Скоморох или АУ! АУ!! АУ!!!

Автор: Баранов Марат Загитович
Город и год издания: СССР, Ленинград, 1983 год.
Пьеса: Скоморох или АУ! АУ!! АУ!!!

Фарсовая драма с песнями и плясками

Действующие лица:

1. Рая Случкина – высоконравственная ведьма с прогрессивной моралью. Особые приметы: во рту два протезных зуба.
2. Татьяна Боголюбова – атеистка. Рифмоплётка. Боится ряженых.
3. Тимофей Скорлупкин – тёмная личность. Особые приметы: не имеет никаких примет. Любимое блюдо: «Китайское рагу». Любимое занятие: Дуэль с тенью на рапире.
4. Наталья Владимировна – мать Тимофея. Не согласна с некоторыми взглядами Гёте… и вкусами сына.
5. Юрий Колобок – ушёл от всех, даже от себя. Воспитывает детей методом «кукушки». С собаками не дружит.
6. Жанна Николаевна – Талантливо пародирует мещанок… и амазонок.
7. Продавцы №1, №2 – Высококвалифицированные труженики прилавка: могут обслужить даже слепоглухонемого клиента.
8. Миша – оборотистый бандит с лицедеиской дороги. Особые приметы: шишка на лбу. Почерк: при ограблении использует архаичные методы и жаргон времён НЭПа.
9. Маша Носова – современная детоубийца – Медея.
10. Даша – беспощадна в борьбе с дезертирами с ….брачного фронта.
11. Вадим – капитан мушкетёров. Пристаёт к женщинам в самых непотребных местах общественного пользования.
12. Медсестра – владеет техникой самомассажа.
13. Артём – познаёт мир в обратном направлении: от человека к обезьяне. Любит собак и правду-матку.
14. Степан – фундаментальный, положительный герой.
15. Дежурная в гостинице – в её смену постояльцы могут спать спокойно.
16. Сторож – в свою смену на работе спит спокойно.
17. Автор пьесы – врёт, притворяется не хуже других лиц.

Главным связующим звеном пьесы должна быть песня.
            
Стихи: Заболоцкий. Аизикеев. Вегин. Соколов. Баранов.

Пьесу рекомендуется читать в один присест – одним махом, а премьеру играть в Юрьев день.

               

Первое действие.
Картина первая.
Комната в студенческом общежитии. Татьяна Боголюбова, напевая, что-то пишет.
Таня. … Но отчего опять повеяло весной?
Вбегает взволнованная девушка, чуть постарше Тани.
Девушка.  (чуть таинственно)  Девушка?!
Таня. Что вам?
Девушка. Вы честная Девушка?
Таня. (с некоторой заминкой) Допустим… А что?
Девушка. Вы мужественная?
Таня. (пожимая плечами) не знаю… А что?
Девушка. Вы комсомолка?
Таня. (твёрдо) Да.
Девушка. Девушка, помоги обезвредить опасного преступника – рецидивиста.
Таня. (насторожась) Преступника?… Обезвредить?… Я? Помилуйте… Странно.
Девушка. (настойчиво) Это наш гражданский долг.
Таня. Странно… Какой-то преступник…
Девушка. Если у тебя есть хоть капля совести – ты должна помочь…
Таня. (озабоченно) Ну, хорошо… Объясните суть дела.
Девушка. (таинственно) В нашем городе появился брачный аферист.
Таня. (фыркнула) Брачный аферист…
Девушка. Хитрый, коварный негодяй! Последняя его фамилия Скорлупкин.  Скользский мошенник, без стыда и без совести!
Таня. Он вас обманул?
Девушка. На его счету двенадцать жертв! Он знакомится с нашим полом, угощает, обольщает, обещает жениться, а затем обворовывает невесту и скрывается. Одна несчастная Девушка отравилась из-за этого мошенника серной кислотой. Мы должны проявить женскую солидарность!
Таня. А каким образом мы проявим… солидарность?
Девушка. Я работаю в отделе борьбы со злостными алиментщиками. Мне удалось узнать номер телефона одной квартиры, где он бывает, и пригласила его на свидание в это общежитие.
Таня. В общежитие… А разве на улице нельзя?
Девушка. Жулика надо ловить с поличным… на месте преступления. И суд его совести состоится здесь!
Таня. В этой комнате? Помилуйте! Вы лучше его в сороковую комнату заманите – там каратистка с баскетболисткой живут.
Девушка. Уже поздно! Выбора нет. (смотрит в окно) Он пришёл и ждёт. Решайся. Нельзя быть равнодушной. Гражданка ты или нет?!
Таня. Да! Бегу, бегу! По всем этажам – соберу народ.
Девушка. Ой, не могу… Зачем народ? Зачем афишировать это щекотливое дело?! Не надо шума…  Это же как на рыбалке… Ты наживка, а я крючок.
Позови его сюда, подержи, поговори с ним о погоде, а я в это время милицию приведу.
Таня. Лучше вы с ним посидите, а я в милицию…
Девушка. Исключено. Он знает меня в лицо. Бездействие – преступление!
Таня. А если он меня… убьёт?
Девушка. Не бойся, эти аферисты никогда не убивают жертву, а только сбивают с толку и обманывают… (смотрит в окно) оставляют, так сказать, с носом… Ждёт – шарлатан! Зови его.
Таня. (собираясь с духом) Гражданин – товарищ! Эй!
Девушка. Скорлупкин Тимофей… Он актёром прикидывается…
Таня. Гражданин Скорлупкин, это мы вас зовём… 45 комната… Поднимайтесь… Я?… м-м… Мы в неглиже… ИДЁТ!
Девушка. Будь спокойной и женственной. Глазки строй, песни пой, арестуй любой ценой! За мной дело не станет. Да свершится возмездие! Все обманутые, обесчещенные женщины будут нам благодарны. Может, даже про нас в газете напечатают. Только ты постарайся. Не подведи честь университета. (Вынимает ключ из двери) Я закрою дверь снаружи, как только он переступит порог. Будет как в мышеловке. (уходит)
Таня. (Старается сосредоточиться, потом кричит вдогонку) Девушка, Девушка! Как вас зовут? Уже ушла…
Ставит на стол зеркало, кокетничает. Прячет под подушку нож. Берёт утюг и перед зеркалом репетирует удар в голову: прячет это оружие под одеяло.
Стук в дверь.
Таня. (деланно) Входите, у нас всегда для вас открыто!
Тима. (вежливо) Добрый вечер! Разрешите представиться, Скорлупкин Тимофей… Ах, вы уже меня знаете…
Таня. (строго) Знаем, знаем. Меня величают Кларой.
Тима. Очень приятно. А где остальные… члены вашего коллектива?
Таня. Остальные члены?… Ах, да… На лекциях… задерживаются…
Тима. Меня заинтересовало ваше предложение: я - согласен. Я сегодня не буду вас долго мучить: набросаем план репетиций, познакомимся поближе и я побегу… (смотрит на часы) Сегодня у меня дебют, премьера! Жутко волнуюсь: первый раз выхожу на профессиональную сцену.
Таня. Неужели в первый раз?
Тима. В первый. А какой материал вас интересует? Что хотите играть?
Таня. (строго) Нас многое интересует. А хотим играть в кошки-мышки.
Тима. Вы на меня так смотрите, как будто я не сюда попал? Клара, это вы звонили ко мне с просьбой поставить к Первомаю сценарий?  ПАУЗА. Нет, я явно не в ту комнату попал.
Таня. Сюда, сюда попались… Звонила вам э-э… ну… в общем подруга… поклонница вашего таланта…
Тима. (пожимая плечами) Поклонница… Талант… Как громко…
Пауза.
Таня. (резко) Хотите кушать?
Тима. Спасибо, нет. (берёт со стола книги) Минералы, ископаемые… Значит, геологом будете?… Я в этом ни бум-бум… Рубин от граната не отличу.
Таня. У моих родителей очень богатая коллекция драгоценных камней.
Тима. Родители тоже геологи, значит…
Таня. Мама – геолог, а папа генерал. Они любят красивые вещи… У нас дома их целый музей.
Тима. (присвистнул) Даже музей… (увидел на столе рукопись) Стихи… Можно?
Таня. Можно. Хотелось бы узнать ваше мнение об этих стихах.
Тима. Читает стихи. (Таня с нетерпением поглядывает в окно). Красивые, наивные переживания… Телячьи восторги… Ну, а форма стихов медвежья…
Таня. (возмущённо) Что вы сказали?
Тима. Форма грубовата… Как топором тёсана.
Таня. Судите? Судите… Отдайте! (вырывает стихи) Тоже будете судимы.
Тима. (исправляясь) Ну, что вы, Кларочка… Я не знал… не хотел вас обидеть…. Я завидую вам… У вас такая романтическая профессия! Подвергаться трудностям, лишениям, холоду, - а потом вернуться героиней! (поёт) «Крепись, геолог, держись, геолог – ты солнцу и ветру враг… Геология и поэзия, суровость и нежность – какое прекрасное сочетание в одном человеке!! Рыться в недрах земли и погружаться в глубину человеческой души не каждому дано…
Таня. (размягчаясь) Сразу двух зайцев… трёх зайцев ловлю. Я – жадная!
Тима. Красивая жадность – не порок. Я тоже жадный по-своему, но пока ещё не могу определиться…
Таня. Скоро определитесь… Должна же быть справедливость… Вас оценят по достоинству… за все ваши дела.
Тима. (махнул рукой) Какие там дела… Ни одной приличной роли ещё не сыграл. Знаете, как профессиональный зуд не даёт покоя?! Он требует выхода и его надо реализовать… Хотя бы с вами. Что-то ваша команда не появляется? Вы здесь договорились встретиться?
Таня. Здесь, здесь… Значит, вы сегодня… играете?
Тима. В первый раз… Вы представляете, как я волнуюсь… Хотя и роль-то пустяковая – в массовке: за спинами маститых буду усердно грызть семечки бутафорские и произнесу несколько фраз, но они являются ключевыми в развитии действия спектакля.
Таня. Значит, вы статист… А подруга говорила, что вы законченный… профессионал…
Тима. И интересно, кто дал вашей подруге мой телефон?  Кстати, она говорила, что за постановку концерта у вас мне заплатят… Нуждаюсь в деньгах… Деньги – вечная преграда талантам.
Таня. Ах, деньги! Я бы вам дала, но всё на сберкнижке… Хотите, завтра сниму… пятьсот рублей… Вам это достаточно?
Тима. Но откуда у студентки такая большая сумма?
Таня. Папа – адмирал, а мама в министерстве… геологии работает. Они мне приданого семь тысяч дадут. (Неуклюже кокетничает, строит глазки).
Тима. Богатая невеста… Папа – адмирал, говорите?.. Кхм… Мне пора. Передайте остальным, чтобы завтра собирались в это же время и, пожалуйста, без опозданий. До свидания!
Таня. Подождите же! Я сварю вам борщ… посмотрите, какая я хозяйка.
Тима. Спасибо, в следующий раз…
Таня. Товарищ Скорлупкин… (умоляя) Почитайте для меня Уильяма Шекспира.
Тима. (морщится) Зову я смерть! Мне видеть невтерпёж… Забыл. Не помню!
Таня. А я помню. Достоинство, что просит подаянья, над простотой глумящуюся ложь…
Тима. Кла-роч-ка! Мне пора!
Таня. Вы… Вы ещё музыку даже не послушали… Хотите Моцарта? Пугачёву?
Тима. Мне медведь на ухо наступил.
Таня. Товарищ Скорлупкин, будьте любезны… не откажите в любезности… если конечно, вас не затруднит… как бы вам это сказать… слов нужных не могу отыскать… ну, в общем… это самое… как его… (нашлась) дайте ваш… автограф!
Тима. А я думал попросите мою жизнь. Если опоздаю – автограф мне в заявлении об уходе из театра придётся  поставить. Дисциплина!
Таня. (хнычет) Товарищи вот-вот придут, и если вы уйдёте, они будут страшно огорчены.
Тима. (колеблясь) Вот мой телефон, вот адрес. (пишет) Звоните, приходите по делу. Честь имею!
Таня. Товарищ Скорлупкин… можно я буду звать вас просто Тимой?
Тима Тима. Можно, можно! Честь имею!
Таня. (загораживая выход) Я не могу без вас прожить и дня. Я полюбила вас с первого взгляда. Вот.
Тима. Ха-ха-ха! Майн гот! (отечески, искренно) Кларочка, ты не школьница, пора уже освободиться от этого выдуманного тобой мира. Выбрось из головы эти иллюзии.
Таня. (резко) Но я люблю! А любовь всегда права!
Тима. Глу-пос-ти! Честь имею!
Таня. Я согласна выйти за вас замуж, Тима. Только, только не уходите…
Тима. Кошмар! Я умираю! Какой урок скромности! Если ты будешь слепо любить актёров, то рискуешь остаться матерью-одиночкой. Ясно?!
Таня. (гордо) Не обольщайтесь, товарищ Скорлупкин. Я влюблена не в вас, а в театр. Театр это жизнь…
Тима. А жизнь – театр. Что ж, полетели в театр. На такси успеем.
Таня. (нехотя) Что же мне одеть? Что же мне выбрать из моего гардероба… так… какая, интересно, сегодня погода? (с надеждой смотрит в окно) Что неясная сегодня погода… неясная…
Тима. И так хорошо. Актёры со сцены упадут, увидев тебя в первом ряду. Ну, идём же, скорей! (идёт к двери – она закрыта) Дай ключ!
Таня. (деланно) Ой! А где же ключ? Куда же он запропастился?! (идёт)
Тима. Торопитесь, Клара! Надо ещё такси поймать. Скорей же!
Таня. А-а! Вспомнила… ключ торчал с наружной стороны (смотрит в скважину) Нет ключа… Кто-то взял… пошутил…
Тима. Шуточки! Эй, кто там? Откройте! (стучит)
Таня. Не стучите. Если узнают, что я с посторонним мужчиной, то…
Тима. Каррамба! У тебя есть топор?
Таня. Какой ещё топор? Зачем вам топор?
Тима. Я разнесу эту дверь!
Таня. Меня же выгонят из общаги… Где же я буду жить?..
Тима. Подумай, чёртова кукла! В театре аншлаг! Мне ещё лакеем надо успеть загримироваться. Спектакль сорвётся!
Таня. (торжественно) Режьте! Стреляй! Но ключа нет!
Тима открывает окно: после некоторых колебаний - решается.
Таня. Высоко, убьётесь… Лучше добровольно сдайтесь. Чистосердечное признание смягчает вину…
Тима. Каррамба! (лезет в окно) Чёртова кукла! Какоё же я осёл! Индюк! Идиот! Ишак!!!
Таня. Вы хуже ишака! (вынимает из-под одеяла утюг, колеблется: ударить или нет) Всё равно не уйдёшь, негодяй! (подбегает к двери и истошно кричит) Девушка, открывайте! Он убегает через окно!
С улицы доносятся голоса прохожих:
- Куда лезешь? Голову свернёшь!
- Ин, как допился… до белой горячки!
- Уж, не фильм ли снимают, скрытой камерой… Каскадёр.
- Это явно лунатик. Не упадёт. Тарзан.
Таня. Товарищи!!! Держите его! Он бандит!
Прохожие в один голос: Упал!!!

