В медицинском центре зазвонил телефон. Девчушка-рецепшн закричала:
- Сергей Сергеич, Вашу фамилию назвали и просят к телефону.
Сергей Сергеевич, врач широкого профиля: гинеколог, сексопатолог, а по жизни - психолог ответил:
- Да, слушаю!
- Приезжайте скорее! Вопрос жизни и смерти.
- Так Вам надо «скорую» вызывать.
- Нет, нет и нет, только Вы нужны. Мне в своё время, в подобной ситуации помог врач из Вашего центра. Умоляю!
Отойдя от стойки администратора, он выспросил у звонившей женщины ещё некоторые подробности и ответил:
- Еду, но предупреждаю, что услуга платная.
- Мы согласны. Ждём!
По дороге на вызов врач заскочил в цветочный магазин и купил букет: на его службе всякое бывает, даже очень непредвиденные случаи.
Встретила врача кругленькая лет под пятьдесят женщина, видимо, только что после недавнего большого застолья. Усадила доктора в передний угол, налила рюмочку коньяку, закусочку соответствующую предложила. Врач отказался:
- Я при исполнении, нельзя, - и ограничился чашкой кофе, - и что же произошло, рассказывайте.
- Произошло вот что: была свадьба. Женились они по любви, не могут жить друг без друга. А после свадьбы уже две ночи не спят. Стараются что-то сделать, а ничего не получается. Оба измучились.
- Это они Вам рассказали?
- Нет. У меня есть свой источник новостей.
- Замочная скважина что ли?
Женщина в ответ только ойкнула:
- Как Вы, доктор, на моего сына похожи или он на Вас!
- Бывает, - безразлично ответил доктор да и забыл о таком сравнении.
- Ну-с, приступим! - по-старомодному произнёс доктор,- при этом снял пиджак, остался в тельняшке, накинул голубой халат, застегнул на все пуговички, надел перчатки.
Доктор сначала в отдельной комнате поговорил с новоиспечённым мужем. Попросил его спустить брюки, потрогал, что надо, как это делают на комиссии в военкомате и решительно заявил:
- К службе в любых войсках готов!
- Доктор, я уже отслужил.
- Тем паче, готов на сверхсрочную, до конца жизни! А какие, молодой человек, у Вас семейные проблемы?
Тот по-простецки грубовато и довольно искренне всё рассказал, итог рассказа тоже был прямолинеен, как рельс: "Жена его отшила в медовую ночь".
- А Вы в кавалерии служили? В ней ведь как: "По коняяям! В атаку!"
- Доктор, я служил в танковых войсках.
- Понятно, значит, "По танкам и - в бой!"
Доктор посоветовал менять боевой устав на мирный, сказал об обхождении, разных ласковых словах и о многом, многом другом. На что молодой человек так отреагировал:
- Не люблю я всех этих антимоний!
- Но Вы ведь можете своей жене нанести и физические, и душевные травмы. Вы любите её?
- Люблю!
- Так полюбите и все эти антимонии!
После осмотра и разговора молодой муж сказал, что они с отцом должны поехать в лес заготавливать на зиму дрова, поэтому должен распрощаться и попросил сделать всё, что можно для их безоблачного счастья.
Женщина объяснила, что мужикам надо ехать на делянку шесть километров по большаку да в лесу ещё километр, а там, ой, сколь будет работисто, так что вернутся дровосеки не раньше, чем к полуночи.
Женщина открыла дверь в большую комнату и сказала невестке:
- Флора, к тебе доктор пришёл, принимай его.
С этим и ушла любознательная свекровь, у неё оказалось много дел в посёлке.
Флора не считала себя красавицей: небольшого ростика, конопатенькая, ничего особо выдающегося ни спереди ни сзади. Всё при ней было скромно, но со вкусом.Про неё говорили, что, чем больше на неё смотришь, тем больше хочется смотреть.
Узнав о вызове доктора, она решила, что покажется доктору, но не каждому. Может, старый или какой образина, ... такому - ни за что!
А вошёл в её комнату статный молодец, - открыться такому было даже заманчиво!
Доктор, к сожалению, не вглядывался в лицо девушки, у него специфика была особая - смотреть на другое, что Флору не порадовало, даже маленько обидело, но первое впечатление может быть и обманчивым.
