко Макар Григорьевич, комиссаром – Качарин Геннадий Иосифович, начальником разведки – Криваль Андрей Васильевич.
Старшиной был Юрченко Семён Иванович. Командиром первого отделения был Терешенков Иван Михайлович, второго – Рикунов Прокофий, третьего – Чеботарёв Пётр, четвёртого – Буслюк Леонтий. Отряд имел на вооружении четыре ручных пулемёта, ротный миномёт без прицела, один пистолет-пулемёт Шпагина – ППШ и одну СВТ – самозарядную винтовку Токарева. Остальные партизаны были вооружены винтовками.
Сделаю небольшое отступление. В 1983 году вышла в свет книга «Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 – июль 1944)». На странице 159 этой книги написано:
113 отдельный отряд –
Сформирован в октябре, как диверсионный из партизан, выделенных 112 отрядом…
Командир отряда – Артёменко Макар Григорьевич – октябрь1942 – июль 1943…
Комиссар – Качарин Геннадий Иосифович – октябрь 1942 – июль 1943…
Начальник штаба – Терешенков Иван Михайлович – октябрь 1942 – июль1943…
А ведь я и другие партизаны нашего отряда до появления данной книги не имели малейшего понятия, что группа Артёменко – Качарина именовалась 113 партизанским отрядом.
Мы были живыми свидетелями тому, что 113 отряд действительно существовал, и его возглавлял Куликов Василий Иванович, а после гибели Куликова этот отряд разделился на группы, которые пополнили другие отряды, в том числе и наш.
Например, из 113 отряда у нас был Ромащенко Андрей Трифонович и ещё несколько человек.
Мы все хорошо знали, что находимся во второй группе 112 отряда. Терешенкова Ивана Михайловича мы знали, как командира отделения, а не как начальника штаба отряда.
По чьей инициативе группа Артёменко-Качарина 112 партизанского отряда стала именоваться 113 партизанским отрядом, а начальником штаба вдруг оказался Терешенков Иван Михайлович – мне не известно, но кому-то это было выгодно.
Я только могу предположить, что такая ложная запись появилась в 1944 году, когда после освобождения Белоруссии сдавались в компетентные органы документы о боевых делах отрядов, чтобы получить деньги, которые выдавались командному составу за весь период войны.
При разделе 112 партизанского отряда командование руководствовалось тем, что не следует лишать Телеханский и Логишинский районы влияния партизан.
Группа Артёменко-Качарина должна была служить не только связующим звеном между партизанами Пинского и Брестского соединений, но и выступать организатором дальнейшего роста партизанских рядов за счёт притока местного населения.
Она должна была также парализовать деятельность оккупантов на территории, где проходила узкоколейная железная дорога сообщением Ивацевичи – Речки – Святая Воля – Иваново, а также грунтовые трактовые дороги Ивацевичи – Телеханы и Пинск – Ганцевичи. Эти транспортные артерии охраняли четыре немецких гарнизона. Узкоколейную железную дорогу охраняли гарнизоны в Святой Воле и в Телеханах, а гарнизоны в Озаричах и Краглевичах охраняли грунтовые трактовые дороги.
В лагере в урочище Борин мы перезимовали, а 1-ое Мая мы отмечали уже в новом лагере в урочище Скорне, которое тоже расположено в Вядских болотах.
За время нашего пребывания в Вядских болотах значительно увеличилась вторая группа 112 отряда, и действовала она как самостоятельный партизанский отряд.
Отряд М.Г. Артёменко увеличивался за счет местного населения, прибывших евреев из Барановичского гетто, а также за счёт скрывавшихся в лесах или живших по деревням красноармейцев.
В мой взвод прибыл Столовицкий Хаим Гедоимович из Барановичского гетто. Это был образованный интеллигентный человек, которому чудом удалось вырваться из лап фашистов. Он рассказывал, что ему удалось убежать вместе с тридцатью рабочими, которых немцы вывозили из гетто на работу на строительство железнодорожных веток в район Ново-Вилейки.
Никто не скрывал от рабочих, что их везли на смену военнопленным, которые не выдержали нечеловеческих условий содержания.
Каторжная работа при мизерном пайке привела к полному истощению военнопленных, которые не могли уже больше работать на строительстве, и они были расстреляны.
Полицейские не пытались даже скрывать, что и группу, в которой находился Хаим Столовицкий, в скором времени постигнет та же участь. Узники не стали ждать мучительной голодной смерти и бросились бежать в лес под огнём автоматов. Из их группы более десяти человек были сразу убиты, но остальным посчастливилось уцелеть под огнем.
В отряд стали приходить полицейские, которые ещё не запятнали рук человеческой кровью.
Особенно усилился рост партизанских рядов после разгрома 6-ой армии Паулюса под Сталинградом в феврале 1943 года.
Полицейские и многие другие граждане, начавшие служить «новому порядку в Европе», всё чаще стали задумываться над собственной дальнейшей судьбой.
Как ни изворачивалась лживая геббельсовская пропаганда, на все лады, переворачивая и трактуя в свою пользу, имевшее место тотальное поражение немцев под Сталинградом, тем не менее, реальные сведения различными путями доходили до оккупированных территорий. Сам факт состоявшегося тотального разгрома фашистов под Сталинградом свидетельствовал не в пользу немецкой армии.
Наш отряд, учитывая такое настроение полицейских и других людей, желавших искупить вину перед Родиной, начал вести подготовительную работу по разгрому немецкого гарнизона в ближайшем от нас районном центре Телеханы.
Сначала подготовка не клеилась, но к июню 1943 года всё было готово к разгрому.
В ночь на 13 июня наш отряд должен был разгромить Телеханский немецкий гарнизон. Об этой операции узнал С.И.Сикорский, секретарь Брестского подпольного обкома партии, он же был командующим Брестского партизанского соединения. С.И.Сикорский дал приказ М.Г.Артёменко отменить намеченную, полностью подготовленную операцию, а отряд М.Г. Артёменко расформировать.
Во исполнение этого приказа часть личного состава на добровольных началах передавалась в подчинение десантников Г.М.Линькова (Льдова), а все остальные переходили в первую группу 112 отряда под командование А.П.Черткова. Более подробно эти события описаны мною в главе «Провал».
С мая 1943 года первая группа 112 отряда вошла в подчинение Брестского партизанского соединения и была переименована в отряд имени В.М.Молотова.
На день расформирования в отряде М.Г. Артёменко насчитывалось восемьдесят шесть партизан.
М.Г.Артёменко, А.В. Криваль, а с ними ещё пятнадцать человек вошли в подчинение десантников полковника Г.М.Линькова. Все остальные во главе с Г.И. Качариным присоединились к отряду имени В.М.Молотова, который возглавлял А.П.Чертков.