Картина вторая.
Квартира Скорлупкиных. На кровати лежит Тимофей. Голова перевязана бинтом, рука в гипсе. Он тупо глядит в потолок, стискивая зубы.
Мать – Наталия Владимировна. (Укоризненно) А если бы насмерть? Самое страшное – это пережить своих детей.
Тима. Строители – халтурщики… Плохо закрепили водосточную трубу.
Мать. Как можно пойти по анонимному звонку к незнакомой женщине?! Что ей нужно было от тебя? Не понимаю… Тима, ты что-то скрываешь.
Тима. Мать, не томи душу! Я уже тебе 100 раз сказал – пригласили подрепетировать праздничный концерт, обещали заплатить, ну, и так далее. Встану с постели, найду эту психопатку и вздую!
Мать. Хулиганства ещё не хватало. Не связывайся… Всё обошлось…
Тима. Обошлось?! Теперь мою роль играет Колобков!
Мать. Ой! Тоже мне роль – три с половиною слова… И ради этого сколько времени таскался по студиям, репетициям. Сколько учился! И всё это для
того, чтобы приобрести самую греховную профессию?! Нет худа без добра: теперь хоть с матерью побудешь. Спасибо этой, как её… Кларе… Да?
Тима. (с яростью) Кла-ра у Каррр-ла укррала корралы… Ох, встречу!!
Звонок в дверь. Мать впускает Таню Боголюбову.
Таня. (робко) Здравствуйте, товарищ Скорлупкин… Я – Татьяна Боголюбова, та самая… Клара. Мне нужно… Помните… в общаге… когда вы…
Тима. А-а-а! Кларра украла у Каррла корралы! Рифмоплётка! Явилась?
Таня. Да… с повинной… Простите, если можете…
Тима. Каррамба! Держи меня, мать – я её убью!
Таня. Послушайте меня, а потом…
Тима. Я тебе сейчас покажу, где рубины, гранаты и алмазы зарыты!
Таня. Я не виновата! Дайте объясниться… Меня ввели в заблуждение…
Тима. Заблуждение?! Я тебе поблужу, чёртова кукла!
Таня. Выслушайте! Прошу вас.
Тима. Жаль, что не могу встать – рёбра болят…
Мать. Успокойтесь. (Тане) Присядьте.
Тима. Мама! Она же маньячка!
Таня. Простите, я лучше уйду.
Мать. Присядьте и объясните толком. (Тиме) А ты не ораторствуй. Не в театре. (Тане) Мы вас внимательно слушаем. Пожалуйста, говорите.
Таня. (матери) Ваш сын – брачный аферист…
Мать. Что?! Аферист?
Таня. Да… Именно так мне сказала та девица…
Тима. Что за девица?
Таня. Она исчезла. Она исчезла. Я почувствовала неладное… Испугалась… Позвонила в ваш театр и поняла, что совершила чудовищную ошибку. (Чуть не плача) Была в травматическом… там сказали, что вы будете жить…
Тима. Для меня жизнь кончена! У меня отняли мою роль!
Мать. Роль лакея… (Тане) А как зовут ту девицу? Кто она?
Таня. Я её раньше у нас в общаге ни разу не видела…
Тима. Конец сценической карьеры!
Мать. Вот и хорошо… В этой клоаке интригантства и безнравственности не будет хоть моего сына. (Тане) Как выглядит та девица? Я чувствую, что эта особа… интригантка тоже из театральной элиты.
Таня. (подумав) Красивая… модная… брюнетка… выше меня…
Тима. (перебивая) Особые приметы есть?
Таня. Да, у неё во рту золотые зубы…
Тима. Каррамба! Райка Случкина! То-то мне показался знакомый голос по телефону… Она звонила… Лиса! Мама, меня Райка Случкина надула. Знала, стерва, что у меня премьера и подстроила мне фу-фу. Какая злопамятная! Ух! Как же я мог забыть про первое апреля…
Таня. И я забыла… Вот дура-то! Убила бы себя…
Мать. Расскажите,  как это всё  произошло.
Таня. Эта Райка прибежала и сказала, что нужно поймать брачного афериста, из-за которого отравилась какая-то Девушка… Говорит, это наш долг… солидарность нужно проявить… что в газете о нас напечатают… убедительно говорила, и я поверила.
Тима. (сквозь зубы) Это она умеет… Ну, Райка! Ну и лиса! Блеснула остроумием. Брачный, значит, аферист…
Таня. Ну, дура же я… Тимофей Петрович, хотите, я пойду в театр и скажу, что во всём виновата я…
Мать. Тимофей сам виноват. Это он. ещё в школе, а позже в театральном училище разыгрывал своих товарищей. Скажи Тане, какую пакость ты сделал Райке Случкиной четыре года назад.
Тима. Однажды в чей-то день рождения мы сварили пельмени… Одну пельменину начинили пластмассовым шариком… Зная, с какой скоростью Райка перемалывает пищу, я предложил эту бомбу бросить в её тарелку… так, шутки ради…
Таня. Что, проглотила?
Мать. Хуже. Два зуба напрочь сломала. (Тиме) Садист! У отца на фронте был тоже один шутник, который посылал от имени командира похоронки на бойцов живых…
Тима. Ну, это не шутки… За это надо…
Мать. Судьба его наказала: случайная пуля отстрелила у него одно место. За всё надо платить.
Таня. (Тиме) Мне теперь с вами вовек не расплатиться.
Мать. (Тане) Есть в тебе что-то пряменькое, задушевное, а вот Тимофей с детства юлил и лукавил и. самое главное. себе же во вред. (крутит ему ухо) Плут! Хитруша!
Тима. Ой-ой! Мать, кончай… и так всё болит.
Мать. Помню, в школе принимали в пионеры… Купила я заранее шёлковый галстук, но носить ему не пришлось: из всего класса его одного не приняли за плохое поведение…
Тима. Мать, не надо потрошить прошлое.
Мать. Надо! Его не приняли, а он самовольно является в галстуке на урок. Учительница говорит: «Снимай галстук – ты не пионер»…
Тима. Хватит, мать!
Мать. Нет, не хватит! В он нагло врёт учительнице и всему классу, что его, дескать, приняли в другой школе. Учительница просит его снят галстук – он, упрямый, продолжает врать и не снимает: тогда она сама сняла и поставила в угол…
Тима. Тоже мне педагог! Она сдирала с меня галстук – чуть не удушила… И задушила бы, если бы я её за руку не укусил.
Мать. Укусил… Она оказалось гуманной… не стала жаловаться – поставила в угол: он расстроился и пустил лужу…
Тима. (хихикая) Я просился – она не пустила.
Мать. Из-за своего плутовства он стал посмешищем детворы. Сбежал в тот день из школы… Два дня его разыскивали… Нашли на вокзале… в городе Туле. Пришлось переводить его в другую школу.
Таня. Это же настоящая детская трагедия! Осрамиться перед одноклассниками – это не шутка… Я бы со стыда умерла. Стыдно было, да?
Тима. (балагуря) Очень. Хотел застрелиться.
Мать. Из-за девочки одной… Наташи…
Тима. … Волковой… Она громче всех ржала надо мной.
Таня. Вы уже тогда были актёром.
Мать. Ах, ты противный скоморох! (крутит уши)
Тима. Ой-ой! Мать, перестань! Больно же!
Мать. Больно? Дай хоть душу отвести: за последние пять лет истерзал ты меня, сынок, своим театром, кривлянием, притворством и без вашего брата живого лица не увидишь… Всё и вся под гримом!
Тима. Если я плохой, то это просчёты твоего воспитания.
Мать. Тебя театр изуродовал, вернее, твоя патологическая любовь к театру.
Тима. Гёте сказал: «Актёру я прощаю все человеческие пороки и слабости и наоборот!. Кому верить? Тебе или великому Гёте???
Мать. Удобный афоризм  подобрал ты себе. Опомнись – пока не поздно!. Танечка, я завела этот разговор специально, чтобы тебя не мучил комплекс вины. Я вижу – ты хороший человек, а Тимофей получил по заслугам: страдания, испытания, беды пойдут ему на пользу.
Тима. Спасибо, мать… за то, что наградила меня красотой и фигурой.
Таня. Вы из-за меня ссоритесь… Простите… Выздоравливайте… (встаёт)
Мать. Голубушка, выпей хоть с нами чаю. (усаживает) Я сейчас. (уходит)
Тима. Почитай, пожалуйста, свои стихи.
Таня. Ой, что вы… я больше никогда и никому… Плохих поэтов и без меня много…
Тима. (передразнивая ситуацию в общаге) Хочешь борща? Посмотришь, какая у меня мать – хозяйка. Не хочет… А музыку? Тоже нет… А можно я буду звать тебя просто Танька?
Таня. Не надо смеяться…
Тима. Я полюбил тебя с первого взгляда и не могу и дня прожить без тебя – выходи за меня замуж, так как любовь всегда права. Вот!
Таня. (с достоинством) Вы, может, хотите, чтобы выпрыгнула из окна?
Тима. Ты, прелесть! Такие девушки встречаются редко, но оставляют глубокий след в памяти сердца!
Таня. Следы трав на теле…
Тима. Луноликая пэри! Изумрудная фея! Как же мне добраться?
Таня. Куда добраться?
Тима. До твоего сердца!
Входит мать.
Мать. Сердце с перцем! Распустил павлиний хвост!
Тима. Мама, я, кажется, серьёзно влюбился…
Мать. Что, запала Татьяна в душу, как с трубы упал?
Тима. Она тоже полюбила меня с первого взгляда… Правда, Таня?
Мать. У вас, прямо, стендалевская завязка романа. (подаёт чай Тиме и Тане) Будем знакомы, Татьяна, меня зовут Наталья Владимировна.
Таня. Очень приятно… Мне Тимофей Петрович комплиментов наговорил, а я его могла убить даже… Хотела ударить вас по голове утюгом…
Тима. Утюгом?! Какая красивая смерть! Какая ты, оказывается, хорошая. Я очень хотел бы, чтобы наше знакомство продолжалось. Хочешь в театральной студии заниматься?
Таня. Я занимаюсь в секции альпинизма.
Мать. Но альпинизм – мужской вид спорта.
Таня. Меня распределяют работать в горные районы – альпинизм необходим.
Тима. Научи меня, Таня, покорять высоты. А? Хотя бы азбуке альпинизма.
Таня. Научу, если это как-то уменьшит степень моей вины.
Мать. (ласково) Разве виновата Танечка, если она хотела нарисовать звезду, а получился ёж?
Таня. Это со мной случается… Хочу нарисовать звезду, а получается ёж.
Тима. (искренно) Очаровала, околдовала меня Татьяна Боголюбова… И боль вся куда-то ушла, и злость прошла… Мама, влюбился я…
Мать. Вот и проси у ней руку и сердце.
Тима. (с притворным ужасом) Что ты мама?! Она дочь адмирала, а мы кто?
Мать. (Тане) Честной и мужественной тебя отец воспитал.
Таня. Что вы! Наврала я… Мой отец очень простой человек был – алиментщик.
Мать.       Святая простота. Какие у тебя живые, чистые глаза.
Тима. Танечка, поухаживай, пожалуйста, за мной, пока не приму вертикальное положение… А?
Таня. Хорошо.
Тима. Спасибо, Татьяна Айболитовна!

Очарована, околдована,               
С ветром в поле когда-то повенчана       
Вся ты словно в оковы закована,             
Драгоценная ты моя женщина.               
               
Невесёлая, непечальная,               
Словно с тёмного неба сошедшая.          
Ты и песня моя обручальная,               
Ты звезда моя сумасшедшая.               

Отвори мне лицо полуночное
Дай войти в твои очи печальные…
В эти руки полуголые,
В эти тёмные очи, восточные.

И склонюсь над твоими коленями –
Обниму их с неистовой силою.
И словами, и стихотвореньями
Обожгу тебя горькую, милую.

Что прибавится – не убавится.
Что не сбудется – позабудется.
Что ты смотришь печально,
Или это мне просто чудится…

К этой песне я предлагаю пантомиму: Таня разматывает бинты на
ранах Тимофея. Они произвольно кружатся, распутываясь и запутываясь в бинте – символе их связи, их близости. За ними наблюдают Жанна и Юрий Колобков. В конце песни Жанна маникюрными ножницами перерезывает бинт – связь между Таней и Тимой.


Картина третья.
Та же комната Скорлупкиных. Жанна пилочкой делает маникюр Юрию.
Юрий. (вкрадчиво) Жанна, Тимофей с Татьяной подали заявление в ЗАГС.
Жанна. Знаю. Тимошка ещё пожалеет…
Юрий. А что? Шустрая девчушка… Некрасовская: коня на скаку остановит.
Жанна. Что нашёл он в этой дурёхе?
Юрий. Наивная – мрак! Скажи ей, что мой палец – огурец, она с солью и с ножом прибежит… но зато альпинистка… скалолазка! Такую вершину, как Скорлупкин, даже тебе не удалось взять.
Жанна. Уговори Тимку, чтобы не женился. Он твой лучший друг – послушается.
Входит Тимофей с рапирой в руках. Увидев вошедшего Тиму, Жанна пересаживается на колени Юрия.
Жанна. Ну, и когда нам идти на конвейер, жених?
Тима. Какой конвейер?
Жанна. На браковочный… Где любовь штемпеляют.
Тима. А… в ЗАГС. Вот тут всё написано. (показывает талоны)  Не подводите, дорогие мои свидетели, приходите без опозданий: регистрация там по графику. (берёт рапиру и фехтует с мнимым соперником) К премьере, думаю, рука окончательно заживёт и сценический бой я сыграю как надо. (делает резкий выпад и вскрикивает от боли, прыгает, корчась, по комнате).
Юрий. Вот также будешь прыгать, как блоха, после свадьбы, вертеться волчком вокруг жены. Одумайся.
Тима. Не волчком, а волком буду вокруг неё ходить, чтобы ты не увёл.
Юрий. Будешь лезть из кожи, будешь птичье молоко в пакетах доставать…
Тима. (оправившись) Достану, достану и луну с неба! Я с Татьяной обручён.
Юрий. И навеки обречён! Ты явно преувеличиваешь объект своей страсти.
Тима. Таня меня очаровала…
Жанна. Нет, опутала.
Тима. Да, ты ревнуешь!?
Жанна. Я выше этого предрассудка. Ты не дорожишь своей свободой и независимостью!
Юрий. (обнимая Жанну) Помни, что на других женщин наложено табу. Променял ты, Скорлупа, алые паруса на алые простыни.
Тима. Замолчи, Колобок, а то катать начну!
Юрий. Молчу, молчу… Скорлупа достиг высшего градуса любви и охладит его теперь  только канцелярский брак.
Тима.  У Татьяны ко мне настоящее чувство…
Жанна. Тебе не приходило в голову, что за этим браком у неё кроется расчёт?
Тима. Каррамба! Какой расчёт?!
Жанна. Чтобы не ехать по распределению в тайгу к медведям.
Юрий. Вариант не нов. Замуж, а диплом под матрац. Кому охота по горам и лесам маяться и кормить комаров.
Жанна. Она геолог, а ты актёр…Абсолютная сексуальная несовместимость! У актёра такова альтернатива: семья или театр.
Тима. А у нас с Таней будет семья, как у Чехова с Книппер. Таня у меня башковитая женщина.
Жанна. Разговаривала я с Таней твоей как-то… Скучная, серая она… Лепетала, сюсюкала она мне что-то плоское, не помню уж… Язык её поражает скудностью, не знаешь даже что и о чём с ней говорить… У неё слишком большие пробелы в эстетическом воспитании.
Тима. У неё не было возможности, как у вас, развивать светские манеры и вкусы. Вы же интеллигенты в тридцатом колене, а у Тани только два… колена.
Входит мать.
Мать. Что не поладили? Третейский судья не нужен?
Юрий. Нужен. Отговорите Тиму от женитьбы.
Тима. Они считают мою невесту дурой.
Мать. Мне Таня по душе… Добрая, бескорыстная, кроткая…
Юрий. Кроткая? Ха-ха! Кроткие с иконой в руках прыгают с высоты шестого этажа головою вниз, а тут наоборот… (щупает голову Тима).
Мать. Таня не похожа на вас… Проста и без грима. Если она иногда и делает что-нибудь невпопад и нарушает гармонию ваших актёрских дискуссий – ничего страшного… Одно смущает: Танечку распределили на Урал…
Юрий. Это не проблема – можно и без ЗАГСа поддерживать супружеские отношения.
Мать. У моего поколения было более высокое понятие о браке. У Танечки мама тяжело больна и хотела бы при жизни увидеть счастье дочери. И я того же мнения. Только уж быстро у них… мы с мужем знали друг друга с детства…
Юрий. Чтобы узнать невестку, её обычно испытывают… Так принято даже у туземцев.
Мать. Мы-то не туземцы… Если не интеллигенты. То по крайней мере… (смотрит пристально на Жанну) стараемся ими казаться. Жанна, что-то ты перестала к нам заглядывать…
Жанна. Тимофей Петрович любит новые декорации… Когда появляется
Появляется Татьяна.
Когда появляется солнышко – звёзды гаснут.
Таня. (бурно) Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте!
Жанна. «Она внеслась, как бурная лавина и радостью покрыла с головой!
Неловкая пауза.
Таня. (смутилась) Что-нибудь случилось?
Мать. Случилось большое бедствие… Ужин уже остыл. (играючи топает ногой) Марш на кухню негодная девчонка!
Таня. Спасибо, но я не хочу. А нам в университете дали анкеты с вопросами…
Юрий. В наше время от социологов не укрыться.
Тима. Какие вопросы? Мы не равнодушны к социологии.
Таня. (вынимает анкету) Что для вас является счастьем?
Тима. Когда дают главную роль в хорошем спектакле.
Таня. (трогательно) А я, а я думаю. Что счастье (глядит на незажившие раны Тима) – это когда никто не болеет… Правда?
Жанна. Правда!!! Спасибо, Таня – спасла ты меня. Теперь я буду точно знать, то такое счастье!
Юрий. Благодарю за спасение. Три! – четыре!
               Поёт вместе с Жанной вульгарную песню.
Спасите наши души!               
Звенит в квартире SOS…               
А кто-то бьёт в баклуши               
И дым пускает в нос.               
Кого спасут наряды,               
Кого спасёт культура,               
Меня спасать не надо –               
Не признаю микстуры!               

Спасите наши души!
Спасите наше тело!
А кто-то морщит уши –
Мол, мне-то что за дело?
 Кого спасут награды,
Кого спасут таланты,
Меня спасать не надо
Останусь дилетантом!               
Когда поедешь в тундру,
Возьми мешочек пудры.
В тайге работай умно –
Нужна Тимошке сумма!
Тебя спасут преграды…
Тебя спасут несчастья,
Меня спасать не надо:
Сам виноват от части.

Жанна. До чего наивная и примитивная и глупая… Таня, ваша анкета. Я иду на выставку «Метрополитена». Юрий, будьте любезны, проводите меня до порога этого дома. Пока! Следующий вопрос вашей анкеты – ваш любимый и близкий литературный герой. (Уходит).
Пауза.
Тима. Читай. Танечка, следующий вопрос. (Таня конфузится) Читай, читай. Дай, я сам прочту. Ваш литературный герой. У меня три литературных героя… Это Ромео, Фердинанд и Тристан. А у тебя, Таня?
Таня. (с обидой в голосе) Джульетта, Луиза, Изольда…
Юрий. Вы назвали символы всех печалей. Мой герой – Бармалей.
Тима. (читает анкету) Что для вас высшая ценность в жизни? Высшая ценность в моей жизни – жизнь Татьяны! (целует её) А у тебя?
Таня. (покорно) Ты, мой повелитель… А вы, Юрий…
Юрий. Высшая ценность для меня – это чтобы вы не уценили моей ценности, а оценили. Ведь я ваш свидетель.
Тима. Пошли дальше… Имеете ли вы склонность к анализу? Никогда! (Пылко целует Таню) Не признаю анализы! А ты аналитик, Таня?
Таня. Я – дура, что полюбила тебя… (чмокает его в щеку) А вы?
Юрий. Я всё анализирую! А любовь в первую очередь.
Тима. Так… Есть ли у вас … слабости? (подобострастно)  Моя слабость – это ты, моя Скалолазка! (целует)
Таня. (входя в игру) Моя слабость – ты, мой властелин. А ваша слабость?
Юрий. У меня все места сильные!
Тима. Ваш девиз?
Таня. (серьёзно) Быть нужной тебе и по возможности людям, Родине.
Тима. Мой девиз – борьба со скукой на всех фронтах жизни. Вот. А из этого вытекает, что я тоже нужен людям.
Юрий. Я пропою вам мой девиз.

Все собаки делятся на группы:            
Есть хозяйка – будут псу супы…         
Если нет, то будет пёс без супа,            
Но зато не знать ему цепи. 

Все собаки делятся на роли:
Дали роль – тявкай и скули…
Все плохие бегают на воле.
Всех хороших держат на цепи.

Все имеют свои званья:               
Есть медаль – то он хороший пёс!         .
Горло рвать – собачье призвание,         
А девиз: «Держать по ветру нос»…      

Все собаки делятся на кланы:
Если злой – то он хороший пёс
Но для пса страшнее нет изъяна,
Если благодушно свесит нос…

Все, все, все имеют свои званья:
Если злой, то я – хороший пёс.. Гав!
Выбрал я собачье призвание,
Но держу всегда по ветру нос! Нос! Нос!