В комнате душно пахло геранью.
- Это свекрови нравится, а я терпеть не могу, - несмело сказала девушка.
- Неприятный запах может очень помешать нашему, очень надеюсь, совместному таинству.
Что имелось ввиду, Флоре пока было не ясно, но предчувствия возникали положительные.
Доктор взял горшок со цветком и вынес его в коридор,
после чего достал из дипломата три алых розы и вручил Флоре со словами:
- Будущей прекрасной женщине! Я, как врач, имею основания и право так заявить.
- Ой, это мне? Какой тонкий запах! - у Флоры дух перехватило от подобного жеста.
- Надо бы в воду поставить.
Флора сбегала за вазой и за ножом.
Доктор обрезАл стебли, девушка по одному ставила их в воду. Затем достал пакетик с порошком для жизнестойкости роз. Девушка не смогла открыть пакетик .
- Ой, неумёха! - с усмешкой произнёс доктор, - фраза нисколько не обидела, а небольшое совместное занятие чуть-чуть сблизило двух незнакомых до сего времени людей.
- И убавь, пожалуйста, или выключи совсем громыхающую попсу! Я любую Вам песню исполню, хоть народную, хоть под Боярского, хоть под Толкунову, хоть ... Поверьте на слОво врачу, это мешает более близкому общению.
Флора сдержанно усмехнулась, но музыку выключила:
- Вы и врач, и джентльмен! - оценила девушка поступки доктора.
- Спасибо, приятно слышать.
Короткий обмен любезностями опять развеселил Флору и несколько раскрепостил её.
Она села на кровать, а доктор, взяв стул, сел напротив. Положил руки ей на колени.
Флора не резко, но мягко и настойчиво сдвинула руки с коленок.
- Какое у Вас прекрасное имя, и очень редкое!
- Папа назвал!
- И что у Вас с мужем приключилоь, что доктор для этого потребовался?
Флора сжалась, как пружинка. Раскрутится ли эта пружина? - подумал доктор:
- Ну, если Вы не хотите рассказывать, то чем же я смогу помочь?
Стесняясь, она робко стала выдавливать из себя по капле подробности:
- Он очень хотел меня.
- А ты?
- И я.
- А он что?
- Никак не мог найти, что надо.
- А когда нашёл?
- Не мог войти.
- Ты помогла?
- Не знала как, потому и не помогла.
- И что вы оба испытали?
- Я испытала тупую боль и неприятность.
- А он?
- Он что-то вроде бы испытал, потому как задрожжал, словно с лютого мороза явился и тихонько простонал.
- Ну, молодёжь, молодёжь: не знать, не найти, не войти, не выйти! Чему вас только в школе учили?
Флора прыснула в ладошки:
- А разве этому в школе учат?
- Да, да, конечно! Не могут и не хотят учить, а следовало бы учить - в разумных пределах!
- Что же было во вторую ночь?
"Откуда он узнал про вторую ночь?", подумала Флора, " от этого доктора ничего не скроешь".
- Я побоялась опять боли и неприятностей, просто столкнула его с кровати. Он обиделся и ушёл от меня.
- Всё с ним нормально, я уже Вашему мужу сказал о его состоянии, мужском здоровье, возможностях и способностях. Давайте будем разбираться с Вами. Раздевайтесь, пожалуйста, до пояса - снизу, уточнил он, и ложитесь на спину!
- А это снимать? - показав на грудь, - спросила Флора.
- Пока, пока не надо! Возможно, потребуется. Несколько позже.
Доктор посмотрел, потрогал всё, что нужно.
Девушка восприняла как должное и довольно равнодушно, даже с определённой неприязнью: врач, холодные, нежизненные перчатки, - никаких эмоций.
- Голубушка, у Вас всё хорошо, даже очень! Но небольшая проблема есть.
Доктор снял перчатки:
- Сейчас я помогу Вам одеться.
Он это так делал неспешно, осторожно и нежно, что Флора снова похвалила:
- Доктор, какие у Вас тёплые и ласковые руки, не то что в казённых перчатках!
- Кто-то любит раздевать, а мне, знаете ли, нравится одевать.
Девушка хихихнула в кулачок.
