Пространство, Время, Разум – часть 2
От автора
Мне 50 лет. Прожитых скорее плохо, чем хорошо, скорее в неприятии, чем в приятии, скорее в отрицании, чем в утверждении, скорее неумело, чем умело…
По базовому образованию я инженер-электрик, по основному опыту работы – инженер-разработчик, сейчас - учитель физики в школе.
Критически осмысленный опыт своей жизнедеятельности вообще и работы в качестве школьного учителя в особенности позволяют сделать следующие выводы:
- естественно-научное знание в том виде, в каком сейчас существует, в принципе не способно дать ответ на самые главные для человека вопросы, такие как – «Как устроен мир?, «Что такое жизнь?», «В чём смысл жизни?», «Что значит быть человеком?» и пр.;
- гуманитарное знание способно дать ответы на указанные вопросы не в большей мере, чем знание естественно-научное;
- религиозное знание (в той мере, в какой мне удалось его понять) также не даёт внятных, вразумительных объяснений.
Такое состояние знания едва ли допустимо на фоне нарастающих экологических проблем, как в системе отношений «человечество-природа», так и в системе «человек-общество».
Попытки понять причины сложившейся ситуации дают следующие результаты:
- деятельность человека определяется той картиной мира, которую создаёт разум;
- изменение характера нашей жизнедеятельности на планете Земля возможно лишь при изменении картины мира;
- характер картины мира, создаваемо разумом, определяется культурной средой, в которой разум функционирует, т.е. культурными традициями и образованием;
- европейская культурная традиция, к которой мы принадлежим, формировалась под воздействием христианского мировоззрения, не предполагающего критического осмысления действительности;
- картина мира, создаваемая в указанных условиях разумом, содержит в себе принципиальный изъян, ибо основывается на восприятии мира «изнутри», «через пространство», а не «снаружи», «через время»;
- картина мира определяется характером мировосприятия;
- мы традиционно воспринимаем и воссоздаём своим разумом мир как си-стему взаимодействующих и относительно перемещающихся объектов, тогда как более правильным является восприятие мира как системы взаимодействующих, взаимообусловленных процессов, имеющих содержание, собственное бытие, определённый уровень самоорганизации и всегда – направленность, т.е. обладающих «стрелой времени».
В своей разработке Концепции Единого Знания я пытаюсь, по мере своих сил и возможностей, выявить и показать пути и положения познающей мысли при переходе от традиционного европейского мировосприятия «через про-странство» к способу мировосприятия «через время», способу, позволяюще-му построить новую картину мира, более соответствующую современному состоянию человечества и современному уровню знания о мире.
Благодарю за внимание.
А. Лаврентьев
Глава 17. Третье интервью с самим собой
- Почему вы назвали свою третью книгу так многообещающе – «Пространство, Время, Разум»?
- Пространство и время в их привычном понимании – это самые общие и основные характеристики той картины мира, которую создал для себя наш европейски образованный разум. Но как раз эти характеристики в их привычном понимании (обывательском, массового сознания) и лишают разум возможности найти ответы на основные вопросы бытия. Найти возможность нового понимания старых слов – пространства и времени – вот задача для разума, которую я пытаюсь решить.
- Т.е. в своей книге вы хотите не столько рассказать о том, что такое пространство, время и разум, сколько…
- Сколько именно попытаться рассказать, что это такое на самом деле.
- Т.е. вы выступаете как бы от лица истины?
- Это слишком сильно сказано. Скажем осторожнее: я пытаюсь объяснить, как, на мой взгляд, следует понимать пространство, какие возможности понимания содержит в себе понятие «ВРЕМЯ», и пытаюсь показать, какие возможности разума я обнаруживаю, по-новому раскрывая содержание понятий пространства и времени.
- «Пространство, Время, Разум» - это продолжение работы над Концепцией Единого Знания?
- Разумеется.
- Как бы вы определили, что именно лежит в истоке вашей деятельности?
- Неудовлетворённость современным состоянием знания. Я – школьный учитель, по поду своей деятельности я должен объяснять, и когда я выхожу к своим ученикам, то они ждут от меня именно от меня именно объяснения. Именно попытки возможно понятнее объяснить свой предмет (а я преподаю физику) привели меня сначала к выводу о несовершенстве и даже принципиальном изъяне в том, что мы называем «научное знание», и далее – к попыткам целостного непротиворечивого представления о мире…
- И эти попытки вы и назвали Концепцией Единого Знания?
- Не сами попытки, а то, что получилось в результате… Концепция Едино-го Знания – это результат.
- Объясните, пожалуйста, чем удовлетворяет вас научное знание?
- Видите ли… если мы обнаруживаем, что наступает предел возможности понимания… что наша мысль соприкасается с тем, чего мы понять не можем – это означает, что наступил момент для переосмысления всего, уже как бы осмысленного ранее. Т.е. если мы обнаруживаем, что девять десятых пони-маем, а какую-то одну десятую понять не можем, то это означает, что девять десятых мы поняли не правильно, и именно поэтому не в состоянии понять оставшуюся незначительную часть, какую-то одну десятую… Т.е. это означает, что надо переосмысливать, понимать заново – всё!
- Вы имеете в виду физику?
- Не только…. Физика – поскольку именно эту науку я преподаю и ею в меру возможностей занимаюсь… мысль-то универсальная, пример физики в данном случае просто удобен, потому что физика претендует на некую фундаментальность знания… С физикой положение наиболее показательное: если нам не удаётся объяснить что-либо понятным, общедоступным языком, если мы вынуждены прятаться за математику, за формулы, то это, на мой взгляд, означает лишь одно: чего-то главного мы не поняли!
- Странное утверждение для школьного учителя…
- Почему же? Если официальная наука не может объяснить, что такое гравитация, электрический заряд, электромагнитное поле, то школьный учитель не имеет права не объяснять… у него нет права не искать и не находить объяснения. Хотя бы – для себя, в качестве самооправдания своей деятельности учителя. Если при этом он хочет оставаться человеком, Божьим образом и подобием, а не исполнителем функции интеллектуализированного социоробота под названием «школьный учитель».
- Действительно странное утверждение для школьного учителя… Но ведь есть же физические законы? Закон Всемирного тяготения, например…
- Эти законы ничего не объясняют! Они позволяют рассчитывать, вычислять интенсивность взаимодействия, и только… Ни один научный закон ничего не объясняет, он – констатирует. Это – общее: наука не умеет отвечать на вопросы «что?» и «почему?», она умеет лишь приблизительно отвечать на вопросы «как?» и «сколько?»
- Если ваше утверждение справедливо, то что, на ваш взгляд, является причиной такого положения?
- Научное знание в его основных положениях закладывалось европейцами, людьми христианского вероисповедания, христианской культуры. Вопросы «что?» и «почему?» находились в сфере религиозных представлений и трактовались в соответствии с христианским вероучением как Божественное воле-изъявление, т.е. априори как непостижимое разумом.
- Т..е. мы, оказавшись вне религии, вне веры – лишились возможности по-лучить ответ на эти вопросы?
- Как раз наоборот. Только сейчас мы и обрели такую возможность, потому что именно сейчас наш разум, быть может впервые в истории, оказался свободен от догматики – как материалистической, так и религиозной, как от коммунистической, так и христианской.
- Но вы не учитываете инертность массового сознания…
- Напротив, как раз учитываю. Именно поэтому я и стал разрабатывать Концепцию Единого Знания, а иначе и разрабатывать ничего не надо было, все бы и так всё давно поняли.
- И всё-таки, знаете, это странно… Люди высокообразованные, академики – объяснить не берутся, а вы - объясняете… Вас это не смущает?
- Во-первых, не смущает, а возмущает. Во-вторых, всё-таки не высокообразованные, а многоучёные… я бы, всё-таки, так сказал: именно многоучёные. Высокообразованных у нас, боюсь, единицы остались… в основном-то имен-но многоучёные. Видите ли, есть такое понятие: «энергия заблуждения», - его ввёл в употребление Лев Николаевич Толстой…
Глава 18… Интервью с самим собой, продолжение
- Энергия заблуждения? Поясните, пожалуйста..
- Это особое состояние духа, внутренняя сосредоточенность и решимость, ощущение, что наконец-то увидел, понял и готов отобразить, выразить в слове. Лев Николаевич говорил, что пока такое ощущение не возникает., садиться за стол бесполезно, и называл это ощущение энергией заблуждения.
- При чём тут многая учёность?
- Люди многоучёные, как правило, не обладают достаточным количеством энергии заблуждения.
- Почему? Потому что многоучёные?
- Именно! Для осуществления творческого акта необходим некий запас знаний, некий культурный уровень, это понятно… причём строгого задания этого уровня нет, это – сугубо индивидуальное. Освоение этого уровня – необходимо, но превышение его в смысле накопленных знаний практически не влияет на творческую потенцию, скорее – напротив, подавляет её.
- Но почему?
- Ситуация парадоксальная, но и понятная в то же время: чем меньше знаешь, тем меньшую работу переосмысливания приходится выполнять. НО, разумеется, некий базовый, исходный уровень знания необходим, и дело даже не в количестве знания, а в образовании… т.е. в том, как имеющееся знание организовано. Нынешние многоучёные люди, занимающие соответственно высокое положение в обществе, образование своё, т.е. организацию своего знания, получали в условиях догматики – материалистической, коммунистической и пр. А это – своего рода клеймо, родовой знак, от него не избавишься. Поэтому если даже и хватает энергии заблуждения, то это неизбежно выливается в работу частного, второстепенной важности характера, не затрагивающую основных положений, не затрагивающую вопросов мировоззренческих…
- А вы, стало быть, замахиваетесь именно на основные положения?
- Естественно! Именно на мировоззрение!
- Т.е. это и есть основное содержание вашей работы над Концепцией Единого Знания?
- Да.
- Т.е. это – идеология?
- Вероятно. А что это может быть ещё?
- Но откуда у вас уверенность, что вы даёте правильные ответы на вопросы «что?» и «почему?» ?
- Забавный вопрос… как говорится – а судьи кто? Дело-то не в том, правильный ответ найден или не правильный… дело в том, что ответ – найден!
- И у вас есть экспериментальные подтверждения своих ответов?
- Прекрасный вопрос, благодарю вас… вопрос, который показывает, что вы совершенно не поняли основных положений Концепции Единого Знания!
- Почему?
- Ну, а какой эксперимент вам нужен, чтобы вы убедились в том, что вы – живёте, и не где-нибудь, а на планете Земля?
- Простите, но ваш ответ не понятен…
- Эксперимент, способный подтвердить или опровергнуть ответы на вопросы «что?» и «почему?» может поставить только Бог… Бог, Создатель, Вседержитель, Творец – назовите как угодно…
- Вы верите в Бога?
- А вы?
- Простите, но это мы вас интервьюируем…
- Да, в самом деле. А что вы понимаете под словом «Бог»? Т.е. когда вы спрашиваете, верю ли я в Бога, то что именно вы хотите узнать? Верю ли я в том, что мир когда-то был сотворён? Так тут нет объекта веры, тут факт, подтверждённый уже и научным знанием… Вы бы лучше вот что сообразили: тогда, когда эксперименты были возможны (и наверняка и имели место) – не было нас… когда же мы появились – все возможные эксперименты уже были в прошлом, уже были проведены.
- Кем?
- Ну, опять вы за старое… Богом, Господом Богом, Творцом, Создателем, Вседержителем…
- Значит, вы верите в Бога?
- Нет, это невозможно… Ну вот вы , вы верите в то, что когда-то родились, и что непременно умрёте?
- Ну, это-то мы знаем, тут верить как бы не во что…
- Ну так что вам мешает расширить границы своего знания? Если вы это знаете о себе, то почему вы не можете этого знать обо всём остальном?
- Как-то непонятно вы всё время отвечаете… Оставим это. Скажите, пожалуйста, почему вы уверены, что нашли ответы на вопросы «что?» и «почему?» ?
- Вот тебе раз! Вот сейчас, когда вы беседуете со мной, почему вы знаете, что беседуете со мной?
- Вы не хотите отвечать?
- Напротив, я всё время стараюсь ответить как можно более понятно.
- И при этом не отвечаете по существу….
- Именно по существу я и отвечаю! Ну хорошо, попробуем ещё раз… Вот, представьте себе, что вы честно стараетесь понять, как это может быть… не что-нибудь частное, конкретное, а – всё! Как может быть устроено – вообще всё… т.е. самые общие принципы. Не забудьте, вы – учитель, и т вас ждут объяснения. При этом вы уже поняли, что всякое частное объяснение годится только тогда, когда в нём проявляется самое общее, т.е. когда понятно, как устроен мир… Понимаете? Не какой-то фрагмент мира, а мироздание - в целом! Т.е. вы, после долгого пути вопросов без ответов и сомнений, уже пони-маете, что все ответы, если они вообще существуют, т.е. если их в принципе может найти разум – все ответы заключаются в понимании общего… Общего устройства мира. У официальной науки на этот счёт единого мнения нет, как нет и достаточно определённого удовлетворительного частного мнения, и поэтому вы остаётесь один на один со своими учениками и своей совестью, и ваши ученики ждут от вас объяснения, да и совесть ваша, пожалуй, этого объяснения требует. И вот – как вы поступаете в этой ситуации? А вот так: вы начинаете подыскивать какой-нибудь понятный, привычный зрительный образ, причём образ не предмета, а состояния, процесса… Например – образ воронки, которую образует вода в сливном отверстии ванной….. или образ пламени, костра, печки… или образ завода, или магазина, или армейского подразделения… т.е. что-нибудь такое – универсальное и самоочевидное, что и «коню понятно», как точно оценил качество найденных таким способом «образов-состояний» один из моих девятиклассников. И вот когда такой об-раз, «и коню понятный», найден – вы можете смело выходить к своим ученикам и объяснять им содержание учебного материала, и вы можете быть уверены, что ваше объяснение будет понято. Это первый (и – главный!) этап поиска ответов на вопросы «что?» и «почему?», а вот второй этап, заключи-тельный, уже целиком определяется вашим темпераментом. Потому что вы можете удовлетвориться результатами первого этапа, а можете и спросить себя (почти возмущённо): тогда что же, чёрт возьми, такое – знание вообще?
Повторяю, это – дело индивидуальное, дело личного темперамента. И вот если темперамент у вас подходящий, и вы умудрились вот так-то поставить вопрос о знании вообще, то вы с некоторым даже изумлением обнаруживаете, что путь обретения знания «вообще» - это и есть тот самый путь, который вы уже проделали, подыскивая «и коню понятные» образы… образы-состояния, образы-процессы. Т.е. что ваш разум уже проделал всю нужную для обретения знания работу, пройдя путь анализа и синтеза, от частного – к общему, и от общего – к частному, причём путь этот пройден оказывается уже много-кратно и даже как бы помимо вашей воли, потому что работает в основном интуиция, а рациональной составляющей вашего разума остаётся лишь более-менее понятно оформить результат.
- Вы можете привести какой-нибудь конкретный пример?
- Пожалуйста: объяснение гравитации.
- Вы даёте такое странное объяснение гравитации…
Глава 19. Интервью с самим собой (окончание)
- Что значит – странное? Лучше сказать просто: я даю объяснение, и всё. Я объясняю гравитацию, т.е. я делаю то, что не может сделать официальная наука.
- И мнение официальной науки вас не интересует?
- Нет. До тех пор, пока наука не даст своего объяснения гравитации, её (науки) мнение о моём объяснении гравитации меня не интересует, мне достаточно того, что я умею объяснять гравитацию, а она (наука) – нет.
- Но мы такое объяснение гравитации встречаем впервые…
- А какое объяснение гравитации вам известно?
- …
- Извините, что я принудил вас к вынужденному молчанию.
- Но тогда вы сделали открытие?
- Ну, для себя – несомненно. Я нашёл ответ на интересующий меня вопрос. Насколько мой ответ является открытием для других - –б этом я судить не могу. Это пусть другие и решают – открытие это для них или нет.
- Но тогда, наверное, следует показать, как именно вы получаете ответ… т.е. как вы приходите к открытию… к открытию для себя, если не для всех… как вы к этому приходите?
- Я предлагаю идти от противного…т.е. я предлагаю рассмотреть, как бы вы сами могли прийти к объяснению гравитации, например, если бы освоили основные положения Концепции Единого Знания.
- Да, это интересно… действительно, как бы мы подошли к получению объяснения…, если бы понимали Концепцию Единого Знания?