Юрий. Это шуточная песня… А если серьёзно – мой девиз – это целенаправленный риск. Только крайность ведёт к успеху. Кого мы чтим? Кого мы носим в нашем сердце? Людей риска! Назовите мне любого вашего популярного кумира, и я берусь доказать, что он относится к категории людей риска.
Таня. Но… Но злодей тоже целенаправленно рискует… А крайность ведёт иногда к печальной Геростратовской известности…
Тима. Твоему девизу делаю поправочку. Риск целенаправленный и созидательный. Согласен, Колобок?
Юрий. Ой, утомили вы меня своей анкетой. Всё, ухожу… Рискую опоздать на деловое свидание. Прощаюсь до свадьбы. (вошла мать) Скоро, Наталья
Владимировна, бабушкой станете…
Мать. Ах, Юрастик, Юрастик! Сколько же у тебя чертей в глазах!
Мать провожает Юру к выходу.
Таня. Тимочка, я много думала о сложностях… после свадьбы. Я уеду далеко на Урал…
Тима. Останешься со мной, как законная жена.
Таня. Я не могу остаться. Я люблю свою работу…
Тима. Работу и здесь можно найти… В театр нужна кассирша.
Таня. Никогда! (порывается уйти)
Тима. Ну, хорошо… Поезжай, поработай в горах, в девственных лесах…
Таня. А ты не хочешь со мной в экспедицию? У тебя не получается же пока в театре…
Тима. У меня есть и горы, и леса, и озёра, но бутафорские…
Таня. Говорят, где брак – там нет любви… Я пыталась от тебя уйти… Хотела заглушить все чувства, но не смогла… Как тебя разлюбить? Как тебя разлюбить, товарищ Скорлупкин? (целует его) Я убью тебя, чтобы ты другой не достался.
Тима. Каким способом будешь меня убивать?
Таня. Утюгом… мой повелитель… А потом этим же утюгом убью себя…
Тима. О нас будет говорить весь город, а хоронить будет вся страна. Чтобы наша смерть была эффектнее, мы оденем свадебную одежду. Завтра же пойдём и купим тебе свадебное платье, фату и цетера…
Таня. (хлопает в ладони) Ой, как здорово! А… А деньги где возьмём?
Тима. Как где? У тебя же на сберкнижке семь тысяч приданого.
Таня. (чуть не плача) Ты же знаешь… Я не купчиха из пьес Островского…
Тима. (поражённый её видом) Я же шучу, глупышка… Есть деньги.
Таня. А где ты их взял?
Тима. Ого! Уже на меркантильные темы заговорила… На разгрузке вагонов заработал, и мама добавила. Удовлетворена? И кольца купим.
Таня. Прости… Обойдёмся, может, без свадебных атрибутов. Самое главное я тебя… Тима, дорогой, я могу целыми днями смотреть на тебя… Ы экспедицию я возьму пол рюкзака твоих фотографий.
Тима. Не делай из меня Бога, а то ещё в ангелы разжалуешь. (целуются)

Картина четвёртая.
Салон-магазин для новобрачных.
Тима. Я испытываю дефицит в остроте чувств. Помнишь мой девиз? «Бороться со скукой»…
Таня. (продолжает) … на всех фронтах жизни.
Тима. (целует её) Умница! Ну, всё, мы глухонемые. Проверим как работают принцессы прилавка.
Таня. Тима, может, без фокусов обойдёмся? Я боюсь, у нас не получится…
Тима. Спокойно, главное, действуй по моему сценарию. (театрально) Женщина, будь со мной единодушна!
Тима и Таня разглядывают у прилавка товары. Тима подаёт продавщице талоны и показывает на одно из платьев.
1-я продавщица. Что Вам нужно? (Тима тычет пальцем) Платье, что ли?
(Тима что-то жестикулирует) Это что ли? (Тима мотает головой) Гражданин, какой Вам размер нужен? (Пауза) Говорите, язык что ли отсох? Или Вы не русский?
2-я продавщица. (шепчет) На иностранца не похож, штаны светятся. Ба, кажись, немой…
1-я. Вы немой, что ли? (Тима пишет на бумаге и подаёт записку продавщице. Она читает вслух) 46 размер, 3 рост. (отдаёт обратно записку Тиме) Напишите: на какую сумму показать платье. (Тима не реагирует. Продавец громко кричит ему в ухо) Вам платье по какой цене показать? Подешевле? Подороже? Вы что, оглох??? (Тима не реагирует)
2-я. Господи! Он же глухонемой. Глу-хо-не-мой жених.
1-я. Как же я ему товар отпущу?
2я. Интересно, какой бабе он нужен, такой…
Тима уходит и приводит Таню. Она тоже жестикулирует, но не совсем умело.
1-я.  Гражданочка, вы меня слышите? (пауза) Тоже немая, тоже глухая.
2-я. Ба! Она – глухонемая. Вот так парочка. Заведи её за прилавок – пусть сама выбирает.
1-я. (пишет и подаёт записку) Хорошо, что хоть читать умеют.
Таня и Тима читают, согласно кивают головой и идут за прилавок.
2-я. Для полного ассортимента этим новобрачным не хватает слепоты. Потеха! Как они жить будут?..
1-я. Молча. Живут же мола рыбы.
2-я. С другой стороны даже хорошо… Ругаться не будут.
1-я. Что-то долго выбирают… Перещупали весь товар. Ты можешь по-ихнему… глухонемому разговаривать?
2-я. Могу. Вот это знаю, это, это, ещё это… (Показывает жесты: деньги, фигу, кулак, щёлкает по горлу, изображает стопку) И ещё кое-что из мата.
Из примерочной выходят Тима и Таня, одетая в платье. Тима делает жест «О'Кей», Таня чмокает его в щёку. Продавщицы наигранно одобряют покупку.
1-я. Платье длинное выбрала, наверно, ноги кривые…
2-я. Нет…  У ней, наверно, они волосатые… (Тима целует Таню) Невтерпёж! Бессовестные! Ни стыда, ни совести. Скажи им, чтобы не лизались.
1-я.Скажу, когда академию для глухих закончу.
2-я. Интересно, какой им на свадьбе покажут жест, означающий слово – «Горько»?.
1-я. В самом деле, как же они кричат «Горько»?  Не представляю…
2-я. Наверно, так… (целует мизинец) Нет не так, наверно…
Тимофей пишет что-то и подаёт записку продавщице. Та читает.
1-я. Сколько? (пишет ответ, заворачивает покупку и т.д.)
2-я. (шепчет) Томка, спроси у них… узнай, как кричат «Горько»? Хочу обогатить свой личный лексикон… Ну!
1-я. Сейчас узнаем… (пишет и подаёт Тане)
Таня читает. Пожимает плечами и передаёт Тиме записку. Тот читает.
Тима. (вслух) Как будет горько?! А мы вас пригласим на свадьбу: на вас гости посмотрят и всем станет горько от таких принцесс прилавка.
Пауза.
1-я. Аферист! Жулик!!!
Таня. (вслух) Простите нас. Пожалуйста. Спасибо вам…
2-я. И ты тоже, хулиганка! Сообщница! Сонька – золотая ручка!
Тима и Таня уходят.
2-я. Через неделю же понесёшь эти шмотки в комиссионку. Не будет вам счастья, бандиты проклятые!


Картина пятая.
Вечер. Парк. На скамье сидят Тима и Таня.
Таня. Уф! Как я устала… полгорода исходили, изъездили…
Тима. Но зато какие туфли купили! Кстати, мы сидим на моей любимой скамье.
Таня. Как мне хорошо с тобой!
Тима. На этой скамейке я впервые поцеловался с девочкой… двоечницей из нашей школы, из 6-го Б…
Таня. Ух! Убила бы вас обоих! (целует его)
Тима. (отрываясь от неё) Я должен позвонить в одно место. Посиди здесь.
Уходит.
Таня. (разглядывает покупки, напевает)
Какой-то белый пар               
Сырая колея.               
А это тот ли парк               
И эта ли скамья?                .    
И живы ль те слова,
Что были мне одной?         
Под снегом спит трава,
Забытая тобой.               

Но отчего опять               
Повеяло весной?
Что толку вспоминать,
То, что всегда со мной
А память сердце жжёт
Сегодняшним огнём…
Подошёл Тимофей.
Таня. Позвонил?… Милый, спасибо, это самый дорогой подарок в моей жизни… На свадьбе я буду вся в белом, как Снежная королева.
Тима. Не надо льда… Будь белой, как сахар – рафинад.
Таня. Буду сахаром для тебя, только в чай не клади: растворюсь и исчезну.
Тима. Я – Скорлупкин… Не бросай меня с высоты – расколюсь.
Таня. Если будешь падать – буду для тебя безотказным парашютом.
Тима. Парашютик ты мой! (целует)
Таня. (Озабоченно) Не шути больше так, как сегодня в салоне.
Тима. Подумаешь, обывателей разбередили… То же мне, принцессы. Ха-ха!
Таня. Надо жалеть их, а не злорадствовать… Как всё это неприятно.
Тима. (увидел её лицо) Ты что, мышонок… Не грусти. Хочешь для тебя залезу по водосточной трубе на крышу 9-го этажа?
Таня. Чтобы меня вдовой оставить? Альпинизм – это не театр.
Тима. Вот приеду к тебе на Урал, и мы возьмём с тобой любую вершину. Научишь меня страховке?
Таня. Застрахуемся лучше в ГОССТРАХе.
Тима. Думаешь, я чахотошный интеллигентишка? Да? Хочешь, переплыву Неву?
Таня. Вода холодная, течение быстрое, милиция начеку.
Тима. Какой у тебя железный, здравый смысл. Скучно – жить! Прошли рыцарские времена! В наше время подвиг – дефицит. Только любовь к тебе скрашивает существование. Буду любить тебя до гробовой доски, до крематорской урны.
Таня. (расчувствовалась) Не думай об этом, Тимочка…
Тима. Танечка… Хорошо бы с тобой в один день умереть!
Подходит парень с гнусным выражением лица.
Парень. (озирается по сторонам) Воркуете? Сидеть! Тихо, не рыпайтесь! Попробуйте только рот раскрыть, обоим перо в печень воткну. (Тиме) А ну, карась, вынимай мармулетки.
Тима. Какие мармулетки? Не брал я у вас никаких мармулеток…
Парень. Деньги, деньги гони, карась! Вытаскивай свой лопатник, а не то кислород перекрою!
Таня. Ты что, негодяй, пугаешь?! Хам!
Парень. Скажи своей тёлке, чтоб рот закрыла на замок, а то проткну тебе пузо и на твоих кишках повешу её на дереве. Клянусь свободой! Хай меня казнят! Рука не дрогнет. Корешки рядом стоят, только свистну – живьём закопают в цветочной клумбе и маргаритки посадят.
Тима. Вы, пожалуйста, извините мою… даму…
Парень. Бумажник на бочку!
Тима. В самом деле… это самое… минутку… (выворачивает карманы) секундочку… вы не торопитесь… вот, пожалуйста (подаёт кошелёк, мелочь. Сигареты) только это самое… не надо… А?
Парень Не густо… (возвращает сигареты) На, я не курю… Снимай котлы! Ты счастливый… Баба у тебя путёвая… Время не надо наблюдать… Ну! Живо, а то как ахну – три дня будешь ахать!
Тима. Часы именные. Подарочные…
Парень Быстро! А то как ахну – всю жизнь будешь ахать! (Тима отдаёт часы. Парень читает дарственную) Ско-рлу-пки-ну… Хе! За спа-се-ние  уто-паю-щего. Пионер-лагерь «Свет-ля-чок».
Таня. Негодяй! Подлец! Грабитель!
Парень. Это мотивированное ограбление, мадам…
Таня. Ведь тебя, гада, в школе учили… разве Толстой, Достоевский…
Парень. Зубрилка! Не чирикай. Это не грабёж, а справедливое распределение материальных благ. Усекла? (Тиме) А ты, лопух, снимай свои колёса. Не противься насилию, коли говорят… Толстой ваш учил… Сняли котлы – снимай ботинки. (Тима снимает туфли и отдаёт парню. Тот исследует их и возвращает обратно) Старьё. Полбанки за них не дадут в базарный день. А ну-ка прошмонай свою королеву Марго… Всё ценное: золото, мармулетки поклади на бочку, а не то (вынимает из кармана пузырёк) оболью её мордашку серной кислотой… Если химию в школе учил – длжен знать, что вытворяет эта самая кислота… Тима пытается взять у Татьяны сумочку, виновато лезет к ней в карман.
Таня. (шокированная) Ты что, Тимофей?! Не смей!
Тима. (униженно) Надо подчиниться… Положение критическое, безвыходное… Ты же сама говорила, что счастье – это когда люди живы-здоровы… (роется в её сумочке) Это всё, что осталось… Протратились мы…
Парень. Нищета! Студенты! (подаёт три условных свистка в сторону кустов) Покажи-ка, что в коробках?
Таня. Молодой человек… Товарищ… Возьмите мои новые туфли… (открывает коробку, протягивает туфли бандиту и неожиданно резко бьёт  каблуком по голове) Получай, сволочь! (Парень вскрикнув, падает) Бежим! Тут их целая банда!
Парень. Ой, ой, ой! Ну и девка… Феминистка! Ой, ой! (Вынимает пузырёк, выливает содержимое и делает себе примочки).

Картина шестая.
Квартира Скорлупкиных. Таня. Отвернувшись, лежит. Тима стоит на коленях.
Тима. Скажи хоть словечко… Не терзай меня молчанием. Ругай меня! Ударь! Плюнь в лицо! Прошу – только не молчи! Я не железный. Тоже переживаю… Потрясён, шокирован до глубины. Утешь меня, мышонок… Как я страдаю! Пойми – кому охота умирать в медовый месяц?
Таня. (отчаянно) Ну, почему? почему?… Я не отдала все эти коробки с нарядами этому гнусу из парка? Надо было всё отдать… Отнеси  все эти наряды в комиссионный магазин. Мне противно…
Тима. Радоваться надо, что живы-здоровы остались… Я не за себя, а за тебя больше боялся… Шутка ли – серная кислота! Главное – ты жива…
Таня. Я-то здорова, жива, но вот здесь что-то умерло. (показывает на сердце)
Тима. А вот в США каждый американец, на случай грабежа, носит в кармане определённую сумму для бандитов. Не окажись у потерпевшего десятка два доллара – считай, что он покойник.
Таня. С твоим характером только с буржуями жить.
Тима.
… Значит рядом с тобой – чужой
Ты его не брани – гони…
Ну, смалодушничал, растерялся… Неужели у тебя не было в жизни ни одного случая, когда инстинкт самосохранения вытесняет сознание? А ведь я думал не только о себе… Ненавидишь? Эх, ты! Я не камень, а живой человек с нервами, инстинктами, слабостями… А слабость это ты. Кто всё поймёт – тот всё простит. (берёт рапиру и фехтует с тенью). Встречу где-нибудь того бандюгу… Я его вот так! Вот так! (выпад) И ещё вот так!!! Эх, Таня… А говорила, что в трудный час будешь служить мне спасительным парашютом. Льдинка –холодинка!
Таня. (скорее себе самой) Мне было 16 лет… Катались как-то с девчонками на лодками… На самой середине озера лодка потекла, и мы стали тонуть… Я точно знала, что одна из моих подруг не умеет плавать… Она жутко кричала, звала на помощь… Я испугалась к ней подплыть… Боялась, что она нас обоих утопит… А её спас совершенно незнакомый мальчик… Ты ведь тоже кого-то спас…
Тима. Это было давно…
Таня. (забирая у него рапиру) Я тебя понимаю…
Тима. О! Главное – понимать друг друга!
Таня. К твоему дню рождения куплю тебе…  двухпудовую гирю, чтобы ты больше не снимал с себя туфли.
Тима. Спасибо тебе, парашютик! Мой моральный дух сразу подскочил. Любишь меня?
Таня. Что-то случилось здесь (показывает на грудь)
Тима. Так, кривая любви поползла вниз… (потирая руки) Ты леди Макбет, ты – чудо, ты – ангел!
Таня. А ты, мой дорогой… ка-рась! Скорлупа… Не будь таким больше беззащитным – будь твёрдым орешком. (страстно целуются)
Тима. Давай заключим с тобой нежный, вечный мир.
Таня. Мир, мир, мир… Господи, как я боюсь войны… атомной бомбы…
Тима. Одень, пожалуйста, белое платье и фату.
Таня переодевается в белое. Тима балуется с рапирой. Звонок в дверь.  Входят две женщины, у одной из них ребёнок, завёрнутый в одеяльце. Женщины впиваются глазами в Таню, злобно смотрят на Тиму.
Тима. Вот так визит… Каррамба! Маша! Как ты меня нашла?
Маша. Я с тобой даже говорить не желаю!
Женщина. Значит, вы будете Скорлупкиным Тимофеем Петровичем… Родились в городе Ленинграде… год рождения 1962… 2 августа…
Тима. Что вам угодно от меня?
Женщина. Пришлось вас искать через адресный стол… Я уполномоченная от общественности ЖЭКа № 9, разобраться в вашем… неблаговидном поступке по отношению к Носовой Марии Николаевне. Вы не отрицаете знакомство с ней?
Тима. Нет. Маша, ребёнка-то положи на кровать, а то руки затекут. Как твоё драгоценное здоровье?
Маша. Неважно… Зато ты здоров, как бык.
Женщина. Общественность нашего ЖЭКа возмущена вашим безнравственным, аморальным поступком…
Тима.  Каррамба!
Женщина. Вы грубо надругались над Носовой, соблазнили и бросили её с ребёнком на произвол судьбы!
Тима. Ничего не понимаю!
Женщина. Зато общественность понимает и не будет мириться с вашим антиобщественным поступком по отношению к вашему законному ребёнку.
Тима. Какой ребёнок?!
Маша. Твой, твой! Не изворачивайся! (плачет) Тимофей, что же ты меня так жестоко обманул?! А говорил, что будешь любить до старости, до гроба (всхлипывает) Обещал на Чёрное море свозить…
Тима. Не на Чёрное море, а на Чёрную речку… к месту дуэли…
Женщина. Общественность призывает вас, товарищ Скорлупкин, стать законным отцом своему ребёнку.
Таня. (снимая фату) Почему… почему ты мне ничего не говорил… Почему?
Тима. Забыл сказать, всё некогда было… Машенька, видишь, я уже обручён. (одевает на Таню фату) Познакомьтесь, моя невеста – Татьяна Боголюбова.
Маша. Ах, ты, кусок сволочи! Чёрная душа! (Тане) Чёрным морем небось тебя соблазнил?! Смотри, Девушка, и тебя на Чёрную речку отвезёт.
Тима. Маша! Молчи и не срамись!
Маша. Срамиться, мне?! Кобель бессовестный!
Женщина. Не хотите жениться – платите ежемесячно на содержание вашего ребёнка.
Тима. О, нет!
Женщина. Хорошо. Придётся заставить через суд платить алименты.
Тима. (Маше) Я с тобой только три раза… общался…
Маша. Не три, а пять. У меня свидетели есть. Не отвертишься, голубь!
Тима. За лёгкий флирт – 18 лет платить?! Самому ходить в дырявых джинсах, а ты заморские ковры будешь покупать?! Так? Не выйдет!
Женщина. Неужели у вас нет отцовских чувств?
Тима. Может, ещё ребёнок не мой…
Маша. Тимофей! Посмотри, посмотри на ребёнка! Весь в тебя.
Тима. (разглядывает ребёнка) Карамба! Не похож… Я – брюнет, а он светловолосый.
Женщина. Какой же вы брюнет?… Вы шатен и ребёнок тоже…
Маша. Вот пойду в театр и расскажу всем, от уборщицы до директора, о том, какой ты – юбочник и бабник.
Тима. Правильно… Поезжайте в театр и расскажите все про меня… Сделайте мне рекламу… Прошу! С репутацией обольстителя мне режиссёр даст роль Дон Жуана или Синей Бороды.
Женщина. Цветник разврата и порока! Как вам не стыдно после этого выходить на сцену?!
Тима. У моих старших коллег таких историй с женщинами очень много, а у меня этот случай с Машей пока только дебют.
Маша. Нашкодил,  и в кусты?! Сына своего не хочет признавать! Не пойду я позориться по нарсудам и театрам, а сдам ребёнка в детдом… Пусть твой ребёнок растёт рахитиком. Я ещё молодая… Я ещё рожу.
Тима. Не возьмут его в детдом. Ты не одинока: две бабки, два деда, мать, отец, куча родственников… общественность… Воспитаете.
Маша. (грубо хватает ребёнка) Подержу его голенького на морозе и застужу…
Тима. Маша, как тебе не стыдно!
Маша. Ненавижу твоё чадо!
Тима. Ребёночек-то не виноват…
Маша. Застужу! Или накрою подушкой…
Таня. Тимофей, возьми у неё ребёнка… Сами воспитаем.
Тима. Ты -то  причём?
Таня. Так застудит ведь… Она же не мать. Что-нибудь придумаем…
Маша. Я до глубины души тронута великой жертвой твоей невесты!
(Тане) Ты благородством не козыряй! Чем ты его кормить будешь?! Грудного молока в гастрономе нет! Колбасой, селёдкой будешь кормить?! (Тиме) Ты знаешь, что сделала Медея со своими детьми?
Тима. Ну, знаю… убила… Классика.
Маша. Я сделаю тоже самое… Классически отомщу тебе за вероломство!
Таня. (Тиме) Не допускай, чтобы ребёночку было худо…
Маша в это время подозрительно манипулирует ребёнком.
Таня. (подбегает к ней и пытается вырвать ребёнка) Отдайте ребёнка! Отдайте! Я сама воспитаю!
Таня выхватывает из рук Маши завёрнутого в одеяло ребёнка, но не удерживает, и он со стуком падает на пол.
Таня. Ах!!!
Маша. Руки-крюки, а ещё ребёнка хочет воспитывать. Ты уронила – ты будешь отвечать!
Женщина. Убился. Даже звуков не падаёт.
Таня. (бросается к ребёнку, прижимает его к груди) Ой, ой!.. (разворачивает одеяло и видит, что там кукла) Что это? Кукла…
Тима. Прости, Таня. Это был розыгрыш… Репетиция на дому. Познакомься с моими коллегами по театру… Маша Носова и Даша Кубышкина.
Таня. (сжимая голову руками) В голове что-то … давит… стучит… Как будто башенные часы тикают… (в обмороке опускается на пол).
Женщина, она же Даша. Кажется, переиграли… (Тиме) У тебя есть валерьянка. Видишь, ей плохо… (Тане) Что с тобой?…
Таня. Ничего, ничего… (машинально заворачивает куклу) Как стыдно… Ну, и дура же я…. (истерически начинает смеяться)
С улицы раздаётся громкий свист.
Даша. Это Мишка свистит. Устал, наверно, ждать.
Тима. (кричит в окно) Эй, Соловей-разбойник, подымайся к нам. Спектакль окончен. Занавес опущен.
Маша. Извините, Татьяна. Не по сценарию получилось…
Даша. Не смоделировали ситуацию… Простите, Таня.
Таня. Ничего, ничего… Это ваш хлеб… Вам надо набирать материал, чувства, страсти-мордасти, чтобы сыграть чужую судьбу…
Входит Миша с перевязанной головой: тот самый псевдобандит из парка.
Миша. Здравствуйте! Я устал ждать. За это время пять актов можно прогнать.
Таня. (с растерянным удивлением) Здравствуйте… Ой… Я где-то вас встречала раньше… Вроде… Неужели?…
Миша. Я вас всю оставшуюся жизнь буду помнить.  Как утверждает медицина, шрам от вашего башмака будет украшать меня вечно.
Таня. Значит, и вы игрок… то есть артист…
Миша. Да, наша жизнь подчинена лицедейству… А вы, Таня, идеальный зритель. (щупает рану на голове) Вы хорошо воспринимаете и верите в спровоцированную жизненную ситуацию. Жаль, что вы всерьёз приняли меня за разбойника.
Таня. Ну и дура же я. (закрывает лицо) 
Тима. Не надо на себя наговаривать.
Таня. Из-за моей дурости у человека рана… (Тиме) Зачем ты сделал мне предложение? Или это тоже розыгрыш? Хотите ваш следующий спектакль в ЗАГСе сыграть?! Я заранее аплодирую вашему искусству! (аплодирует) И ты тоже…. (аплодирует ручками куклы) Браво! Браво! (истерично смеётся, а потом начинает горько рыдать)
Даша. Эх, мы! Труппа трупов. Развлеклись… Заговорщики! Довели человека. Тимофей, я больше в таких коллизиях не участвую. Пас!
Тима. (берёт заплаканное лицо Тани) Скалолазочка, прости нас… Пошутили. Ты – святая. Помнишь, ты говорила, что не можешь покинуть меня? Вот я и придумал эти…………………………………………. Другая плюнула бы мне в лицо и ушла бы, а ты… (целует её)
Таня. Проверяешь, значит?… Испытываешь на разрыв?… Ставишь опыты?…
Тима. Считай, что это наше первое испытание… и последнее.
Маша. Танечка, можно вас поцеловать?.. Какая вы – душечка! (целует)
Даша. Примите в подарок этого (подаёт куклу) бутафорского мальчика. Вы будете прекрасной матерью.
Таня. Какая же глупая…
Даша. Если бы все женщины были такие восхитительные, очаровательно глупы…
Миша. … то зло сократилось бы вдвое.
Таня. Осрамилась… А вы из жалости говорите мне комплименты, которых не стою…
Маша. (горячо) Таня! Поймите, нас в театре хорошими ролями не балуют… Иногда свою роль ждёшь всю жизнь.
Даша. Ждёшь и так не дождёшься. Вот и приходится играть в жизни, чтобы хоть как-то поддерживать форму.
Тима. Стал бы я разве бегать по анонимным телефонным звонкам, если бы у меня была полнокровная роль?!
Миша. (искренно) Друзья! Мы свои актёрские задачи точно сыграли, не сфальшивили. Татьяна нам поверила – значит, мы хорошие актёры!
Таня. Лучше бы я не поверила – голова бы ваша была цела.
Миша. До вашей свадьбы заживёт.
Тимофей поёт песню:
Как увлекла меня моя игра…               
А, может, статься Гамлет в самом деле я?  .
И та, с которой ночь провёл вчера –          !
Уже Офелия, уже Офелия…               
               
