Страничка из моего дневника.
Нам, в сравнении с другими девочками, повезло за то, что мы такие правильные... Два года вместо одного мы прожили в своей уютной келье - в общежитии нашего Кирилло-Белозерского монастыря.
С третьего курса и нам пришлось уходить на частную квартиру...
Намаявшись целый год на съёмной квартире у «весёлой частушечницы-матершинницы», мы с подругой Любой ушли на другую, более приличную квартиру, какую предложило наше культпросветское руководство, ещё и в новом доме с чистоплотной хозяйкой...
Может здесь будет спокойней, чем у тётки Нюрки с её выходками.
Наша новая хозяйка Мария Дмитриевна в молодости была очень красива, судя по тому, что и сейчас в возрасте пятидесяти лет выглядит эффектно: румяное лицо с правильными чертами лица и выразительными крупными ясными глазами. Мария всегда улыбалась, что располагало к более близкому общению.
Возможно, она была и богата. Как-то она нам показала свои чемоданы с роскошной одеждой, хранившейся с давних пор. Чего только тут нет: уйма шифоновых, крепдешиновых, шёлковых платьев, кофточек и юбок всех расцветок и моделей, новых модных туфлей на высоких каблуках и даже новый мужской фрак с белой батистовой рубашкой...
Мария Дмитриевна почему-то всегда тяжело дышала, то ли от своей полноты, то ли от болезни. Со своим бывшим мужем они совсем недавно развелись и поделили через суд новый красивый дом на две половины.
Будучи недовольная таким дележом, она целыми днями могла стоять перед забитой досками дверью "соседей" (он сошёлся с другой женщиной) и кричать, брызгая слюной на яркий огромный, размером почти с дверь, глянцевый цветной плакат-рекламу «ВИА Ореро», на котором фотографии бравых смуглых симпатичных парней-грузин вместе с молоденькой солисткой Нани Брегвадзе...
Семейная жизнь у неё не ладилась, она жаловалась нам с Любой, плакала и часто заставляла нас писать жалобы, письма, заявления, диктовала нам содержание петиций, потом спохватывалась и снова начинала орать на дверь с плакатом, "почём свет", проклиная своего бывшего мужа и «молодуху».
Тут не до уроков. Но мы старались регулярно готовиться к занятиям, находили время для помощи Марье в делах по хозяйству: принести с озера два ведра воды, вымыть полы, напилить и наколоть дров (колоть дрова приходилось мне, как деревенской девочке)...
Муж Марии в ответ на мстительность своей бывшей жены тоже не уступает, да ещё такую штуку иногда выкинет, что удивляешься – на что может быть способен мужчина!
Вот по этой-то причине Мария с нашей помощью и писала жалобы и мольбы о помощи во все инстанции... А толку - ноль!
Не успев вселиться, он тут же нам устроил подлянку: обрезал электропровода, протянутые к нам по его собственной стене, теперь сидим и готовимся к урокам при керосиновой лампе.
Не отдал Марии вторые зимние рамы для окон, которые в обязательном порядке осенью вставляются в окна... Они у него валяются, а мы здесь сидим и мёрзнем с одними рамами в мороз под тридцать.
Окна затянули одеялами и половиками, на подоконники положили газеты, а толку мало, всё равно - дубарь, сидим как в берлоге при керосиновой лампе даже днём.
Тепло не держится, стёкла затекли толстенным слоем зелёного льда, который постоянно тает, вода стекает на пол, образуя лужу на деревянном полу под столом...
Мария натопит, рано закрывает трубу и куда-то уходит...
Мы с Любой иногда, надышавшись угарного газа, угораем, что еле-еле сумеем выползти за порог в сени и отлёживаемся на морозе до тех пор, пока не прекратится тошнота и сердцебиение... Так нам с ней доставалось не один раз.
Однажды, Любка почти потеряла сознание, а я сама была, как пьяная и еле её выволокла в сени, «откачивала» нашатырём... Вот так, мы рискуем своими молодыми жизнями.
"Добрый наш сосед" не пускает к колодцу за водой, что остался на нашу беду у него в "собственном" огороде, с топором в руках гоняет нас с Любкой, - за водой стали ходить на озеро и черпать вёдром из проруби...
Однажды сбросил снег со своей "законной" крыши на наше крыльцо к входным дверям, и мы утром едва вылезли на улицу и чуть не опоздали на занятия...
Этот мужик – настоящий фашист! Однажды порезал на куски нашу бельевую верёвку... (наше бельишко трепыхалось перед его кухонным окном). Мы едва нашли в снегу все наши постирушки... А нас, ни в чём неповинных, обзывал проститутками.
Весёлая жизнь нам досталась на этой квартире, надолго запомнится!
Что делать, мы научились стойко переживать все лишения. Особо не обращая внимания на все эти помехи, мы старательно готовились к занятиям.