Светало. Сквозь чуть приоткрытые веки я видел, как потолок старой пристройки нависает сверху, а робкие, первые лучи пробиваются сквозь гнилые щели. В своём первом блеске они высвечивали пыль, что нескончаемо витала в воздухе. Новый день, новое существование. Очередной удар по перегородке поднял новую порцию взвеси. Свиньи по соседству давно проснулись и сейчас похрюкивая в загоне, копошились в своей вонючей жиже.
Я стонал. Если это конечно можно вообще назвать стоном. Похоже, до этого момента я вообще не знал, что такое боль, не представлял, что так может быть. Не сразу понял что стон, разносящийся по помещению мой. Не только движения, просто существование превратилось в нестерпимую муку. Это было одно невыносимое страдание.
За что? Неужели для родных я ничего не значу? Почему было нужно так меня истязать? Слёзы лились из глаз. Рыдало моё тело, рыдала моя душа. Я уже не понимал, где реальность, а где кошмары. В полузабытье, где то между сном и явью, потерялось моё существо. Его трясло и швыряло. Било и терзало, заставляя натянуться в болезненную струну мою душу. Картинки прошлого и вымысла перемешались в неповоротливую массу, давя на разум чем-то тяжёлым. Переползающие друг на друга хитросплетения, ставили в тупик, заставляя бесконечно просыпаться, а затем опять проваливаться в небытие боли.
Который день я лежал на грубо отёсанных досках. Где я, я не знал. Мой организм потихоньку приходил в себя, но сил сбежать, пока не накопилось. Хотя мысль о побеге настойчиво крутилась в голове. Сейчас я жалел, что не сделал этого раньше. Но хуже всего было то, что эта мысль крутилась не только у меня. Чей-то хитрый ум всё предусмотрел, не оставляя даже шанса для реализации. Тяжёлая, дубовая колодка плотно фиксировала ноги. Заперли словно раба. Я звал на помощь, но ни кто не приходил. Краюха хлеба и вода, всё, чем баловали пленника, сквозь поломанную доску в стене.
Вонючий воздух раздражал и бесил. Перелезть подальше от свиней было просто некуда. Я лежал, вдыхая ароматы бытия, пропитываясь естественными благовониями. Размышлял, не понимая происходящее. Я поклялся, не зависимо от ситуации не показывать свои слёзы, никогда и никому. Терпеть, терпеть и ещё раз терпеть, сдерживая свою боль, а главное ждать. Ждать момента, ждать случая и когда он настанет, и вот тогда, чтобы не дрогнула рука, а если и дрогнет, всё равно, я вырву шанс на своё спасение.
Время шло. Тело привычно восстанавливалось, заживляя полученные раны.
С наружи послышались привычные шаги. Но вместо еды, кто-то долго и упорно начал скрестись о металл. Наконец навесной замок, немного поскрипев, поддался и отцепился. Дёрнулась небольшая дверь, впустив в помещение свежий воздух.
Я прикрыл глаза рукою и всмотрелся в силуэт. Мы застыли глядя друг на друга, но глаза никак не привыкали. Наконец терпение у вошедшего лопнуло, тяжёлая, длинная цепь громыхнув, глухо заскользила звеньями по краю доски.
- Очухался! Ну чего лежишь? Вылась! – послышался знакомый скрипучий голос.
- Почему я здесь? А где отец?
Староста Шварод подошёл ближе, согнувшись в три погибели, и снял с ноги обруч колодки. Оковы с тяжёлым стуком упали на землю.
- Шагай давай. Нашёл место лясы точить. Вылась, там всё узнаешь.
Меня грубо подтянули, заставив стукнуться головой о балку низкого потолка. Староста быстро развернулся и выскочил на улицу, замерев у двери.
- Ну, долго-ль ещё?
Дождавшись, пока звёзды перед глазами успокоятся, я медленно поплёлся следом к выходу. Было чувство, что я разучился ходить. Но мелкими шажками, всё-таки достиг выхода, уставившись взглядом в земляной пол. Однако не успел я распрямиться и вдохнуть свежий воздух, как меня ловко подцепили руки служивых и повели по тропинке.
- Э …. – я попытался сопротивляться, но мне грубо заломили руки, и повели дальше.
- Даже не надейся молокосос. Второй раз удрать тебе не удастся.
- А когда был первый? – последовал мой вопрос.