Они снова сели друг против друга. Доктор опять положил руки на колени Флоры. На этот раз она большие руки доктора не отодвинула, а положила на них свои крохотные ручки и даже пододвинула их поближе к себе.
- У Вас, голубушка, здесь есть препятствие для мужа, препятствие, которое красиво называется "роза", и её следует сорвать, что не очень страшно. Всё молодо-зелено, элластично, и не составит больших усилий счастливому человеку сорвать цветок, как великолепную награду ему! Есть несколько способов такова срыва цветка, доктор впервые употребил медицинский термин, - дефлорация.
Или муж сам это сделает. Или устранить можно несложным хирургическим путём в медицинском центре. Или сделает её кто-то другой по Вашему выбору.
Флора внимательно слушала, а руки доктора медленно пододвигала ближе к себе.
Судя по женскому календарику, у Флоры были безопасные дни, в которые у женщин обостряется чувство влечения.
Хирургический метод она отвергла напрочь. Жалела мужа, считала, что он не справится и будет только сам себя и её мучить.
Доктор рассказал, что у разных народностей
срывают "розу" у невесты - в детстве повитухи, опытные женщины, отцы, дядьки, дрУжки жениха, специалисты по такому интимному делу, священники, монахи, совершенно чужие люди и даже самцы обезьян в джунглях.
На упоминание о джунглях она прореагировала особенно:
- Б-р-р-р! - после чего, немного раздвинув ноги, положила руки доктора на свой букет, вся сжалась, затем сдвинула коленки, и тесно зажала руки доктора, как бы для надёжной защиты от варварских обычаев. Тем самым дала понять, что выбор она уже сделала, и выбор пал именно на доктора.
- Вам, голубушка, дикие традиции не угрожают. Вспомнив же мужа Флоры, подумал, а вот полудикие привычки - вполне возможны.
Девушка перед доктором предстала вся такая чистая, невинная, целомудренная. "Жесток и двулик мир, подумал доктор: вот этих качеств и светлых оценок надо будет лишать юную деву. Во имя чего? Во имя жизни, во имя любви!".
- Я боюсь, доктор, но я согласна! - вполголоса сказала Флора.
- Уж больно официально, сухо меня Вы называете, не по сегодняшней обстановке. Как Вашего мужа звать?
- Сергей.
- И меня - Сергей.
Врач и пациентка перешли на "ты".
- Ну, ты ж называешь его не по паспорту?
- Серёжей называю.
- Прелестно! Можешь, если хочешь, и меня так называть. Это более, чем уместно.
То, что Флора не знала мужчин, ему было понятно: никто не вторгался в её пенаты, даже муж. А насколько она чувствительна, может ли она одарить себя и другого такой радостью? Были ли такие ситуации?
И она отважилась рассказать, - ведь никому-то попало будет рассказывать, а врачу:
- Дело было в школе, на выпускном экзамене по литературе. Учительница написала на доске темы сочинений. Учила, учила я, а тогда всё как будто из головы вылетело. Всё - полный провал! Сильно разволновалась, пульс участился, а потом такое тепло по телу растеклось,... Летать, как птице, хотелось, и о темах сочинения забылось. И обо всём на свете на мгновения забыла. Я подумала, что серьёзно заболела..."
Доктор понял, про что идёт речь, лишь спросил:
- А экзамен-то сдала?
- Успешно!
- Замечательно! Молодец да и только!
Незанудство, некопание в прошлом, в мельчайших неприличных деталях, а, тем более - простые и похвальные слова расположили Флору к доктору.
- А вот теперь, согласно вашему пожеланию, надо бы раздеться полностью. Я помогу!
- Но тебе по душе - одевать, а не раздевать?
- Сегодня исключительный случай. И начинай звать меня Серёжей. Хорошо?
- Хорошо!
Доктор поддержал Флору за талию, когда та, как цапля, стояла на одной ноге, снимая бикини, и чуть не упала, что показалось обоим смешным.
Флора попыталась расстегнуть бюстгалтер, но что-то не получалось. Она робко попросила:
- Серёжа, расстегни, пожалуйста.
Тот с удовольствием откликнулся на просьбу.
