В большой гостиной мистера Хопкинса меня ждал маленький, кривобокий контур человека. Ошибиться и принять его за кого-то другого было невозможно. Это был человек гораздо более великий, чем мой временный хозяин.
- Миледи Элизабет! - Он изобразил внепротокольный поклон.
Сейчас он должен был быть в Лондоне, допрашивая предателей в Тауэре...
Роберт Сесил, теперь лорд Солсбери и Государственный секретарь Англии. Главный советник моего отца. Здесь, в большой гостиной мистера Хопкинса, его острый, интеллигентный взгляд, прикованный к моему лицу...
Он прочистил горло.
Если бы мы стояли рядом, бок о бок, он не дотянулся бы выше верхушки моего уха. Меховой воротник его свободного платья не скрывал в полной мере неравномерный уклон его плеч. Почему же, в таком случае, он вызывал во мне такой страх?
Я изо всех сил пыталась выдержать его взгляд.
Мы молчали; но сейчас говорить была моя очередь. Но, в отличие от моего сознания, ум мой был пуст.
- Ещё что-нибудь случилось? - спросила я наконец.
- Большее, чем...?
- Относительно...? - Я пыталась очистить свои мысли, оставив только то, что сказал мне лорд Харингтон. Но вспомнить чётко я не могла. - Относительно страшного заговора? - По крайней мере, я была уверена, что лорд Харингтон рассказал мне о заговоре.
- А сказал ли Вам Ваш опекун о том, что король, Ваш отец, быстро сообразил, что здесь пахнет заговором?
Этого я не помнила.
- Мой отец? - эхом отозвалась я.
Никаких сопровождающих в холле видно не было. Не было и секретаря, ожидающего за маленьким столиком ниже уровня окна. Сесил был один. И я не могла придумать удобоваримой причины, по которой он мог придти сюда, соблюдая явную секретность.
После очередной паузы Cесил указал на не обитое никаким материалом , с высокой спинкой кресло для высокопоставленных особ. Покраснев и злясь на себя за то, что меня понадобилось таким образом подталкивать, я села. Я заметила, что у него тонкие, с длинными пальцами, как у женщины, руки. Потом вспомнила, что должна кивнуть и ему, чтобы он сел тоже.
- Благодарю Вас, Ваша светлость. - Он взгромоздился на второе такое же кресло и разгладил юбки своего платья на коленях. Он снова прочистил горло и заговорил громче, чем положено, словно я была глухой. - Король, Ваш отец, спас сам себя. Слава Богу!
- Слава Богу! - откликнулась я эхом снова.
- Преданный человек привёз мне анонимное письмо. - Он отвернулся.
- Преданный человек? - ещё раз повторила я. - Слава Богу, к письму Харингтон меня подготовил. Я положила руки на ручки кресла и осторожно сжала пальцами вырезанные на их концах виноградные листья.
Он кивнул.
- Предупреждение от преданного лорда-католика. - Он встретил мой взгляд с полуулыбкой. Слова его катились мягко. - Которое я показал королю. И Его Величество немедленно увидел то, что ускользнуло от меня - что это касалось тайного намерения устроить взрыв на открытии Парламента.
На миг возникла пауза.
- Ужасный заговор был раскрыт. Слава Богу!
Я пробормотала бессвязную благодарность. В конце концов, это не моё письмо. Я почувствовала, что руки мои взлетели в воздух, как испуганные голубки, и быстро сжала их вместе на коленях.
Маленькая бугорчатая масса наклонилась вперёд. Он опёрся локтями на ручки кресла, так, что его длинные женские пальцы свисали с неуклюже подвешенных кистей рук.
Я отвернулась. Я желала, чтобы эти глаза перестали смотреть на меня и на мои сжатые руки. Мне хотелось, чтобы комната была не такой странной и закрытой, не увешанной гобеленами кровавых батальных сцен. Я жаждала вернуться в скучный, знакомый Комби. Вся моя отрепетированная ложь куда-то подевалась. От ожидания мне было тошно.
- Почему Вы здесь, милорд?