- Вот видите, вам уже интересно… Наверное, вы бы вспомнили изумительное изречение Протагора: «Человек есть мера всех вещей, существующих – что они существуют, и несуществующих – что они не существуют», и задали бы себе вопрос: гравитация – существует?
- Это любопытно… мы бы сами себе и ответили: существует!
- Ну, а остальное – дело техники, как говорится…
- Т.е. – как это?
- Ну, если явление существует, и факт его существования не подвергается сомнению, то объяснение этого факта должно существовать уже вне всяких сомнений, ибо здесь мы имеем дело с вопросом принципиальным: мир познаваем –или нет? Если мы будем определять для себя, что мир непознаваем, то тогда дальше говорить не о чем, тогда всё дальнейшее просто не имеет смысла. Но если мы утверждаем, что мы можем познать мир, - тогда давайте будем последовательны, тогда непременно мы просто обязаны объяснить то, что очевидно существует.
- Ну и ка же тогда мы объясняем гравитацию, например?
- Как частное проявление общей закономерности, естественно, т.е. вы начинаете рассуждать примерно так:
«… Если наши представления об организации бытия, о структуре бытия справедливы… и если бытие представлено для нашего разума тремя принципиально различными уровнями организации (до-вещественным, вещественным и после-вещественным)… и если более организованная форма бытия превращает менее организованную форму в среду своего обитания, т.е. – в пространство для своей жизнедеятельности… и если переход от менее организованной формы к более организованной осуществляется при помощи (посредством) универсального способа – создания культурного центра (город – для села, село – для деревни, деревня – для дикой природы, и т.п.)… и если мы принимаем все эти положения, а мы их принимаем, это – результат работы нашей интуиции, результат осмысления всех возможных частностей, попадавших в поле нашего зрения… то тогда неизбежно следует вывод: должны возникать центростремительные потоки сырьевых ресурсов в культурный центр! На переходе от до-вещественной формы бытия в вещественную это означает, что непременно должны создаваться центростремительные потоки каких-то вакуумных составляющих в любой вещественный объект… если, конечно, этот объект существует.
- Но вакуум – это пустота?
- Смотря для кого… для нас с вами, когда мы решаем вопросы нашей жизнедеятельности – несомненно… Но не забывайте, мы – замыкаем, венчаем собою пирамиду вещественного бытия… переход от до-вещественного бытия к вещественному – это основание этой пирамиды, и для квантов – электрических зарядов, и композиций из этих зарядов, т.е. атомов, - вакуум – это вовсе не пустота… для них вакуум – это то же самое, что для нас, горожан, пространство сельских угодий, где есть и садоводства, есть и просто сёла и деревни, а есть и дикая натуральная природа…
- Вы нас совсем запутали… где же здесь гравитация?
- Наше тело состоит из вещества, и тело нашей планеты Земля тоже состоит из вещества. И вещество – независимо от того, чьё тело оно образует , втягивает в себя какие-то вакуумные составляющие, чтобы обеспечить свою жизнедеятельность. Понимаете? Мы, наше тело… вещество нашего тела… мы втягиваем в себя, т.е. питаемся – теми же вакуумными составляющими, что и вещество тела Земли.., т.е. и мы, и Земля втягиваем в себя одни и те же вакуумные составляющие, создаём центростремительные потоки вакуумных субстанций. Но мощность потоков пропорциональна количеству вещества, это понятно… и мы, «питаясь» теми же субстанциями вакуума, что и Земля, втягиваемся потоками этих вакуумных составляющих в вещество Земли, и остаёмся на поверхности Земли только потому, что и в нашем теле, и в теле Земли, т.е. в веществе, возникают упругие деформации… Понимаете? Мощности потоков несоизмеримы, и нас просто притискивает к поверхности Земли., как, скажем, щепочки или кусочки коры притискивает течение реки к за-пруде, к заградительной сетке, очищающей воду перед турбинами электро-станций… примерно так же.
Как щепочки или кусочки коры?
Ну да, как щепочки и кусочки коры, которые прибивает к какой-нибудь преграде течением реки. Но при этом внутри каждой щепочки, каждого кусочка коры есть свои гидроэлектростанции, радиостанции, вычислительные центры и пр., и потому каждая щепочка и каждый кусочек коры тоже втягивают в себя воду, тоже создают центростремительные потоки вакуумных составляющих. Просто мощности потоков несоизмеримы.
- Ну это, допустим, понятно… но откуда у вас уверенность, что это так и есть?
- Прекрасный вопрос, благодарю вас. Продолжаем рассуждение, начинаем его второй этап. Когда вы добились такой вот понятности видения исследуемого явления, понятности такой, что и «коню понятно», вы рассуждаете при-мерно так:
- если бытие – это вектор, если бытие действительно стремится к саморазвитию, к увеличению степени самоорганизации;
- и если нашему разуму доступно постижение бытия на трёх принципиально различных уровнях организации (до-вещество, вещество и после-вещество);
- и если мы замыкаем собою пирамиду вещественного бытия;
- и если каждая новая, более организованная форма бытия вызревает внутри менее организованной;
- и если каждая новая, более высокоорганизованная форма бытия воспроизводит в себе весь предшествовавший положительный опыт развития… вообще – опыт… опыт жизни, опыт борьбы за существование;
- и если, точно так же, как наша деятельность является вершинным проявлением бытия в веществе, вершинным проявлением нашей собственной жизнедеятельности является деятельность нашего разума., который развивается внутри нас, -
- то с полной уверенностью можно утверждать, что любой «и коню понятный» образ состояния, процесса, явления, найденный интуитивно, освобождённый от частностей, от мелочной конкретики… можно даже сказать – образ-переживание, образ-ощущение… то именно этот найденный образ и есть действительное отображение рассматриваемого явления, т.е. это и есть эле-мент настоящего ЗНАНИЯ. И рациональной составляющей разума остаётся лишь по возможности точнее оформить добытое интуитивно знание, при этом частности, конкретика могут, естественно, меняться в зависимости от общего уровня накопленного к данному научного знания, и потому, по большому-то счёту, они не важны.
- Но частности, конкретика, - как вы говорите, - это и есть именно то, чем занимается любая наука?!
- Браво! Вот поэтому я и утверждаю, что научное знание не столько помогает, сколько мешает постижению бытия, именно мешает, оно «замусоривает» разум, отвлекает внимание… и поэтому я утверждаю, что научное знание в принципе не способно дать ответы на основные вопросы бытия.
- Вы прямо революционер какой-то…
Вероятно, да.
- Если можно, пример того, что научное знание мешает постижению основ бытия….
- Таким примерам нет числа… можете взять любой. … любое представление научного знания. Ну, например, школьник не может увидеть в таком элементарном кванте вещества, как атом, что-то живое и изменчивое, потому что он твёрдо знает, что атом состоит из протонов и электронов, ну и ещё есть в ядре какие-то непонятные нейтроны… а про протон он знает, что это элементарный положительный заряд, а про электрон – что это заряд отрицательный. Всё! Некий часовой механизм, собранный из винтиков, гаечек, пружинок, который когда-то почему-то был заведён, запущен. Вот и попробуйте при такой-то сумме конкретных знаний объяснить школьнику, что атом – это такой же живой организм, как и мы с вами….. При этом, заметьте, школьник, в сущности, ничего не знает, ничего не понял… он запомнил планетарную модель, запомнил слова «протон» и «электрон», и вот это и есть его знание.
- Но так организовано научное знание вообще!?
- Вот-вот! Поэтому я и утверждаю, что всё наше по-европейски организованное научное знание скорее мешает, чем помогает постижению бытия. Более того, я утверждаю, что именно в характере нашего, по-европейски организованного знания и заключается причина и исток всей нашей индустриально-технологической цивилизации, поставившей человечество на грань экологи-ческой катастрофы, при этом, заметьте, само существование человечества находится под угрозой, а человечество не умеет ответить на самые очевидные и основные вопросы бытия – что такое жизнь, что такое человек и пр. Организация знания – это, таким образом, отнюдь не безобидное обстоятельство, это очень серьёзно… может быть, серьёзнее вообще ничего нет…
- И вы, разрабатывая Концепцию Единого Знания, занимаетесь, таким образом, самым серьёзным делом?
- Я думаю, что – да… Да, разумеется.
Глава 20. Три-? Четыре-? Пять-?
- Есть ли четвёртое измерение в пространстве? – спрашивали мы себя во второй книге («Концепция Единого Знания»), и после долгих сомнений и раздумий предположили отрицательный ответ.
В самом деле, если пространство – это некий объём, в котором происходит относительное перемещение и взаимодействие неких объектов, неких материальных точек – то какое тут ещё может быть измерение? Три измерения – вот всё, что содержит в себе пространство, этот вывод подтверждается нашим опытом жизнедеятельности.
В трёхмерном пространстве мы строим здания, сооружаем линии электро-передач, прокладываем дороги… в трёхмерном пространстве наших жилищ расставляем мебель, столик с телевизором, журнальный столик, и пр.
Но при этом мы не умеем ответить на основные вопросы бытия, не можем объяснить, что такое жизнь, в чём смысл жизни…т.е. мы не умеем ответить на вопрос – зачем мы живём? Единственное, на что оказывается способен наш по-европейски организованный разум – это на утверждение, что смысл жизни, если он и существует, то едва ли его можно обнаружить в пространстве из трёх измерений..
Тогда следующий шаг, который делает разум – это обнаружение, выявление следующего обстоятельства: всё, что мы делаем «трёхмерно», т.е. в трёх-мерном пространстве, не имеет смысла в самом себе, т.е. всегда оказывается лишь средством, а не целью. НУ, например, мы строим дом не для того, что-бы он был, а для того, чтобы в нём жить. Мы закладываем сад не для того, чтобы он был, а для того, чтобы получить урожай, яблоки, и пр.
И тогда – следующий шаг: мы обнаруживаем, что постановка вопроса о мерности пространства принципиально не верна! Потому что вопрос нужно ставить не о количестве измерений в пространстве, а о самом понятии пространства! Т.е. мы обнаруживаем, что вопрос о количестве измерений в пространстве – это вопрос частный, и определяться он должен исходя из того, как мы понимаем мир вообще… т.е. - тем, какую картину мира сумел создать наш разум.
Картина мира, образ мироздания – вот что первично, вот из чего следуют все частности, вся конкретика представлений.
Но самое-то удивительное, что тогда открывается разуму – это что сама картина мира – тоже вторична! И она определяется тем, что же мы хотим узнать, ответы на какие вопросы эта картина мира должна содержать в себе.
И если мы предпочитаем по-прежнему не уметь ответить на основные вопросы бытия, то тогда пространство нашей жизни может оставаться трёхмерным…. Геометрическим континуумом, т.е., проще говоря - объёмом, в ко-тором перемещаются и взаимодействуют тела, а ещё лучше – материальные точки… то, что при таком понимании пространства у крайне малочисленной группы людей, называющих себя физиками, возникают проблемы с объяснением каких-то аспектов своей науки, для остальной части человечества совершенно не важно, оно как жило, так и живёт, занимаясь преимущественно именно своей жизнедеятельностью и нимало не задумываясь над теми проблемами, которые обнаруживают учёные-физики. Правда, при этом кое-какие проблемы появляются и у всего человечества – это и грязь вокруг, это и не-понятность с вопросами морали, это и усталость, какая-то непрекращающаяся усталость, которую всё больше испытывают люди именно в развитых, цивилизованных странах… депрессии какие-то, неврозы… усталость, одним словом. А в самой высокоразвитой стране земного шара, у американцев, то есть, вообще уже не могут жить без психоанализа, там на каждого американца приходится чуть ли не профессиональный психоаналитик. Правда, у американцев ответы на основные вопросы бытия даёт церковь, у них много церквей, иного конфессий, на любой вкус, и общий смысл ответов примерно такой: «добро и любовь»…
Так вот, если мы хотим, чтобы создаваемая нашим разумом картина мира давала возможность ответа на основные вопросы бытия, тогда мы неизбежно обнаруживаем, что жёсткая геометричность пространства как бы начинает размываться… как бы начинает терять смысл. Тогда получается так, что во-все не в геометрии дело, и не в объёме как таковом…. Получается, что нужно выявлять иные, не геометрические принципы, организующие бытие, и что со-держатся эти принципы не в том, что мы привычно называем «пространство», а в том, что мы – привычно и бездумно – называем «время».
Мы начинаем всматриваться в понятие «время», и тут же обнаруживаем некий конфуз: оказывается, это понятие гораздо менее понятное, чем привычное для нас наше геометрической пространство… Время как неутомимое тикание часов? Каждый, кто задумывался о времени, знает, какое это формальное, бессодержательное, ничего не объясняющее представление… представление – как вспомогательное приспособление для разума, воспринимающего мир «через пространство»… представление, не отображающее ничего основного, ничего существенного.
И нам становится интересно… действительно, по-настоящему интересно!
Время – это изменение «вообще»… есть изменение – прошло время, нет изменений – время «замерло»… но и движение – это изменение «вообще» (Ф. Энгельс), причём движение не механическое, нет…… движение как изменение состояния, т.е. время и движение «вообще», время и изменение состояния – в каком-то смысле синонимы…
Можно сказать, что время – это мера изменения состояния. Значит, рас-смотрение возможных изменений состояния - это и есть путь создания новой картины мира. Картины, содержащей в себе ответы на все интересующие нас вопросы.
Начинаем всматриваться в «изменение состояния», и прежде всего выявляем изменения организационные, структурные. Были разрозненные племена, образовался межплеменной союз, были разрозненные атомы – образовались молекулы и кристаллы, были единичные клетки – образовались организмы, и т.д. Что характерно для этого типа изменений? Прежде всего – оформление отношений, наличие культурного центра и периферии. Затем – непременное наличие цели, смысла изменения. Это «движение вообще» непременно должно иметь смысл, цель…
При прежнем-то способе мировосприятия, пространственно-геометрическом, мы не особенно задумывались о том, какова цель, способ мировосприятия как бы не предполагал ответа на этот вопрос. При новом способе мировосприятия (назовём его «через время» - в отличие от прежнего «через пространство») понятие цели и смысла изменений становится принципиальным, определяющим, содержательным. Т.е. становится совершенно очевидно, что цель и смысл – есть, и что, рано или поздно, но мы сумеем их выявить.
Итак, первый тип изменений – это изменения организационные, структурные, системные.
Другой тип изменений – это то, что мы называем «развитие».
Как мы понимаем, что такое развитие? Вот, к примеру, было два маленьких деревца, или, ещё лучше сказать – два семечка. Их посадили в землю, и за одним стали ухаживать, поливать и пр., а другое предоставили себе, пусть растёт как может. И вот первое выросло красавцем-деревом, с раскидистой кроной, мощным стволом, а второе, если и выжило, то получился чахлик какой-то, скукоженный, корявенький. Очевидно, что в первом случае мы имеем реализацию развития, а во втором – отсутствие таковой….
Что следует из рассмотренного примера?
Несколько неожиданное для нашего обывательского сознания:
- во-первых, семечко дерева и само дерево – это один и тот же объект. Но в семечке все свойства этого объекта содержатся в состоянии скрытом, потенциальном, а в дереве – реализуются в той или иной мере, в зависимости от условий;
- во-вторых, развитию подлежит только то, что в объекте содержится изначально, и поэтому нельзя ожидать, что развиваться будет такое свойство, которого изначально в объекте не содержалось… Смешно ожидать, что на берёзе вырастут еловые шишки или, скажем, яблоки, правда?
Это второе обстоятельство, при всей его самоочевидности, имеет очень важное значение, которое мы как раз упускаем из виду при нашем мировосприятии «через пространство». А значение это следующее: если в распоряжении машиностроительного завода находится техническая документация на какой-нибудь трактор, то никак нельзя ожидать, что результатом деятельности завода будет самолёт или подводная лодка. Хороший ли, плохой ли – но получится именно трактор, все качества и свойства которого уже содержатся в технической документации, в потенциальном, так сказать, виде.
Чувствуете, куда мы клоним, на что намекаем?
Но продолжаем всматриваться в слово «развитие», и обнаруживаем, что чуть не забыли самое простое - буквальное прочтение. Было закручено – и раскрутилось. Было завито в тугую спираль – и вот высвобождается, развивается, и получается – вихрь!