Расстегивая, он почувствовал девичью упругость, - от волнения, что очень естественно. Кончики бюстгалтера от напряжения с лёгким хлопком отстрелились и разлетелись в стороны, освободив грудь. Оба акцессуара доктор положил на стул. Погладил спину Флоры, прикоснулся даже губами. Потом, проводя указательным пальцем сверху вниз, вспомнил:
- Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы,...
- Ой, щекотно, - слегка взвизгнула Флора, но сама продолжила:
- Едет поезд запоздалый, из последнего вагона вдруг посыпался горох.
И оба дружно закончили:
- Ох!
Стало непосредственнее, раскованнее, - исчезали один за другим маленькие барьеры.
Доктор погладил Флору ниже пояса:
- Как орех, так и просится...
- Что, что, я не поняла? - переспросила девушка.
- Да, я так просто.
- Нет уж, Серёжа, говори! Про себя я всё должна знать.
- Ягодки, говорю, прекрасные! Съел бы их.
- Ух, ты! А мне-то как быть без них?
Доктор после такой реплики рассмеялся и стал готовить ложе для Флоры. Подложил подушку как раз под "орешки-ягодки" и попросил девушку лечь.
И потом он по-настоящему стал разглядывать Флору: кругленькое личико, усыпанное веснушками, в самом деле притягивало взгляд.
Потрогал левую мочку уха, потеребил её, нажал легонько на нос, потрогал правую мочку, и на ушко шепнул: "Сейчас будем твои прелестные веснушечки считать".
- Их не сосчитать!
- Ещё как сосчитаю! Одна, - сказал он и поцеловал веснушку,- две, три, четыре...и целовал каждую подряд. Когда сбился со счёта, Флора засмеялась. Доктор закрыл смеющийся рот поцелуем.
Губы были сладкие, нежные, влажные, чуть-чуть дрожащие, но как бы отдалённые, отстранённые, равнодушные, без страсти. Да и откуда страсти взяться? За неё надо бороться. "Но ещё не вечер,"- подумал доктор.
- Уф, - выдохнула Флора, - так, Серёжа, можно и задохнуться.
Груди у девушки, - как две горстки пшеницы. Доктор поочередно целовал розовые сосочки, да так продолжительно, что Флора понемногу стала приподнимать груди, то левую, то правую, - в такт поцелуям.
"Это уже теплее," - посчитал доктор.
Прошёлся с поцелуями по груди, по животу и ниже.
И вот оно! Вот оно - заманчивое, таинственное царство неги и страсти! Букет сладостных ожиданий, разочарований, страданий и наслаждений!
Для врача до этого тут была просто работа, обыкновенная, повседневная работа. А для мужчины, каким сейчас он и представлял себя, - поэзия, искусство, неизведанный мир!
Он сразу утонул в букете, перецеловал каждый лепесточек по несколько раз, языком долго ласкал пестик, самую выдававщуюся основу радости и сладости.
Флора взволнованно дышала, выгибалась, словно хотела сделать мостик, не могла спокойно лежать на подушке, - то поднимала, то опускала свои "орешки-ягодки".
Доктор, увидев понятные для него знаки расчувствовавшей Флоры, решил, что она почти готова на самое большее, для чего он и затеял прелюдию к прекрасному спектаклю. Однако прелюдия ещё не закончилась. Доктор ушёл в дальний угол комнаты, там снял брюки. Расстегнув халат, он явился перед Флорой в тельняшке и плавках.
Нет, он не хотел хвастаться своим достоинством. Но подготовка девушки к таинству не могла пройти бесследно и для него, самоподготовка прошла более, чем успешно: немного спустив свои плавки, доктор не смог сдержать своё достоинство, оно выскочило, как чёрт из табакерки.
-Ай, ай! - вскликнула Флора, увидев такую картину, - Серёжа, я чем-то тебя расстроила или обидела, почему такой возбуждённый, угрожающий у него вид?
- Голубушка, глядя на твои прелести, невозможно оставаться бездушным. И это не угроза, это то, что нам обоим сейчас надо. Познакомься! И поднёс его к Флоре.
- А я боюсь.
- Я же не боялся, с большим удовольствием делал то, что сделал.
Флора дрожащей рукой взяла достоинство, почувствовала теплоту и тоже, как у неё, волнение.
Только от её прикосновения такое важное достоинство стало набирать ещё больше силы и твёрдости и как бы пыталось вырваться из маленьких трепетных рук Флоры.