А я стою, как будто сам не свой,               
И роль свою неслышно повторяю…          
Прости за то, что холоден с тобой –          
Ведь я играю, ведь я играю…               

Но свет зажгли, и занавес упал…   
И вновь у нас вчерашние заботы.
Ты скажешь мне: ты хорошо играл!
Вот только грустно было от чего-то!

А я стою, как будто сам не свой               
И роль свою упрямо повторяю…   
Прости за то, что холоден с тобой.
Ведь я играю… И здесь играю…

Картина седьмая.
Там же на другой день. Мать, Тима и Таня занимаются уборкой квартиры.
Таня. (снимает со стены скрипку и вытирает её от пыли) Мама, а кто на ней играл?
Мать. На ней ещё прадедушка моего мужа играл.
Таня. Старинная скрипка…
Мать. Работа итальянского мастера. Фамильная реликвия. Покойный муж хоть и был малоизвестным музыкантом, но ему дарили дружбу такие знаменитости, как композитор Златокович, художник Максимов. Если доживу до юбилейной выставки Максимова, картины эти передам в музей. Если не доживу – сделайте это вы… (показывает пачку писем) Здесь письма Златоковича, Максимова… После моей смерти передайте в архив. Ну, а на скрипке пут играют ваши дети.  Тимофей нарушил музыкальную традицию нашей семьи… подался в актёры, в скоморохи… Стал шутом, чтобы врать людям со сцены, играть чувства, страсти, на которые ему наплевать. Сладкоголосый притворщик!
Тима. Не пили, мама.
Мать. Ты учился, овладевал знаниями, обрабатывал себя духовно, вооружался культурой, и всё это только лишь для того, чтобы ловко притворяться.
Тима. Мама, я не обременён образованием… Спасибо тебе за то, что наградила меня красотой и … фигурой.
Мать. Возвращайте долг природе. Наградите меня внуком или внучкой.
Тима. Хватит того, что благодаря твоему консерватизму, мы вынуждены жить с Таней по нормам, присущим нормальному большинству. У меня более высокая цель, чем деторождение. Ты не любишь спектакли нашего театра, а предстоящая свадьба, на которой ты настояла, разве не спектакль? Все эти дурацкие свадьбы – пошлый фарс!
Мать. Тима, Таня услышит… Жалко мне её…
Тима. Да, надо бы на свадьбу Вадима позвать…
Мать. Кто это?
Тима. Студент института физкультуры. Мастер спорта по фехтованию, мой тренер.
Мать. (даёт деньги) Вот тебе деньги… Купите с Таней обручальные кольца.
Тима. Ты же хотела на юг … в санаторий… Тебе надо лечиться…
Мать. Возьми, возьми… Это вам на кольца… На консервативный, материнский подарок.
Тима. (целует мать) Спасибо. Позвоню Вадиму… (набирает номер телефона) Добрый день!… Общежитие?… Позовите, пожалуйста, к телефону Вадима… из 22-й комнаты… Как?!… Не может быть… Вы разыгрываете… Не шутите, сегодня не 1-е апреля… В какой больнице? Вадим попал в больницу.
Мать. Что с ним?
Тима. Попал в какую-то катастрофу… Не то в авто, не то в авиа… Таня! Срочно едем к Вадиму в больницу. Собирайся!

Картина восьмая.
Больница. Одиночная палата. На койке лежит Вадим и читает книгу. К нему, стараясь не шуметь, входят Тима и Таня.
Вадим. (с притворным гневом Сестра! Почему ко мне опять пустили даму?
Тима. Здравствуй, Вадим… Это моя невеста… Таня Боголюбова.
Вадим. (насмешливо, официально) У меня сегодня не приёмный день. (прикрывает синяки и ссадины на лице) Одну даму я уже сегодня не принял.
Таня. Тогда я выйду… (Тима удерживает её)
Тима. Вадим, что с тобой случилось?.. Как самочувствие?..
Вадим. Отличное. Скучновато немного… Спасибо, что зашёл. Люблю, когда заботятся о моём драгоценном здоровье.
Тима. Мы в спешке забыли тебе продуктов купить…
Вадим. Ты и без съестных знаков внимания приятен…
Тима. Не успел я гипс снять, как ты тут же наставил себе шишек… Переломов нет?
Вадим. Переломов нет.
Тима. Хорошо, что нет переломов… Первенство города на носу. Долго здесь собираешься валяться? (пауза) Приглашаем тебя на нашу свадьбу.
Вадим. Скорлупа, где ты отыскал такую очаровательную подругу? Татьяна… Имя, олицетворяющее настоящую русскую женщину.
Таня. Это только по пушкинской Татьяне…
Вадим. Она достойна кисти художника, пера поэта…
Тима. Она достойна своего пера, потому что сама поэтесса.
Вадим. Она достойна лучшего портного, самого виртуозного парикмахера…
Таня. …Я достойна самого острого ножа самого свирепого бандита.
Вадим. У тебя приятный голосовой тембр…
Таня. (фыркнув) А какие у меня глаза?..
Вадим. Жгучие… Горят так – хоть прикуривай. Тима, найди покурить. А?
Тима. Чтобы мастер спорта СССР курил – никогда! Когда тебя выпишут?.. Свадьба через две недели… Придёшь?
Вадим. Конечно, приду… Непременно!  Продолжим изучение явления, называемое Татьяной Боголюбовой. Так… Про глаза говорили… Линии ушных раковин у тебя очень мягких очертаний, что говорит о скрытой нежности характера…
Таня. Уши, как уши… (щупает свои уши). Нос, как нос…
Тима. Не узнаю тебя… Что это на тебя напало?… Весна?!
Вадим. Дай-ка твою ручку. (разглядывает её руку) Красивые, добрые у тебя руки… Искренние пальцы…
Таня, смутившись, отдёргивает руку, неловко двигает ногой и опрокидывает судно. Вадим и Тима принуждённо смеются. Таня в растерянности. Тима, спасая положение, поднимает судно, изучает его конструкцию и одевает себе на голову.
Тима. Размер маловат… Можно использовать в качестве театрального реквизита… Шлем тевтонского рыцаря… (стучит пальцем) Гонг, призывающий боксёров к бою… колокол, зовущий на пожар…
Вадим. В этой посудине можно выращивать цветы для возлюбленной… Эх, закурить бы! (жалобно) Тима, попроси у кого-нибудь.. Сделай.
Тима. Ладно… Уговорил. (уходит)
Вадим. Да… весна! Улицы, наверно, полны красивыми, радостными лицами…
Таня. Что-то не обратила внимание…
Вадим. Я, как никогда, чувствую, слышу, понимаю весну и теряю рассудок от звона капели, от щебетания птиц…
Таня. (холодно) Всё так, как обычно бывает каждую весну… Поют скворцы – бегут ручьи. Только не разыгрывайте влюблённость.
Вадим. Я не разыгрываю… Я действительно, как никогда, влюблён в жизнь.
Таня. Так говорят обычно перед смертью… Вы собрались умирать?
Вадим. Я ещё на вашей золотой свадьбе погуляю.
Таня. На золотой… само собой…. Вы на стартовую свадьбу приходите. Скорее бы только синяки прошли… Надо бодягой смазывать.
Вадим. Поцелуй меня, Таня… Все синяки заживут.
Таня. (плохо играя) Не волнуйте мою хрупкую, нежную душу… Не волнуйте, не смущайте бедное девичье сердечко…
Вадим. (серьёзно) Татьяна… Поцелуйте меня, пожалуйста.
Таня. Вы шутите, конечно…
Вадим. Нет. (рассматривает себя в зеркальце) Почему-то вспомнилась сказка «Аленький цветочек»… Похож я на чудище?.. Да, чудище…
Таня. Но я-то не Настенька… И у меня уже есть суженый…
Вадим. Танечка, поцелуй это чудище… Пока ты не замужем, можно…
Таня. Сказку «Аленький цветочек» вы другой расскажите…
Вадим. Всего один поцелуй… Мне это очень нужно…
Таня. (нервно) Дешёвый трюк! Надоело. Везде притворяются. Даже в больнице.
Идёт к выходу и наталкивается на входящего Тимофея.
Тима. Ты куда?
Таня. Выйду на свежий… чистый воздух.
Вадим. (вдогонку) Простите меня, Таня!
Тима. Погуляй, погуляй…  Минут через десять я выйду… (Вадиму) Стрельнул сигареты и спички… Держи! (подаёт курево) Рад?
Вадим. (подавленно)  Радд… рад… Я невольно обидел Таню, поэтому она и вышла… Сам себя не пойму… Наговорил ей комплиментов, которые предназначены не Тане твоей, а моей Любе.
Тима. А Люба приходит к тебе?
Вадим. Я запретил пускать её в мою палату… Она ухитрилась как-то проникнуть, но я обругал её высококачественным матом, так что она больше сюда носа не сунет.
Тима. Напрасно… Она тебя страшно любит.
Вадим. Любовь теперь навсегда вычеркнута из программы моей жизни.
Тима. (настороженно) Что так? Уж не сотрясение ли у тебя… (показывает на голову) Какой-то ты стал странный… Так где тебя угораздило?
Вадим. С паровозом поцеловался.
Тима. Звонил я в общагу твою… Вахтёр что-то туманное пробубнил… Подрался, что ли? Наверно, из-за Любы…
Вадим. (рванул одеяло) Смотри!
Тима. (болезненно морщится) Ужасно! Ужасно… Жутко…
Вадим. Обе ноги по самые колена… Скорый поезд «Ленинград – Москва».
Тима. Что же ты. шалая голова, наделал…  Куда машинист смотрел…  Скорый поезд сразу не остановишь… Оййй! Машинист-то куда…
Вадим. К машинисту у меня есть некоторые претензии: неровно отрезал ноги. Хирургу пришлось повозиться, чтобы ровно было… Чтобы потом культяпы к протезам подошли…
Тима. Ты говоришь, как стеклорезом по сердцу режешь… Но ты молодцом… Такое потрясение, а ты ничего… молодцом… Я на твоём месте раскис бы и хныкал…
Вадим. Хнычь не хнычь, а поезд ушёл, так же, как ушла сейчас твоя невеста… Татьяна – символ настоящей женщины. Извинись за меня. Я требовал у неё поцелуй… загадал себе, если она поцелует, то с Любой ещё не всё… Но теперь всё! На многое надо ставить крест.
Тима. Будет тебе… Таня серьёзный человечишко до дикости… Чтобы придать ей лёгкость и артистичность, нужно ещё много с ней возиться… 
Не думал, что у тебя так серьёзно…
Вадим. Не надо соплей… У меня уже всё переворачивается от утешителей, от их липучего, сентиментального сочувствия. Вон, книжки принесли.
Тима. (перебирает книги) «Как закалялась сталь»… (берёт другую) «Всем смертям назло»… Прекрасные книги… «Повесть о настоящем человеке»…
Вадим. Книги-то хорошие, но приносить мне такие книги не надо… Это насмешка. Ставить меня на одну доску с литературными героями я не имею никакого права. Принеси, если не затруднит, детективчики, что-нибудь полегче…
Тима. Принесу, завтра же принесу… Как родители отреагировали?..
Вадим. Мать не смогла приехать – болеет… Отец вчера уехал – за скотиной не кому смотреть…
Тима. Как отец это… перенёс?
Вадим. Он на войне не такое видал. Отец у меня чудачёк… Всех кладбищенских чиновников города обошёл, чтобы дали разрешение похоронить обрубленные ноги…
Тима. Каррамба! Я не могу… Ну, и что, разрешили?
Вадим. Три дня отец маялся по канцеляриям и департаментам со справками, бумажками… Я ему говорю: «Зарой где-нибудь на помойке», а он отмахивается: «Крысы могут почувствовать»… Упрямый. Так и увёз с собой в деревню на колхозный погост.
Тима. Пощади меня! Ты убийственно откровенен. Я же не железный – как ты.
Вадим. Мечтал после учёбы поднять спорт в своей области, вырастить чемпионов… Ах, как глупо! Надо другое ремесло осваивать.
Тима. Ты на кларнете неплохо играл: начни снова…
Вадим. Кларнет разобрал на рожки и ножки мой племянник… Любознательный мальчуган. Механик. Скорее бы на протезы встать, а то медсестёр стесняюсь, когда дело до судна доходит..
Тима. Я как раз при деньгах… Могу купить тебе кларнет и ноты. Хочешь?
Вадим. Купи себе лучше штаны, а то эти вот-вот прорвутся. Эх, протезы бы!
Тима. Деньги эти для обручальных колец… Мы с Таней обойдёмся без этих старомодных символов семейной принадлежности. Не откажи.
Вадим. Что ж, возьми на прокат… Дешевле…
Тима. Новый куплю. Когда сыграешь свой первый концерт в Колонном зале – вернёшь долг. О'кей!?
Вадим. Надо подумать…   (Входит медсестра).  Не всё ещё пошло под откос.
Медсестра. (строго) Почему посторонние? Почему без разрешения?
Вадим. Это мой товарищ… Пришёл помочь зацепиться за существование.
Медсестра. Кроме отца без пропуска никого нельзя… Покиньте палату. Молодой человек. Вадим, тебе сейчас будут менять повязки.
Тима. До свидания, Вадим. Я куплю кларнет – ты будешь играть…
Вадим. (иронично) Играть?… Сейчас я сыграю симфонию «Скрип зубов»…
Медсестра. Уходите. Ему будут менять повязки.
Тима. Держись, Вадька. Будь сильным! До завтра! (уходит с медсестрой)
Вадим. (отчаянно вслух самому себе) На полметра, на полметра, всего на полметра нужно было откатиться от рельсы…
В стороне беседуют Тима и медсестра.
Медсестра. Жаль, что у Вадима нет в городе родственников. Ему нужна конкретная помощь и забота… Удивляюсь, человек жизнью рисковал. А к нему. Кроме отца никто не приходит. Правда, ходит тут одна, но он попросил её не пускать. Как это вы прошли, интересно…
Тима. Профессия у нас такая… Я электриком притворился.
Медсестра. Удовлетворили любопытство?… Знаю, больше не придёте… Зря Вадим рисковал… И преступника не задержал, и ноги потерял.
Тима. Вот как?! Расскажите, как это произошло?
Медсестра. А вы кем ему будете?
Тима. Я друг его. Расскажите подробности.
Медсестра. Если Вадим сочтёт нужным, он сам расскажет.
Тима. Не расскажет. Он никогда не страдал напоказ. А сейчас тем более… Расскажите. У меня такая профессия… Я – журналист…
Медсестра. Ах, вы журналист… В поезде, угрожая ножом, напал на женщину грабитель. Вадим вступился за неё, стал преследовать преступника, но тот выпрыгнул на ходу из последнего вагона. Вадим тоже спрыгнул, но не скоординировался, неудачно упал, ударился головой, потерял сознание и следовавший в обратном направлении скорый поезд не смог во-а\время затормозить и наехал на него. Вадим прежде всего ругает себя…
Тима. Не надо было ввязываться…
Медсестра. Он ругает свою неловкость. Всё-таки мастер спорта…
Тима. А потерпевшая… женщина, за которую он… приходила?
Медсестра. Нет. Зря он, зря…
Тима. Я завтра приду – пропустите?
Медсестра. Приходите с паспортом. Выпишем вам пропуск. У него низкий гемоглобин – купите яблок.
Тима. До свидания. (Уходит)
Голос Вадима: Сестра! Сестра! Судно!