Вот был нейтрон – была «закрученная спираль», потенция развития. «Раскрылся» нейтрон – и образовалось два вихря, центральный, основной – протон, и вспомогательный – электрон, и ещё что-то выделилось… что-то почти неуловимое под названием «нейтрино»…
Вихрь – это универсальный образ, в вихреобразном движении соединяются прошлое и будущее, образуя настоящее… только не надо пытаться разглядеть эти вихри в том трёхмерном геометрическом пространстве, которое когда-то сотворил наш разум… оставим это в прошлом!
Далее, далее… А как это вообще следует понимать: из семечка получается дерево, из икринки – рыба или лягушка? Т.е. как это понимать: из чего-то маленького получается что-то большое?
И мы выявляем третий тип изменения – собственно рост, увеличение количества вещества. И уже неизбежно спрашиваем себя: откуда берётся материал для увеличения количества вещества?
Привычные-то наши ответы в смысле обмена веществ, кругооборота веществ в природе и пр. тут не проходят, потому что свойство роста – это свойство универсальное, и наша планета Земля тоже растёт, неуклонно увеличивая количество своего вещества, и именно этим и объясняются глобальные геофизические процессы, подвижки материков и пр. И человек за последнюю тысячу лет вырос почти в полтора раза, и потому доспехи средневековых рыцарей сейчас впору разве детям.
Раньше мы предпочитали не замечать этот вопрос, сейчас же мы останавливаемся на нём с удовольствием, потому что ответ нам известен, мы его находим в общей системе представлений Концепции Единого Знания. Вот он, этот ответ: из вакуума! Материал для увеличения количества вещества поступает из вакуума! Из бытия до-вещественного!
Говоря о вихреобразном, «развивающемся» характере бытия, мы не можем не отметить и возможность объяснения анти-вещества (анти-мира) как вихрей противоположного направления… т.е. если электрон, к примеру, представить как вихрь, закрученный по часовой стрелке, то позитрон – это то же вихрь, но закрученный против часовой стрелки, т.е. все свойства те же самые, кроме одного – направления вращения…
Но тогда… тогда мы не можем не заметить и следующей возможности понимания: а что если и электрон, и позитрон – это один и тот же вихрь, сопровождающий движение в противоположных направлениях? Движения – где? Во времени! Т.е. при переходе бытия от прошлого к будущему возникает электрон, а при обратном движении – от будущего к прошлому – тот же вихрь воспринимается нами как позитрон…Т.е. электрон и позитрон – это один и тот же фрагмент бытия, как бы зеркально отображённый…
Образ мироздания невероятно усложняется, время становится пространством, и именно в этом пространстве приобретает смысл движение как изменение вообще… и механическое движение в привычном нашем геометрическом пространстве становится вовсе не заметным… становится чем-то крайне незначительным, ничего не определяющим, что и замечать-то смысла не имеет… движение же во времени становится трудно определяемым, потому что является результатом наложения двух встречных потоков – от прошлого к будущему и от будущего к прошлому… И мы готовы уже признать, что разум наш не справляется, что ему уже не освоить все открывающиеся обстоятельства, и мы бы, пожалуй, и капитулировали перед этой неимоверной сложностью мира, если бы не одно обстоятельство… если бы не центральный пункт Концепции Единого Знания, заключающийся в утверждении: Я – есть!
Безусловное утверждение этого факта даёт разуму основание для оптимизма, и мы тут же соображаем, что мы живём в мире вещественном, т.е. участвуем в движении бытия от прошлого к будущему, и это наше движение вовсе не устраняется движением встречным.
Когда-нибудь мы соединим воедино в нашем разуме эти встречные движения, и тогда получим очень ясное представление о настоящем… т.е. о бытии в целом. Но это – когда-нибудь, не сейчас… Сейчас-то наш разум к этому не готов…
А мы, кстати, и предупреждали, что нельзя стремиться к общей стройности представлений, мы предугадывали, что разум наш, воспитанный в стереотипах европейского мировосприятия, свойственных нашему обывательскому общественному сознанию, не справится с новизной впечатлений, что цельной, стройной картины получиться не может. Мы лишь намечаем некие будущие контуры, лишь примериваемся – как можно было бы понять то или иное обстоятельство, то или иное свойство.
Но так хочется получить в результате что-то цельное, понятное, убеди-тельное! Настолько хочется, что мы поначалу и не замечаем, что каждый наш шаг – это попадание в новую ловушку для познающей мысли. Вот, например, разделили «изменение» на «развитие» и «рост», и не заметили во-проса: можно ли сказать, что развитие – это следствие роста, или, напротив, рост – это следствие развития? Или это, всё-таки, два достаточно самостоятельных процесса, которые можно объединить понятием «становление»?
Вспоминаем: всматриваясь в рост и в развитие, например в то, как из маленького семечка вырастает большое дерево, «становится»… как семечко становится деревом, мы обнаруживали необходимость ещё одного измерения в пространстве, в том привычном, геометрическом пространстве… некое «вглубь»… т.е. мы обнаруживали, что наше геометрическое представление о пространстве это некая как бы «плоскость», горизонталь, на которой ничего существенного, определяющего рост и развитие – не располагается, и что всё как раз основное, определяющее содержится в той вертикали, которая никак не вписывается в наше геометрическое пространство.
Вспоминаем: тут и рождается новое представление о пространстве, как бы свободное от трёхмерной геометрии… вообще – освобождённое от геометрических представлений: пространство – это бытие менее организованное для бытия более организованного… т.е. всё «ставшее» для всего, что «становится».
И тогда понятно, что вопрос о мерности пространства не актуален, и для каждого уровня организованности бытия может решаться по-своему…, в зависимости от сложности рассматриваемых объектов… в зависимости от того, какую модель объекта изобретёт разум. Т.е. количество измерений пространства – это дело нашего разума, и мы вправе вводить столько измерений, сколько требует изобретённая нами модель – модель объекта, явления, про-цесса.
При этом – смотрите, как интересно получается: чем больше разница в сте-пени самоорганизации, тем «пустее» пространство! Например, для нас вакуум – это полная и абсолютная пустота, а для элементарных представителей вещественного бытия – нейтронов, протонов и пр. тот же вакуум – это вода, в которой плавают рыбы, вода, содержащая водоросли, планктон, микроорганизмы и пр. Вода со всем её содержимым для рыбы – то же самое, что вакуум – для элементарного вещества, никак не пустота, а именно среда обитания.
Таким образом, вопрос о количестве измерений в пространстве как вопрос общий становится бессмысленным, если не уточнять: какое пространство для кого (или для чего). И геометрическое пространство, в котором мы строим дома, ездим на машинах и пр. – это, естественно, трёхмерное пространство… но пространство, в котором живёт наш разум, пытающийся понять себя и окружающее, пытающийся ответить на вопрос о смысле жизни и пр. – о мерности этого пространства мы даже приблизительно не хотим сейчас высказываться, заметим лишь, что убогая геометрическая трёхмерность если к этому пространству и имеет отношение, то какое-нибудь третьестепенное, практически никакое.
Глава 21. Основные положения
И вновь мы возвращаемся к основным положениям КЕЗ, и вновь обнаруживаем, что нам не нравится то, что мы утверждаем:
- мир есть бытие, стремящееся к самосовершенствованию;
- всё есть бытие, стремящееся к саморазвитию;
- всё есть бытие, стремящееся к самоорганизации.
Нет, это немногим лучше (если вообще лучше), чем первая наша, лихая, можно сказать, редакция:
- всё есть энергия, стремящаяся к саморазвитию;
- всё есть энергия, стремящаяся к самосовершенствованию;
- всё есть энергия, стремящаяся к самоорганизации.
Если учесть, что мы предполагали снабдить понятие «энергия» новым со-держанием, что мы хотели увидеть в понятии «энергия» не просто меру возможности проявления себя при взаимодействии, но и – само стремление к взаимодействию, и при этом – стремление к сохранению своих свойств и качеств, т.е. инерцию, то получается, что мы как бы хотели сказать, что:
- всё есть жизнь, стремящаяся к самоорганизации, -
- но и это положение нам тоже не нравится…
-Ну, хорошо, - говорим мы. – В конце концов, ничто не мешает нам сказать просто, что мир есть система относительно перемещающихся и взаимодействующих объектов!
Вот так сказали, и стало спокойно, и можно ни о чём больше не думать, и – даже смешно, - в этом наступившем спокойствии вдруг обнаружить, что мы только что вернулись в прошлое, и что следом за нашим определением мира как системы относительно перемещающихся и взаимодействующих объектов… ну да, непосредственно за этим определением и следует вопрос: А зачем? А какой в этом смысл? Какова цель? – и мы понимаем, что мы ничуть не упрощаем себе жизнь таким определением мира, мы просто возвращаемся к исходному пункту наших рассуждений. Или всё не имеет смысла и цели, и тогда с какой стати мы рассуждаем о морали, нравственности и пр., или цель и смысл непременно есть, но тогда они должны быть отражены в основном, главном положении КЕЗ.
И тогда определение мира как системы перемещений и взаимодействий следует продолжить именно указанием на цель и смысл. Например, так:
Мир есть система относительных перемещений и взаимодействий с целью развития – причём максимально возможного! – всех качеств, возможностей и способностей, содержащихся в каждом объекте потенциально – с целью объединения взаимодействующих объектов в единую взаимосогласованную систему – с целью повышения качества этой организованности, т.е. взаимосогласованности, - с целью создания нового, качественно нового уровня организации бытия – с целью…
Всё! Мы «приплыли»… вероятно, вышли на предел возможностей понимания. Смущает ли это нас, огорчает ли? Ничуть. Напротив, радует и внушает оптимизм. Вот если бы разум не обнаруживал пределов для себя, вот это уже действительно смущало и озадачивало, ибо разум, всё-таки, инструмент, и как всякий инструмент, он должен иметь своё назначение и область применения.
«Мир как система относительных перемещений и взаимодействий» - это, несомненно, уступка нашему привычному, обывательскому мировосприятию, основанному на преимущественно зрительном характере получаемой из-вне информации. Ничего «смыслового», «содержательного» эта информация в себе не заключает и используется нами исключительно для решения задач самосохранения, т.е. обеспечения нашей элементарной жизнедеятельности, и поэтому в формулировку основного положения КЕЗ эту часть определения едва ли следует вводить…
А всё-таки, одна из наших первых редакций – «Всё есть энергия, стремящаяся к самосовершенствованию» - здорово сформулировано, есть в этом что-то задорное, здоровое, звонкое! Это мы на всякий случай прибережём, в ка-ком-то смысле это правильно сказано, точно выражено… «Вязнуть»-то мы начинаем когда начинаем раскрывать, расшифровывать эту интуитивно улов-ленную формулировку… да-да, вязнуть, терять импульс, скорость в движении мысли, обнаруживать некую зыбкость, ненадёжность в определении основных понятий – мир есть бытие, бытие есть существование, существование есть жизнь, жизнь есть бытие, бытие есть мир…
Вот оно: «…оно будет поражать тебя в голову, ты будешь жалить его в пяту…»
Нет, не в голову поражает, нет-нет. Это – только норовит попасть в голову, но попадает-то в хвост, голова-то из-под удара уходит, об этом ничего не сказано, об этом догадаться надо… Вот тогда и понятно: придавлен хвост, но есть возможность жалить в пяту, вот и замыкается круг… Да, вот эта возможность есть, а вот возможности уклониться от придавившей тяжести жизни – такой возможности нет… Отсюда – и границы применения, так сказать…
Вопрос, на котором следует заострить внимание – это вопрос пульсаций, приливно-отливного характера бытия… ускользающий от нашего восприятия режим существования любого объекта, любого явления, процесса.
Длительность пульсации – это самое тёмное место, об этом пока не будем… важнее понять саму процедуру, саму технологию, имея в виду смысл – неутомимое стремление выявить все потенциально содержащиеся возможности. Прежде всего что мешает, что препятствует этому выявлению? Или – наоборот – что способствует этому выявлению?
Несомненно – взаимодействие. Ни один объект, процесс, явление не существуют сами по себе, всё – в большей или меньшей степени – объединено взаимодействием, и оно в равной мере как способствует, так и мешает самопроявлению любого объекта, явления, процесса.
Кстати, на всякий случай заметим, что все попытки наших «кезовских» определений ничуть не хуже того, что имеется в распоряжении т.н. официальной науки. Чем располагает официальное научное знание? Пожалуйста: мир материален, материя состоит из вещества и поля, поле – это вид материи, вещество – это тоже вид материи. Чем это внятнее и лучше, чем то, что пытаемся разрабатывать и утверждать мы? Тот же замкнутый круг, причём – с весьма убогим содержанием.
Мы забываем об одном чрезвычайно важном обстоятельстве, об одном указании… о том, что мы сотворены «по образу и подобию», и, следователь-но, разгадку, раскрытие всех основных вопросов мы должны искать прежде всего в опыте нашей собственной жизнедеятельности. Ну вот есть кирпичи, есть бетонный раствор, вот из этого исходного материала и складывается все строения, сооружения и пр. Но тогда почему мы не хотим замечать, что для целостности картины необходимы, кроме исходного материала, во-первых, усилия работника, который этот исходный материал превращает в что-то организованное, системное… во-вторых, нужно, чтобы работник понимал, что именно он делает, т.е. наличие проекта, наличие проектно-конструкторской документации на то или иное сооружение, изделие и пр. Но и этого ещё мало, ещё требуется и некий источник воли, т.е. нечто, что заставило бы работника работать, а не «валять дурака».
Замечаете? Мы говорим о том, чего не понимаем….. Но – и понимаем в то же время. Мы – в этом смысле – повторяем (воспроизводим) ситуацию, в которой оказывается разум физика-экспериментатора, который объявляет, что не понимает того, что он исследует и что получается в результате его исследования. Но есть и различие в положениях: для физика абсолютной системы отсчёта нет, а для нас – есть. Для нас абсолютная система отсчёта – это наше человеческое бытие, и начало этой системы отсчёта – бытие каждого отдельного человека. Относительно этой начальной точки происходит оценка всего остального, ибо «Человек есть мера всех вещей…»
Подводим некоторые итоги:
- представление о четырёхмерном пространственно-временном континууме – это первый шаг разума, пытающегося правильно понять бытие за пределами непосредственного опыта жизнедеятельности;
- попытки понять бытие за пределами непосредственного опыта жизнедеятельности «через пространство» - бесперспективны. Мироздание за пределами техносферы (т.е. той искусственной среды обитания, которую мы для себя создали) следует пытаться понять «через время»;
- переход к мировосприятию «через время» снимает вопрос о мерности пространства, делает его неактуальным… точнее – не принципиальным, допускающим различные решения в зависимости от уровня самоорганизации рассматриваемого объекта, явления, процесса и пр.;
- мировосприятие «через время» требует разработки системы временных координат;
- первые результаты такой разработки - следующие:
- уровень самоорганизации
- уровень развития
- уровень роста
- длительность пульсации (примечание: это именно первые, самые прибли., требующие дальнейшей проработки);
- мировосприятие «через время» требует пересмотра и дополнения всех основных представлений т.н. «материализма». Помимо «вещества» и «поля» необходимо введение новых составляющих бытия (мироздания) – «работ-ник», «проектно-конструкторская документация» (информация), «управляющий» (администратор, инициатор, источник воли).
Пройдите, пройдите этот путь осмысления того, что содержится в наших итогах, и вы придёте к ошеломляющему результату:
Если основное содержание бытия – это развитие, и если новая форма бытия вызревает внутри старой, и если мы замыкаем вещественную пирамиду бытия, и если наш внутренний мир – это результат всего предшествовавшего развития и содержит в себе всю историю предшествовавшего развития, то – наш внутренний мир не то что соизмерим с миром внешним, космосом… он – больше, чем космос!
Представляете, каков вывод?
Космос – это всего лишь то, что осталось в результате процессов развития, это чуть ли не «отходы» производства, продуктом которого является наш внутренний мир, наша душа, наш дух…
Вот вы о чём подумайте, дорогие мои… вы-то предполагали, что все отгадки, все ответы на все вопросы следует искать во-вне, в космосе, у каких-то инопланетян и пр., тогда как настоящее пространство для поиска – это наш внутренний мир, и истинная бесконечность – внутри нас, а не в окружающем нас космосе.
Попытайтесь это понять как следует, и тогда вы сможете определить истинную научно-техническому прогрессу, индустриально-технологической нашей цивилизации, искусственному интеллекту, компьютеризации, и пр. и пр., и если вам повезёт, то вы поймёте, что…
Оставим эту фразу незавершённой. Что поймёте – то и поймёте с тем и будете жить. Тут говорить что-либо –бессмысленно, бесполезно, тут каждый решает сам, наше учительское дело- помочь разглядеть, увидеть, а там, как говорится – что Бог даст.
