Я стою с разинутым ртом перед информационным табло железнодорожного вокзала Сочи и решаю нерешаемую задачу...
Незаметно, словно ниоткуда, появляется полицейский:
— Гражданин, куда направляетесь?
Я бы и рад ему сообщить, но понятия не имею, куда. В Смоленске был, в Краснодаре был, в Кемерово был, в Барнаул долго ждать. В общем, испытываю муки выбора. Мой мозг вскипел, провести в таком состоянии еще несколько миллиардов лет мне совсем не хочется.
— Куда посоветуете? — отвечаю вопросом на вопрос, рискуя быть непонятым. Представители власти обычно ожидают четкий, внятный ответ. Тогда их программа следует установленному алгоритму и не переключится на ту ветку, что несет неприятности. Разумеется, у меня есть служебное удостоверение, но я редко им пользуюсь, предпочитая полное погружение в процесс.
Он невольно поднимает голову. Молодой. Пушок на верхней губе шевелится. А ещё там застряла крошка от маковой булки.
Начинает перечислять города. Со стороны выглядит, будто мы решили сыграть в игру.
Только вместо названия города на последнюю букву предыдущего я постоянно твержу, как заведенный:
— Был. Был. Был.
Мне приходится часто ездить в поездах. Я работаю в отделе качества железнодорожного обслуживания и в мои обязанности входит ездить туда-сюда по стране и писать доклады. Разумеется, инкогнито. Билеты оплачивает компания, надбавка за вредность, тяжелые условия труда и все такое. У нас постоянная нехватка специалистов, так что если вы готовы три раза в неделю ехать на край света, добро пожаловать в наш коллектив, где никто никого не знает в лицо.
На прошлом новогоднем корпоративе, устроенном для отдела качества, мы выглядели словно студенты-первокурсники, робкие и неуверенные, хотя многим из нас, как оказалось, далеко за пятьдесят.
Одна дама в кожаных штанах и кожаном пиджаке (все это скрипело так, что у меня зубы свело), сказала, что сделала за год 365 рейсов. У неё был огромный рот, обведенный чёрной помадой. Или чем-то чёрным. Я не захотел выяснять, чем именно. В конце концов ей дали грамоту.
Представляете? 365 рейсов. Получается, она ездила каждый день. Или даже чаще, если с выходными. Впрочем, судя по ее униформе…
К чему я веду, вы сейчас поймете.
Полицейский умаялся. Он даже забыл, зачем ко мне подошёл. Снял фуражку, вытер пот со лба.
— Тогда остаётся... остаётся... — его палец скользит вдоль прыгающих строк табло. — Усинск!
Он повернулся ко мне и его лицо, почти багровое от напряжения, растянулось в улыбке.
Я не стал ему говорить, что он только что побил рекорд суперкомпьютера.
— Усинск! — повторил он, смакуя эти странные буквы. — Был?!
Если честно, я даже не знал, где это.
Поезд 310Э, Сочи-Усинск, прибытие...
— Но... — попытался я возразить, но только слабо ойкнул. — Три с половиной дня?
Он радостно кивнул.
— Россия большая!
— Да уж, — сказал я без особого восторга.
Мне нравятся поезда дальнего следования, хотя не всегда получается. К примеру, сажусь в поезд Мурманск—Вологда. Двадцать два часа следования. Рано утром прибываю. Куда дальше? Можно было и домой, живу я в Калининграде, но прямого нет, только через Москву. В Москве же глаза разбегаются и я выбираю, например, Сочи.
Повторять маршруты разрешается через полгода. За этим строго следит отдел контроля.
Думаете, легко? Ничего подобного. Задача коммивояжера в самой изощренной практической реализации. Это только на первый взгляд кажется — купил билет и едешь. Как бы не так: задача коммивояжёра относится к числу трансвычислительных. На практике это означает, что уже при относительно небольшом числе городов (66 и более) она не может быть решена методом перебора вариантов никакими теоретически мыслимыми компьютерами за время, меньшее нескольких миллиардов лет.
Представьте! Несколько миллиардов лет. Между тем, в базу железнодорожных станций России на момент, когда вы скользите глазами по этим строкам, внесено четыре тысячи двести шестьдесят наименований.
У меня на плече спортивная сумка, на ее боку надпись "Перевал Дятлова".
— А что в сумочке, гражданин? — встрепенулся полицейский, пробежав глазами по буквам. Где-то он уже слышал про этого Дятлова.