- Хи-хи, чудеса!
Она несмело взяла его губами, не зная, что делать дальше, но представила его как большую, неизвестную для неё карамель.
- Как неожиданно, как необычно, das ist fantastisch!
Захлёбываясь от удовольствия, Флора спросила:
- Серёжа, а что дальше?
- Начинается самое главное!
Доктор очень осторожно лёг на неё, ввёл своё достоинство в букет. И оно вошло, как по бархатной дорожке, - ласково и свободно, благодаря живительной влаге Флоры. Но вошло неглубоко, упёрлось в преграду. Потолкалось немного, но дальше путь был закрыт. Преграда была не жёсткая, а как молодой лёд на реке, - преграда зыбалась от лёгкого прикосновения.
"Стойкости достаточно, решительности не хватает," - посчитал доктор, и сделал резкий, очень сильный толчок.
И проход получился!
Достоинство с безотчётной радостью бросилось в неведомую пропасть.
Флора по-девичьи пискнула.
Доктор поцеловал Флору:
- Это не страшно, голубушка! Это - как укус пчелы. Вот увидишь, всё очень быстро пройдёт.
Доктору хватило сил и мужества остановить дальнейшие движения в глубине.
Затем он встал с кровати, осмотрел Флору и себя:
- Всё - отлично и совершенно бескровно. Мы с тобой сделали это, мы это сделали!
Флора ответила благодарной, но немного болезненной улыбкой.
- И это всё? - с некоторой неудовлетворённостью спросила Флора? Можно одеваться?
- А Вы, смотрю, очень нетерпеливы и любознательны!
- Да я такая с малолетства.
- И в такой области?
- Нет, конечно, только сейчас.
- Что ж, похвально, только не будем гнать лошадей. Всему - своё время. Теперь, голубушка, надо убедиться в твоём внутреннем состоянии, в достойной реакции на мои действия, что важно иметь, знать и чувствовать для крепкого семейного союза, для полноценной жизни женщины.
Он осторожно снова лёг уже не на девушку, но на молодую женщину и попросил:
- А теперь своими ножками обхвати мои ноги. Во-во, так! Умница, красавица!
Сладкие слова ласкали душу и стимулировали Флору на самые отчаянные действия.
Свои руки доктор осторожно подсунул под "орешки-ягодки", прижал к себе и продолжил путешествие в прекрасное неизведанное.
Длинные, медленные качки придавали уверенность, что они с Флорой на правильном пути.
Качки, хотел того или не хотел доктор, стали произвольно ускоряться. Доктор терял мужество и контроль за частотой движений. Он почувствовал, что по телу начало разливаться благостное тепло, побежали мурашки, появились лёгкие судороги.
И вот он - взрыв чувств! Вот они бесчисленные сладостные, обильные выстрелы в самую-самую таинственную глубину рая! И крик:
- Mamma mia!
- Что и тебе больно? - спросила Флора.
- Как пионеру, а я сегодня с тобой здесь пионер, ему всегда непросто, - идти непроторёнными путями. Но, ой, как радостно!
- Серёжа! Ты был очень хороший, настырный и успешный пионер.
У того от похвалы распрямились плечи, он после чего был готов идти хоть в разведку, хоть в бой.
- Так сейчас уже всё?
- Вот же нетерпёлая! Вот теперь-то как раз не надо спешить. Я ещё не всё завершил, мне немножко больно от вторжения и от этого глубинного взрыва, пусть всё пока остаётся так, как есть, и твоя маленькая ссадинка за это время поуспокоится.
Но, чтобы Флоре было не тяжело от его тела, доктор встал на локти. И девушка с облегчением вздохнула.
Поцелуи Флоры на этот раз были активнее и откровеннее.
Доктор отдышался, всё с его достоинством пришло в порядок и начались новые ожидания, и вдруг он услышал:
- Серёжа, у меня внутри, кажется, появляется опухоль от "укуса пчелы". Я чувствую её, она увеличивается и увеличивается.
- Да, что ты, это никакая не опухоль, это значит, что я вновь тебя хочу!
- Это не вредно, несколько-то раз подряд?
- Наоборот, - ответил доктор, - это идёт только на пользу. А то, что ты назвала опухолью, - оставим на очень близкое потом.