Глава 22. О пользе жизненного опыта
Итак:
- нельзя увидеть того, чего не было бы в действительности;
- ошибки возникают при описании и объяснении увиденного, т.е. при задействовании рациональной составляющей разума;
- основным моментом, определяющим достоверность суждения (знания), является соотнесение его с опытом жизнедеятельности, т.е. с «привязкой» к факту своего существования. Т.е. суждение «я – есть!» - это исходная точка, начало системы отсчёта.
Вот как вы думаете, что является первым и обязательным результатом любо проектно-конструкторской разработки?
Даже усилим вопрос: и первым, и обязательным, и основным! Что является основным, главным результатом любой проектно-конструкторской разработки? Короче: что является целью?
Вы полагаете – модель какая-нибудь, изделие, промышленный образец и пр.? Ничуть не бывало! Основным результатом является ДОКУМЕНТАЦИЯ, т.е. куча альбомов со схемами, чертежами, технологическими картами, техническими условиями и пр.
Документация, понимаете? И пока документация не отработана, пока все схемы и чертежи по результатам соответствующих испытаний не откорректирована, разработка не считается законченной.
А вот когда документация полностью откорректирована, когда внесены все исправления и уточнения, тогда её можно отправлять на любое подходящее производство, в любой город страны, любой части света, и производство будет исправно выпускать соответствующее изделие.
Будет ли это массовое производство или какая-нибудь малая партия – это другой вопрос, по одной и той же документации может быть изготовлено один-два образца, и может быть изготовлена партия в несколько сот тысяч изделий.
Что произойдёт, если в результате какого-либо несчастного случая документация исчезнет? Всё, паралич всего производства, всей жизнедеятельности. Поэтому вопрос сохранности документации – это вопрос особой важности, т.е. режимный вопрос. И для обеспечения сохранности документации любое производство принимает специальные соответствующие меры.
А теперь давайте спросим себя: документация – это вид материи, или нет?
В привычном-то подходе отвечать следует, что как бы «да», потому что есть вещественный носитель, само вещество альбомов, схем, чертежей и пр., но и как бы не совсем «да», потому что то же количество того же вещества вовсе может не быть документацией, а будет просто бумагой, картоном, типографской краской и пр.
Ещё раз: материя в привычном понимании подразделяется на вещество и поле, в материи происходят взаимодействия четырёх типов (гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое), и вот мы выкладываем на стол с одной стороны пачку альбомов со схемами, чертежами и пр., и с другой – аналогичное количество бумаги, картона, краски и пр. Вещество? Одно и то же, это понятно.
Поля? Те же самые, те же четыре типа взаимодействия, это тоже понятно.
Ну так как? Либо про материю мало сказать, что это вещество и поле, либо кроме материи (вещества и поля) существует ещё что-то, и тогда мир не вполне материален, да?
А, знаете, у нас есть предложение: давайте забудем, что разум когда-то создал представления о материализме и идеализме. Как это – забудем? Очень просто, забудем – и всё. Ну разве всё мы помним из своего прошлого, из своего детства, например, из отрочества, из юности? Фрагменты какие-то, не больше. Вот и тут, почему бы не сказать, что разделение знания о мире на материализм и идеализм – это что-то вроде детской болезни разума, познающего мир? Почему бы не попытаться сказать себе, что разум наш, во-первых, выздоровел, а во-вторых – подрос, окреп?
Да-да, вырос, окреп, возмужал, нашёл наконец-то правильную систему от-счёта, основывающуюся на чётком осознании: «Я есть, я действую, и у меня есть опыт этой деятельности, и есть мужество, чтобы честно этот опыт осмыслить, и есть воля, чтобы совершать правильные действия».
И тогда мы обнаруживаем, что, помимо двух упомянутых вариантов суждения о материи, существует ещё один, и касается он типов взаимодействий, которые классифицированы формально, по внешним признакам, и едва ли эта классификация отражает реально существующие процессы. Т.е. что может быть так, что разделение на четыре известных физике типа взаимодействия – это совершенно искусственное, именно формальное, не отражающее существа дела разделение, которое не помогает, а наоборот – мешает правильному постижению бытия, и… И опять мы оставляем фразу без завершения, ибо очень уж широкий простор тут открывается для пытливой мысли…
Впрочем, кое-какие заметки можно сделать уже сейчас..
Например, рассматривая гравитационное взаимодействие, мы пришли к вы-воду, что природа этого взаимодействия не в отношениях вещественных объектов, а в отношениях между веществом и вакуумом, и видимый результат (гравитационное притяжение) есть лишь следствие тех центростремительных потоков вакуума, которые создаёт вещество – во-вне и внутри себя.
Что касается электростатического взаимодействия, то можно смело сказать, что это – аномальный вариант взаимодействия гравитационного, потому и формализованная запись интенсивности этих взаимодействий совершенно идентична (закон Всемирного тяготения и закон Кулона). Т.е. быть нейтральным атомом, с точки зрения бытия – это нормально, а быть ионом – ненормально, отсюда и несбалансированность вакуумных потоков, создаваемых ионом (т.е. нескомпенсированным зарядом).
Можно даже сказать, что гравитация – это то, что осталось от электростатического взаимодействия, когда вещество окончательно оформилось, стало тем, чем мы его знаем сейчас.
Мы тут и вовсе фантастическую гипотезу можем высказать: если бы бытие нашло способ сохранять в веществе и нейтрино, которые теряются, выбрасываются из вещества при разделении нейтрона на протон и электрон, то явления гравитации и вовсе могло бы не быть…
Но пора остановиться. Простор тут воистину безбрежный, и от возможностей, открывающихся для познающей мысли, тут дух захватывает.
Итак, сводим воедино перечень составляющих бытия на любом уровне самоорганизации:
- сектор комплектации (сырьё, полуфабрикаты и пр.);
- сектор научных исследований и разработки проектно-конструкторской документации;
-архив (хранилище документации, банк данных);
- производство;
- сектор управления (администрация, инициатор деятельности);
- сектор коммуникаций.
Вот так перечень, скажете вы… структура любой фирмы в современном индустриально развитом обществе – вот что у нас получилось. А иначе и быть не могло, не забывайте: «по образу и подобию». Почему вас смущает выявленное сходство? Потому что вы привыкли воспринимать мир как пространство? Так от этой привычки мы и хотим вас отучить, как от детской болезни… от детского невинного порока.
Впрочем, не такого уж невинного, если в результате нашей жизнедеятельности на этой планете ежедневно исчезает какой-нибудь вид живых организмов (данные ЮНЕСКО!) Вдумайтесь в этот факт, а также в то обстоятельство, что, когда дело начинает касаться лично нас, то мы очень естественно обнаруживаем, что живём не столько в пространстве, сколько во времени, и принадлежим не пространству, а времени, и именно во времени ограничена личная наша жизнедеятельность, а пространственные геометрические обстоятельства тут постольку поскольку…
Конечно, переход от одного типа мировосприятия к другому – дело не простое, не лёгкое. Это – как через пропасть перебраться, тут мостики всякие, переправы нужны, с вспомогательными приспособлениями. Вот и попробуем переправу навести, мостик перекинуть… Новое образование разума – вот о чём идёт речь!
Нам привычно подразделять время на настоящее, прошлое и будущее, причём интересно было бы сопоставить различные языковые формы, употребляемые в том или ином языке для обозначения временных характеристик (напр. – «презент индефинит» и «презент континиаз» -, англ.) – но это увело бы нас в сторону, и мы ограничиваемся констатацией: настоящее, прошлое и будущее.
С другой стороны – бытие. Нашему разуму доступно для анализа (в большей или меньшей мере) бытие на трёх качественно различных уровнях самоорганизации – до-вещественном (вакуум), вещественном, и после-вещественном (вакуум). Попутно отмечаем предполагаемый способ взаимодействия между бытием различных уровней: между до-вещественным и вещественным уровнями – поле., тот самый второй вид материи, известный материализму вообще и физике в частности; между веществом и после-веществом - … вот как вы думаете, что следует поставить здесь, для обозначения способа взаимодействия между этими уровнями организации бытия? На наш взгляд, здесь уместно слово «жизнедеятельность». Быть может, мы не совсем точно подобрали слово… быть может, следовало сказать что-нибудь типа «биополе», но нас не совсем устраивает именно то, что термин «поле» норовит влезть и сюда, на этот уровень отношений, тогда как его место – внизу, именно там, где до-вещественное бытие становится вещественным, где появляется электрический заряд, комбинация электрических зарядов. – атом, и пр. Вот там место для этого слова, там бы ему и остаться, на том уровне организации. И потом – почему обязательно «био»? Мы убеждены, что взаимодействие на переходе «вещество» - «после-веществ» - это явление универсальное, в этом явлении участвуют все вещественные структуры, и биосфера в ничуть не большей мере, чем, скажем, литосфера (царство минералов). В этом-то смысле мы запросто могли бы обойтись вообще без термина «биополе», сказали бы просто – душа, психика, но именно универсальность явления не позволяет нам так поступить, ибо, согласитесь, трудно говорить о душе горы, леса, камня, реки… хотя, быть может, именно так и следует говорить, и не позволяем мы этого себе просто потому, что хотим в своих глазах выглядеть нравственно, пристойно, а если мы душу у всего окружающего нас мира утвердим – то как, какими глазами мы сами на себя сможем смотреть, при нашем-то способе жизнедеятельности, при нашем-то поведении на этой планете?
Поэтому мы утвердим вот что: в процессе жизнедеятельности осуществляется взаимосвязь между бытием вещественного и после-вещественного уровней организации. Вот это, пожалуй, будет самое правильное.
То, что у нас получилось, сведём в табличку:
БЫТИЕ ВРЕМЯ СТРУКТУРА БЫТИЯ
до-вещество ПРОШЛОЕ комплектующие («сырьё»)
поле коммуникации
вещество НАСТОЯЩЕЕ изделия
жизнедеятельность коммуникации, производство
(душа) (управление, администрация)
после-вещество БУДУЩЕЕ разработка «документации»,
АРХИВ («база данных»)
Ну, каков мостик получился? Какова переправа от мировосприятия «через пространство» к мировосприятию «через время»?
На всякий случай заметим, что подразделение времени на прошлое, настоящее и будущее – это тоже уловка нашего разума, и что на самом-то деле ни-какого такого разделения в привычном смысле мы как раз не обнаруживаем, и что единственное, что есть – это вечное НАСТОЯЩЕЕ, внутри которого вызревает следующий уровень самоорганизации бытия. Поэтом прошлое и будущее в их привычном понимании неизбежно должны слиться, стать как бы оборотной стороной настоящего… и это давно замечено, помните – у Екклесиаста: «Что было то и будет…»?
Сложное это, конечно, дело – наводить переправы между двумя способами мировосприятия, трудное, хлопотное… и, главное, не ясно, какой именно должна быть переправа, насколько широкой, на какую тяжесть рассчитанной… Вот, например, можно ли сказать, что «АРХИВ» с «проектно-конструкторской документацией» - это и есть то, что сейчас принято называть информацией? Да, безусловно и совершенно определённо – да! Без всяких оговорок.
Ну, а как насчёт материальности? Материальна ли информация?
Сейчас нам уже странно слышать такой вопрос, мы ведь его уже рассматривали, сравнивали альбомы с чертежами и схемами и просто стопки бумаги, картоны и пр.
Информация – это системы, комплексы процессов и событий на после-вещественном уровне организации бытия… а вам всё насчёт материальности хочется понять? Насколько материально? Ну, если вы так ставите вопрос, то – на все сто процентов материальна, даже на сто десять (шутка). Ну, чтоб понятнее было… ну, возьмём такое явление, как биополе… ещё не так давно такой термин был вовсе запретным, его официальная наука вообще не признавала и, надо отдать должное, ещё остались настоящие учёные, которые этот термин не признают до сих пор, и честь им и хвала за это!
Почему? Потому что приверженцы естественно-научного подхода, устремившиеся на исследование и познание биополя, полагают, что их методы способны обеспечить им успех в их исследовательской деятельности. Прежде всего это качается именно физиков, именно физики, с их претензией на фундаментальность своей науки, уверены, что стоит лишь тщательно измерить интенсивности и частотные характеристики излучений, испускаемых телом человека, и они поймут, что такое биополе. А что получается на самом деле? Получается примерно такая ситуация: человеку, совершенно не грамотному, попадает в руки толстенная книга без картинок… Ну и что может этот человек сказать, какого рода суждение мы вправе от него ждать? Вероятно, примерно следующее: вот есть два толстых, плотных листа по бокам (обложка), и между ними – множество тонких листочков одинакового размера, усеянных разными значочками, расположенными в ряды… Значочки разные, с ножка-ми, и кругленькие, разные закорючечки, одним словом… - вот примерно такой уровень суждения, который мы вправе ожидать от физиков, когда они пытаются понять, изучить и пр., что такое биополе.
На всякий случай повторим: всякий инструмент, в том числе и инструменты познания, имеют свою область применения. Область применения физики – внизу, на переходе от до-вещества к веществу… а то, что мы привычно называем «биополе» - правильнее было бы назвать «психополе», потому что это сложнейший комплекс информационных потоков, которыми человек… точнее – внутренний мир человека, душа, если угодно – взаимодействует с после-вещественным бытием.
И, кажется, настал подходящий момент для такого вот предложения: считать после-вещественное бытие тем самым тонким миром, о существовании которого подозревал ещё Декарт, а до него – бесчисленное количество людей, населивших тонкий мир, сонмами ангелов, архангелов, бесов и прочей эфирно-эфемерной сущностью.
В нашем новом прочтении все эти отряды ангелов и бригады архангелов начинают приобретать некий реальный смысл, с определением которого мы спешить не будем, но отметить возможность которого мы уже просто обязаны.
Теперь, пожалуй, лучше понятна и смехотворность ситуации: материалисты-физики, пытающиеся изучить структуру ангелов… это забавно, согласитесь.
Итак, что же у нас получилось? А вот что: в после-вещественном бытии, т.е. в тонком мире, содержится информация обо всём, что происходит в мире вещественном… и там же, в тонком мире, находится источник воли, инициации того, что происходит в мире вещественном… НО, с другой стороны, информация создаётся в результате жизнедеятельности. Таким образом, вырисовывается следующая система взаимоотношений: вещественное бытие, с одной стороны, поставляет информацию в тонкий мир, а, с другой – воссоздаёт, «овеществляет» информацию, приходящую из тонкого мира….
Быть может, открывшаяся взору картина поможет получше понять пульсирующий характер бытия - пульсирующий, приливно – отливный, с бесконечным набором спектров, частот, ритмов, длительностей? Будущее, в соответствии с накопленной к данному моменту информацией, «вытягивает» из прошлого – настоящее… инициатор «подстёгивает» исполнителя, и тот, в соответствии с имеющейся информацией, пытается создать из менее организован-ной формы бытия более высокоорганизованную, из менее информационно-ёмкой – более информационно-ёмкую…
И если последние наши утверждения особых возражений не вызывают, мы быстро делаем следующий шаг: а что, если вещественная форма бытия – это своего рода производство, перерабатывающее до-вещественную форму бытия – в после-вещественную?
Вакуум – в информацию? Т.е. – что если всё наше вещественное бытие и сотворилось лишь затем, чтобы стихию вакуума преобразовать в культурную среду тонкого мира?
Мыль, признаться, несколько шокирующая… получается, что вся пирамида вещества, замыкаемая нами, человечеством, создана и служит лишь для того, чтобы «питать», «кормить» бытие после-вещественное, тонкий мир… Странная мысль, странная – но до удивления правдоподобная!
И отсюда – новое прочтение слова «развитие». Смысл развития как раз в том, чтобы создать, образовать максимально благоприятные условия для… для питания тонкого мира! Для выработки информации!
Нет, вы только подумайте, к чему мы пришли!
