Полоска света между шторами. Там, за окном, сияющий мир, зеленеющая липа, а выше - облака, птицы, летящие на нежных крыльях легкого утреннего ветра. Город проснулся, дворники поливают дорогу, брызги рассыпаются бриллиантами. А вот окно музея, оно тоже сверкает. Солнечные зайчики прыгают по стенам кабинета. Мама сидит в массивном старинном кресле, серьезная, с короткой деловой стрижкой. Она же директор музея, нельзя директору косы носить. И стол массивный, а на нем веточка белой сирени. Сирень пышно цветёт в музейном дворике. Мама не удержалась и сорвала. Теперь хмурит брови. Несолидно, нехорошо поступила! Солнечный зайчик золотит ее волосы, целует в щечку, мама отмахивается - и улыбается, теребит сирень, ищет в ней счастье. А что его искать? Вот оно, на пороге: смеющийся папа с охапкой сирени... Не ругайся, не удержался, ты - хозяйка тут, тебя положено осыпать цветами!
А днём прибегаем мы с Наташей, ведь можно бесплатно бродить по залам, рассматривать скучных доисторических людей, бросать монетки в странные обломанные вазы. Можно в дальнем уголке двора плести венки из одуванчиков. Мама, иди сюда, посвисти, у тебя получается. Ещё бы! Она закончила кружок художественного свиста. Я бы хвасталась всем и всюду, а мама стесняется. Стоит в круге света в узком вишневом панбархатом платье, лакированные туфельки-лодочки в тон. Ей бы твист, не свист. И чарльстон. Как стиляжно они с папой танцуют в гостях, не разжимая рук, не замечая даже нас.
Что вы, что вы, восклицает мама, вы всегда со мной, я все-все замечаю, и папа. И веснушки, и ссадинки, и что кто-то переел мороженого, когда ты успела, Оля? А где продают? Пломбир с розочкой... так идём скорее, пока не раскупили, бежим, золотые мои девочки, летим, летим... полоска света исчезла... не хочу возвращаться...