— А?
— Что везете? В этот Усинск...
— Да ничего особенного, — я расстегнул молнию. — Тапки.
Он посмотрел на меня так, словно я его чем-то сильно обидел. Запустил руку внутрь, пошарил. Двумя пальцами вытянул тапок, обычный полиуретановый тапок. Черного цвета. Понюхал его, потряс возле уха. Проходившие мимо пассажиры бросали на нас встревоженные взгляды.
— Просто тапок? — спросил он наконец.
— Просто тапок. — Я вздохнул.
— И… все?
— Да.
— Но — зачем? хотя… — какая разница, — он сунул тапок в сумку и поспешил отойти от меня.
Тяжелый взгляд на спине проводил меня до кассы. Я купил билет, рассчитывая, куда же мне потом деваться из Усинска.
Дождался поезда, занял купе, застелил постель, заказал чай, потом раскрыл сумку и вынул тапки. Три с половиной дня пути. Подсели другие пассажиры, завязалась беседа, за окном проносился пейзаж, поднимались и опускались провода, что-то бренчало радио, стукались стаканы о подстаканники, по купе разнесся запах яиц и курицы, сновали продавцы разного барахла, просовывая свои головы в раздвижную щель, я же постоянно делал пометки в служебном табеле. Погрузился в работу с головой и почти не обращал внимание на проносящиеся мимо пейзажи.
Я вышел в Усинске, повертел головой, пытаясь понять, куда же меня занесло на этот раз. Безлюдно, чистый воздух. Приземистый двухэтажный вокзал со смешным козырьком. Нефтяная столица Коми. Куда идти? Что делать дальше? Я посмотрел на поезд: гусеница дернулась, напряглась, расслабилась, по ее телу пробежала энергичная дрожь и вот она уже поползла, оставляя меня посреди края вечной мерзлоты.
Мои тапки снова уехали без меня. Сто двадцать третья пара за год.
Я обещал рассказать так, что вы поймете, но, думаю, это трудно. Дело в том, что эти тапки нужно оставлять в каждом поезде. Забывать. Зачем? Понятия не имею. Похоже на мистику, но думаю, это часть какого-то глобального замысла, в котором мне отведена важная роль.
Может быть, в эти тапки вшиты модули слежения, и потом какой-нибудь аналитик, сидя в кожаном кресле и вооруженный искусственным интеллектом, отслеживает на огромном мониторе, куда и зачем исчезают вещи, которые забывают пассажиры. Может быть, так они пытаются понять, следуют ли инструкции сдавать забытые предметы проводники поездов. Понятия не имею. Иногда исчезают и сами пассажиры — проваливаются как сквозь землю. На ум порой лезет такое, что лучше и вовсе об этом не думать.
Каждый раз я получаю новые тапки в отделе качества под роспись. Каждый пакет пронумерован. Каждый тапок тоже. Как-то сидя дома, под ультрафиолетовой лампой я разглядел невидимый штрих-код и вереницу цифр на подошве. Вскрыть тапок я не мог, но отнес его в ближайшую стоматологическую поликлинику и попросил сделать рентген. Это обошлось мне в пять обычных рентгенов. Да, внутри явно что-то было.
Мне выдают их так, как выдают оружие тайным агентам. По сути я и есть тайный агент, по крайней мере, чувствую себя им на сто процентов. Только вот цель миссии мне не понятна. Впрочем, в жизни так обычно и случается — ты появляешься, имея набор каких-то познаний, умственных способностей, физических качеств. Только вот, для чего тебе все это — часто остается непонятным до самого конца. Ясно же, что неспроста, но — зачем?
Как представлю, что в один прекрасный день все эти тапки вернутся ко мне, становится не по себе. Открываю дверь квартиры, а там они. Стоят. Смотрят укоризненными дырочками. Мы вернулись домой, принимай.
Ах, да. Я ведь спросил ту даму в кожаном, какое у нее секретное задание. Наклонившись ко мне так близко, что я невольно чуть не провалился в бездну выреза ее груди, она сказала: “Тапки — только верхушка айсберга”.
В этом я не сомневался.
***
Триллер Сергея Милушкина «Заражение».
Отчаянный журналист, пытаясь спасти дочь, вступает в схватку с вирусом.
https://www.litres.ru/sergey-milushkin/zarazhenie-tom-1/