Но мне никто не ответил, только грубее потащили дальше.
- Ну, нет, - во мне всё взбунтовалось.
- Не имеете право! – просипел я.
Я попытался достать головой шедшего позади, что держал меня. Однако толи мужик попался опытный, то ли я совсем ослаб. Затея с треском провалилась, а удар рукояткой меча по голове решил всё трепыхание за раз.
Наконец я пришёл в себя. Голова гудела от боли. Меня нещадно качало и мутило. Небо плыло перед глазами, как и проскользающие по сторонам деревья. Приподнявшись, я оглянулся. Несколько телег катило по извилистой дороге, которая вела к соседней деревне. На первой, сидели такие же, как и я, но не связанные. Четверо. Они не спеша переговаривались. Три оставшиеся телеги были пустые. Я оглянулся назад. Ещё две телеги. В каждой по трое и всадники рядом. Основное конное сопровождение, во главе с офицером, двигалось в начале колонны.
- Очнулся! – голос надо мной заставил оглянуться.
Он сидел на ухоженном жеребце. Кожаная потёртая одежда выдавала в наезднике опытного война в летах. Мечи покоились в ножнах, но была уверенность, что если понадобиться, оба клинка быстро найдут свою цель.
Я промолчал.
- Правильно! Молчи! Хоть мне тебя и жаль, но твоё дело теперь решёное.
Я вопросительно посмотрел говорившего.
- Теперь ты рекрут. Отныне и до смерти твоя участь предрешена.
Я не веря вытаращился.
- Ну что пялишься! Прими это как факт и успокойся.
- А если я не хочу?
- Не имеет значения! Выбор сделан, за тебя.
- Я не верю!
Он ухмыльнулся.
- Оглянись! Какие ещё доказательства тебе нужны? Служба и не таких ломала. Смирись!
- Служба? Но отец ….
- Забудь! Теперь для тебя отец капитан, а закон его слово. Мой тебе совет. Всё что было, забудь. Тобой откупились и теперь ты никто.
- Но это не возможно!
- По закону великого короля Гостава второго, каждые десять лет, каждая деревня обязана вырастить и отдать короне одного из своих сынов на пожизненную службу. Общим сходом выбор деревни пал на тебя. Документы старостой составлены и давно подписаны. Видишь тех, что впереди?
Я оглянулся.
- Это только начало пути. Когда мы закончим, все телеги будут забиты полностью.
- Но как же так? Не возможно!
- В этом мире возможно всё! – он пристально посмотрел на меня. – Как тебя зовут? Хотя это уже не важно. Скоро твою память маги сотрут и выдадут новое учётное имя, которое ты будешь носить с не меньшей гордостью. А до этого момента просто не суетись. Не усложняй нам служивым путь. Мы все прошли через это. Прошлое от ныне перечёркнуто. Мой тебе совет, живи настоящим. Старайся, возможно и выживешь.
- Рекон Прод. Отставить разговоры!
- Слушаюсь, тарр Рист.
- Этого конокрада, - указал подъехавший офицер на меня, сверяясь со свитком, - по прибытии заклеймить.
- Слушаюсь!
Сделав ещё несколько распоряжений у последней телеги, офицер переместился в начало колонны.
- Мне жаль сынок, - произнёс всадник, - но видать твоя прошлая жизнь, будет вечным напоминанием и бременем в новой.
Я удивлённо посмотрел на говорившего.
- Клеймо вора не смыть со щеки.
- Но я не крал! Клянусь!
Всадник вздохнул и ничего не ответив, притормозил, оставив меня одного.
Верёвки больно врезались в руки. Сидя связанным в телеге, только и оставалось, что поглядывать по сторонам. Всё было хуже некуда.
Соседняя, дальняя деревня встретила нас воскресной ярмаркой. Жители в новых, чистых нарядах расхаживали по улице. Всё пестрело от красок. Вышивные узоры переплетались на тканях, рассказывая о чудесах каждому встречному. Гомон и крики перекликались между собой. Красивые девушки метались от ларька к ларьку, сопровождаемые гордыми, приодетыми парнями. Зажиточные крестьяне чинно переплывали по территории, в сопровождении слуг. Пусть территория и окраина королевства, но здесь давно ждали праздника, готовились к нему. Тем более конец лета.