Картина девятая.
Комната Скорлупкиных. Таня, сжав в руке рапиру, напряжённо думает.
Мать. Что-то нет нашего Скомороха… Как же вы могли потерять друг друга.
Таня. Я вышла из больницы, чтобы не мешать им наслаждаться беседой.
Мать. А что с Вадимом?
Таня. Весь в синяках и ссадинах. Попал, наверно, в такую же историю, как с Тимофеем.
Мать. Какое несчастье…
Таня. Ничего страшного… он такой жизнерадостный, весельчак… На свадьбе заводилой будет. Взаимовыгодная у них дружба. Тимофей его актёрскому мастерству учит, а Вадим его фехтовальному.
Мать. Что-то Тимы долго нет. Ужинать пора.
Таня. (иронично) Разбойники напали на нашего бедного Скомороха. (подражая Мише-псевдобандиту) Гони мармулетки! Кишки выпущу, карась! Снимай котлы. А то кислород перекрою. (фехтует) Хай меня казнят! Клянусь свободой, рука не дрогнет! (пародирует мушкетёра)
Мать. (умильно смеётся) Ах ты маленькая разбойница! Развеселила… Ну. Ладно… Схожу к соседям… Попрошу в долг дрожжей на свадьбу.
Уходит. Таня с грустью перебирает свадебные вещи. Звонок в дверь. Таня бежит открывать и возвращается с Жанной.
Жанна. Значит, Тимошки нет дома… Загулял женишок… Проказник! А может, на профсоюзном собрании задержался?
Таня. Да нет. Мы сегодня ходили обручальные кольца покупать, зашли в больницу… ну и разминулись.
Жанна. Это что-то свеженькое… Кольца теперь в лечебницах продают?
Таня. Дружок у него захворал…
Жанна. Знаем мы эти мужские хвори… О! Уже успели купить свадебные доспехи. (щупает платье) Чудное платье! Во вкусе Тимошке не откажешь. (примеряет фату)
Таня. Не трогайте фату, не трогайте!
Жанна. Что с тобой, дружочек? Чтобы моль не съела, надо пронафталинить. Молодец, Тимофей! Размер и рост выбрал точь в точь… Как раз подойдёт.
Таня. Вроде как раз… Я примеряла… всё хорошо…
Жанна. Скорлупкин – человек деловой: не зря ему администрация театра доверяет деньги на закупку реквизита. Через месяц состоится премьера спектакля «Женитьба» - он вовремя купил всё это для Агафьи Тихоновны… А туфли купил он?
Таня. Да. Не понимаю… Выходит, после свадьбы  я должна отдать всё это в театральный гардероб? Что ж искусство требует средств.
Жанна. (деловито) Чеки за купленные товары нужно отдать в бухгалтерию для отчётности. Где чеки?
Таня. Какие чеки? Понятия не имею.
Жанна. Свадебный ансамбль надо отнести в театр и передать актрисе Кубышкиной для примерки.
Таня. Ничего не понимаю… Бухгалтерия… Кхм… Кубышкина…
Жанна. У тебя габариты и комплекция, как у Кубышкиной: Тимошка использовал тебя в качестве манекена.
Таня. Я вам не верю! Я вам не манекен!
Жанна. Не ты первая, не ты последняя.
Таня. Это розыгрыш… Мы заявление в ЗАГС подали…
Жанна. Мать честная! Деточка наивная! Заявление они подали… Заплатили полтора рубля, получили свадебные открытки, так, да?
Таня. Получили, ну и что?
Жанна. Эти открытки дают право покупать в салоне «Товары для новобрачных» кольца, кулоны, хрусталь, разные тряпки… Так вот… Пользуясь привилегией жениха, Тимка покупает таким образом дефицит и выгодно продаёт, а в день регистрации не пойдёт в ЗАГС: притворится больным или другой фокус выкинет. Смекалка у него на этот счёт хорошо работает.
Таня. Не понимаю… Зачем  ему это нужно?..
Жанна. Эта несложная комбинация с женитьбой выгодна… Криминала нет и деньги можно подзаработать: хоть сто раз подавай заявление, по закону это не запрещено. Его можно понять: на актёрскую зарплату шампанское не каждый день попьёшь.
Таня. (отчуждённо) «Очарована, околдована… С ветром в поле когда-то повенчана…»
Жанна. Вот, вот… С ветром ты повенчана…
Таня. Вся я словно в оковы закована…
Жанна. Пока ещё не закована… Ещё не поздно…
Таня. (вспоминает строчку из песенки актёра) «Прости за то, что холоден с тобой, ведь я играю, ведь я играю…»
Жанна. Эту песню он мне тоже пел.
Таня. Значит, и вам пел… А мне говорил, что из нас получится великолепная пара… единомышленников.
Жанна. И мне… Мы должны быть единомышленниками. Он воспользовался вашей доверчивостью, жестоко экспериментировал на ваших чувствах.
Таня. Как теперь пережить это?!
Жанна. Забудь, как дурной сон.
Таня. Что будет с мамой?… Она уже и приданое собрала…
Жанна. Мать всегда поймёт и простит.
Таня. Спасибо вам. Раскрыли мне глаза…
Жанна. Не жди, пока он тебя оттолкнёт – сама бросай его.
Таня. Бросать?.. (плачет) Бежать? Бежать! Забыть как дурной сон. Не так-то просто позабыть…
Жанна. Эх, ты! Вялое создание. Плюнь на него, как я. Поучительный пример: перемелется, образуется, на ошибках учатся.
Таня. Ведь я играю, ведь я играю… Игра!
Жанна. Тимошке о нашей беседе ни слова! Договорились?
Таня. Я буду молчать, вечно.
Жанна. Будь умницей. (целует Таню) Не падай духом. Мужики все негодяи.
Таня. А мы? А мы – манекены… (плачет)
Жанна. Не реви. Не буду тебе мешать. Поплачь, говорят, что помогает… Пойду я… Тимке не говори про наш разговор. (целует Таню и уходит)
Таня в растерянности ходит по комнате и бормочет слова из песни Тимы: «Ведь я играю, ведь я играю…» Таня, что-то решив для себя важное, начинает собираться. В это время входит мать.
Мать. Достала дрожжей… Тима не приходил?
Таня. Нет. Играет где-нибудь.
Мать. Куда это ты собираешься?
Таня. Я ухожу… Совсем ухожу.
Мать. Глупенькая ты моя! Эх, молодость! Придёт… Задержался где-нибудь. У него полгорода знакомых…
Таня. Думайте, что хотите, Наталия Владимировна, но я ухожу навсегда. Всему есть предел. Хватит с меня!
Мать. Ну, ну… милая, какая ты серьёзная… Твоему лицу не идёт гневливость…
Таня. Я не могу и никогда не буду управлять своим лицом и чувствами… Я не артистка.
Мать. Доченька! Что он опять натворил? Скажи, я его за уши выдеру.
Таня. Не верю больше вашему сыну! Не хочу быть марионеткой и манекеном в его экспериментах и бессердечных забав!
Мать. Доченька, не заставляй меня страдать…
Таня. Для него наши отношения всего лишь шалость, игра…
Мать. Ты поспешно судишь… Это какое-то недоразумение…
Таня. Тимофей мелочный мститель. Мстил мне за то, что с трубы упал. Он сознательно меня унижал.
Мать. Вам надо научиться понимать друг друга.
Таня. Извините, Наталья Владимировна, ноя не актриса: скрывать, играть чувства не умею. Скажу прямо – Тимофей подлец! Всего доброго! Спасибо за доброту и внимание! Прощайте. (уходит)
Мать, ошеломлённая,  ложится на диван. Через некоторое время приходит Тима. В руках у него кларнет, книги, яблоки для Вадима.
Тима. Мама, ты уже спишь? (пауза) А Татьяна где? (пауза)
Мать. Подай валидол.
Тима. Опять с сердцем?.. (даёт валидол) Мама, Вадим в очень тяжёлом состоянии, но держится молодцом…Мама, что ты? Тебе плохо? Почему молчишь? Ответь! Скорую помощь вызвать?
Мать. (с трудом отвечает) Вызывай для себя скорую помощь. Твоё скоморошничество далеко зашло. Уехала наша Танечка. Навсегда!
Таня. (поёт с авансцены)

Дорога!.. Дорога!.. Дорога!..               
Дорога!.. Успокой меня немного!             
Не так-то просо разлюбить!               
Ещё труднее позабыть!..               
Ещё трудней унять в душе тревогу!          

Расстались! Расстались! Расстались!   
Одни лишь сожаления остались…       
Из сердца тянет провода               
Та путеводная звезда,               
Что зажигает фонари у станций.            

Дорога, рельсы, шпалы и откосы…
Дорога! Дорога! Дорога!
Скажи, куда меня ведёшь?..
А вдруг обманешь и свернёшь
И полетят надежды под колёса.


Но где-то… но где-то… но где-то
Ночей не будет - есть одни рассветы…
И вот в какой-нибудь рассвет,
Когда в душе сомнений нет,         
Любимый мой протянет руки вслед…


Второе действие.
Картина десятая.
Парк. Тимофей, склонив голову, грустит на скамейке. Наплывом звучит песня Татьяны:
Какой-то белый пар…
Сырая колея…
А это тот ли парк?..
И эта ли скамья?..
А память сердце жжёт
Невидимым огнём…
Куплет резко обрывается. Вступает песня Юрия Колобкова.
Кого спасут наряды.
Кого спасёт культура.
Меня ж спасать не надо –
Не признаю микстуры…
Подходит Мать и садится с ним рядом.
Тима. Я ждал тебя, старенькая ты моя, любимая… Спасибо, что пришла. Мама, мне сейчас как никогда трудно…
Мать. Бедный мой мальчуган… О чём горюешь? (иронично) Ах, да… ты опять в роли… Забыла, что ты человек искусства перевоплощения… Какую разучиваешь роль? Какую сейчас вытворяешь игрушечную страсть?
Тима. Я не в роли… У меня кризис. Состояние такое, что ничего в жизни не святое. Не важное. Только своё… А своё – тупость и бессмыслие.  Настраиваю себя на любовь, на работу, на заботу, а увижу как в безверии живут мои знакомые и хвост сворачиваю колечком. Мне не стало хватать какой-то важной заботы, внутреннего стержня, главной доминанты…
Мать. Зачах, зачах, бедненький… Я не верю в твои горести. Просто у тебя в душе холодная созерцательность. Отсутствие морали и вера в свою непогрешимость.
Тима. (декламирует) И о прощении молю, за то. Что вёл себя жестоко… (серьёзно) Я не могу отказаться от своей индивидуальности… Не могу.
Мать. Проглядела я тебя, сынок. Напомни-ка мне афоризм Гёте – твой девиз, твоё кредо.
Тима. (неохотно) Ну… М-м-м… Гёте прощает актёрам эксцентрические забавы и шалости…
Мать…. слабости, выходки, грехи…  Удобный афоризм ты взял на вооружение: можно оправдать любую совершенную подлость.
Тима. На что ты намекаешь?.. Да, прости, что не приходил к тебе так долго… Два года уже прошло… Два года… Я приду.
Мать. Я сама к тебе приду. Если можешь быть не актёром – ты не смеешь им быть! Прощай!
Тима. Мама, а Бог есть?
Мать. Не знаю, сынок, но наказание есть. (уходит и растворяется в темноте).
Из глубины сцены к Тиме таинственной походкой приближается Рая Случкина.
Рая– Девушка из 1-й картины пьесы. Здравствуй, добрый молодец!
Тима. (оцепенело) Ах! Р-а-а-я… Случкина… Карамба! Ох-хо-хо-хохонюшки!
Рая. О чём кручинимся? Что голову повесил?
Тима. Перебираю даты прожитой житухи… Сто лет тебя не видел…
Рая. Не сто, а всего восемь годочков. А ты потускнел, касатик мутноглазый. От былой уверенности в свою исключительность мало что осталось… Что, совесть заела? А?
Тима. Эту мораль я каждый день со сцены говорю тысячной аудитории… Поэтому я не нуждаюсь в твоих проповедях. Исчезни!
Рая. На этой самой скамейке ты крутил восемь лет назад голову Татьяне Боголюбовой… А она верила тебе, как Богу.
Тима. Мало ли я крутил кому-то когда-то голову… Ведь я играю… Отстань. Пойду к маме… Прощай! (побрёл домой)
Рая. (догоняет его) Куда же ты? Я тебе новость расскажу: важную для тебя.
Тима. (преображаясь,  читает плаксиво стихи):
Бреду по жизни пилигримом –
Ничто уже меня не ждёт.
Никто не знает чем томим я…
Душа не просится в полёт.

Говори,  какая у тебя новость.
Рая. (принимая игру, декламирует нарочито серьёзно):
Кто редко думает о ближнем
И кто не делится добром –
Тот не укроется от жизни –
Над ним грядёт расплаты гром! Трах! Бах! Трах!
Тима. (иронично, высокопарно)
Что ж пусть гроза в глаза ударит –
Беда придёт, как ураган,
Но в схватке, в яростном угаре,
Не ослепит мой путь туман!

Выкладывай новость.

К странице 42.
Дорога, дорога, дорога,
Дорога, успокой меня немного:
От горьких, мелочных обид
И от того, кто разлюбил,
От тех, кто проводил не до порога.         

Дорога, дорога, дорога,
Дорога, рельсы, шпалы и откосы:
Скажи, куда меня ведёшь,
А вдруг обманешь и свернёшь,
И полетят надежды под колёса.

Но где-то, но где-то, но где-то
Ночей не будет – есть одни рассветы,
И в самый радостный рассвет,
Когда в душе сомнений нет
Любимый мой протянет руки вслед.

Но поздно, но поздно, но поздно:
Как горько, безнадёжно это «поздно».
И вот остался ты один,
Ну а за мною только дым
И глупые, мерцающие звёзды…

Дорога, дорога, дорога,
Дорога, успокой меня немного…

Конец первого акта.


Рая. (лукаво, грозя пальцем)
Погибнет тот -  кто прожил вяло,
Кто лжёт себе и людям врёт:
Которому так не хватало
Любви на всех, страстей на взлёт!
Тима. Мне только ещё проповеднического рифмоплётства не хватало! Тоже мне, Райка – обличительница рода человеческого!
Рая. Я – посланница твоей судьбы! Я знаю все пакостные фрагменты твоей жизни. Ясно?! Скоморох!!
Тима. Ведьма ты. Фиксатая ведьма! (наступает на неё)
Рая. Ангел нежный, чёрт рогатый! (достаёт из-под скамьи метлу)
Тима. (робея) Обиделась, что ведьмой назвал? Ты же когда-то играла на ёлке в школе Бабу-Ягу…
Рая. Это было тёмное пятно в моей жизни. А теперь я добрая…
Тима. Дворничиха… Работница метлы…
Рая. (негодуя) Я добрая волшебница!
Тима. Ты, я вижу – высокоразвитая моральная личность.
Рая. Да. Вот только вид транспорта остался прежним. Садись на метлу, прокачу тебя по ухабам твоей совести.
Тима. Но я сегодня водочные процедуры не принимал…
Рая. Садись – детство вспомним… У тебя же в театральном училище этюды на непосредственность были лучшими.
Тима. Так и быть. Подурачимся…
Рая. Деньги за перелёт – плати вперёд.
Тима. (даёт мелочь) Я ещё не забыл правила детских игр… Полетели!
Рая. Это не игра, это очищение от твоих грехов. (скачут на метле) Вопрос: какое доброе дело ты сделал за всю жизнь?
Тима. Так… так… что же я сделал доброго?… Так…
Рая. Не выдумывай – отвечай искренно, будь же ребёнком. Ну?
Тима. Ну, жил я, значит жил… жил… Не стандартно жил… Вспомнил! Я посадил во дворе куст крыжовника. Для всего народа! Во!
Рая. Кустик этот давно засох. Ты не ухаживал за ним, не поливал. (скачут дальше) А какое самое памятное зло совершил? Вспомни!
Тима. Зло… зло… зло, значит… Ну, разве что-нибудь из области эгоизма. Но это природа диктует… Я соблюдаю норму эгоизма в обществе… Если что и натворил, то невольно, нечаянно…
Рая. Вспомни про своё предательство. Кайся, ибо жизнь коротка.
Тима. «Предательство»… Я предан был искусству… И буду служить только ему.
Рая. Ах ты, ангелочек рогатый! Чёрт крылатый! Предал Татьяну Боголюбову!
Тима. Нет. Она сама удрала из-под венца… Пропала навсегда… Ни письма. Ни звонка… Мне не в чем каяться…
Рая. А ты пытался её найти? Нет! (сбрасывает его с метлы на землю).
Тима. Это ты впутала её в свою авантюру…
Рая. Я-то искупила свою вину. Мы с ней стали подругами – водой не разольёшь. Мы с ней переписывались: в письмах о тебе ни гу-гу.
Тима. Я отрекаюсь от всех персонажей своего прошлого. Отрекаюсь от всех! Прошлому – полный отбой!
Рая. Ты ошибаешься… Нельзя отречься от своего прошлого. Трепещи!
Тима, Мама… мама… Как же мог от тебя отречься?.. Рая, дай мне адрес Татьяны Боголюбовой. Я черкну ей письмецо… (Рая даёт адрес)
Рая. Татьяны больше нет. Она погибла! А вот ты. ненужный никому, живёшь!
Тима. «Погибла»… Не верю! Шалишь, ведьма!
Рая. Трепещи! Я глаз твоей совести и колесо фортуны! (быстро исчезает)


