Зоя не вошла, а впорхнула. Словно бабочка, лёгкая, красивая, весёлая. Подхватила Ию, закружила, Чуть не задушила в объятиях.
- Солнышко, как же, я соскучилась. А ты ещё краше стала, но какая-то другая, что ли.
- Ах, Зоенька, да всё та, же. Только, вот, шмотки заграничные. Отдохнула, да немного лоску добавила. Там, за границей, как-то, всё на своих местах. Люди спокойные, довольные. А, у нас то водоворот, то омут. Какие-то лихие годы.
- Они, тут рассаду посадили, пожинать скоро будут. Россия - пирожок со ста начинками. Не известно какой надкусишь. Скоро и у них благодать закончится. Дорвались до бесплатного, а, как известно, такой сыр только в мышеловке. Ещё аукнется.
- Мне кажется, всё не так уж плохо. Многие разбогатели.
- Ох, Ийка! Не плохо, ну, ну. Маша говорила мне, что ты в облаках витаешь. Оглянись, присмотрись. Всё шиворот - навыворот. Неужели ничего не замечаешь?
- По Олегу зачем, обобщать.
- Обобщать? Да, сейчас, убьют и имя не спросят. Друзья, родные предают, продают, воруют. Кто кого. Не жизнь, а толкотня.
- Президент болен, а там, возможно, наладится. Олег как-то сказал...
- Как раз твоему Олегу это не нать. Ему сейчас, как говорят, - лафа. Таким как он, безвременье, это приют у мамы родной.
- Да, с Олегом я поспешила. Приедет, я с ним поговорю. Что он, тут, наколбасил. Ничего не пойму. Словно в омут окунули.
- Да -а - а! Говорила мне Маша, что ты из детства не вышла, теперь вижу. - Ия нахмурилась. - Не куксись. Правда она как уксус. Зато микробы убивает. А, вот про омут, так это только окунули, а сейчас будешь там барахтаться. Здесь, сейчас, мы собрались, чтобы потом тебя выловить из него.
Тебе будет больно Ия, мы знаем, но это тебе нужно.
- Что ещё за страшилки? Я от прежнего ещё не отошла.
- Ты почему на звонки не отвечаешь?
- Я уезжала.
- А когда приехала? Здесь что мешало?
- Олег телефон отключил, чтобы мне не досаждали. А, потом, я забыла его включить. Вы звонили?
- Не только мы. Приезжали, но нас, наотрез, отказались, без разрешения хозяев впускать.Не может и адвокат, твоего отца, дозвониться. У него к тебе масса вопросов. Он живёт там, где тот дом. Тебе нужно с ним созвониться.
- Да. Мне он несколько раз, до отъезда, звонил. Всё забывала перезвонить. Олег, как - то, всё решал.
- Да, причём тут, Олег? Тёпленькая, ты, наша. Это твоя жизнь, а не Олегова. Отец для тебя старался, а не для чужого дяди.
- Но он мой муж, а не чужой дядя. Да, напортачил. Выйду на работу, и мы с ним всё решим. Маша многое рассказала. Чуть всего не лишились.
- Не лишились? Да это ты, одна, с голой попой, а он при всём параде. Он тебя, до нога, раздел и слинял.
- Как, это, слинял?
- Очень просто. Про это и поговорим. Ещё и Маша не знает всего. Твой Олег, тебя, предал подло и низко. Бесхребетная, ты, наша.
- Уезжала. Олег, прямо, за минуту до выхода из дома, дал на подпись. Я всё поняла.
- Да, ни черта, не поняла. Хватит, уж, тепличной быть. Разуй глаза. Мы твои подруги и тебя в беде не оставим, но и у нас своя жизнь. Мы же не можем подле тебя, круглосуточно, находиться.
- Господи! Хватит кругами ходить.
- Не знаю с чего начать. Тебе лень принимать решения, но читать, то, ты в состоянии! Ты подписала генеральную доверенность со всеми вытекающими последствиями.
- Генеральную?!
- Дошло, хоть это понимаешь. Только как получилось без нотариуса?
- Так, он его друг. Свидетелем был на свадьбе.
- Вот оно что? А я думаю, что это они, все трое слиняли?
