Как-то раз зеленая канарейка, не знаю как и почему, вылетела из своей клетки. Была старая канарейка, я уныло помню о ней мёртвой , которой я когда-то не давал свободы, боясь того, что она умрет от голода и холода или её съедят кошки.
Каждое утро она гуляла среди гранатовых дерев в саду, среди сосен у ворот, в сирени. Дети также каждое утро сидели в галерее, увлеченные коротким полётом желтенькой птички. Свободная, Платеро, она резвилась у недоуздков, играя с бабочкой.
Вечером канарейка поднималась на крышу большого дома и сидела там долгое время, кажущаяся омываемой теплом заходящего солнца. Вдруг, неведомо как и почему, она появлялась в клетке, иной раз радостная.
Как же оживленно в саду! Дети носятся, хлопая в ладоши, румяные и весёлые будто утренние зорьки; Диана (сумасшедшая!) гоняется за ними, блея в ответ своему собственному смеющемуся колокольчику; Платеро, заразившись от неё чуть-чуть, на массу дрозда, делал курбеты, вертелся на своих подошвах в корявом вальсе, становился на передние копыта, лягая чистый и мягкий воздух...