Он замешкался. Горло моё напряглось. Я попыталась сглотнуть, но забыла, как это делается. Я видела, как взгляд его впился мне в горло. Он смотрел, как я борюсь с собой. На третий раз сглотнуть мне всё-таки удалось.
- Его Величество дал мне инструкцию поговорить с Вами. - Он снова посмотрел мне в глаза. - Об этих недавних ужасных событиях.
Я уставилась на него в ответ, теперь боясь поверить любому звуку, который мог вырваться из моего горла. С усилием я разжала кулаки.
- Вы были когда-либо знакомы с сэром Эверардом Дигби?
Я покачала головой, - осмотрительно правдиво. Насколько я знала, это не было ложью.
- Это предатель, которого я недавно допрашивал в Тауэре, - вместе с несколькими своими товарищами-дьяволами.
- Он - один из тех, кто должен был взорвать Парламент? - Комок у меня в горле, напоминающий лягушку, был абсолютно натуральным, сказала я себе. В данных обстоятельствах.
Сесил слегка улыбнулся, приглашая меня к соучастию.
- У этого молодого рыцаря, Дигби, было совершенно другое задание - взять Вас под стражу.
Приглашение его я приняла как можно безучастнее. Всё, что было у меня в голове - это Дигби - так, должно быть, его звали - стоящий с танцующими у него на голове и на плечах кружочками солнечного света.
"Подите прочь! - умоляла я его. - Уйдите из моих мыслей!" В груди моей начинал расцветать предательский жар.
- Умеющий внушать доверие молодой рыцарь, - сказал Сесил. - Хорошо оформившийся, светловолосый... Его семейное поместье - неподалёку от Комби. Мне говорили, что, пока он не женился, многие дамы клали на него глаз.
В чём правда, я поняла немедленно. Дигби признался. Он признался в нашей встрече в лесу! Сесил знал!
Я потрясла головой, не в состоянии прогнать красный огонь, который затопил мою шею и от которого покрылась пятнами моя грудь. "Сесил знает всё..." - подумала я.
- Я никогда не встречала человека с таким именем. - Я слегка нахмурилась, словно пытаясь вспомнить. Я поняла всё очень хорошо. Как я и боялась, Дигби потащил меня за собой. Он не принял моего совета бежать, и не вовремя. Хороший человек он или плохой, - он в конце концов оказался троллем.
Сесил смотрел, как предательская краска добралась до моих щёк и стала подниматься вверх, пока я не почувствовала, как корни моих волос заполыхали тоже.
- Возможно, Вы когда-то однажды ему улыбнулись? - мягко настаивал он. - Вероятно, не зная, кто он? Он слывёт привлекательным, и всего лишь на несколько лет старше Вашей светлости. Любая молодая женщина могла ему улыбнуться.
Госсекретарь играл со мной. Больше выносить этого я не могла.
- Это допрос, милорд? - настоятельно спрашивала я.
- А так должно быть? - мягко спросил он. Потом обвёл взглядом комнату. - Вы что, видите писца? Или свидетелей допроса? Вас что, нужно допрашивать?
- Нет, - прошептала я.
На дальней стене заколыхался один из гобеленов.
- Именем Божьим, это допрос!
Я вскочила на ноги и обернулась. Этот шотландский рык я слышала раньше. Краем глаза я увидела, как сполз со своего стула Сесил.
Сверкнув кольцами, мой отец одним ударом отодвинул в сторону край вытканного гобелена с изображением битвы, и вышел из алькова позади неё.
- Разбери её на части, эй, ты! Ты слишком добр!
От возбуждения король зашатался, под воздействием срочной умственной работы неутомимое тело его стало неуклюжим.
Сесил уставился на пол.
Король остановился передо мной, загородив от меня Сесила.
- Эй, Бесси! Ты отлично знаешь, что это допрос! И тебе лучше бы поблагодарить Бога за то, что ты здесь, в Ковентри, а не заперта в Тауэре со своими друзьями!
- Друзьями? - слабо повторила я.
- Тебя допросят там, прямо сейчас! И не так мягко, ни в коем случае! - Король повернулся к Сесилу. - Почему ты не задал вопросов, что я приготовил?! Что ты с ними сделал?!
