В субботу на полдня уехала в Павию. Луиза, привыкшая, что я не использую своё свободное время для себя, была недовольна. Ей придётся долго сидеть самой. Но я устала; захотелось развеяться, в конце концов, увидеть другие лица.
Через нашу деревню в Павию проходит поезд. Поезд маленький, всего-то в два вагончика, местный; у каждого поселка останавливается. Ехать до города минут тридцать пять-сорок. Предпоследняя остановка уже в предместье Павии, называется "Гаррибальди". Когда поезд подъехал к этой станции, сквозь вагонное окно я увидела сидящую на лавке молодую девушку, негритянку. На лавке под ней был постелен, видимо, кем-то выброшенный старый матрас. Одета она была в куртку, на голове - шерстяная шапка. Лица не разглядела. Эту негритянку я уже здесь видела три недели назад, проездом в Милан. Тогда я только приехала в Италию и еще к работе не приступила. "Неужели девушка каждую ночь спит здесь? - подумала я.- Что заставило ее остановиться в таком месте? Возможно, она рассчитывала на людское сочувствие проезжающих в надежде на чью-то помощь?" Недалеко от нее в беспорядке находились пакеты, мешки, коробки. Наверное, в них были её пожитки.
В Павии особых дел у меня не было, да и времени в обрез: через два часа нужно возвращаться назад. Пройтись по центру, зайти в большой супермаркет
"Эсселунга", что находится недалеко от вокзала - и домой.
Павия город небольшой,камерный, но славится университетом, небольшими площадями, огромным парком и, конечно, своими традициями. По проспекту Кавуор и по улице Нова Страда после обеда в субботу и по праздникам гуляет много людей. Люди заходят в бары, в многочисленные магазины. Прогуливаются не спеша пары, семьи с детьми. Чинно, спокойно, размеренно течет потоком толпа. И как странно было среди нее увидеть нескольких ребят, арабов, преградивших гуляющим дорогу. Остановившись посреди проспекта и нарушая обыденный в это время ритм его, они о чем-то громко спорят, чуть ли не дерутся, и что-то угрожающее было в их поведении для местных жителей.
Больше арабов, чем в прежние годы, я увидела в этот свой приезд и в Милане. Но больше всех меня удивляли типы, расположившиеся на тротуарах с собаками возле них. И на проспекте Витторио Эммануэле, и на улице Торино, где я гуляла, мне пришлось раза три наблюдать лежащих на грязных подстилках мужчин. Их собаки голодали? Нуждались в лечении? Для них собирались деньги? Наверное. Хотя всё было похоже больше на эпатаж, чем на правду. Животные вели себя спокойно. Сидели возле хозяев с покорными мордами, как будто понимая: жертвуют ради них. У одной из собак вместо глаза было кровавое месиво. К ее хозяину подошла девушка с коробкой пиццы в руке. Протянув мужчине коробку, она с приветливым участием сказала:" Ешь. Ещё горячая."
Направляясь назад, к вокзалу Павии, я зашла в супермаркет. У входа в торговый зал увидела сидящих на лавке трех землячек-баданток (сиделок). Женщины коротали там время перед возвращением на работу. Отличить их от остальных людей несложно: у большинства из них излишний вес от неподвижного образа жизни; отечные лица от недосыпания и уставший обреченно-покорный взгляд, в котором выражаются все их жизненные неурядицы. Проходя мимо женщин, я сказала: "Наши". Тут же услышала вопрос: "Ничего не знаете о работе? Я с документами. Язык знаю". Это спросила женщина, сидящая в центре. В отличие от подруг была она хрупкой, с шапочкой с помпоном на голове и с большими печально-горестными глазами. Я ответила отрицательно, а про себя подумала: "Куда тебе поднимать мою Луизу? Да и с документами ты Джанни не нужна. Не станет он налоги за тебя платить."
Вскоре я села в поезд и поехала обратно. На остановке "Гаррибальди" всматриваюсь в темноту. Негритянка уже улеглась, с головой накрывшись одеялом. Вечером стало подмораживать.