Ведь пришли-то к тому, что… даже смех разбирает, честное слово… что первичен тонкий мир, мир информации! Мир идей! К идеализму пришли, а? Но и идеализм-то какой-то странный, материалистический: тонки мир создаёт и поддерживает жизнедеятельность мира вещественного для того, чтобы получить культурный продукт, информацию… чтобы поддержать свою, тонкого мира, жизнедеятельность… И весь наш привычный, осязаемый (а теперь уже хочется сказать – и родной, и дорогой сердцу) вещественный мир – всего лишь фабрика, горно-обогатительное производство, свиноферма… производство, в общем… и назначение этого производства – переработка бытия до-вещественного в бытие после-вещественное…
Т.е. мы получаем материализм, поднятый на следующий уровень организации бытия… и – повторяем, не можем не заметить – очень правдоподобно получается… Ну, и потом – а почему бы и нет? Ведь мы, например, создаём искусственную среду обитания, фабрики и заводы вовсе не потому, что это – наша цель, а потому, что эта искусственная среда является для нас условием, средством, способом достижения цели!
И тогда – какую же цель мы имеем в виду? Естественно – развитие, раскрытие всех потенциально имеющихся у нас (в нас) возможностей. А зачем нам развитие? А затем, чтобы получше выполнять свою обязанность питания тонкого мира… и если вы честно вдумаетесь в смысл того, что мы только что сказали – вы непременно согласитесь с нами.
Глава 23. Обращение к авторитетному источнику
И мы снова всматриваемся в этот текст – вечно новый, ибо всякий раз побуждающий к новому толкованию… мы меняемся, и изменяется точка нашего зрения, угол зрения, и меняется толкование, и мы видим то, что не видели раньше…
«В начале сотворил Бог небо и землю.
Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною;
И Дух Божий носился над водою. И сказал бог: да будет свет. И стал свет.
И увидел Бог, что он хорошо; и отделил Бог свет от тьмы.
И назвал Бог свет днём, а тьму ночью. И был вечер, и было утро; день один.
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды.
И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
И назвал Бог твердь небом… И был вечер, и было утро: день второй…»
Как понимали мы этот текст раньше? Увы, вполне дословно. Над волнующейся водной поверхностью летает полупрозрачный светлый образ, кругом тьма, а от образа исходит слабое свечение, роняет блики по склонам волн… так мы – вполне бездумно – воспринимали раньше. А теперь мы спрашиваем себя: возможно ли, чтобы вода появилась раньше, чем электромагнитные по-перечные волны, т.е. – свет? Едва ли… едва ли… скорее возможно обратное – сначала появляется переменное электромагнитное поле вокруг зачатков вещества – движущихся электрических зарядов, а создание ансамбля из трёх атомов – двух элементарных и одного весьма сложной организации (кислород) – это дело будущего, так нам теперь кажется, ибо мы, всё-таки, склонны усматривать временные процессы как движущиеся от простого к сложному, а никак не наоборот.
И как только мы это понимаем, так сразу же обнаруживаем, что привычное восприятие этого текста исчезает, и что нужно попытаться сообразить, о чём же тогда говорится здесь?
Первый день творения, самое начало… начало – чего? Начало возможности восприятия разумом! Восприятия – чего? Бытия, разумеется, чего же ещё…
Бытия в различии уровней самоорганизации…
Итак, сначала «небо» и «земля»… ясно, что здесь говорится о каком-то принципиальном разделении того, что было раньше единым… ясно, что ничего общего с нашими нынешними «небом» и «землёй» тут нет, до наших знакомых «неба и земли» ещё – вечность….
Далее: «Земля безвидна и пуста, и тьма над бездною…» - как это понимать, о какой бездне тут говорится? Без сомнения – о той бездне времени, которая лежит под этим актом разделения целого на две качественно различных составляющих. Но само разделение – это лишь начало, нет ничего оформившегося, ничего, что мог бы выявить разум… нет – ни на «земле», ни на «небе», зато есть что-то между, что разум выявить в состоянии, и это что-то _ Дух Божий!
Но Дух Божий «носится над водою», а воды, как мы выяснили, ещё нет и быть не может… Вот здесь, если бы мы уже не поняли необходимость изменения способа мировосприятия и не нашли новый способ («через время»), для нашего разума преграда была бы непреодолимая. Зато сейчас есть возможность движения познающей мысли: «вода» в данном случае – это всего лишь понятный образ состояния – волнующегося, неспокойного, подвижного, текучего. И, вероятно, состояние это было в равной мере и у «земли» и у «Неба».
И полёт Духа Божия над волнующейся поверхностью, надо думать, был отнюдь не праздным, отнюдь не ради забавы Он «носился над водою», а трудился в поте лица, инициируя это волнение, пытаясь создать… вихреобразное движение!
И у Него, соответственно, это получилось, и создались устойчивые вихри бытия, и тогда только и появился свет – как следствие устойчиво существующих заготовок вещества – электрических зарядов.
Далее по тексту Дух Божий не упоминается. Значит ли это, что его функция исчерпана? Нет, разумеется нет… Он вездесущ и вне времени. И Его роль, Его функция уже обозначена – волновать, беспокоить, побуждать к вихреобразному движению любую выявленную разумом поверхность, любую грань бытия – повторяем, любую, выявляемую разумом.
Далее: «И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы…» - это, совершенно очевидно, констатация удачно найденного «конструкторского решения» и его оформления, формообразования (в смысле - способа организации, способа взаимосвязей), причём – необратимого! Иначе понять от-деление света от тьмы, на наш взгляд, невозможно.
Далее: «И назвал Бог свет днём, а тьму ночью…» Это положение мы не хотели бы комментировать…. Впрочем, можно сказать, что уже здесь происходит формирование тонкого мира, мира информации, банка данных, архива, где начинают накапливаться альбомы с чертежами и схемами удачных проектно-конструкторских разработок… Это наше предположение подтверждается следующей фразой текста: «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердию, от воды, которая над твердию. И стало так. И назвал Бог твердь небом…»
Вода над твердью – это, вне сомнений, образ тонкого мира, мира информации… вода под твердью – это, конечно же, образ бытия до-вещественного и вещественного… И там и тут состояние волнующееся, текучее, переменчивое, и там и тут над поверхностью трудится Дух Божий…
Что следует из нашего прочтения этого древнего текста?
Во-первых, что мир информации, тонкий этот загадочный мир столь же живой, изменяющийся, развивающийся, как и наш мир вещественный. Во-вторых, нельзя не заметить, что «архив», «банк данных», т.е. «информация» - это далеко не всё содержание тонкого мира. В-третьих, - «твердь», разделяющая мир на «тонкий» и «грубый» и названная «небом» - это, пожалуй что, и есть наше вечное НАСТОЯЩЕЕ, это и есть наша жизнь… грешная наша жизнь в бренном нашем теле, суета и томление духа…
Впрочем, воздержимся от лирики, и скажем, что появление вещества необратимо разделило бытие на грубый и тонкий миры, и что, вероятно, грубый мир – это всего лишь отражение, воспроизведение в веществе всех тех процессов, которые происходят в мире тонком. Рискнём даже сказать, что имен-но в тонком мире «живёт» интеллект бытия… «администрация», «центральное конструкторское бюро», «банк данных» и пр.
- Эк накрутили вы, господа! – слышится нам скептический оклик, и ничего поделать не можем, что есть – то и есть. Надо же нам как-то объяснить пульсирующий, приливно-отливный характер бытия… надо же как-то отобразить увиденное нами некое «качание», в котором бытие то разделяется на две части – над твердью и под ней, то вновь устремляется навстречу одно к другому, создавая собой эту самую твердь, - настоящее наше, бытие наше в веществе…
А вы говорите – физика… Какая тут может быть физика? Что может неграмотный человек понять в толстенной книжке без картинок? Что может тут физика? Разве что предложить в качестве аналогов какие-то свои представления – например, представление о потенциальной и кинетической энергии, представление о колебательном движении, о том, что потенциальная переходит в кинетическую, и пр.
Ну что же, ну и пользуйтесь, на здоровье, этими представлениями, это хорошие представления, правильные. В нашем-то случае, в этом приливно-отливном, пульсирующем нашем качании бытия, тоже можно сказать, что энергия выступает в двух видах - потенциальном при расхождении бытия на прошлое и будущее, и в кинетическом – при вихреобразном соединении в настоящее наше, вещественное бытие… Совсем не плохой образ получается.
Кстати, если у вас возникает желание упрекнуть нас в излишне вольной трактовке текста Священного Писания, то мы этот упрёк принимаем, всей душою принимаем. Да, позволяем себе, так сказать… а как же иначе? Для чего же тогда нам дан разум, если мы не хотим им пользоваться?
Более того, нам думается, что уважаемый читатель должен бы здесь испытать к нам чувство признательности… За что? НУ хотя бы за то, что мы не приглашаем его к разбору и интерпретации такого, например, текста:
«…О происхождении богов
Ригведа, X, 72
1. Тому, кто увидит (богов)в грядущем веке,
Мы с радостью повествуем о происхождении богов.
2. Брахманаспати выковал их, подобно кузнецу, в раннем веке богов.
3. В первом веке богов из не-сущего возникло сущее.
Затем возникло пространство мира, оно (возникло) из прародительницы.
4. Земля возникла из прародительницы. Из земли возникло пространство мира, из Адити возник Дакша, из Дакши – Адити.
5. Ведь Адити возникла, о Дакша, она твоя дочь. Затем возникли боги, благие спутники бессмертия.
6. Когда, о боги, вы стояли, крепко держась (друг за друга) в изначальном море, от вас, как от пляшущих, поднялась густая пыль.
7. Когда, о боги, вы, изнуряя себя, приумножали миры, вынесли вы скрытое в море солнце.
8. Восемь сыновей Адити рождены из (её) чрева. Вознеслась она к богам с семерыми (сыновьями), Мартанду она отвергла.
9. С семью сыновьями вознеслась Адити в ранний век, для рождения и умирания вновь привела (она) Мартанду»
(Цитируется по книге «Древнеиндийская философия», изд. «Мысль», Москва, 1972)
Видите, какой текст интересный? По-хорошему нам следовало именно этот текст пытаться разобрать, он информационно гораздо содержательнее (на наш взгляд), нежели текст Священного Писания (учитывая, что и тот и другой тексты заключают в себе совершенно определённую конкретную информацию, да?)… но мы – увы – к работе такого уровня не готовы. Оставляем её на будущее…
Но больно уж интересен текст, очень уж заманчиво – попытаться раскрутить его…
Глава 24. Читали ли мы Лейбница?
А что такое, собственно, Лейбниц?
Что мы о нём знаем? Поднимите, уважаемые, руку – кто может сказать что-нибудь существенное о Готфриде Вильгельме Лейбнице?
Так, вот видим, рука поднята:
«В истории философии не так уж много примеров, чтобы в деятельности и произведениях одного человека сочетались эпохальные научные открытия и глубочайшие философские идеи, составляющие узловой пункт историко-философского процесса. Среди таких мыслителей выделяется грандиозная фигура немецкого философа и учёного Готфрида Вильгельма Лейбница (1646 – 1716)…»
Но рука-то это чья? Доктора философских наук, профессора, редактора Полного собрания сочинений Лейбница (д.ф.н. В.В. Соколов)… Вт чья это рука, господа. Так что не конфузьтесь, это не удивительно, что мы ничего о Лейбнице не знаем. При нашем-то образовании мы ни о ком ничего существенного не знаем и знать не можем… такое у нас образование, которое, тем не менее, считается одним из лучших в мире.
Но если это одно из лучших в мире, то что же тогда творится с образованием вообще? Каким себя образовывает человеческий мир?
Нам, пожалуй, следовало бы исключить из употребления слово «образование», честно заменить его словом «обучение», и спокойно продолжать то, что мы традиционно привыкли делать, процесс обучения почему-то гордо именуя образованием.
Нет, шалите, господа хорошие! На образование мы никак не «тянем», по-тому что мы не знаем, что нам образовывать… не знаем, не знаем, не притворяйтесь, пожалуйста. Чему учить и как учить – это мы знаем, но что при этом следует образовывать, чей образ создавать – мы не знаем. И при этом продолжаем считать наше образование лучшим в мире. Одним из лучших. Ну не смешно ли? Что же тогда творится во всём остальном мире, со всем остальным миром?
Вас обижает наш тон? Это не правильно, обижаться не надо, обижаться не на что… на правде обижаться нельзя. Тем более что мы никого ни в чём не упрекаем, мы, скорее, смеёмся… Над кем? Да над собой, разумеется, над все-ми нами и смеёмся, себя никак из общего ряда не выделяя. И если мы полагаем, что образование заключается в изучении образов Онегина, Печорина, Левина и Обломова, то мы, скорее всего, не правильно понимаем смысл слова «образование»… Потому что смысл этого слова проистекает из точного определения таких понятий, как душа, дух, Бог…, и, наконец – человек!
А готовы ли мы к такому определению?
«Если существует наука, действительно нужная человеку, то это та, которой учу я – а именно подобающим образом занять указанное человеку место в мире – из которой следует, каким надо быть, чтобы быть человеком»
Какие гордые слова! Как вы думаете, кто их произнёс?
Ну, хотя бы национальность… как вы думаете, это «наш», российский ра-зум родил такие слова – или нет?
Отвечаем: это сказал Иммануил Кант… а за ним дальше – другой немец, Гегель, а за этим – опять немец Фихте, а за ним – ещё немец Шеллинг, а за ним – ещё и ещё и ещё…
У нас такого ряда нет, наш разум ближе к натуре, к натуральности… Пушкин, Лермонтов,… Толстой, Достоевский, Чехов – вот наши ряды, и из наших рядов не услышишь такого:
Я знаю, что такое человек! Я знаю, каким надо быть, чтобы быть человеком!
Чтобы сказать такое, надо, наверное, быть немцем… вообще – чтоб любую такую систему выстроить, надо всё-таки быть немцем. Немцем, философом, идеалистом… надо, чтобы дед был профессор, папа был профессор, и сам ты тоже чтобы был профессор, потому что для построения системы требуется профессорская кафедра, передаваемая по наследству…
«… В отличие от философов 17 века Кант анализирует структуру субъекта не для того, чтобы вскрыть источники заблуждений, а, напротив, для того, чтобы решить вопрос, что такое истинное знание. Если у Бэкона и Декарта субъективное начало рассматривалось как помеха, как то, что что искажает и затемняет действительное положение вещей, то у Канта возникает задача установить различие объективных и субъективных элементов знания, исходя из самого субъекта и его структуры. В самом субъект Кант различает как бы два слоя, два уровня – эмпирический и трансцендентальный. К эмпирическому он относит индивидуально-психологические особенности человека, к трансцендентальному – всеобщие определения, составляющие принадлежность человека как такового. Объективность знания, согласно учению Канта, обусловливается структурой именно трансцендентального субъекта, которая есть надындивидуальное начало в человеке.
Кант возвёл, таким образом, гносеологию в ранг основного и первого элемента теоретической философии. Предметом теоретической философии, по Канту, должно стать не изучение самих по себе. Вещей природы, мира, человека, - а исследование познавательной деятельности, установление законов человеческого разума и его границ. В этом именно смысле Кант называет свою философию трансцендентальной. Он называет свой метод также критическим, в отличие от догматического метода рационализма 17 века, подчёркивая, что необходимо в первую очередь предпринять критический анализ наших познавательных возможностей (способностей), чтобы выяснить их природу и возможности. Таким образом, гносеологию Кант ставит не место онтологии, тем самым осуществляя переход от метафизики субстанции к тео-рии субъекта…»
(«Введение в философию», М., 1989)
Ну, как ? Поняли мы что-нибудь из этой умной справки? «Объективность знания обусловливается структурой именно трансцендентального субъекта, которая есть надындивидуальное начало в человеке».
Сильно сказано, не правда ли? Сильно и понятно, т.е. вполне убедительно.
Тем не менее, понять-то как-то… хотя бы приблизительно… понять-то нам нужно, не на пустом же месте нам сооружать свою Концепцию Единого Знания. Примерно так: Кант отказывается от рассмотрения бытия вообще, заменяя его рассмотрением возможностей познания бытия… а как же само бытие? А никак… не важно, как…
Ну, это даже смешно, если хотите… нас такой подход никак устроить не может. От метафизики субстанций – к теории субъекта? Но, простите, субъект сам есть субстанция!
Исходная точка, начало отсчёта- это, разумеется: «Я-есть!», - но это не вся исходная точка, только часть её… целое-то выглядит немножко иначе: «Я есть часть мира!» - вот как целая-то исходная точка выглядит…
«Душа человеческая есть существо, некоторое действие которого состоит в мышлении…» - утвердил Лейбниц.