Я разглядывал людей, обречённо прощаясь со своей старой жизнью. Никому не было до нас дела. Обоз медленно двигался сквозь толпу и вскоре остановился перед домом старосты. Калитка резного забора скрипнула, скрыв во дворе офицера. Меня не спеша развязали и сопроводили по нужде, а затем вернули назад, не забыв опять связать руки.
Привели ещё одного, и усадили на соседнюю телегу. В его глазах я увидел такую же обречённость. Я лежал на соломе, уставившись в небо. Ласточки высоко кружили в небе. Их жизнь была стремительна, как и полёты. Но главное - свободная.
Знакомое ржание резануло сознание. Не придав этому значение, я витал в своих мыслях. Словно из неоткуда ржание повторилось, утянув внимание к себе.
- Не может быть! - Я приподнялся и повернулся, всматриваясь в толпу. Мельтешащие тела закрывали пространство. Людей заметно прибавилось. Пришлось аккуратно встать на ноги, что бы быть повыше.
И тогда, в дальнем загоне, который просматривался с моего места, среди похожих кобыл, промелькнула родная лошадь. Наша лошадь. Буяна!
Немного расступившись, совсем ненадолго, покупатели открыли взору загон. Это была она! Кобыла стояла вычищенная, с заплетённой гривой, а покупатели, поглядывая друг на друга, крутились вокруг неё, с интересом осматривая живой товар. Я не верил своим глазам. Вглядывался, пытаясь разглядеть продавца, но мне это ни как не удавалось. Но всё же, скоро один из них показался, и я узнал старшего сына Шварода. Я привстал на бортик, поднявшись ещё выше.
- Не может быть! – повторил я про себя.
Я не верил увиденному. Для меня это было потрясением. Сил ласково похлопывал по шее нашу лошадь, а Хатор расхаживал по кругу с очередным покупателем, нахваливая кобылу.
- Да как же так. Из-за них, меня ….
Всё рухнуло куда-то вниз и поплыло перед глазами. Я растерянно оглядывался, не зная, как быть дальше.
- Там …., - от волнения слова застряли в горле.
Я оглянулся, на вышедшего из калитки офицера. – Тарр Рист? Послушайте…, там лошадь.
Офицер глядя на меня приподнял бровь.
- И что?
- Лошадь отца. Она. Её украли. Воры, там! Это не я!
- Плевать!
- Но ….
- Рекон Прод? – проорал тарр Рист.
Знакомый конник подошёл к телеге.
-Угомони!
Офицер смачно сплюнул и засеменил прочь.
- Слезай сынок! Не делай глупости!
Я неохотно послушался и сел.
- Как же так? – обратился я к нему. – Меня оболгали и там доказательство моей невиновности. Вы должны мне помочь!
- Ты ещё не понял? Судьбу не изменить! Теперь ты никто!
Я крутанулся, соскочив с повозки с другой стороны от рекона Прода.
- Я не верю! Я не согласен! Никогда! Это не я, это они.
- Успокойся сынок. Не делай себе хуже, - рекон Прод смотрел на меня и в его взгляде я улавливал сожаление.
Я замешкался.
- Свалить хочешь? – проорали рядом. - А ну стоять! Охрана, ко мне, - удар плетью больно прошёлся по спине.
- Помогите! – заорал я во всё горло.
- Держите его! – заорал ещё громче, замахиваясь повторно плёткой тарр Рист.
Но меня было не остановить. Соскочив с телеги, пусть со связанными руками, я устремился на обидчика, оттолкнул тарра, свалив на землю, и незамедлительно бросился к загону, где стояла кобыла, расталкивая связанными руками народ.
- Воры, кричал я на ходу. Держи воров. Конокрады.
Народ расступался, но позади не дремали охранники. Кто-то бежал уже наперерез. Ларьки и лица мелькали в немыслимом водовороте. Я крутился, пытаясь оторваться от преследователей, однако когда всё же удалось добежать до загона, оступился, и несколько тел незамедлительно упало сверху, прижав к земле своим весом, не давая пошевелиться. Но я не сдавался.
Я кричал. Пыль и слёзы застилали глаза. Бил, кусался, получая ответные удары. Я тонул в своём бессилии. Видя, как передо мной застыл хитро улыбающийся Хатор. Гнев и обида заполнили меня. Внутри вспыхнуло неоформленное пламя и за миг, до удара, отправившее разум в небытие, не найдя преграды, наконец вырвалось из тела.