После перерыва на душ и кофе доктор сел на стул, привлёк к себе на колени Флору - лицом к лицу, - посадил её, как она назвала, на "опухоль", прижал к себе и прошёлся губами опять по грудям, целуя и, сладко покусывая поочерёдно соски:
Флора словно замерла.
- Голубушка, что так и будем сидеть?
- А что делать?
- Вверх-вниз, вверх-вниз, крепче, Флорочка, держись!
Она приняла шутку, усмехнулась и попробовала. Оказалось, это просто и свободно: сама выбирает глубину погружения и частоту движений. И быстро вошла во вкус: то медленно, то очень быстро.
Доктор поддерживал своё достоинство в напряжении и радовался столь способной ученице.
И вдруг Флора, что-то сокровенное почувствовав, пошла вразнос, - вверх-вниз, вверх-вниз, стоп!
- Ай, яй-яй, мамочка, мамулечка! А-а-а-а! - обхватила крепче доктора за шею, дрожжа, как осиновый листок, впилась в губы, - такое было ощущение, что она хотела втиснуться в него.
Доктор в то же время почувствовал горячую, пульсирующую влагу Флоры, что добавляло ему стойкости.
- Замечательно, голубушка, красавица, сладкая моя, вся , вся, вся! Ты озябла? - и накинул простынку на её, ещё дрожжащую от только что происшедшего.
Придя в себя, немного успокоившись, она, радостная за похвалу доктора, ответила:
- Такое у меня в школе на экзамене приключилось, чего словами не опишешь.
И она медленно продолжила движения, которые стали ещё проще и свободнее.
Доктор обеими руками подхватил "орешки-ягодки" и легко - в ритме Флоры, поднимал и опускал их. Флоре нравилось сидеть, как ребёнок, на сильных мужских ладонях и, вот так, двигаясь, безгранично упиваться его достоинством.
Скоро опять Флора застонала, произнося что-то невнятное. И потоки её нежности ручейком заструились, вырываясь даже наружу, - их тепло доктор почувствовал своими ладонями.
- Какая ты сладкая и отважная, - прошептал тот. Ты всё можешь! Это прекрасно!
Флора, перейдя на уменьшительные слова, с некоторой обидой ему шепнула:
- Серёженька, а ты меня больше не хочешь, ты ко мне равнодушен?
- Какой же я равнодушный, разве ты не чувствуешь меня?
- Чувствую, но я хочу, Серёженька, большего, хочу всего тебя выпить, всего-всего, до самой последней капелюшечки!
- Верю, голубушка, верю, но те минуты ещё не пришли, они придут, уже вот-вот идут!
- Чтобы приблизить столь желанное время, она совсем забесновалась, да так, что доктор не успевал действовать своими руками.
Вдруг Флора сбавила ритм до самого медленного. Доктор почувствовал, что его достоинство сжато мышцами Флоры, он сделал навстречу несколько движений,...
И вот , боже ж ты мой! - сильный, яркий двойной взрыв, взимные бесчисленные толчки, сладострастные ручейки устремились навстречу друг другу.
- Мамочка, мамулечка, ай-яй-яй! - ничуть не ограничиваясь, кричала Флора.
- Mamma mia! - вторил ей доктор и в бессознательности прошептал, - ты этого, голубушка, хотела, этого, да?
- Я этого хотела, Серёженька, этого самого, да, да, да!
Они сладострастно дрожжали вместе, слившись в единое целое.
То был триумф!
После перерыва на кофе, не удовлетворившись содеянным, Флора стала фантазировать.
- Сколько же в тебе нерастраченной энергии, в такой тонкой, звонкой, хрупкой! Какая ты неуспокоенная выдумщица, и где всё это зазнала?
- Серёжа, ну, насколько ты дремуч, только не серчай: Не в школе же, как ты сказал. В разговорах, в книгах-газетах, в интернете всякого наслушаешься, начитаешься, насмотришься! Там много теории, а практики-то, ты насквозь меня увидел, понял, - практики-то не было никакой! Вот тебе бедненькому пионеру-первооткрывателю всё от меня и достаётся. Не отвлекайся! - и продолжила, - Серёженька, а вот так ты бы смог взять меня - на себя?