Вот так, просто, определённо и ненавязчиво. И точно-то как! Не всё действие, а некоторое. На наш взгляд – гениальное определение! Знаете, давайте-ка образовываться! Давайте образовываться по-настоящему… давайте познакомимся с этой «грандиозной фигурой», послушаем, как звучал голос этой «фигуры» триста лет назад:
«…Человек божественного ума Френсис Бэкон Веруламский справедливо заметил, что философия, если отведать её слегка, уводит от Бога, если же глубоко зачерпнуть её – приводит к нему. Это мы видим в нынешний век, столь же обильный знанием, как и нечестием. Блестящие успехи математических наук попытка проникнуть путём химии и анатомии в недра вещей пока-зала, что весьма многие явления можно объяснить, так сказать, механически из фигуры и движения тела, между тем как древние прибегали в этом случае либо к создателю, либо к каким-то бестелесным формам.
И вот некоторые проницательные люди стали делать попытки объяснить существование явлений природы, или феноменов, наблюдаемых в телах, без допущения Бога и не принимая Его в расчёт. Вскоре, после некоторых успехов (разумеется, пока дело не дошло ещё до первоначал и оснований), они, как бы на радостях от своей удачи, поспешили объявить, что не могут объяснить естественным путём ни Бога, ни бессмертия души, но что вера в эти ве-щи обязана своим происхождением гражданским установлениям или историческому преданию; так думал остроумный Гоббс, который за свои открытия заслуживал бы того, чтобы здесь умолчать о нём, если бы я не считал нужным прямо выступить против его авторитета, который может произвести дурное действие.
Другие, к сожалению, пошли ещё дальше, и, усомнившись в авторитете Св. Писания, в исторической истине и историческом предании, пустили в ход совершенно открытый атеизм.
Но мне показалось в высшей степени недостойным, чтобы ум наш был вводим в заблуждение своим собственным светом, т.е. философией. Поэтому я сам стал предаваться исследованию вещей и с тем большим усердием, что мне тяжело было чувствовать, как эти ухищрения новых философов отторгали от меня величайшее благо жизни, именно уверенность в вечном существовании после смерти и надежду на то, что благодать Божия снизойдёт некогда на добрых и невинных…»
Это – начало «Свидетельства природы против атеистов» (часть I, «Телесные явления не могут быть объяснены без бестелесного начала»).
Вот как, видите: атеизм-то, оказывается, вовсе не наше произведение, не российское, и не нашего века. Видите – совершенно открытый атеизм пущен в ход уже триста лет назад, и … но не в этом дело. Не показался ли вам удивительно современно звучащим этот трёхсотлетней давности голос? Современно – и вполне как бы созвучно нашим собственным мыслям?
Или вот, небольшое сочинение «О первой материи»:
«Первая материя Аристотеля – то же самое, что тонкая материя Декарта. И та и другая делимы до бесконечности. И та и другая сами по себе лишены формы и движения, и та и другая получают форму через движение. И та и другая воспринимают движение от духа. И та и другая образуют некие вихри, и не больше твёрдость вихрей у Аристотеля, чем у Декарта. Каждому вихрю движение сообщает твёрдость, ибо ничто его не нарушает, хотя сам Декарт не указал на эту причину твёрдости.
Каждый вихрь через сообщённое вследствие непрерывности материи движение распространяет действие на другой вихрь… Ибо и Аристотель, так же как Декарт и Гоббс, из одного только движения всеобщих вихрей выводят всё частное. Поэтому Аристотель наделил разумными духами (интеллигенция-ми) только главные вихри, так как от схождения этих вихрей происходит действие прочих.. Ошибся Аристотель в том, что сделал Землю центром мира и всех вихрей. Но это можно ему простить, ибо философия ещё не располагала достаточным материалом наблюдений.
К этому я присоединяю, что первая материя, если она находится в покое, есть ничто. Это означает то же, что смутно выразили некоторые схоластики: первая материя получает существование от формы. Это может быть доказано. То, что не ощущается, есть ничто. Но в чём нет никакой изменчивости, то не ощущается. Подобным образом: если первая материя движется однообразно, т.е. по параллельным прямым, то она находится в покое, и, следовательно, она есть ничто.
Всеобщность заполнена, ибо первая материя и пространство – одно и то же.
Итак, всякое движение круговое, или составлено из круговых, или, во вся-ком случае – замкнутое.
Множественные кругообращения противостоят друг другу, т.е. воздействуют друг на друга.
Множественные кругообращения стремятся сойтись воедино, т.е. все тела стремятся к покою, т.е. уничтожению.
Если бы тела были лишены духа, то движение не могло бы быть вечным.
Из столкновения всеобщих кругообращений происходят частные, т.е. тела.
Материя актуально делится на бесчисленные части. В любом теле содержатся бесчисленные творения. Все тела между собой связаны. Все тела ото всех могут быть отодвинуты, но не без сопротивления.
Нет никаких атомов, т.е. тел, не делимых на части…»
Ну, что вы на это скажете?
А вот ещё одна сторона, тоже для нас важная:
«… Совершенством я называю каждое простое качество, которое является положительным и абсолютным, т.е. без каких-либо ограничений выражает то, что оно выражает.
Будучи простым, качество такого рода неразложимо и неразграничимо, иначе оно или не будет единым простым качеством, а будет соединением многих, или, если будет единым, будет ограничено пределами, и поэтому его можно будет понять, только через отрицание дальнейшего усиления, что против предположения, ибо качество мы предположили чисто положительным.
Из этого нетрудно показать, что все совершенства совместимы между собой, т.е. могут принадлежать одному и тому же субъекту… Следовательно, возможно (т.е. может быть постигнуто) нечто, обладающее всеми совершенствами, т.е. Совершеннейшее Существо.
Отсюда явствует, что оно существует, так как в числе совершенств содержится и существование…»
Ну, сложновато, да? И всё-таки мы призываем ещё раз вчитаться, ибо нам важно ведь не то, что именно сказано, а – что имелось в виду, т.е. – о чём говорилось…… Частности, конкретность выражения – это не столь уж важно. Не буква, а дух – вот наш истинный интерес.
… Вообще-то, знаете, мы всё больше склоняемся к мысли, что способность к восприятию Бога – это такой же талант, как, скажем, музыкальный, или талант рисовальный, изобразительный… Т.е. в какой-то мере этими талантами располагают все люди, но при этом всегда есть небольшое количество гениев. Это – не достоинство, не недостаток, это – игра случая: быть одарённым сверх меры. Тяжкий крест, можно сказать….
А вот три пункта из лейбницевой «Монадологии»:
«…64. Всякое органическое тело живого существа есть своего рода божественная машина, или естественный автомат, который бесконечно превосходит все автоматы искусственные, ибо машина, сооружённая искусством чело-века, не есть машина в каждой своей части. Например, зубец латунного колеса состоит из частей, или кусков, которые уже не представляют для нас ничего искусственного и не имеют ничего, что выказывало бы в них машину в отношении к употреблению, к какому колесо было предназначено, но машины в природе.., т.е. живые тела, и в своих наимельчайших частях до бесконечности продолжают быть машинами. В этом и заключается различие между природой и искусством, т.е. между искусством божественным и нашим…»
Не можем удержаться от реплики: это слова трёхсотлетней давности, и это слова сегодняшнего дня, особенно если принять во внимание успешные опыты по клонированию и пр. современные чудеса биотехнологии.
«…67. Всякую часть материи можно представить наподобие сада, полного растений, и пруда, полного рыб. Но каждая ветвь растения, каждый член животного, каждая капля его соков есть опять такой же сад или такой же пруд.
68… И хотя земля… и воздух, находящиеся между растениями в саду, или вода между рыбами в пруду не есть растение или рыба, но они всё-таки опять заключают в себе рыб и растения, хотя в большинстве случаев последние бывают так малы, что неуловимы для наших восприятий…»
Ну, что вы на это скажете? Каков Лейбниц, Готфрид Вильгельм? Неужели вы не разделяете нашего восхищения?
Как бы там ни было, а познакомиться с ещё одним его произведением придётся… да, непременно надо, крайне для нас важное!
«Об усовершенствовании первой философии и о понятии субстанции
Вижу я, что многие, находящие отраду в математических исследованиях, отвращаются от метафизических, усматривая в тех – свет, а в этих – темноту. Главнейшая причина этого, полагаю я, состоит в том, что общие понятия, которые считаются всем известными, вследствие небрежности и зыбкости человеческого мышления стали неотчётливыми и тёмными; а общепринятые определения нельзя назвать даже поверхностными, до такой степени они ни-чего не объясняют.
Понятно, что это зло проникло и в прочие дисциплины, подчинённые этой первой и основополагающей…. А между тем в силу некой необходимости люди на каждом шагу пользуются метафизическими терминами и обольщаются мыслью, что понимают то, что научились только произносить. Легко убедиться, что для большинства скрыты правильные и плодотворные понятия не только субстанции, но и причины, и действия, и отношения, и сходства, и множества других общих терминов. Нельзя поэтому удивляться, что та основная наука, которая величается первой философией, о необходимости со-здания которой говорил уже Аристотель, до сих пор остаётся в области чаемого. Конечно, Платон повсюду в диалогах прослеживает содержание понятий; то же самое делает Аристотель в книгах, носящих название «Метафизика», но большого успеха в этом не видно. Позднейшие платоники впали в чудовищное пустословие; перипатетики, а особенно же схоластики заботились более о постановке вопросов, чем об их убедительном решении. В наше время выдающиеся мужи обратились и к первой философии, но до сих пор мало в ней преуспели. Нельзя отрицать, что Декарт имеет большие заслуги прежде всего в том, что возродил стремление Платона увести дух от чувственного восприятия и в ряде случаев с пользой применил скептицизм академической школы; но в дальнейшем по причине некоторой непоследовательности и поспешности в утверждениях он уклонился от цели. Он не всегда отличал достоверное от непосредственного и потому ошибочно усмотрел природу телесной субстанции в протяжённости и не имел здравого представления о союзе души и тела, ближайшей причиной чего было непонимание общей природы субстанции; он как бы скачком приступил к разрешению сложнейших вопросов, не прояснив связанные с ними понятия. И более всего очевидно, как далеки от достоверности его «Метафизические размышления» в том его труде, которому он, следуя совету Марсенна и других, придал математическую форму. Знаю я и других людей большого дарования, которые обращались к метафизике и во многом достигали глубоких мыслей, но окутали их такой темнотой, что они представляются скорее догадками, чем доказанными умозаключениями. Между тем, по моему мнению, в этой области ещё более, чем в самой математике, нужна ясность и достоверность, ибо математические истины в самих себе несут свою проверку и подтверждение, в метафизике же мы лишены этого преимущества. Итак, здесь необходим некоторый особый способ изложения, как бы нить Ариадны, в неменьшей степени, чем метод Ев-клида, помогающий разрешить философские вопросы подобно вопросам, связанным с числом, с соблюдением ясности, ни в чём не уступающей житейским речам.
Как это важно, прежде всего покажет выдвигаемое мною понятие субстанции., столь плодотворное, что из него вытекают первостепенные истины о Боге, душе, о природе тел, как уже известные, но не доказанные, так и остающиеся неизвестными, но обещающие принести величайшую пользу в других науках…»
Нет, как угодно, господа… как хотите, а мы не в силах сдерживать более проявление своего восхищения… Это же надо – уметь достигать такой степе-ни ясности видения и объяснения увиденного!
И главное – понятие субстанции как завершённой формы творения, самое для нас нужное понятие!
«… Чтобы дать некоторое понятие о нём, я уже здесь скажу, что понятие силы, или способности, объяснению которого и предназначил особую науку – динамику, проливает яркий свет на истинное понятие субстанции. Активная сила отличается от широко известной философским школам голой потенции, ибо рассматриваемая схоластиками активная потенция, или способность – это ничто иное, как ближайшая возможность действия, которая, однако, нуждается в постоянном возбудителе, как бы в стрекале, чтобы претвориться в действие. А активная сила содержит в себе некую двойственность, или энтелехию, и составляет нечто среднее между способностью действия и самим действием, предполагая устремление; она сама по себе направлена к осуществлению и не нуждается во вспомогательных средствах, а только в устранении препятствий… Это можно пояснить примерами груза, натягивающего нить, которая его поддерживает, или напряжённого лука. Ибо хотя тяжесть и сила упругости могут и должны объясняться из движения эфира, однако последняя причина движения материи есть сила, приданная ей при самом её создании, которая присуща каждому телу, но ограничивается и сдерживается в природе самыми разнообразными столкновениями тел между собой. И я утверждаю, что эта способность действовать присуща всякой субстанции из неё всегда порождается какое-то движение; и поэтому сама телесная субстанция (равно как и духовная) никогда не прекращает действовать, что, очевидно, недостаточно учли те, кто полагает сущность материи в одной только протяжённости, или даже непроницаемости, и вообразил, что может себе представить тело, всецело покоящееся. Из наших размышлений можно будет убедиться, что сотворённая субстанция получает от другой сотворённой субстанции не саму силу действия, но только границы и определение своего уже предшествующего усилия и способности действия, если умолчать здесь о прочем, что будет полезно для разрешения трудной проблемы о воздействии субстанций друг на друга.
1694 г.»
Вы видите? «…последняя причина движения материи есть сила, приданная ей при самом её создании…» - и без всякого вопроса: Почему так? – Так, и всё. И не может быть иначе. Почему? Потому что «человек – мера всех вещей, существующих – что они существуют, и несуществующих – что они не существуют»! Интуиция, господа! Интуиция, правильно понятая!
А какая убийственная деликатность выражения: «… что, очевидно, недостаточно учли те, кто полагает сущность материи в одной только протяжённости, или даже непроницаемости, и вообразил, что может представить себе тело, всецело покоящееся…»
Наша бы воля, мы бы целиком ввели в материал этой книги и «Монадологию», и «Метафизику» Лейбница….. но такой возможностью мы, естественно, не располагаем, и потому просто отсылаем любознательного читателя к первоисточнику: читайте Лейбница, господа! Пусть порой его язык покажется сложным для восприятия, и потребуется некое интеллектуальное напряжение, но ведь разум для того и существует, чтобы осуществлять интеллектуальную работу…. Для чего же ещё ему существовать, разуму-то?
Глава 25. БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ
(композиция на основе материалов
неудавшегося факультативного занятия)
Этим летом, прошедшим летом… этим летом я наконец-то сумел познакомиться с Готфридом Вильгельмом Лейбницем (о чём уже вам докладывал), и считаю это событие чуть ли не главным в свой жизни – по многим обстоятельствам, следующим из самого факта этого знакомства.
Лето для учителя – пора благодатная. Можно наконец-то расслабиться, можно зажить нормальной человеческой жизнью, и не думать о проверке тетрадей и конспектов, и не ломать себе голову над тем, как соединить несоединимое – как совместить очевидно необходимый индивидуальный подход с тем режимом поточного производства, в котором функционирует школа, и освободиться от необходимости решения – «двойку» или «тройку» поставить, «тройку» или «четвёрку», «четвёрку» или «пятёрку»… Вообщем, можно, наконец, вздохнуть с облегчением и неспешно подумать - о жизни и о себе, и о том, что же ты, всё-таки, делаешь в этой жизни… что мы все делаем в этой жизни, что школа делает в этой жизни.
Школа формирует человека – это несомненно. Человек приходит в школу семилетним и покидает её восемнадцатилетним.., т.е. школа – по положению – осуществляет основную образовательную функцию, формообразовывает, формирует… И это при том, что именно образованием мы не занимаемся, мы – учим. Учим – чему? Тем представлениям, которые содержатся в разных науках – физике, химии, биологии и пр.
Получается очевидное несоответствие – мы должны образовывать, но что мы должны образовывать – мы не знаем, и потому учим, а процесс образования осуществляется сам собой, в силу естественного порядка вещей.
В недавнем нашем прошлом перед школой была совершенно понятная и определённая задача – сформировать винтики для военно-промышленного комплекса, и эту задачу школа – надо отдать должное – исправно выполняла. Теперь этого комплекса нет, и, соответственно, нет и задачи формирования винтиков, а все производственные мощности по формированию этих винтиков остались, и это производство исправно функционирует, осуществляя «образовательный процесс», «учебный процесс» и пр. И мы продолжаем штамповать винтики, хотя эти винтики уже никому не нужны.
Как-то мне довелось наблюдать работу практикантов, студентов-старшекурсников педвуза (СПбГПУ им. А.И. Герцена), и вот один практикант, взывая к вниманию аудитории (восьмой класс), говорит школьникам: Вы должны знать закон Кулона, потому что это главный закон жизни, и он вам везде понадобится, без знания этого закона вы не сможете работать на производстве, и пр.