- Я собирался подойти к ним постепенно, Ваше Величество...
- В том, чтобы быть мёртвым, степени нет! Как нет её и в предательстве! - Король протянул руку. - Дай мне мои вопросы, и будь моим писцом! Я буду играть Соломона! Я допрошу это предательское отродье, которое, кажется, испугало тебя до... степеней!!! - Его сверхогромный язык запутался в его зубах и замедлил поток слов, текущий из его мозга. Меня ощупал его блестящий, голодный сорочий глаз.
Сесил взял со стола под окном густо исписанную бумагу и отдал её королю. Вернулся к столу и сел за него, на табурет. Теперь я увидела ожидающую его ручку
и чернила.
- Этот дьявол Дигби - в Тауэре, - сказал мой отец. - Благодаря его собственному признанию мы знаем, что он и его друзья-изверги хотели сделать тебя королевой Англии! После того, как я... твой король и отец... взлетел бы на воздух, убитый, вместе с твоим драгоценным братом!
- Никогда, милорд отец... - прошептала я.
- Что ты на это скажешь?!
- Какой королевой я была бы...
Он ткнул в меня пальцем.
- Угодливой! Контролируемой папистами, правя по воле Рима!
- Я бы предпочла, чтобы меня убили в Парламенте вместе с Вами, чем носить корону на таких условиях! - Эту правду я говорила всем сердцем.
Маленькие глазки пронзили меня.
- Прекрасные слова! - Большим пальцем и ещё одним он оттянул нижнюю губу. - Что ты?
- Я не понимаю... - Я взглянула на Сесила, но он сидел за столом с опущенной головой, записывая наши слова.
- ЧТО... ТЫ?! - повторил король медленно и громко, как будто я была идиоткой. - Я тебя знаю?
- Я - Ваша преданная дочь, сир! - Я почувствовала, как начинает взыгрывать мой собственный нрав.
- Ты думаешь, я дурак?!
- Я думаю, что Вы - многое, сир, но ни в коей мере не дурак!
Мы оба перевели дыхание и уставились друг на друга. Ручка Сесила перестала царапать бумагу.
Король потряс своим опросным листом у меня перед лицом. Я моргнула, но не шевельнулась.
- Я спрашиваю тебя, - так же, как спрашивали твоих друзей в Тауэре, - сказал он. - Ты - папистка?!
Отказавшись отступать, я сфокусировала взгляд на толстом, подбитом камзоле отца, инкрустированном бриллиантами, с прошивкой, которая удерживала толстую подкладку на положенном месте - для того, чтобы отбивать ножи нападающих.
- Никогда!
- Я знаю, что ты - папистка!
Как моя мать? Я хотела спросить, но достаточно хорошо чувствовала, что лучше об этом не говорить.
- Значит, Вы хотите обвинить и моего опекуна заодно? - спросила вместо этого я. - Лорд Харингтон слышит, как я молюсь рядом с ним, пять раз в день!
Близко поставленные глаза изучали меня. Король почесался под дублетом. Потянул себя за обшлага. Подёргал шеей в воротнике и, кажется, стал жевать свой язык.
Я видела, как люди, обезьянничая, подражают манерам, а потом смеются. Я не находила своего отца смеющимся. Он меня пугал.
"Я могу заставить тебя уважать там, где ты жаждешь презирать!" - казалось, говорило его поведение тем, кто его передразнивал. Вот где настоящая власть!
Король прикусил ноготь. Я чувствовала, как меня затягивает быстрый поток его мыслей.
- Почему я должен позволять тебе сохранить голову? - спросил он.
- Потому что я ничего не сделала!
Мы оба притворились, что прислушиваемся к царапанью пера Сесила.
- Не думайте, мадам - Вы и Ваш брат - что публичные приветствия - это то же самое, что власть! От обычных людей это не стОит ничего! Это река, которая топит всю добродетель!
- Я не хочу приветствий! - закричала я. - Я не хочу власти! Что бы я делала с властью?!