Картина одиннадцатая.
От вокзальной платформы Тима в сопровождении Вадима идут на кладбище.
Тима. Странно… Как ты здесь очутился?..
Вадим. (он заметно хромает) Я теперь в этих краях работаю. А ты как? Когда же, наконец, Фортуна даст в твои руки шпагу Гамлета?!
Тима. Когда твои протезы перевоплотятся в живые. Здоровые ноги. Извини за образное сравнение.
Вадим. (показывает на могилу с крестом) Вот здесь и похоронили Татьяну.
По-христиански: так её мать хотела… Оградку пока ещё не поставили. Сварщик ещё не вышел на работу: в отпуске…
Тима. (раскладывает цветы) Таня, Танечка… Зачем в романтики так упорно лезла ты? (Вадиму) Ни даты, ни надписи на кресте… Что так и останется Таня безымянной?
Вадим. Будет. Всё будет… Вместо деревянного креста – чугунный будет… Сварщика ждём… Помоги эпитафию написать…
Тима. Скалолазка, как же ты не убереглась!..
Вадим. Это я виноват в её смерти.
Тима. Ты?! Что-то не видно на твоём челе раскаяния…
Вадим. Слушай. Я работаю мастером-взрывником… Поднял меня вертолёт на гору, заложил я на высокой скале взрывчатку, хотели лететь вниз, но сломался двигатель у вертолёта. Двое суток торчали на вершине, пока к нам на помощь не поднялась Таня. Подкрепились, стали спускаться… И тут меня подвели ноги… Я подскользнулся, опрокинул Таню, и мы полетели вниз со скалы… Таня упала первой на глубокий снег, а я врезался в неё своими протезными ногами. Я отделался синяками, сломал протезы, а Таня через три дня скончалась… от перелома позвоночника.
Тима. Ужасно!.. Потоптал ты её, топтыгин… Оставь меня одного. Ну, здравствуй. Танечка! Проснись – поговорим. Вот и встретились…
Тут твоё ложе – твой конец…
Ты кормишь здесь червей.
Я в храм уйду пустых словес…
Я страшен сам себе.
Ты помнишь, как учил всех жить,
Хотел для всех цвести.
Но на конкретное «спаси» -
Не смог тебя спасти…
Вадим. (подошёл и тронул Тиму за плечо) Ну, что, сочинил эпитафию? (достаёт блокнот) Диктуй. Запишу и передам нашему слесарю для гравировки… За букву он берёт трояк… Таню уважали – по рублю все дадут.
Тима. (гневно) Ступай вон! Топтыгин! Взрывник! (Вадим покорно уходит) (достаёт из портфеля водку) Пусть земля для тебя будет пухом. (пьёт) Мы с мамой тебя очень любили… Одегтярила судьба нашу любовь, одегтярила.                Будь я сам себе не ладен! А я всё играю, скоморошничаю… На сцене калякаю  чужие слова и мысли, выдавливаю из себя чуждые страсти, которые не волнуют меня. Не трогают зрителя. Я как футболист, попавший в «вне игры», как мяч, выбитый навсегда в аут. Да, жизнь моя была «хи-хи»… Прохихикал я «души прекрасные порывы»… Сколько женщин я воспел на свете. А единственной была лишь только ты. Проиграл я тебя и не отнять, не выхватить тебя из вечности. А ведь могли смотреть на мир из одного окна и вместе быть рассветными часами… Прохохотал я тебя, скалолазка. (наливает, пьёт) Танечка, как тебе там в холодной мгле?..  Не конфликтуешь там с червями?… (затравленно смеётся)  Прости за юмор, но это юмор висельника… Горький юмор. Я ведь тоже живу среди червей. И сам я, наверно, червяк… Когда меня давят, у меня также, как у попавшего под ногу червяка, отрывается некоторая часть, часть души, и я, как червяк, отползаю прочь. Любимая! Серьёзная! Твой голос не умел врать, твои глаза не умели лукавить, твоё тело было искренним, а если ты без умысла невольно хитрила, твои пухленькие щёчки и твой малюсенький носик-курносик сигналили и выдавали тебя. Не крест надо ставить на твоей могиле, а огромный маяк, который показывал бы прохожим о том, что здесь похоронена сама искренность. Нельзя тебе быть безымянной. (роется в карманах) Нечем написать… (находит кусок стекла) Я нацарапаю твоё имя, серьёзная ты моя. (на кресте нацарапывает её имя) Венок тебе полагается по обычаю… Не принёс я тебе венок… Деньги проклятые! Редко они водятся у таких актёров-неудачников, как я… На последние купил чекушку… Эх! (доливает остатки, выпивает) Гадость! (опять берёт кусок стекла) Букву «Я» осталось дописать… (бормочет) Я-я-я-я-я-я…Я! Вот и «Я»!!! (читает)              и – я… «Я» красивее остальных вышло… Жаль, что опоздал на твои похороны… Надо было тебя (достаёт из портфеля белое платье и фату) в этом похоронить… В белом. Никто после тебя не примерил: восемь лет пролежало в шкафу… но сохранилось хорошо… У меня нафталин отличный, со знаком качества… Танечка, давай примерим ещё раз… (одевает платье на крест, как на манекен) Вот так вот… (фату прикрепляет сверху) В плечах как раз подошло… Немного длинновато… Надо было короткое платье покупать… У тебя красивые ноги – не надо их прятать под длинным платьем… О! Какая ты стала изящной! (наливает несколько оставшихся капель водки и опрокидывает в рот) Горько! Горько! Даже «горько» некому сказать… (смахнул слезу) Возьму с твоей могилки землички на память… (долго думает куда высыпать горсть земли: догадавшись высыпает в пустую бутылку) Боголюбова Татьяна… (подражая Гамлету) Бедная Таня Бого-лю-бо-ва… Значит, ты верующей была… Буду и я в Бога верить… Пусть Бог забирает меня к себе: может. Тогда и свидимся. (Плаксиво) Когда же мы с тобой свидимся, серьёзная моя?..
К могиле, как призрак, приближается женская фигура. Это Татьяна.
Таня. (загробным голосом) Свидимся, свидимся…
Тима в ужасе падает на землю.
Таня. (театрально) Тимофей Петрович Скорлупкин пожаловали-с… Вы меня звали-с?.. (выходя из роли) Чего испугался? Успокойся. У тебя такой вид, как будто вынули из петли. Не узнаёшь что ли?
Тима. (заикаясь) Ка-ка-ка-рам-ба-ба! (обалдевши, смотрит и не узнаёт)
Таня. (прозаично) Господи, Боже мой! Весь в грязи выпачкался, как хрюшка… Дай отряхну. (выбивает пыль)
Тима. (приходя в себя) Уф! Уф! Чуть Богу душу не отдал… Таня…
Таня. Ты давно уже душу чёрту продал. (показывая на крест) Что за маскарад?
Тима. Это… это твоё… твои свадебные… Привёз на твои похо…гм-гм…
Таня. С покойной бабушкой Ириной решил обвенчаться? Эх, Тимоша! Всё ещё не наигрался? Скоморох!
Тима. Оригинально ты со мной пошутила… Карамба!
Таня. Ты что кощунствуешь над покойницей?! Богохульник!
Тима. (униженно) Сию минуту… (снимает с креста наряд) Прости, Таня… Прости, Бога ради…
Таня. Простила, уже простила. Увидела тебя слабенького, разбитого, опустившегося, и стало жалко.
Пауза.
Тима. Значит, простила… Танечка, раз ты жива, выходи за меня… замуж… Вторично предлагаю руку и сердце! (пауза) Нет, да? Если хочешь, давай подадим заявление… в церковь на имя попа…
Появляется Вадим с грудным ребёнком на руках.
Вадим. (фамильярно) Танька! Ребёнка пора кормить. Соску выталкивает изо рта, грудь просит.
Тима. (выкатил глаза) Да! Это самое восхитительное мгновение моей жизни! Топтыгин! Взрывник! Без пороха меня взорвал. А ведь был когда-то моим тренером! Теперь, значит, фехтуешь Танечку! Коварный ты! А ещё мушкетёр… Увёл мою Скалолазку, оборотень!
Вадим. Твоя школа. (Тане) Ребёнок голоден… Что молчишь, сынок? Требуй!
Таня. (театрально держится за бюст) Кушать подано-с!
Тима. (сомневаясь) Я можно на вашего отпрыска посмотреть?
Вадим. Смотри, только не сглазь.
Тима. (убедившись в реальности) Ах. Какой славный бандитик! Как назвали?
Вадим. (гордо) Вадиком… в честь меня. Я его чемпионом сделаю!
Тима. В артисты только не отдавай… На маму похож… вылитый скалолаз… А на тебя, негодяя, не похож: ты рыжий, а Вадик светловолосый.
Таня. (строго) Кушать подано-сс!
Тима. Не передразнивай мои пошлые роли… Корми, а мы выпьем за пацана.

Тимофея, спящего на кровати, тормошит 8-ми летний сын Артём.
Артём. Иди кушать, папа! Гав! Гав! Гав! Вставай, папа! Я уже научился играть по-собачьему.
Тима. (спросонья) Уйди… не мешай… Репетируй самостоятельно кенгуру.
Артём. Гав! Гав! Ну, папа! Когда же репетировать будем?
Тима. Подожди  чуток, сыняра… Не мешай спать… Пойди к маме.

Тима. Легко и ясно с тобой, Вадька. Рабски завидую твоей фантастической воле и мужеству! Надёжная и ясная у тебя душа, братец мой! Живое, земное, нужное дело ты себе нашёл!  А я не в свои сани сел, ох, не в свои! Вот и мучаюсь и мучаю других!
Вадим. По статистике только 20% населения планеты занимаются любимым делом, а остальные 80%…
Тима. Не в своих санках! Будь проклят тот день, когда я впервые потащился на улицу Моховую! Кстати, сейчас там идут вступительные экзамены…
Вадим. Сейчас там кипят страсти, как на чемпионате мира по футболу. Абитуриенты штурмуют театральные бастионы! (фехтует рукой)  Безудержные полки пламенных, цветущих юношей атакуют режиссёров: все готовы отдать жизнь во славу десятой музы! Неукротимые дивизии нежных, милых, розовых девушек надеются впрячься в роковые театральные сани! Нравится мне этот народ, который, не задумываясь, готов взвалить на плечи тяжёлый, горький труд, несущий людям свет!
Тима. Я, как бабочка, стремился к этому свету, но для меня он оказался огнём, в котором заживо тлею…
Вадим. Не хнычь! Театр, которому ты служишь, медленно, но верно облагораживает пороки людей.
Тима. (уныло) Медленно, слишком медленно…  Это у тебя всё быстро… Заложил под гору взрывчатку, спрятался в укрытие, нажал на кнопку – бах! та-ра-рах!!! – и нет горы. А у нас, братец…
Вадим. Эх, если бы изобрести такой динамит, который взрывал бы потёмки человеческой души, который разбудил бы совесть всей нашей планеты! Этот динамит я назвал бы «Жень-шень красота».
Тима. (иронично) Гениальное, изобретательское заблуждение!
Вадим. (страстно) Ты не имеешь права жить в безверии, внушая другим уныние, безволие и цинизм! Или уходи из театра! Ты и твой театр должны помогать людям и потрясать их сердца! Чтобы после ваших спектаклей было не только желание подлечить пустяковую болячку в сознании, но и возникала великая страсть до основания разрушить тёмные, гнетущие, душевные Бастилии Человечества!!!
Подошла Татьяна с ребёнком.
Таня. О чём так яростно спорите?
Тима. Да, вот Вадим утверждает, что театр может совершить духовную революцию…
Вадим. Не может, а должен! Обязан разбудить сознание…
Тима. Чудак! Сознание наше ещё под стол пешком не научилось ходить, наше сознание ещё в колыбели спит и похрапывает, как ваш младенец!
Таня. Кстати, о сознании… Вчера я видела, как автомобиль сбил на дороге кошку… Кровь, мозги, кишки по асфальту… Вдруг подбежала собака, взяла в зубы всё это окровавленное месиво и понесла в кусты… Я подумала, что пёс собирается съесть кошку, но он разрыл ямку и положил туда труп, и ушёл.
Тима. Да! Похоронил своего смертельного врага!
Таня. Людям есть, что взять у животных.
Тима. А у вас есть собака?
Вадим. Есть. Славный пёс – Шарик.
Тима. Какой породы?
Вадим. Обыкновенная дворняжка. В собачьих глазах я вижу какой-то  немой укор нам, людям. Я вам сейчас спою песню про собак. (поёт)

На свете нет плохих собак:             
Люблю и сеттера и бигли,               
Но нет правдивее дворняг,
Как утверждает Уленшпигель

Четвероногий чёрный глаз,               
Как сахарком не подкупаем –         
Он видит всё, на что подчас            
Глаза мы сами закрываем.               

Хранят овчарки гаражи…               
И колли сторожат музеи…               
Дог охраняет барыши,               
От коих люди оборзели…               

И только уличный бастард
Где хочет лапу задирает:
Извалян в наших новостях
О людях всё на свете знает.

С того и воет на луну
И видит он, пугливо горбясь,
              Как из Герасима МУМУ,         
Кричит из человека совесть. 

Однажды весь базар скуплю.
На площади поставлю плошки…
И всех приблудных накормлю,
Отдам всё до последней крошки.

И пусть тогда заговорит
О нас вся стая разом               
И пусть тогда народ стоит
Пред их  шекспировским рассказом.

Тима. (восторженно)  Прекрасно! Заведу себе собаку. Подберу на улице какого-нибудь приблудного, уличного бастарда…
Вадим. А почему не хочешь из питомника взять породистого? Или дорого?
Тима. Породистого?.. Твоя Таня тоже не из фрейлин королевы… Простая но как прекрасна её простота и естественность! Я доверяюсь теперь простому человеку: к интеллектуальным, вооружённых знанием, подонкам потерял доверие. Хватит гоняться за породистой жизнью!
Вадим. (обнимает его) Брат мой, я верю тебе! Теперь ты не играешь.
Тима. Я рад за Таню… Ей посчастливилось: такие благородные, душевно красивые люди, как ты, редкость.
Вадим. Ошибаешься… Людей хороших очень много.
Тима. Возможно… Но Татьяна из всех людей самая хорошая!
Таня. Если я такая хорошая, то возьмите на руки ребёнка.
Вадим. (берёт ребёнка) Бай-бай уже пора… Серёжке.
Тима. Разве его Серёжкой звать?  Ты же сказал Вадиком…
Вадим. Серёжей. Жена ждёт… Пойдём мы и расскажем маме, как Серёжа сыграл роль на погосте. А у вас, наверно, есть о чём поговорить после восьми лет разлуки.
Тима. Вот так сюрприз! Значит, Таня тебе не жена?!
Вадим. Нет. Мы ведь тоже умеем шутить. Таня была всегда тебе верна.
Тима. Тогда я могу вслух сказать: «Любимая!» (берёт её за руки) Любимая!
Таня. Любимый! Как долго я тебя ждала! (обнимаются)
Вадим. Я пою гимн вашему союзу! До свидания! (уходит с сыном домой под песню:            
 «Очарована, околдована:
С ветром в поле когда-то повенчана…
Вся ты словно в оковы закована
Драгоценная ты, моя женщина… и т.д.
Тима и Татьяна исполняют любовную пантомиму или просто вальсируют.
Таня. Вот и кончилось наше свидание! Я должна отправляться в новый район исследований.
Тима. Вот и кончилось наше мгновение! Я должен ехать на гастроли.
Таня. Меня ждёт вертолёт.
Тима. Меня – поезд. Спасибо, ты утолила мою сердечную боль, вдохнула новые жизненные силы. Ты очеловечила меня!
Таня. Ты обожествил меня! Мы с тобой друг для друга, как две непрочитанные книги…
Тима. Я прочитал тебя только до 17-ой страницы.
Таня. И я тебя не смогла прочесть дальше 17-ой… Разошлись мы по разным читателям и даже закладки не вложили, чтобы дочитать…
Тима. Запылились обложки наших книг, вырывают и мусолят другие, чужие люди наши лучшие страницы…
Таня. Так хочется быть вдвоём, что можно ошалеть!
Тима. Наказан я жестоко за давние грехи!
Таня.
Мы две фигурки восковые,
И пламя теплится из нас,
И мы останемся живые,
Пока светильник не погас.
Тима.
Исчезнет пламя… нас растопит
И превратит в один комок…
Последний миг, как капля, допит –
Но даже он нам не помог.

Мне пора. Я вернусь к тебе, когда запоют в январе соловьи. Вернусь.
Уходит.
Таня. Я буду ждать тебя. Возвращайся ко мне. Заклинаю тебя, вернись, вернись!
Тимофей проваливается.

                Картина двенадцатая.
Квартира Скорлупкина. Жанна (его супруга) и Артём (его сын) уже на ногах. Тимофей тревожно спит на кровати: бормочет что-то во сне.
Жанна. Хватит дрыхнуть! Вставай, милочек, гудит гудочек.
Звенит будильник. Жанна стаскивает с него одеяло.
Артём (мальчик 8-10 лет). Папа, хватит дрыхнуть! Гудит гудочек!
Тима протирает глаза, встаёт и, мотая головой, пожимая плечами, очумело бродит по комнате. Он ещё под властью сна.
Тима. (бормочет) Мама… Райка… Вадим… Татьяна… Кладбище… Да-а-а! Надо бы к маме сходить… Пойду к маме. Сегодня же! Почти два года не ходил к ней. Куплю охапку цветов…
Жанна. (резко) Охапку?! Живой супруге цветочка не принесёшь, а покойной – охапку!
Тима. (стараясь раздобрить) Какой мне удивительный сон приснился… Как будто Райка катала меня на метле…
Жанна. (зло) У тебя вся жизнь – сплошной сон, иллюзии и наполеоновские планы!
Тима. Нет, ты послушай… Забавный сон… Потрясающий!
Жанна. Мне днём и ночью снится сон: Ялта! Пальмы! Море! Золотой виноград и ласковое нежное солнышко!
Артём. А мне опять велосипед, собака приснились.
Жанна. Какой же ты муж, если в год собаки не можешь купить сыну щенка.
Тима. Ладно, приведу с улицы дворняжку…
Жанна. Подруге моей муж кокер-спаниэля достал, а ты в год собаки…
Тима. В год дракона подарю тебе породистого дракона.
Жанна. Тьфу! (уходит)
Артём. Папа, учи мня, как стать артистом.
Тима. Повтори вчерашний урок, а я пока помоюсь. Три-четыре! (уходит)
Артём изображает обезьяну: прыгает, кривляется, урчит.
Входит Тима с полотенцем.
Тима. Карамба! Никакой пластики! И в кого ты такой угловатый?! Артём, вспомни, как передвигаются обезьяны. Ну, как?
Артём. Как пружинки.
Тима. Не напрягай мышцы. Представь, что ты обезьяна – и будет лёгкость и внутренняя свобода. (Вошла Жанна с веником)
Жанна. (едко) Легко! Свободно! Это в джунглях им живётся легко и свободно! А в зоопарке им живётся, как мне. Решётки только не хватает.
Тима. (Артёму) Какую породу обезьяны ты играешь?
Артём. Тех, которые живут у нас в стране. Их по телевизору показывали.
Жанна. У нас они только в зоопарке.
Артём. Нет, они живут на воле. По телевизору показывали.
Жанна. На воле у нас только одна обезьяна… Это наш папа.
Тима. Есть у нас обезьяны… в средне-русской полосе… Где-то на Псковщине, в заповеднике. (Бросает сыну подушку-думку) На, держи кокосовый орех! (Артём пытается прокусить подушку)
Жанна. Не рви! Наволочка из пан-бархата! Отдай! (Артём строит рожи, издаёт дикие звуки) Почему ты учишь ребёнка рвать подушки?! (отбирает)
Тима. Это не подушка, это… дары природы. Плод.
Жанна. Я по горло сыта плодами твоего большого воображения! Предпочитаю настоящие плоды  круглый год: свежие, в холодильнике.
Тима. Я не финансовый гигант, чтобы удовлетворить твои биологические и социальные, меркантильные аппетиты. Я устал… Днём работаю экскурсоводом, вечером в театре… (Артёму) Выйди, сынок.
Жанна. Останься, сынок! Ты нежизнеспособен! Сладкая мямля!
Тима. Выйди, сын! Деловым я никогда не буду! Все уже объелись практичными, деловыми… Сейчас настало время, когда люди потянулись к живому, возвышенному… человечному…
Жанна. Из какой это пьесы?! (гладит по головке сына) Я не позволю, чтобы ты напичкал Артёма неврастеническими сомнениями и иллюзиями.
Тима. Ты поразительно всегда права, и эту правоту даёт тебе материнство. Я принимаю твою философию прокорма лишь из-за сына. У меня одни глаза – у тебя другие: я хочу, чтобы Артём смотрел на мир моими глазами, дышал моим воздухом. Давай договоримся… Мы с тобой должны, ради сына, выдавливать из себя всё гадкое, мелочное, низкое…
Жанна. Благодарю! За твои грязные носки, которые я стираю. Спасибо за то, что я не вылезаю из кухни!  Огромное мерси, сенкью и данке шён! За то, что приходится отворачиваться от витрин магазинов! Рахмат!
Тима. Ради сына я могу вместо булки с маслом поесть и хлеб с маргарином. Ты раньше была другой… Духовно обрабатывала себя… Выставки, премьеры, книги… Выйди, сынок! (в сердцах хватает рапиру и колет воздух)
Жанна. (тащит сына в сторону) Не слушай его… Он нам никто… (всплакнула) (шепчет на ухо сыну) Родной, ты мой…
Тима. (шепчет, яростно сгибая рапиру) Мама, мама… Вадим, Татьяна… (Жанне) Жанна… не дуйся… В семье, иногда, нужны такие сцены, чтобы снять психологическое напряжение… Ну, мир, что ли? А?
Звонок в дверь. Входит Юрий Колобков.
Жанна. О! Юрочка!
Юрий. О! Жанночка! (чмокает её в щеку)
Жанна. Как жизнь?
Юрий. У меня жизнь твёрдо-копчёная. (даёт продукты и коньяк) На, кинь на стол… Твой-то дома?
Жанна. Дома… Как всегда воюем… (Артёму) Поздоровайся с… нашим… гостем.
Артём. Здравствуёте, здравствуйте! (Юра несёт Артёма на руках)
Юрий. Держи гостинец! (даёт) Привет, Скорлупа!
Тима. Привет, Колобок! Как я по тебе соскрючился?..
Юрий. Вижу, вижу как соскрючился… Опять семейная батальщина?… Не надо Жанну…
Тима. Это наше частное дело!
Юрий. Не надо… Я же вас люблю, чудаков… (ставит на стол бутылку)
Тима. Ты любишь людей, как художник любит натурщиков.
Жанна. (ставит на стол снедь) Юрочка приходит редко, но метко!
Тима. Гастрономический оазис… Начинается пир, праздник желудка!
Юрий. Есть чем звякнуть – можно и крякнуть!
Тима. У тебя, я вижу, (стучит его по брюшку) сердце пересыпается в желудок…
Юрий. (опускает Артёма на пол) Тяжёлая, милая ноша…
Артём. Дядя Юра, ты мне часы обещал подарить…
Юрий. Я слов на ветер не бросаю! (даёт Артёму часы) Носи, вундеркинд!
Артём. Спасибо, дядя Юра! Дайте я вас поцелую! (целует Юрия) Спасибо!
Тима. (Артёму) Иди. Поиграй… (уводит недовольного Артёма) Потом пойдём к бабушке на кладбище…
Жанна. Вспомнил про мать… Ха! Воспитатель! Проснулся и стал воспитывать.
Тима. (входя) Колобок. Не балуй ребёнка подарками. Железная дорога. лыжи… а теперь часы…
Юрий. А завтра – щенок. Родословная. Как у князей Долгоруких… Выпьем без кавказских церемоний… Намедни пил с одним, так у меня рука затекла, пока ждал окончания тоста.
Тима. (разливает) Они, кавказцы, пьют грамотно… Выпивка налито-с!
Юрий. Выпьем, чтобы Тимофею дали хорошую роль! Пора руководству театра подумать о переводе таланта на более ответственные роли. (пьют)
Тима. (парируя) За твои дармовые харчи и выпивон можешь меня даже обозвать… гением. Меня высовывают на звание и никак не высунут.
Юрий. Ты возьмёшь ещё судьбу за шиворот! Крепче держись за актёрский плуг!
Тима. Девять лет держу свой плуг, а ты и трёх лет не продержал.
Юрий. Я сам бросил театр, а не он меня… Познал я сцену – узнал ей цену. Но некоторые истины Станиславского пригодились в шарашках, в которых я функционирую. Выпьем за Станиславского! (пьют)
Жанна. В театре на следующий год запланирован «Гамлет», но Тимке, кроме третьего могильщика. Не светит…
Тима. (мягко) Ты права, работаю и живу без вдохновения… (жест – деньги)
Юрий. А ты иди могильщиком на кладбище. Работа сдельная. Место хлебное. Копейка – живая.
Жанна. Бррр! Страшная работа…
Юрий. Ничего страшного  -  могил; завтракают, обедают и ужинают только водкой… Сам чёрт не страшен. Главное – клиентов побольше бы было. Будет мало, запоёшь: Плохо, плохо люди мрут, // Плохо гробики идут.
Жанна. Фу! Отдельно будешь спать… Фу! (ест сёмгу) Юрочка, где сёмгу достаёшь?.. Килограмчика три бы… А?               
Тима. Достань ей лучше сала змеиного и щучью кровь.
Жанна. (театрально) Выслушай мой мещанский монолог, а потом подтрунивай сколько хочешь. Я уже не наивная десятиклассница! Вместо дешёвой романтики и чахоточных идеалов мне подавай маленький, малюсенький рог… рожочек изобилия и достатка. (выходя из роли) Вот таких монологов изобилие в спектаклях вашего храма.
Тима. «Быть сытым – больше вам не надо: есть жвачка и довольны вы».
Жанна. Ты Брюсовым не прикрывайся! (опять входя в роль мелодраматической актрисы) Ведь говорила моя мамочка: «Не якшайся, доченька,  с богемой! Не связывай свою судьбу с актёрами, поэтами, художниками… музыкантами…»
Юрий. С театральными критиками…
Жанна. Писателями и бардистами! Все они, повторяла моя любимая мамочка, играют в мнимую возвышенность. Все они маразматики, неврастеники…
Юрий. … лунатики…
Жанна. Алкоголики, бабники…
Тима. И самоубийцы!
Жанна. Вот, вот… Самоубийцы. Эти стихотворцы выдавливают свою желчь на бумагу, облегчаются, а вы, неврастеники, читаете их душевную отрыжку, а потом попадаете к невропатологу…
Юрий. А потом к психиатру, а потом… (показывает на горло) Сильно аргументируешь, Жанна Николаевна. Что ты можешь возразить на это, Тима?
Тима. От её железного здравого смысла я теряю вкус к жизни… Высокие мысли и стремления… (прикуривает и задувает пламя спички) гаснут. Но я лучше спою… Где пьют – там и поют. (отошёл к окну, тихо запел)