Я слушал его, смотрел на него и думал: Милый ты мой, шёл бы ты, действительно, на производство… Поработал бы два-три года, поразмышлял над тем, чему тебя учили в школе и вузе, и сравнил бы своё это как бы знание с тем, что действительно нужно знать, какое именно знание требуется для практической деятельности… И ты бы тогда вдруг обнаружил, что именно закон Кулона – закон совершенно бесполезный для практики… электродинамика, законы Ома и Кирхгофа – другое дело, вот это, хоть и изредка, но требуется знать, да и то – одному-двум работникам из сотни. А закон Шарля Кулона - закон совершенно для практики бесполезный, и ты бы, после нескольких лет работы на фабрике какой-нибудь или на заводе, или даже в НИИ, в КБ каком-нибудь, - ты бы это очень хорошо понял, и, наверное, уже не стал бы этак внушать своим ученикам, что закон Кулона – это чуть ли не главный закон жизни.
Но навыка практической жизнедеятельности нет, и своего мнения ты, естественно, составить о том, что ты делаешь и что говоришь – не имеешь возможности, и потому ты говоришь то, чему тебя научили… и потому ты сам такой же винтик, отштампованный только для того, чтобы штамповать винтики дальше.
- Ну, хорошо, - продолжал я рассуждать, - пусть на практике закон Кулона не требуется, пусть. Ну, просто «по жизни», в плане «метафизическом», общих представлений… что из этого закона может вынести для себя ученик? Что противоположности - притягиваются. И что всё одинаковое – отталкивается. Но этот вывод противоречит его собственному жизненному опыту, потому что «по жизни» он знает как раз обратное: мы тянемся к тем, кто нам симпатичен, кто как бы похож на нас, кто в чём-то то же самое, что мы… и, напротив, мы стараемся избегать общения с теми, кто – другой, на нас не похожий, нам чужой… Что же остаётся от этого закона?
А остаётся только одно: он позволяет объяснить строение атома! Ту самую нелепую планетарную модель, которая справедлива только для атома водорода, но которую, тем не менее, принимают как модель универсальную, для всех атомов всех веществ, и которая «держится именно на законе Кулона, и которая немедленно испаряется, как утренняя роса под жаркими солнечными лучами, если предположить, что внутри атома никакого электрического взаимодействия быть не может… Но сама мысль о возможности такого вот подхода, такого вопроса для тебя, - мысленно продолжаю я говорить этому свежеотштампованному винтику, этому старшекурснику-практиканту, - мысль совершенно невозможная, потому что тебя не научили главному – мыслить! И поэтому ты и дальше будешь вдалбливать бедолагам-ученикам, что закон Кулона – это чуть ли не главный закон нашей жизни, и что атом устроен как наша солнечная система, и что в центре атома положительный заряд а вокруг центра летают шарики-электроны, зато потом, через три года, в одиннадцатом классе, ты будешь ломать себе голову над вопросом: как же, всё-таки, не смущаясь, объяснить длину волны электрона.
Но смущаться всерьёз ты, конечно, не будешь… потому что нельзя же смущаться вообще относительно всего, чему тебя научили.
Этакий молчаливый монолог во время урока, наблюдая за стараниями практиканта стать учителем физики.
Вообще учителя физики – это интересный народ. Единственная часть взрослого населения, которая никогда не признается в том, что не понимает физики.
Любой другой человек – с кем бы вы ни поговорили – с удовольствием доверительно сообщит вам, что не понимает и никогда не понимал физики, даже если имел по физике «пять баллов»… причём сообщено это вам будет с неким радостным чувством облегчения, освобождения и даже торжества… Торжества – чего? Правды, справедливости… истины! Ибо невозможно понять то, что понять невозможно!
В этом смысле учителям физики не позавидуешь, согласитесь. Что делать: признаешься, что не понимаешь физики – и тут же справедливый вопрос: а чему же ты тогда нас учишь? Зачем ты нас учишь тому, чего не понимаешь сам?
Есть, конечно, спасительный ответ: «Я знаю, что ничего не знаю, но другие не знают даже этого»… есть такой ответ, но спасителен-то он исключительно – для себя, для своего самоуспокоения, а вот для учеников-то твоих – это и вовсе не ответ, потому что у них свой резон, своя правда: А чего мы тогда тут делаем?
Чему учить – вот вопрос! Конечно, есть программа, её разрабатывали целые коллективы высокоучёных людей… учёных людей, которые почему-то решили, что знают, что нужно знать человеку.
Им тоже вероятно, не позавидуешь… у них – положение, а положение, как известно, обязывает, и вот они и заявляют: Человек должен знать, что существует сила Лоренца!
А зачем человеку знать, что есть действие магнитного поля на движущийся в этом поле электрический заряд, если никто человеку не может объяснить ни что такое поле, ни что такое заряд?
Что? Виды материи? Да, очень понятное и доходчивое объяснение, спасибо. мы многое в жизни сумели понять, получив такое объяснение…
- Так что же, не нужно знать о силе Лоренца? – уже слышу я возмущённый вопрос. – Да нужно, нужно, - отвечаю я, - как можно не знать того, что лежит в основе всей современной электроэнергетики? Но ведь мы, господа хорошие, на фундаментальность претендуем?! Так вот и извольте выявить её, эту фундаментальность, вот и извольте объяснить, какая тут, в силе Лоренца, содержится фундаментальность! Но ведь об этом-то как раз мы не говорим… Почему? А потому, что не знаем, что сказать… потому что наука молчит, хотя кое-что можно сказать уже сейчас, исходя из того, что очевидно известно… немножко смелости, немножко свободы, немножко фантазии, - и вот мы обнаруживаем, что в действии силы Лоренца действительно проявляется некая фундаментальность, а именно – вихреобразная организация пространственно-временного континуума! Конечно, это не основные вихри, составляющие самоё бытие, это лишь слабые их отражения, некое подобие, но принцип-то – выявляется!
Но нам недостаёт ни смелости, ни воображения, ни свободы, и мы – молчим! Занимаемся схоластикой, задачки нелепые выдумываем, чтобы придать весу своей науке… вместо того, чтобы действительно заниматься наукой, обретением знания.
Важно понять, что живое – всё. И если мы дадим себе труд понять, что электрон, движущийся в пространстве – это тот же всадник, скачущий по степи, то нам станет ясно, что как один человек, сам по себе – ничто, так и электрон, один, сам по себе, вне связей со своей культурной средой – ничто, но и – в то же время. – как всадник связан с окружающим его миром природы многообразной системой отношений, так и электрон обязательно связан системой отношений с вакуумом.
Да-да, принципиально важно понять, что живое – всё… тогда мы и на жизнь сможем посмотреть иначе… на свою собственную, человеческую жизнь… и смерть тогда будет восприниматься не как трагедия, а как естественное завершение пульсации «человек», как на очередное разделение бытия на после-вещественное и … чуть ли не до-вещественное…
Но пока мы продолжаем смотреть на мир «изнутри», воспринимаем его «через пространство», как систему относительно перемещающихся и взаимодействующих объектов, мы не поймём, что такое жизнь, мы не обнаружим смысла жизни…. Это так же невозможно, как невозможно, скажем, без зеркала увидеть своё лицо…
Только взгляд «снаружи» позволит нам понять, что такое жизнь, только мировосприятие «через время», ибо жизнь – это понятие временное, а не про-странственное, и каждое явление жизни, каждый объект – это пульсация бытия на соответствующем уровне самоорганизации…
… Этак-то рассуждая, бродил я по лесу, отдыхая от бесед с Готфридом Вильгельмом, от его «Метафизики» и «Монадологии»… Какое счастье, всё-таки, что есть лето, и что можно неспешно так подумать, порассуждать… можно даже спросить себя: может быть, вовсе драпануть из школы? Пойти в ларёк торговать, или на производство… хотя производства уже нет, а в ларьке сойдёшь с ума от скуки и от всего остального… Да и нужен-то я именно в школе… свою бы школу создать! Но это – рано, с этим спешить нельзя, да и не справлюсь, пожалуй… Метафизика? В школе? Вопросы жизни и смерти – в школе?
А лес, в котором я прогуливался – замечательный… такой лес раньше назывался корабельным, строевым…
Что вы говорите? Физики со мной не согласны? Физики свою науку понимают? Никогда не поверю, и вам не советую… не на том уровне наше знание о мире, чтобы понимать физику.
Но если уж так разговор пошёл, тогда минуточку внимания, мы вам кое-что предъявим. Итак, для тех, кто утверждает, что понимает физику, мы предлагаем следующее рассуждение:
Вот атом, который находится в возбуждённом состоянии. Изобразим его в виде заштрихованного кружка.
И вот атом возвращается в нормальное, невозбуждённое состояние. Что при этом происходит? Правильно, при этом происходит испускание в окружающее пространство порции энергии под названием «Фотон», т.е. квант электромагнитных колебаний.
Вопрос первый: поскольку атом был электрически нейтрален, и неподвижен в окружающем пространстве, он не был окружён полями – электрическим и магнитным, и тогда – простите – в чём, где создаются электромагнитные волны?
Но это вопрос дежурный, второстепенный, на этот вопрос физика ещё кое-как ответить сможет, хотя по большому-то счёту её ответ нельзя признать удовлетворительным, но это – ладно, пусть, потерпим это хитроумие.
Важнее тут другой вопрос: во все ли стороны окружающего пространства будут распространяться электромагнитные колебания? Повторяем, в исход-ной ситуации мы имели возбуждённый атом, со всех сторон окружённый совершенно одинаковым пространством. Т.е., подчёркиваем, никакого преимущественного направления не существует, т.е., исходя из представлений физики, никакого преимущественного направления нет. Значит, фронт электромагнитных колебаний будет сферическим, со скоростью света удаляющимся от источника света, т.е. от атома. А через какое-то время (10 в минус восьмой степени секунды) и задний фронт, замыкающий порцию электромагнитных волн, последует за передним, и тоже будет удаляться от источника, т.е. от атома, возвратившегося в исходное, невозбуждённое состояние. Всё правильно? Мы ничего не напутали? Тогда рисуем новую картинку, в центре атом, испустивший фотон, уже не заштрихованный кружок, и этот атом окружён двумя сферами, со скоростью света от него улетающими……
Этакий объёмный бублик, расширяющийся со скоростью света во все стороны. Область пространства между сферами переднего и заднего фронтов – это область пространства, в которой существуют электромагнитные колебания. Расстояние между фронтами, т.е. между этими расширяющимися сферами, нам известно, кстати… это примерно три метра, такова толщина нашего расширяющегося бублика, её элементарно просто рассчитать, умножая скорость света на время, за которое возбуждённый атом становится невозбуждённым.
Ну что, теперь нужно немножко подождать, пусть наш фотон – а этот расширяющийся во все стороны сферический бублик толщиной в три метра – это и есть фотон, квант электромагнитных волн… пусть фотон побольше расширится. А когда он достаточно расширится, достаточно удалится от центра, мы по всему фронту… да-да, по всему переднему фронту фотона расставим невозбуждённые атомы.
Заметьте, мы не спрашиваем, что происходит с законом сохранения энергии, когда объём пространства, в котором существуют электромагнитные колебания, увеличивается со скоростью света (хотя могли бы и такой вопрос задать, да?)… нет, это пока не главное. Главное в вопросе: как должен вести себя атом, нормальный невозбуждённый атом, точно такой же, как атом, по-родивший этот фотон… как нормальный невозбуждённый атом должен реагировать (и будет реагировать, ибо положение обязывает, да?), когда до него дойдёт (долетит, доберётся – тут слова не важны) фронт фотона?
Повторяем, тип атома – тот же самый, что и атома – излучателя.
На наш вопрос любой добропорядочный физик должен ответить однозначно: атом должен начать возбуждаться, он должен вступить во взаимодействие с фотоном… если это обычный нормальный атом – то ему деваться некуда, он просто обязан вступить во взаимодействие с фотоном, т.е. – возбудиться, т.е. – поглотить порцию энергии. Какую порцию? А вот ту самую, которую испустил наш центральный атом, т.е. всю энергию электромагнитных волн, содержащихся в фотоне. А вы помните, сколько атомов мы расставили по всему фронту фотона? И что – каждый этот атом – по положению – примет порцию энергии? Если вы скажете : да, - то уж тут никак не обойти вопрос: что происходит с законом сохранения энергии?
Но и это не главный вопрос, это так, семечки… Пусть, пусть не все атомы вступят во взаимодействие с фотоном, а только какой-нибудь один… пусть так, можно придумать этому какое-нибудь объяснение, хотя и оно уже будет за пределами собственно физических представлений.
Главный-то наш вопрос не этот, главный-то вопрос вот какой: как атомы-приёмники по одну сторону атома-излучателя узнают, что уже начался приём фотона каким-то атомом по другую сторону атома-излучателя?
Для людей, в нашей физической науке не сведущих, мы поясним смысл нашего вопроса: либо нам придётся отказаться от закона сохранения энергии, либо от основного постулата Специальной Теории Относительности, утверждающей скорость света неизменной и абсолютной в любой инерциальной системе отсчёта… т.е. либо мы отказываемся от закона сохранения энергии, либо утверждаем, что помимо электромагнитных волн, существует ещё что-то, чего мы не знаем и не понимаем, но что распространяется мгновенно, т.е. с бесконечно большой скоростью, т.е. для чего понятие времени в привычном для нас смысле – не существует.
И какой бы из предложенных вариантов ответа мы ни выбрали, фундаментальность физических представлений о мире летит, извините за выражение, в … ну, вообщем, испаряется как утренняя роса под жаркими летними лучами.
Кстати, можем отметить, что в пользу второго варианта ответа говорят известные эксперименты А.Н. Козырева, ныне, к сожалению, покойного, проведённые им на базе Пулковской обсерватории. Аналогичные эксперименты, в ещё более расширенном варианте, были поставлены в Новосибирске, в СО АНСССР, и дали ещё более убедительные результаты, говорящие о том, что действительно есть что-то, что распространяется как бы вне времени, т.е. мгновенно, и чего мы понять, естественно, не можем.
О том, что некая возможность объяснения всей этой непостижимости всё-таки существует, мы упоминать не рискуем… да, не рискуем, опасаясь подозрения в … как бы это сказать… подозрения, что у нас «не все дома»… что мы – «того»… хотя упомянутую мгновенность, одномоментность можно было бы объяснить, например, так, что всё наше пространство сведено как бы в точку… или, что то же самое, что это нечто существует всегда и везде сразу, и потому понятия протяжённости пространства для этого непонятно чего просто не существует…
А лес, по которому я прогуливался – замечательный лес, строевой, корабельный… сосновый бор, где мох усеян старой хвоей и высохшими шишками, и они нагреваются на солнце и пахнут….. пахнут запахом детства, безмятежностью.
Я присел передохнуть на пень недавно спиленной сосны. Когда-то я любил вот так замереть и как бы раствориться, как бы забыть о себе, как бы отдать свою жизнь жизни леса. Я попытался вспомнить это состояние, но, видимо, очень уж давно это было, и «раствориться» мне так и не удалось.
И всё-таки я его очень люблю, этот лес, где плотные ровные стволы возносят высоко над землёй изысканные свои небогатые кроны, кроны-короны из небольшого количества корявых, благородных сучьев, на которых и хвои-то всего-ничего, так, опушка, зелёный неплотный туман… Тем не менее, такого количества зелёной «массы» (неточное употребление слова) достаточно для обеспечения жизнедеятельности, фотосинтеза и пр.
… Сосна – дерево благородное, «монадное», как сказал бы Лейбниц…. Как мог бы сказать Лейбниц. Если сосну спилить, то она погибает вся, и корни, оставшиеся в земле, тоже погибают. Не так, как, скажем, у берёзы, осины или ольхи, которые немедленно пускают вокруг пня свежую поросль.
Сосна – благородное дерево, не терпит унижения и насилия, не цепляется изо всех сил за биологическое существование. Действительно – монада, нечто цельное, индивидуальное, «само в себе». Венец творения… один из венцов. И атмосфера в сосновом лесу совсем не такая, как в лесу лиственном, более строгая, более «духовная», более аристократическая, если так можно сказать. Строгая, духовная, аристократическая, благородная, сосредоточенная, самоуглублённая, но и – светлая, радостная, благостная, - перебирал я подходящие слова, - чуть ли не религиозная… Вероятно, пребывание именно в сосновом лесу подтолкнуло человека к возведению соборов, храмов, костёлов…
Лейбницеву «Метафизику» можно сравнить с монументальным готическим сооружение, изощрённом в деталях и мощным в композиции… грандиозное сооружение, одним словом, Кёльнский собор.
