Это было время пороков, революции, время без ревности, когда познал холод её пальцев.
Она, словно аристократичная душа, эстетика, вакцина от любой тьмы, к которой так и хочется тянуть поломанные руки.
Я ломал сигареты, чтобы наши пальцы с ней переплетались — это было для меня своего рода тайной магией, которая делал меня магом.
В этой женщине были хромосомы счастья, любви и было в ней то, что пробуждало во мне ревность, которая сбивала меня с ног.
(Эти глаза — смертельная магия)
И притяжение к ней сильнее любой силы, полагаю, это и есть магнетизм истинной женской натуры: когда слабость же и делает её сильной, а мужчину наполовину смелым, наполовину эгоистом.
Прикасаться к ней, как хотеть курить, хотеть дышать, но эти касания слаще всего, опаснее всяких ран и желаннее любой сигары,
сама вакцина.