Ничуть не обидевшись на слова Флоры, доктор ответил:
- Конечно!
Она привела его в спальню и легла на доктора, подробности, что к чему она уже усвоила. И от души повеселилась на докторе.
- А вот так вот хочешь прийти ко мне сзади? - Флора встала на колени и на локотки.
Доктор исполнил, что мог.
Флора несколько раз вскрикивала при разных позах , а доктор уже не кричал, его знания итальянского языка стали потихоньку затухать.
Но, когда она предложила "вот это", у доктора всё снова взыграло, - от головы до кончиков пальцев: и либидо, и эррекция, и тестерон с эякуляцией. Для него такое было вновь, совсем неизвестное действо. Потому!
Флора маленькими ручками взяла большое достоинство доктора, подула на него и стала с ним, как с человеком, разговаривать и вместе с этим целовать его, ласкать кончиком языка, рукой водить достоинство вперёд-назад, целовать и перекатывать тугрики. А потом взяла достоинство, как пломбир на палочке, и стала, словно в самую летнюю жару, утолять свою и доктора жажду.
Доктор пока не сдавался, хотя Флора не раз уже поимела удовольствие. Она была настойчива. Ей было интересно знать, чем великолепное достоинство доктора так самозабвенно, аж, до крика, так щедро и так сладко одаривало её в той самой её глубине.
Доктор не выдержал, его достоинство героически напряглось и выбросило всё, что оставалось в загашниках. Получилось обильно, но не очень эстетично.
Флора удивилась и порадовалась, вытирая салфеткой дары доктора - с глаз, губ, щёк, лба, с волос и даже со стоящего рядом стула.
- Серёженька, да ты гигант!
- Да, уж какой есть!
Флора хотела ещё что-то предложить, но доктор быстро закрыл ей рот поцелуем, а вместо "Mamma mia" произнёс "Finita la comedia!"
Доктор собрался уходить.
Он встал у кровати Флоры на колени:
- Ты желала выпить меня до последней капельки. У тебя получилось! Прощай, красавица, здоровья тебе и большого счастья. Прощай!
Флора обхватила доктора за шею, выгнулась и подалась к нему всем телом, поцеловала. Поцеловала она не как врача, но мужчину, который с великой радостью, любовью, упоительной нежностью создал из неё женщину! И сказала:
- Спасибо тебе, Серёженька, до свидания! И "до свидания" она повторила несколько раз, пока доктор не вышел из комнаты и пока у неё не стали смежаться веки.
К тому времени свекровь была на кухне. Доктор с большим удовольствием выпил рюмку коньяку, закусил, выпил чашечку кофе и подвёл итог:
- У молодых всё получится, оба здоровы и прекрасны, всё у них сладится, это я с сознанием дела утверждаю, дай бог им счастья!
- Да, вы всё делали истово, красиво, любовно, - ответила свекровь, - очень даже верю вашему утверждению.
Доктор, откланиваясь, подумал: "А ведь старая всё подсмотрела, всё подсмотрела в замочную скважину. И что это она сначала говорила, мол, её сын похож на меня или я на него похож, а в конце упомянула имя моего отца?"
Это для доктора было загадкой.
Отгадка моментально появилась. Свекровь проводила доктора на крыльцо, за собой прикрыла входную дверь и тихонько спросила:
- Доктор! Однако благополучно всё обойдётся? Только скажите, я буду молчать, как рыба.
Доктор опешил:
- Вы о чём?
- Да Вы прекрасно понимаете то, о чём спрашиваю.
Он, конечно, понял. И что-то скрывать от всезнающей женщины не было совершенно никакого смысла:
- О чём Вы подумали, такого результата не будет.
- Дай-то, Бог! А вот у меня с Вашим отцом получился результат. Правда, всё с ним было попроще, - без успокоительных действий, без выноса горшка со цветком из комнаты, без выключения громкого радио, без других удивительных фантазий. И намного быстрее.
- Что за результат?
- Хороший результат! Да Вы с ним сегодня говорили. Мой "результат" уехал в лес, на делянку, - дрова на зиму заготовлять.
- Муж Флоры что ли?
- Он самый!
- Неисповедимы пути господни! - произнёс доктор, спускаясь с крыльца.
Флора от избытка чувств и от физической усталости уже крепко спала.