Вспоминается первый ледок,               
Вспоминается вечер без звёзд,               
Вспоминается колкий упрёк               
В том, что я удивительно прост.               

Это может быть, но почему?
До того, как нашли вы меня,
Было так хорошо одному
На закате осеннего дня.

Я листву разменял на рубли.
Я капель променял на гроши…
А хотелось всего-то любви,
Да единственной в мире души!

Юрий. (Жанне) Зачем прогнала Артёмку? Я сюда пришёл не для того, чтобы слушать его сопливые песни.
Жанна. Тише, он сейчас уйдёт на кладбище… (громко) Юра, что это ты стал пить, как пират, и курить, как индеец? Вредно же.
Тима. (подходя) Какая трогательная забота! Вы лучше позаботьтесь впредь не оскорблять слуг Его Величества Искусства! Настоящее искусство я, слава Богу, научился отличать от духовных испражнений! Я предупреждаю и показываю жёлтую карточку вам обоим! (поднимает корку лимона)
Юрий. А ты знаешь, сколько таких, как ты?! Мне надоели актёры без ролей, поэты без редакторов, музыканты без оркестров, режиссёры без театров!!!
Тима. (смиренно) Век всеобщего обучения… Бездарщина расплодилась катастрофически… Ох-хо-хо… К маме пойду… Оградку поправлю… Колобок, одолжи денег на цветы… А?
Юрий. Сколько ты мне должен, помнишь?
Тима. (считает) 25 и 17 и, и, и… ещё брал пятёрку… 47 рублей.
Юрий. А преферанс… Или тебе пулю показать? Я коллекционирую пулечки.
Тима. Вспомнил… Отдам. Картёжный долг – долг чести…
Жанна. Ты нежизнеспособен!
Юрий. Тебе надо менять жизненную программу.
Тима. Поделись опытом… (пауза) Не хочу могильщиком… Я это не люблю…
Жанна. Иди в ларёк… Огурцы, помидоры, арбузы…
Тима. Я это не люблю… Куда же мне идти?..
Юрий. Ходить далеко не надо.  Я могу выгодно реализовать ваши картинки… (показывает на них) Скрипку итальянского мастера. Письма Златоковича тоже пойдут в оборот.
Тима. Исключено! Картины Максимова мама завещала отдать в музей в день его юбилея…
Жанна. До юбилея ещё семь лет… Долго ты собрался… кх-кх…
Тима. Письма в государственный архив, а скрипка – это фамильная реликвия… Артёмка будет ещё играть…
Жанна. Уже поздно! Ему не скрипка нужна, а щенок… Коккер-спаниэль.
Юрий. Верь мне, картины Максимова к его 100-летию попадут на выставку в целости и сохранности через семь лет. Гарантирую! Картины не значатся в каталогах – неужели ты их за спасибо подаришь?!
Тима. Но, но мама… Для меня понятия «долг», «совесть» ещё не пустые слова… А память?
Юрий. Человечество выдумало эти понятия и свою незрелую мораль считает высоким гуманизмом. Совесть, честь, мораль – это всё софистика!
Жанна. Совершенно верно! Не нужен мне шалаш – подавай дворец!
Юрий. Соглашайся, и тебе не придётся тратить время, нервы, душевные силы на житейские заботы. Дело верное!
Жанна. (играя) Мы же по уши в долгах! В долговую яму захотел?!
Тима. Ты сама их наделала… А в карты даже Пушкин играл…
Жанна. Я люблю жить роскошно! Отдыхать в лучших санаториях, кушать  на серебре и золоте, и почивать на китайских подушках.  Кстати, мы из ломбарда не выкупили твою куртку и… подтяжки. Кстати, сына любить мало – ему велосипед подавай… с мотором. Нет, ты просто честный дурак!
Тима. Я Сирано де Бержерак!
Жанна. У тебя нос маленький, чтобы делать такое заявление. Только не хватайся за свою дурацкую рапиру. Сначала нос отрасти. Нет, надо с тобой разводиться… Развод прошу! (топает ногой) Сына ты у меня не увидишь!
Тима. Не имеешь права!
Жанна. Если будешь приносить ему и мне подарки, тогда – пожалуйста.
Тима. Ты совсем обнаглела… Где твоя элементарная совесть?
Юрий. Кстати, о совести… Я убил своего родного ребёнка…
Тима. Как убил? Ты же развёлся со своей…
Юрий. Я убил своего ребёнка… и своего родного брата. И ничего. А ты про совесть толкуешь.
Тима. Тоже мне Каин! Не запирайся.
Юрий. Клянусь! Я убил брата. Я Каин!
Тима. Бред… Трепло!
Юрий. Люди чему угодно верят, но только не правде. Подтверди, Жанна.
Жанна. Юра не врёт. Это ты, Скоморох, трепло.
Тима. Исповедуйся тогда… Но грехи я тебе не могу отпустить. Я не поп.
Юрий. Э-э, нет! Я исповедуюсь, если ты не будешь в святые рядиться.

Вариант 1.
Тима. Я святой?! Никогда! (Артём высовывается из другой комнаты) Артёмка, закрой дверь! Актёру святость противопоказана. Врачи, учителя могут себе позволить такое… А актёры…
Жанна. (передразнивая) Актёры… Ты – шут! Скоморох!
Тима. Пожалуй, я дам тебе развод… Куда же испарилась твоя душевность, вкупе с духовностью?..
Юрий. Кстати, духовная жизнь обходится недёшево – книги, кино, театр, зоопарк.
Тима. Не понимаю, как быстро может женщина из рафинированной интеллигент(н)очки превратиться в решительную мещаночку…
Жанна. Не превратилась, а перевоплотилась!.. Чтобы ты, наконец, спустился на землю и увидел свою бездарность! Ненужность ни семье, ни театру и, естественно, обществу!
Тима. Ну, пусть я бездарен и не нужен… Но зачем разыгрываешь перед нами сцены из мещанского быта?
Жанна. Выражаю протест, используя опыт народных масс в доступной форме.
Тима. Можешь выражать протест в любой форме, только без посторонних!
Юрий. Вы меня не стыдитесь. Ведь мы из одной породы. Миритесь, а я пока с Артёмкой подипломатничаю. (идёт к Артёму в другую комнату) Артёмушка! Часы ещё не сломал?.. (треплет его по голове)
Артём. (отскакивая) Не трогайте меня! Не нужны мне ваши часы!
Юрий. Как?.. Не понравились?.. Можешь их обменять… на марки, значки… Ты что-то не в духе… (театрально) Кто обидел моего лучшего друга?! (целует его)
Артём. Я вам больше не друг! (отталкивает Юрия) Вы колючий!
Юрий. (обескураженный) Я… я для тебя больше, чем друг… Иначе… разве я стал бы приходить в этот дом…
Артём. Не приходите больше никогда! Вы нехороший человек!
Юрий. (шокированный) За что ты меня так?! Не казни меня, мальчик мой! Я не заслужил перед тобой… Прости меня, Артём… Жанна… Мама тебе, значит, всё рассказала…
Артём. Ничего она мне не рассказала…
Юрий. Ну, ты хоть знаешь, кто я?
Артём. Дядя Ю… Юрий Колобков.
Юрий. (берёт за руки Артёма и встаёт перед ним на колени) Карапуз ты мой единственный! Родной ты мой! Как я люблю тепло твоих ладоней, мой малыш… Мне очень тяжело, Артём… Знаешь, как мне трудно?…
Артём. Не знаю…
Юрий. Тебе, только тебе единственному, могу сказать…
Артём. Ну, рассказывайте…
Юрий. Я лучше спою тебе.
Сменилось осенним бездействием лето…
Как в листьях опавших, я в прошлом копаюсь опять…
Но память, как видно, копилка с секретом –
Чем больше кладёшь – тем трудней отыскать.
 
Припев:
Мне не разорвать этот Гордиев узел:
Я сам его спутал и в том никого не виню.
Пытаясь согреться огнём обманувших иллюзий,
Я письма сжигаю, а пепел храню.

А дальше посыплю голову чадную пеплом,
Зароюсь в тюфяк и молчу, не дышу…
А память, как будто в отместку, ослепла -
Забрав золотые, она возвращает гроши.

Припев.
Считаю монетки, как будто бы скряга иль нищий…
Бросаю добычу навстречу грядущему дню!
Огонь догорел в опустевшем жилище…
Я письма сжигаю, а пепел храню.

А пепел покроется белой порошей
И в зимнее утро виски от седин не отмыть…
Как трудно порвать со своим незадачливым прошлом –
До самого сердца протянута нить.

Огонь догорает последних иллюзий…
Я песни сжигаю, а пепел храню.
(В конце песни Юрий прослезился).
Артём. Как жалобно… Дядя Юра, почему вы плачете? А-а… Знаю, почему… Вы убили своего сына… Вы Бармалей.
Юрий. Ты что? Я не убивал тебя… то есть сына…
Артём. Убивали… И брата своего тоже убили… Наверно, нечаянно… Врезались куда-нибудь на своём «Жигулёнке»… Правда?
Юрий. Значит, ты подслушиваешь разговоры старших?! Как тебе не стыдно?!
Жанна. Ах ты. наказание! (подталкивает Артёма в другую комнату)
Артём. Но мне скучно одному! (яростно сопротивляется) Не нужны мне ваши часы! Старьё! (кидает часы) (Жанна крутит ему уши)
Юрий. Неблагодарный поросёнок! Это не по-джентельменски, Артём…
Жанна. Извинись перед дядей Юрой! Извинись! Я тебя заставлю!
Артём. (вырывается, открывает входную дверь) Я всё знаю! Я всё знаю! Если вы будете меня… мне… Пойду в милицию… (убегает)
Тима. Что случилось? Колобок, почему сын убежал?
Юрий. Побежал за милицией… Сейчас сюда придёт милиция… Ты же любишь щекотливые истории… Воспитали Артёмку, как надо!
Тима. (хватает его за грудки) Что ты сделал сыну?
Юрий. Успокойся. Ничего страшного…Просо он подслушал наш разговор и, как истинный пионер, пошёл в органы, чтобы открыть им тайну моего тёмного прошлого: убийства брата и сына семьи Колобковых. (медленно выпивает) Слушайте страшную исповедь Юрия Колобкова. Сына я убил… заставив одну женщину… мою любовницу прервать беременность…
Жанна. Болтун же ты, однако!
Юрий. А брата… Мы с ним были близнецами… Я у мамы высасывал львиную долю грудного молока: брат – куриную. Если мама начинала кормить его первым, то я дико орал. Мама затыкала уши и кормила меня в первую очередь. Брат стал сохнуть, бледнеть и чахнуть, потом умер. Естественный отбор. Закон великой природы!
Тима. Циник! (уходит искать Артёма)
Юрий. (вдогонку) Я не циник! Просто я не боюсь возвышаться над общим ничтожеством! Скорлупа согласился продать картинки, письма и скрипку?
Жанна. Согласился. Всё дело Артёмка испортил! Испортила его школа.
Юрий. Выпьем за нашего сына! Продам вашу коллекцию – сын будет обеспечен. (торжественно пьют) Этот Гордиев узел рано или поздно нам с тобой придётся рубить.
Жанна. Я боюсь… Он меня может убить, если узнает…
Юрий. Ха! Ха! Для этого нужен характер… Он же скорлупа… нажми – треснет!
Входит Скорлупкин с Артёмкой.
Жанна. Ах, сынок, иди ко мне, поцелуй мамочку свою! (Артём целует мать)
Тима. Поймал в телефонной будке…
Юрий. Ах ты юный следопыт! (треплет его по голове) Будет тебе щенок.
Жанна. Ах ты, моё родное сердце! Лукавый ты, мой бэби! Красавец ты мой!
Артём. Спасибо, мама, что наградила меня красотой и фигурой.
Тима. (строго) Иди поиграй и больше так не дури.
Жанна. Артём будет сидеть с нами. Мы так редко бываем… вместе.
Юрий. Очень редко. Посидит с нами и пожнёт разумное, доброе, вечное!
Тима. Гувернанта, к сожалению, у него нет. (Артёмке) Ты прости меня, что я редко бываю с тобой. Прелагаю тост… (наливает)
Артём. Ты же сказал, что пойдём на кладбище.
Тима. Ах, да… Понимаешь, сынок… Давай на следующей неделе, а? (Артём угрюмо молчит) У меня сейчас нет денег на цветы, свечки…
Юрий. (Артёму) Без подарков в гости нельзя ходить даже к покойнику.
Жанна. Юрий, мы посовещались с Тимой насчёт картин и прочее…Он, в принципе, не против. (Тима машинально берёт рапиру, нервно гнёт её).
Тима. Ой-ой! С каким тяжёлым чувством я иду на эту сделку с совестью.
Юрий. Это не сделка, это благоразумие. Пойми, бла-го-ра-зу-мие!
Звонок в дверь. Жанна идёт открывать и приводит Вадима: он с инвалидной палочкой, заметно хромает. Одет по-спортивному.
Тима. (удивлённо) Каррамба! (непроизвольно приветствует рапирой)
Вадим. (проделывает своей инвалидной палочкой такое же приветствие) Защищайтесь, сударь! К бою! (становится в боевую позицию. Видя растерянность Тимофея) Сударь, да вы трус!
Тима. (неуверенно идёт на поединок, потом всё более оживляясь) Мсье, вы вынудили меня… Получайте посылку! (делает выпад) Ещё!
Вадим. (парирует, старается держаться возле стены, на которую опирается рукой, снижая тем самым тяжесть на протезные ноги) Ох, какой горячий! Нельзя голову терять… (делает двойную терцию и выбивает у Тимы рапиру) Слабак, Скорлупа! (вытирает пот)
Тима. Вадим, дорогой ты мой! Сколько я тебя не видел…
Вадим. Целый исторический период. (обнимаются) Шесть лет.
Тима. (подводя его к столу) Вещий сон… Ты приснился мне. Это же надо!
Вадим. (даёт руку) Здравствуйте! Вадим. Здравствуй, чемпион! (Артёму)
Юрий. Юрий Колобков.
Вадим. Я вас заочно, из слов Тимофея, знаю.
Жанна. Вадим, какими судьбами?
Вадим. На спартакиаду приезжал… Привёз двух хлопцев: один из них чемпион. Второму не повезло – травма. Ждут меня внизу, в такси…
Жанна. Что за щепетильность?! Зашли бы. Посмотреть на чемпиона…
Вадим. Опаздываем, поезд… (Артёмке) Вот, скоро чемпионом будет. (Юре) Каким ваш сын занимается спортом? (Юрий не в тарелке)
Тима. Это мой сын.
Вадим. Вот не думал… (Тиме) Возьми в подарок диктофон. (даёт)
Тима. (смотрит) Да ты что, Вадька? Не могу…
Вадим. Бери, бери… Роли учить будешь… Надиктовал и в карман. За флейту надо же когда-нибудь…
Тима. Играешь на флейте?
Вадим. Извини, но мои дети разобрали на куски… Любопытные…
Тима. Так ты женат, оказывается… А как работа?
Вадим. Женат. Тренер. И так далее… Любу же мою ты разве не помнишь?
Тима. Та самая… Помню. Извини, что так и не ответил ни на одно твоё письмо. Давай выпьем за тебя, за Любу, за твоих детей и чемпионов.
Вадим. Не пью, но за ваш дом выпью! (пьют) Спасибо вам! Ну, я на крыло. Проводи. Тимофей.
Юрий. Пришёл, увидел, победил!
Вадим. (помазал рукой) Будьте здоровы! (уходит)
Артём. Мама, я побежал на улицу – хочу посмотреть живого чемпиона. Дядя Вадим, я с вами.
Пауза.
Вадим. (Тиме) Слушай. Вчера, я, случайно, встретил на вокзале возле касс восточного направления Татьяну Боголюбову
Тима. Каррамба!
Вадим. Она покупала билеты в Свердловск… Пока стояли в очередях – поговорили… Вспоминали ваш визит ко мне в больницу…
Тима. Ну, ну!
Вадим. Она приехала с мужем на какой-то симпозиум… Муж у неё какой-то большой начальник… работает в области…
Тима. Ты мне про Таню скажи!
Вадим. Она по-прежнему любит тебя, охламон. Хотела посмотреть спектакль с твоим участием, но билетов не достала.
Тима. У нас с этим строго… Будь ты хоть министром.
Вадим. Если можешь, закажи ей пару билетов… на сегодня.
Тима. В этом спектакле у меня всего одна реплика: «Хочу поесть китайское рагу…» Ц-ц-ц…
Вадим. Стыдишься… По почте надо было диктофон тебе прислать… Да…
Тима. Ты неправильно понял! Для меня театр, как для верующего церковь! А сцена не эшафот, а блаженный рай! Да, я готов мыть полы в театре!
Вадим. (морщась) Понесло… Ты неисправим.
Тима. Это от вина… (поникнув) Увидит она меня на сцене и ей будет  больно… Ей будет больно! А не мне… Но я выйду на сцену. Маленьких ролей нет – есть маленькие актёры! Спасибо, Вадим! Ты во-время пришёл!
Требовательно сигналит такси.
Вадим. Мне пора… Будешь Тане заказывать билет–запомни.. У неё фамилия…
Тима. Боголюбова.
Вадим. Нет. У неё фамилия – Ежова. Будь здоров! Будь сильным. Я верю тебе.
Тима. Повтори последнюю фразу…
Вадим. Я верю тебе (обнимаются)
Вадим уходит.
Тима. (бормочет) Ежова… Ежова… (подходит к застолью)
Вбегает восторженный Артёмка.
Артём. У-р-а!!! Мне дяденьки чемпионы подарили вымпел!
Юрий. Ну-ка, ну-ка… покажи… О!… Урожай… Читать умеешь?
Артём. (читает по слогам) У-ро-жай… А почему?
Юрий. Это такое спортивное общество… Для колхозников… Понял?
Артём. Понял.
Тима. Артём, иди к себе… Я очень прошу. (Артём уходит) Колобок, я передумал. Картины, письма и скрипку я не отдам тебе.
Юрий. Почему?
Жанна. Ты же обещал мне!
Тима. Потому.
Жанна. Ты вероломно нарушил данное мне слово!
Юрий. Очевидно, ему сын полей что-то на ухо нашептал.
Тима. Мне противно думать, что эти вещи будут лежать в чулане какого-нибудь советского Гобсека.
Юрий. Своего друга живоглотом считаешь?!
Тима. Я тебе жёлтую карточку показывал… предупреждал. А сейчас на нашей многолетней, ложной дружбе я показываю красную карточку и отрезаю навсегда протухшую пуповину наших отношений!
Юрий. (язвительно напевая уходит)
Все собаки делятся на группы:
Есть хозяйка – будут псу супы…
Если нет, то будет пёс без супа.
Если нет, то будет пёс без супа,
Но зато не знать ему цепи!
Жанна. Я завтра же подаю заявление…
Тима. На развод!
Жанна. Юридически я имею право на половину этих картинок. Имущество само собой. Сына ты больше не увидишь!
Тима. Не кричи, сын услышит…
Жанна. У тебя нет и не было сына!! Скоморох!