- Как, слиняли? Что ты, этим, хочешь сказать. Он же мне посоветовал, если что, обращаться к дяде.
- Глаза замыливал. Время тянул. Знал, что ты не пойдёшь сразу на работу. Он с дядей открыл свою фирму. Не знаю где. Всё, до копейки, шло туда. Общем оседало на их счетах. А на свои акции получишь, при делёжке, сарай без крыши. Банкроты. Тебе срочно нужно выходить на работу. Я понимаю, ты в шоке, но разбираться надо. Сейчас налетят шмели, загудят. Друг твоего отца, адвокат, не стал, как говорится, оголять зад видя твоё отношение к делу. В хитросплетениях банковской системы мы многое не знаем, но, что тебе повезло с родителями, мы отлично поняли. Общем позвони, и тебе всё объяснят. Есть ещё одна скверная неприятность. Всё к одному. Олег имел два паспорта. Один для тебя, а по другому он женат и имеет ребёнка. Все они за границей теперь живут. Это было всё продумано и состряпано после смерти твоих родителей. Мне папа рассказывал, что они, прямо, умоляли его о продаже, именно им, акций. Говорили, что позаботятся о тебе и помогут. Помогли.
Ия была ошеломлена и сломлена этим рассказом. Вот так, спокойно, стёр год их жизни, словно пыль с телевизора. Она почувствовала огромную пустоту в душе и тяжесть на сердце. « Как он мог?» - билось в сознании.
- Я с ума сойду. Боже, как же больно! - она невидящим взором обвела комнату и подруг -Я пойду.
- Никуда ты не пойдёшь! Здесь, пока, побудешь.
- Нет. Не могу. Пустота внутри и горечь. Никого не хочу видеть. Я должна побыть одна.
- Нет, Ивушка! Одной тебе нельзя. Сейчас поедем ко мне в гостиницу. Нужно время. И оно у тебя есть.
- Для чего?
- Что бы себя найти. Пойми, мы должны были, тебе, всё рассказать. Или остаться подонками, зная обо всём, и молчать? Приедем, я тебя уложу поспать.
- Мне дышать больно, а не то, что, спать.
У них сердце разрывалось, глядя на её смертельно - бледное лицо. Выделялись лишь глаза, как две лужайки, в пасмурный день. В номере, Зоя, переодела её в халат, и уложила на диван. Налила коньяк.
- Выпей это, Ия, дрожишь вся.
- Не от холода.
- Я всё понимаю. Прошу, выпей.
Ия выпила коньяк, и боль стала таять, выходя слезами. Они заливали лицо, собираясь в вороте халата.
- Поплачь. Тебе это нужно. После мы ещё поговорим, а сейчас я помолчу. Не буду тебе докучать.
Ия судорожно всхлипывала, а в голове, водоворотом, кружили думы: Немалую сумму накопила ошибок. Боль сжимала сердце так, что темнело в глазах. Что, же, я наделала? Смалодушничала. Захотела жить ни о чём не думая. Жила не любя, а значит и себя не любила. Всё загубила. Всё, что родители, с таким трудом, создавали, дуре досталось. Безалаберная, безмозглая. Дикий ужас охватил её, и она громко завыла, как деревенская баба, по покойнику.
Зоя подбежала к ней, обхватила руками, и прижав к себе, стала тихонько покачивать.
- Всё пройдёт, Ивушка, всё пройдёт. Большее горе пережила, и это переживёшь. Жизнь на этом не кончается.
- Дай мне ещё выпить. Хочу напиться, чтобы уснуть и, хоть не надолго, забыться. Не хочу ни о чём думать, как всегда. Думали за меня, а я этим довольствовалась. Никудышная я, Зоенька. Полная - дрянь.
- Господи, Ивушка, прекрати себя бичевать. Ну, споткнулась, упала, с кем не бывает. Главное подняться, а не барахтаться, и не ползать, жалея себя. Ты должна сама себя, за шкирку, поднять. Посторонние вряд ли помогут.
- Размазнёй я стала без посторонней помощи, и сама буду подниматься. Я всё, о себе, понимаю. Меня, Маша, много раз, увещевала: не быть квочкой. Я всё боялась потерять удобное гнёздышко.
- Успокойся. Поспи, а утром будем решать, что дальше делать.