- Не думайте, что мне не рассказали, как люди выкрикивали на улицах! - сказал он, теперь будучи возбуждён так же, как и я. - Как пели, когда проезжали Вы и Ваш брат! "Золотая парочка!" "Золотой мальчик, золотая девочка!" "Лучшая надежда Англии!" Не думайте, что вы меня похороните - кто-нибудь из вас! Не воображайте, что Вы когда-нибудь будете греть свою задницу на английском троне!!!
- Я не хочу английского трона!
- ...потому что я выдам Вас замуж настолько далеко отсюда, насколько смогу договориться! Я выдал бы Вас замуж за Великого Чама, если бы мог, и послал бы Вас к его царице в Тартарию! Я выдал бы Вас замуж за дьявола, если бы только ему захотелось иметь жену!!!
Он приблизил своё лицо вплотную к моему.
- Послушай меня, БЕсси! Если я решу позволить тебе жить, это значит, я выдам тебя замуж, как только смогу! Ты слышишь меня?! За католика, за протестанта, за слабоумного идиота или за писяющегося малыша - я отдал бы тебя сию секунду, если бы твой муж забрал тебя с твоими амбициями прочь от Англии, вон с глаз моих - НАВСЕГДА!!!
Он сложил опросный лист.
- С этим мы ещё не закончили. Ты меня не обманешь. Но сначала я побольше послушаю, что ещё твои друзья в Тауэре должны нам сказать. Потом я решу, что делать с тобой.
"Лгать дальше смысла нет...", - с отчаянием подумала я. Отец заставил бы этих заключённых сказать всё, чего бы он ни захотел.
Я открыла было рот, чтобы защититься правдой. Да, я встретила Дигби, но не по своей собственной воле. Я отказалась идти с ним, и неважно, что он мог утверждать в своём признании. Я скорей грозилась убить себя, чем согласиться на то, что имели в виду заговорщики.
За спиной короля Сесил слегка покачал головой.
Я закрыла рот и изумлённо уставилась на то, что увидела у отца за плечом. И снова лёгкое предупреждающее покачивание - я не ошиблась... Затем Сесил снова уткнулся в свои записи.
Потом я поняла, насколько близка была к беде. Моя вина или же невиновность в заговоре ничего не значила. Это не имело значения с тех пор, как я рассказала о попытке Дигби похитить меня одному Хенри. Ни для короля, ни для Сесила. В глазах короля уже один этот провал делал меня предательницей. И, если бы я призналась, я потащила бы за собой и брата...
- У моей матери были такие же друзья, как у тебя. - Отец вернул сложенный лист с вопросами Сесилу. - Ты должна выбирать знакомых получше, детка. С меньшим вкусом к цареубийствам. Сначала твоя старая гувернантка леди Килдэйр и её муж, теперь эти папистские щёголи... Быть затронутым предательством дважды - это уже не случайность...
Король повернулся к Сесилу.
- Пошли, Малютка Бобби! Оставим "золотую" девочку один на один с её мыслями, пока у неё всё ещё есть голова, чтобы их думать. - Он ударил в дверь кулаком. Она открылась. Он ушёл, не оглянувшись.
Сесил вытер свою ручку от чернил и вставил её в кожаный футляр. Он собрал бумаги и постучал ими об стол, чтобы выровнять края.
- Не бойтесь... - сказал он - так тихо, что мне это могло почти показаться.
- И дайте её мыслям остаться спутанными! - проорал из коридора отец. - Я договорюсь о виде, который их очистит!
- Милорд... - начала я.
Сесил протянул руку, чтобы заставить меня замолчать.
- Как, помимо всего прочего, лорд казначей, - продолжал он говорить в столешницу, - я обязан подсказать королю, что он не может позволить себе отбросить прочь даже один из двух своих наиболее ценных активов...
Когда дверь за двумя мужчинами закрылась и их шаги стихли, я наконец позволила себе подогнуть колени и упасть назад в кресло.
Сесил предупредил бы меня о том, чтобы я молчала, только если бы знал, в чём я собираюсь признаться. Но если знал, почему он защищал меня?