Картина тринадцатая.
Театр. После окончания спектакля. Пустая сцена, на которой одиноко бродит Тима. Из-за кулис приносит гитару и в раздумье перебирает струны. На сцену заглядывает Миша.
Миша. Ты ещё здесь?.. Тимка, Тимка, что ты натворил?! Ты пьян или с ума сошёл! Как это можно, выйти на авансцену и свою реплику: «Хочу китайское рагу» бросать в зрительный зал?!
Тима. Я трезв и в своём уме.
Миша. Это ненормальная, дерзкая выходка. Ты чуть не сорвал спектакль.
Тима. Эх, Мишка, Мишка! (вздохнув) И ты, Брут.
Миша. Я н начальник… Но все шушукаются по углам… Режиссёр не хочет даже тебя поругать… Беспрецедентный скандал. Завтра состоится худ.совет и тебя вытурят из театра… Зачем ты это сделал, ума не приложу.
Тима. (светлее взглядом) В зале присутствовала бесценная,  чудная зрительница – моя мука, мой идеал, которую потерял восемь лет назад… Сегодня у меня была единственная возможность сказать ей боль своего сердца и ещё многое, многое!
Миша. Многое?.. Одной фразой «Хочу китайское рагу»?..
Тима.  Да. Хочу любить, хочу быть понятым, хочу верить!
Миша. Кто же эта за прекрасная дама, из-за которой тебе завтра будут прочищать мозги и вставлять клизму?
Тима. (откидывая Мишины волосы) Хороший ударчик! Полысеешь когда, шрам этот будет доступен для обозрения: женщины уважают боевые раны.
Миша. Ах, это…это… как её… Христосова Татьяна…
Тима. Боголюбова. Да, на спектакле была она!
Миша. (вздохнув сочувственно) Я тебя понимаю… Что интересно, публика-дура твой фортель проглотила и приняла, как должное… Но как на это посмотрит администрация… Наверно, всё-таки попросят…
Тима. Я плохой актёр… Но из театра не уйду.  Буду работать рабочим… Я люблю запах сосновой стружки, запах свежей краски… Я знаю в театре каждый гвоздь, каждую трещинку. Меня в театре знает каждый сверчок, каждый паучок.
Миша. Пошли сегодня вместе по домам… Я тебя провожу – ты меня…
Тима. Мне некуда идти. Здесь мой дом.

Картина четырнадцатая.
Гостиница. В номер входит Татьяна. Вынимает из сумочки портативный магнитофон, включает запись. Слышатся отдельные реплики, покашливания и другие характерные звуки в зрительном зале; наконец раздаётся голос актёра Тимофея Скорлупкина: «Я хочу китайское рагу. Дай же мне китайское рагу! Я не могу жить без китайского рагу!! Всем людям земли нужно китайское рагу!!!» (монолог сказан с проникновенным, возвышенным слогом) После монолога раздаётся смех. Татьяна резко останавливает запись и снова перематывает ленту. В это время в номер входит Степан.
Степан. Извини, но я не смог прийти на спектакль… Банкетик… (разводит руками) Так сказать, официальная необходимость… От Виктора Владимировича зависит всё наше будущее.
Таня. (жёстко) Твоё будущее, Степан Степанович Ежов.
Степан. Моё будущее – это твоё будущее и будущее нашей дочери. Надеюсь, ты догадалась продать билет?..
Таня. Нет. Я его оставила билетёрше с просьбой пропустить тов. Ежова, на случай, если он опоздает или придёт на второй акт.
Степан. Из-за пустых зрелищ я не могу откладывать важные планы… Спать хочу… Я запланировал и поставленную задачу выполню. (зевает) Спать хочу.
Таня. Всё у тебя запланировано, нормировано и учтено.
Степан. Всё надо учитывать наперёд, дорогая Татьяна Николаевна.
Таня. На лихую глупость, хоть раз в жизни, ты не способен. (включает с вызовом магнитофон) Я хочу китайское рагу! И т.д.  (выключает)
Степан. А-а-а… Испытывала наш новый магнитофон в театре… А что, китайскую пьесу показывали?… (перематывает ленту) Люблю китайскую кухню.
Таня. Это голос моего первого мужа! И я его люблю до сих пор!
Степан. Об этом субъекте, который обманул твоё доверие, я уже многократно слышал. Закончим пустой разговор: завтра у меня много деловых и нужных встреч… Я ещё запчасти не достал…
Таня. Степан, мне необходимо встретиться с Тимофеем.
Степан. Дорогая, ты можешь попасть в какую-нибудь авантюру. Положение, которое ты занимаешь, не позволяет впадать в крайности. Надо блюсти «имидж». А этот тип… Ты же сама мне рассказывала…
Таня. Я позвоню Тимофею, поблагодарю за билеты. (набирает номер телефона) Алло!… Мне можно Тимофея Петровича… Татьяна Ежова… Извините, Боголюбова… Ах, это вы, Жанна… На симпозиум с мужем… Вот как…. Понятно… нет, нет, я только хотела поблагодарить за билеты… Всего доброго! Да, Степан Степанович, ты прав нам не простительны эксцентрические выходки. Покажи, на какую кнопку нужно нажать, чтобы запись стереть…
Степан. Дорогая, надо всегда нажимать на «стоп», а потом на красную…
Таня. «стоп»… (не решается нажать) Ау… ау…ау…
Степан. А теперь на красную… Ну! Тыкни сюда пальчиком согласно инструкции.
Таня. (отчаянно кричит) Нет! Не могу! Не могу! Не могу! (рыдает)
Степан. Таня, успокойся… Я сам… (нажимает красную кнопку) Вот и всё. Успокойся. Тебе надо выспаться… А завтра я с тобой пойду куда пожелаешь… хоть в театр, хоть в зоопарк… А хочешь, пойдём в «Пекин», закажем китайское рагу… А?
Таня. (резко) Ложись спать! И оставь меня одну.
Степан. Я-то лягу… завтра надо быть бодрым. В здоровом организме здоровый дух. (зевает) Греки знали, что говорили.  (засыпает)
Татьяна уходит в вестибюль гостиницы, садится за пианино и накопившиеся чувства вкладывает в лирическую песню.
Какой-то белый пар,               
Сырая колея…               
А это тот ли парк               
И эта ли скамья?               
И живы ль те  слова,               
Что были мне одной?               
Под снегом спит трава,               
Забытая тобой.               
Но отчего опять               
Повеяло весной?               
Что толку вспоминать,               
То, что всегда со мной…               
Сегодняшним огнём.
Предание свежо,
А верится с трудом.               
На искристом снегу
Две капельки росы.
Поверить не могу
И позабыть  нет сил…         
А на скамейке лёд
И в парке пустота…
Наверно, парк не тот…
Да и скамья не та.
А память сердце жжёт
Сердитый голос дежурной: Гражданка! Эй! Гражданка! Вы что тут распелись!? Это грубое нарушение внутреннего распорядка гостиницы! Вы что, пьяная?!
Таня. Простите. Пожалуйста! Я немного забылась…
Голос дежурной: Не надо забывать о времени! Уже поздно.
Таня. (осознав для себя что-то роковое) Да, да, да… Поздно. Очень поздно.

Театр. Сцена, на которой так и остался после спектакля Тимофей.
Сердитый голос сторожа: Тимка! Уходи домой! Я закрываю театр.
Тима. Я здесь спать буду… (сам себе) Здесь мой дом… Мой дом – театр.
(Поёт песню):

В доме пустом, прежде так оживлённом,
Родственных звуков не ловит струна…
Ясное стало неопределённым.
Только гитара, как прежде верна!

Жаль – мы не вместе… Забудем былое,
То, что развеялось, будто бы дым.
Там, где когда-то сидели гурьбою,
По двое даже теперь не сидим.

Нам воспоминания звуки даруют –
Но это всего только призрачный дым.
Для женщины прошлого не существует:
Она разлюбила – ты стал ей чужим.

ВСЕ мы в плену у сегодняшней лени –
Прошлому дань этим платим сполна.
Только гитара встряхнёт на мгновенье,
Только гитара. Как прежде, верна!

Голос сторожа: Тимка! Охломон! Перестань песни распевать! Уже поздно.
Тима. «Тимка»… Тридцать три года! А всё ещё «Тимка»… Да… Поздно. Поздно. Поздно.
 Гаснет свет. Мрак. Слышны неуверенные звуки шагов, звук упавшего предмета: Тима воет от боли, проклинает кого-то, зовёт и просит…
 Вдруг раздаётся глухой треск кузова и визгливые, жалобные звуки рвущихся струн гитары.

Занавес.
Действующие лица выходят на поклон. Потом, один из них, сообщает, что в зале присутствует автор пьесы. Упирающегося автора (сердобольный, чудаковатый старичок) волокут на сцену. Автор панически неуверен и зажат: спотыкается, бледнеет, краснеет, трясётся и чуть не падает в оркестровую яму. Он глубоко взволнован и, как ребёнок, напуган и растерян от всеобщего внимания. Ему аплодируют, дарят большой букет цветов и… он, не выдержав кипучей, пагубной партитуры чествования, падает в обморок – инфаркт.
Возле упавшего автора неумело хлопочут актёры, кто-то несёт воду, кто-то побежал звонить и т.д. Один из актёров взволнованно говорит оставшимся в зале зрителям: Товарищи, нет ли среди вас  медицинского работника или хотя бы – кто умеет оказать первую помощь?
Если, поверив в этот розыгрыш, найдётся медработник или просто порядочный гражданин. Который поспешит на помощь автору-оборотню, то перед этим человеком актёры благоговейно просят извинения, спрашивают, что двигало его (её) чувствами? Сравнивают его (её) с героями спектакля Вадимом и Татьяной и преподносят ему (ей) цветы.
Один из персонажей: А теперь проиграем этот эпизод с подставной актрисой (врачом).
Актриса-Медсестра. (псевдотрагично) Товарищи зрители! У товарища автора обморок, а, может, инфаркт… Выручайте! Есть в зале медики?
Подставной врач. Есть, есть! (само милосердие) Бегу, бегу, бегу! Срочно вызывайте неотложку! (называет номер телефона) Придайте больномцу горизонтальное положение. Чтобы голова была выше ног. (манипулирует с больным) Пульс есть!!
Таня.  Слава Богу! Будет жить!
Врач. Дайте нашатырный спирт!
Медсестра. У нас в театре нет аптечки…
Врач. Непростительная халатность! Будем делать искусственное дыхание. Дайте марлю! (пауза) Дайте хоть платочек… носовой…
Юрий. (нехотя даёт платок) Жертвую во имя идей гуманизма!
Врач. Грязный… Нужен стерильный платок.
Артём. У них они н стерильные.
Врач. (в зал) Передайте мою сумочку! 12 ряд, 12 место. Достаньте платок.
Зрители. Здесь нет вашей сумочки… Да и место ваше уже заняли… какой-то студент… (зрители – студенту) Эй! Студент! Покажи-ка билет!
Врач. Украли сумочку! (плачет) Деньги… документы… билет на концерт Петуховой…
Вадим. Человек умирает! Не забывайте свой долг!!
Врач. Ладно… Тогда без платка… рот в рот… (прижимается губами ко рту автора)
Автор. Ой! Ой! Не хочу! Я это не люблю! (брезгливо вытирает губы) Как вам не стыдно целоваться в общественном месте! Здесь же дети…
Пауза.
Автор с глубокозначительностью фокусника снимает парик, отклеивает бороду, усы.
Автор. (врачу) Дураков учить, что мёртвого лечить! Наивнячка! И зачем только вот такие ходят в театр?.. Не впрок пошёл для вас наш спектакль.
Врач. Но… но я не думала, что вы симулируете…
Маша. Все здесь симулируют.
Даша. Все здесь притворщики!
Автор. Вы в какой больнице работаете?
Врач. В девяносто восьмой… А что?
Автор. Вот когда меня туда отсюда повезут, тогда там меня можно, пожалуйста, рот в рот. А вы при почтеннейшей публике… публично, рот в рот. Хотите в газету? На первую полосу? Наивнячка! Накопляйте ум, товарищ врач! Мотайте на ус!
Врач. У меня нет усов.
Автор. Дарю! (приклеивает врачу усы)
Жанна. (врачу) На конкурсе дураков вы заняли бы первое место.
Продавец № 1. Сумочку, впредь, не оставляйте без присмотра.
Продавец № 2. Нельзя людям верить! (подруге) Правда, Томка? Мы вот с ней поверили как-то двум аферистам, которые глухонемыми притворялись. И знаете, что вышло?
Продавец № 1. А вышло вот что… Они унесли всю дневную выручку на сумму, на сумму…
Продавец № 2. 50 тысяч! Вот так вот – сумочки-то оставлять.
Врач. Сумочку не жалко… Билет на Петухову жалко… Двое суток в очереди промучилась… Эх! И зачем я только побежала на фиктивный вызов о помощи?! (в сердцах рвёт усы автора)
Вадим. Я вот тоже побежал на помощь… Вы остались без сумки, а я без ног.
Юрий. Чем бегать на чужой крик о помощи, лучше бегать трус…цой.  А ещё лучше… «в своей квартире бег на месте… три-четыре!»
Таня. (врачу) Я ведь тоже такая же дурочка!.. только гораздо хуже вас… Из-за меня чуть-чуть человек не разбился насмерть.
Миша. (Тане) Не берите на себя функции органов милиции!
Мать. Насмерть-то не разбился, но талант отшиб напрочь.
Рая. (показывая зубы) Семь раз подуй, семь раз проткни, а потом ешь!
Автор. (дидактически) Моральное резюме! Никогда не верь! Никогда не лезь не в своё дело! (врачу) Усекла?
Врач. Но… но я клятву Гиппократа давала… помогать везде и всегда пострадавшим больным.
Автор. Неисправимая дурочка!
Мать. Ах ты, шкодник! (крутит его за ухо)
            Артём зубами хватает его за полу пиджака: Гав! Гав! Гав!
Автор. Ой! Ой! Больно! Я больше не буду! Клянусь…
Мать. Товарищ автор, вы знаете, что раньше на Руси делали со скоморохами? 
Автор. Ой, ой… Я точно не помню… но достоверно знаю. Что их даже за царский стол сажали…
Тима. На кол сажали нашего брата…
Автор. Я больше не буду! Клянусь всеми музами!
Мать. Не клянись музами. Не пачкай святое грязными руками и лживым языком!
Тима. (выходя вперёд) Вот так мы зарабатываем свой хлеб. Поверьте тяжкий хлеб. Хочется верить, что среди вас нет (приподнимает себя за шиворот) таких скоморохов.
Юрий. (делает сальто) Таких Колобков.
Жанна. Таких державных жён.
Миша. (пронзительно свистит) Таких ночных шалунов.
Степан. (лёжа) Таких банкетных карьеристов. (переворачивается на другой бок)
Медсестра. Таких бесхалатных белохалатников.
Артём. Недругов собачьего племени.
Продавщицы. Таких сердечно-заботливых тружеников прилавка. (показывают зрителям языки и фиги)
Мать. Не почитающих великого Гёте.
Таня. Поэтессок средне-паршивого уровня.
Автор. (приподнимает себя за шкирку) Таких лживых, пронырливых авторов.
Рая. И просто ничтожных, тайных пакостников!
Вся труппа. (направляют указательные пальцы в зрительный зал)
А-А-А ???