Ньютон такого сооружения не сотворил, нет… но если попытаться попроще, попонятней отобразить содержание деятельности каждого – Ньютона и Лейбница – то, когда мы говорим о работе Ньютона, мы имеем в виду как бы сосновый лес… а лейбницева работа - это сооружение строения, пусть грандиозных масштабов, пусть изощрённой отделки деталей, - но именно законченной, неподвижной формы… т.е. получается, что Лейбниц не понял… всё-таки не понял смысла времени, не разглядел ту составляющую бытия, которую мы называем развитием, становлением и пр.
Вот как странно получалось: Лейбниц, при всех грандиозностях фигуры, при всей его изощрённой монументальной готике – это, всё-таки, «горизонталь», а Ньютон, при всём его практицизме и прагматизме (а порой и догматизме) – всё-таки «вертикаль»… Ньютон – алхимик, хранитель королевской казны, директор королевского монетного двора, «корпускулярщик» Ньютон – всё-таки «вертикаль»…
Невольно возвращаешься к его вердикту – «Гипотез не измышляю!» - который относится прежде всего к лейбницевой метафизике… к метафизике в общем, к всему этому умозрительному направлению познающей мысли, разума.. Не зависть, нет…… Ньютон был слишком самоуверен и, наверное, даже высокомерен, чтобы завидовать… нет, не зависть, а интуиция! Интуиция, которая говорила, что не может быть окончательной постройки, и что заниматься нужно тем, что доступно практике, что можно измерить, что можно проверить на опыте. Он был неутомимым экспериментатором, сэр Исаак Ньютон! И именно поэтому, потому что практик, экспериментатор, естествоиспытатель - причём именно натуральный, именно таким был склад его ума, его характера, его интеллекта, именно поэтому он должен был пред-чувствовать, что любая философская (метафизическая) система непременно должна приводить к смущению духа и конфузу разума… Так должна была подсказывать ему интуиция, отсюда и его отповедь: Гипотез не измышляю!
- Потому что, - думал я, - любая система, любая постройка, в центре которой не находится человек, в центре которой не стоит «Я-есть!», неизбежно и замыкается на вопрос: так что же это такое - быть человеком?
... Размышляя таким-то образом, я машинально перевернул большой кусок сосновой коры – вокруг пня их много было, больших и малых кусков коры, несвежих, посеревших уже опилок и пр. – и увидел кладку муравьиных яиц, похожих на зёрнышки вьетнамского риса, продолговатые, гладенькие, плотно уложенные одно к одному.
Тут же забегали, засуетились муравьи, в первый момент как бы бестолково, а затем – очень деловито и как бы даже осмысленно. Каждый муравей подхватывал одно яичко и утаскивал его куда-то вглубь, и я невольно залюбовался этой дружной, ухватистой работой, вполне, повторяю, как будто осмысленной. Этак в прежние времена, если верить А. Куприну и М. Горькому, работали профессиональные грузчики где-нибудь на пристанях, на пакгаузах, на складах… Прошло минут десять, и уже не было видно ни одного яичка…, и всякое движение замерло… да, минут десять, не больше. А в кладке этой было несколько тысяч яиц, тысяч пять, пожалуй. Сосчитать это количество довольно просто, поскольку уложены они были плотно, одно к одному, и муравьи выбирали их последовательно, ряд за рядом.
И опять моя мысль побежала по кругу. Ну что это, если не разумная деятельность? Как они поняли, что кладка оказалась без защиты, без укрытия? Как они знали, что укрытие необходимо? Как они нашли новый способ разместить кладку? Как они поняли, что надо перенести все яйца – ведь утащили все до единого яичка, ни одной белой метинки на поверхности не осталось, ни одного яичка… как? Что это, если не разумная деятельность? Причём именно разумная деятельность, направленная исключительно на одно – на сохранение рода. Единый общий мотив деятельности – сохранение рода, продолжение рода.
И опять – так что же такое тогда мы, кто такое – мы, люди?
«Если существует наука, действительно нужная человеку, то это та наука, которой учу я – а именно подобающим образом занять указанное человеку место в мире и из которой следует, каким надо быть, чтобы быть человеком!»
Завидная уверенность, гордые слова, смешная поза… если принять во внимание, что это сказал человек, отказавшийся от метафизических представлений, заменивший науку о бытии наукой о способах познания бытия, то это и вовсе становится забавным. Просто несерьёзным. Не уметь объяснить мир, но указать человеку место в этом непонятном мире – нет, это извините… Хотя, знаете, «звёздное небо над головой и нравственный закон в душе» - разве это плохо сказано? Очень даже хорошо сказано, поэтично….. беда только, что из этой поэтичности мало что следует:
«… - Существует мир, независимый от нашего сознания («вещи в себе»). Познание этого мира начинается с того, что «вещи в себе воздействуют на наши органы чувств и вызывают ощущения, которые затем организуются сознанием. На их основе возникают понятия и суждения нашего рассудка и идеи нашего разума. Тем самым происходит «явление» вещей…. (мира в целом). Но при этом познать саму «вещь в себе» нам не дано. Ибо возможности разума ограничены познанием явлений, проникнуть же в сущность мира человеческий разум не способен;
- Разум образует три идеи: идею о душе как о безусловной целостности всех психических явлений; идею о мире как о совокупности всех причинно обусловленных явлений; идею о боге как о безусловной причине всех обусловленных явлений;
- Не может быть науки о душе в целом, возможна наука лишь о конкретных психических явлениях; не может быть науки о мире в целом, возможны лишь отдельные науки о тех или иных явлениях, происходящих в мире;
- Принципиально невозможна наука о боге. Ибо бога познать разумом нельзя, в бога можно и нужно только верить, этой веры требует наш практический разум, наше нравственное сознание…»
(«Введение в философию», М., 1989)
Вот цена отказа от метафизики: «…. Проникнуть в сущность мира человеческий разум не способен…»
Нет, это всё-таки удивительно, до чего надо быть немцем, чтобы суметь совместить неспособность понять, что такое мир, с убеждением, что ты знаешь, что такое человек!
А разум, стало быть, образует три идеи:
- идею о душе как безусловной целостности…
- идею о мире как совокупности всех явлений…
- идею о боге как о безусловной причине..
Ну а что? Это-то совсем не плохо… практически это уже «Я есть!», н не хватает чего-то, правда? Не хватает продолжения: «Я есть, и я – часть мира!», т.е. я подвержен и подчинён тем же законам, каким подчинён весь мир…
И всё-таки… и всё-таки, что же это такое – быть человеком?
«…И сотворил Бог человека, по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их…»
Видите, что получается? Получается, что нет у нас более значительного, более авторитетного источника, чем Священное Писание… И, хотим мы или не хотим, но если мы намерены понять, что же такое есть мы, нам следует научиться читать этот текст…. Надо терпеть корявость этих строчек, надо уметь ценить это косноязычие, это – благородная корявость, благородное косноязычие, в нём – дух времени… надо научиться читать не дословно, не буквально, но и – дословно, и буквально…надо научиться «видеть», угадывать… видеть не то, что написано буквально, а то, что имелось в виду… надо набраться смелости, в конце концов, смелости и решимости – вникнуть… надо сосредоточить «энергию заблуждения».
До сотворения человека Бог создал всю природу, всё, в сущности, миро-здание, и был вполне доволен результатом, каждый новый этап творения завершался оценкой: это хорошо!
Ещё раз: весь мир природы появился ДО человека, и человек, следователь-но, никогда не был частью природы!
При этом: характер бытия – пульсирующий, и вещественное бытие – это результат деятельности тонкого мира, «вытягивающего» из бытия до-вещественного, вакуума, какие-то составляющие и – «сотворяющего» из них собственно вещественное бытие.
При этом: если из тонкого мира происходит инициация, то и вся история творения – это последовательное изложение именно – и прежде всего – процессов тонкого мира.
При этом: бытие вещественное – это отображение в веществе тех процессов, которые происходят в тонком мире. Отражение – и результат. Да, именно отражение и результат, но никак не цель…
«…И сказал Бог: сотворим человека по образу нашему и по подобию нашему..."
Декларация намерения, не объясняющая цели. Мотивация намерения не скрывается:
«… и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле…»
- но владычествование целью быть не может, это лишь средство, условие достижения цели… т.е. цель творения остаётся не ясной, и сотворение чело-века ситуацию не проясняет. Очевидно лишь то, что сотворение и природы, и человека сами по себе целью не являются. Очевидно также, что самое «тёмное» здесь обстоятельство – это «по образу и подобию»… этакое ветхозаветное клонирование в тонком мире.
Шестой день творения завершается оценкой Творца: хорошо весьма!
- то есть больше чем, хорошо… т.е. настолько хорошо, что уже можно от-дохнуть от трудов праведных… отойти от дел, так сказать… но отойти от дел можно лишь при условии, когда найден заместитель, исполняющий обязанности… и заместитель этот, конечно же, найден, т.е. сотворён, это – чело-век… стало быть, творческая функция под названием Бог себя исчерпала, и наступила очередь другой творческой функции, называемой – Господь Бог…
Несомненно, что Бог и Господь Бог – это немножко разное… это примерно так же, как плотник и – столяр… первый работает «по-крупному», второй работает внутри уже сделанного первым… творческая-то функция одна, но качества – разные, и работа второго невозможна без предварительной работы первого… т.е. каждый новый уровень творения рождается внутри результатов творчества предыдущего и обусловлен этими результатами.
Но где же цель?
«...Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого ещё не было на земле, и всякую полевую траву, которая ещё не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал всё лицо земли. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою…»
Господь Бог – это творческая функция именно и только тонкого мира… «полевой кустарник, которого ещё не было на земле» и «полевая трава, которая ещё не росла» - это, несомненно, некие агенты тонкого мира… слово «земля» может означать и собственно землю, вещество нашей планеты, и может означать до-вещественное бытие, исходный материал творения… ту же множественность толкования заключает в себе и слово «дождь», причём толкований неожиданных, вплоть до потоков нейтрино! Причём именно в этом смысле можно понимать и дальнейшее упоминание о дожде в тексте Библии, а именно там, где рассказывается история Всемирного потопа, где раскрываются хляби небесные, и идёт дождь, и вода заливает всю землю, и погибает всё сотворённое, всё – кроме обитателей Ноева ковчега!
Почему именно нейтрино? Да это – так, к слову пришлось… мы не берёмся точно определять, что именно это было – поток ли нейтрино, поток нейтронов или ещё что…. Для нас лишь несомненно, что всё это – реальные события в тонком мире, в мире вне-вещественного бытия… прежде всего – там… Хотя, разумеется, отображение этих событий имело место и в бытии вещественном.
И указание «…Господь Бог не посылал дождя на землю» естественно понимать именно в том смысле, что ещё чего-то не хватало для того, чтобы по-явилась собственно природа собственно вещественное бытие, и «земля» здесь – это, конечно же, до-вещественное бытие, и «земля» здесь как бы пред-вакуум, и «дождь» здесь – это именно поток какого-то воздействия, именно вне-вещественного…. и, поскольку именно нейтрино высвобождается при образовании атомов, при разделении нейтронов на электрические заряды, то мы можем отсутствие «дождя» в данном случае связать именно с отсутствие нейтрино… подчёркиваем: здесь не причина, а указание на факт! Т.е. не было потока нейтрино, т.е. ещё не было вещества!
Тогда указание, что «пар поднимался с земли и орошал лице земли» тоже нельзя понимать буквально, да?
Вещества ещё нет, но в тонком мире всё уже есть… всё, кроме человека.
«…и создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою»
Вот тут, пожалуй, самое тонкое и тёмное место. Почему? Потому что раньше не было упоминания о прахе земном! Раньше всё создавалось из натурального продукта: земля произвела зелень, траву и деревья, вода произвела рыб и птиц, затем земля произвела скотов, гадов и зверей земных – всё это по слову Бога… и нет упоминания о прахе земном… и у нас возникает подозрение, что прах земной – это то, что осталось после творения всего, что уже было сотворено… «прах земной» - это явно что-то пренебрежительное… Но, как бы то ни было, именно из «праха земного» создаётся человек тонкого мира!
Зачем он нужен? Вот, пожалуйста, объяснение в следующем абзаце:
«… И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал… чтобы возделывать его и хранить его...»
Вот зачем был нужен человек – хранить и возделывать сад!
Обращаем на это особое внимание: не сам по себе нужен был человек тон-кого мира, отнюдь это не «венец творения», как мы привыкли о себе думать… Человек тонкого мира – это агент вспомогательный, всего лишь – обслуживающий персонал! Т.е. ясно, что никак не цель, как и сам Едемский сад – тоже не цель…
Так что же тогда – цель?
О цели творения мы можем судить лишь косвенно, по аналогии, так сказать. Если мы несём в себе, хотя бы частично, «образ и подобие», то ответ на наше вопрос следует искать в нашей практике. Когда, например, мы разбиваем сад и сажаем фруктовые деревья, то какую цель мы преследуем? Если конкретно и прагматически – мы имеем в виду получение урожая.
Вот, стало быть, некий урожай предполагался и при создании Едемского сада, или – рая…. Это одно и то же – Едемский сад и рай. И тот первый человек тонкого мира, «человек проекта», можно сказать, нужен был лишь для того, чтобы возделывать сад, ухаживать за деревьями.
«..И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла»
Деревья райского сада – это, наверное, отдельные составляющие бытия… субстанции, как бы мог сказать Лейбниц… составляющие бытия тонкого мира... Дерево познания добра и зла – это тоже субстанция тонкого мира?
Интуиция души и интуиция разума… голос здравого смысла и голос сердца… обмануть можно разум, обмануть можно и здравый смысл, и добро можно посчитать злом, а зло – добром… но сердце- не обманешь! И, как бы ни уверял разум, как бы ни убеждал, сердце всегда будет знать, что добро есть добро, а зло есть зло… и оценка сердца – абсолютна, и не нуждается в подтверждении разума… а оценка разума – всегда относительна, и всегда нуждается в подтверждении сердца.
Человек проекта, человек тонкого мира – он создан «по образу и подобию»? Едва ли… едва ли… он спроектирован как что-то вспомогательное, как некая дежурная функция, нужная лишь для работы в Едемском саду – для пропалывания грядок, для защиты деревьев от вредителей, от нежданных случайных заморозков, и пр.
Как, всё-таки, нам мешает привычка к зрительным образам! Как мы норовим сад представить именно как сад, как систему посаженных фруктовых деревьев! А ведь райский-то сад – это состояние, это определённое соотношение тех процессов тонкого мира, которые обозначены в тексте Библии как деревья… т.е. разговор идёт об организации, о настойке…. Ну вот, чтобы понятней было – может быть просто набор звуков, а может быть гармоничный аккорд, понимаете? Гармония бытия – вот что такое Едемский сад!
Отметим: это исключительно временной подход, исключительно «через время»… т.е. тот самый подход к мировосприятию, который мы проповедуем! И образ дерева здесь – изумителен по точности… корнями в прошлом, а кроной уже в будущем… в устремлении в будущее…
И смысл этой настройки, этой особой гармоничной организации процессов, составляющих бытие тонкого мира – по-прежнему нам не ясен… Очевидно лишь, что ни райский сад сам по себе, ни, тем более, человек в этом саду сами по себе целью не являются…
Итак, человек проекта, человек тонкого мира приступил к выполнению своих обязанностей, которые можно определить как … скорее как работу оператора, следящего за исправным состоянием технологического оборудования и за правильным протеканием технологических процессов… следящего за сохранением настройки, соотношения процессов тонкого мира…
И вот тут, пожалуй, впервые мы позволим себе… Да, позволим себе нечто экстравагантное, быть может, выходящее за пределы допустимого, дозволенного…Что мы имеем в виду? Мы имеем в виду вот что: мы обнаружили ошибку в проекте! Чью ошибку? Того, естественно, кто проект разрабатывал, кто творил - Творца, Создателя, Господа Бога… Почему мы так говорим? Потому что у нас есть собственный опыт разработки, проектирования, и мы можем сравнивать то, что нам говорит наш собственный опыт, с тем, что мы обнаруживаем в тексте Библии, а обнаруживаем мы то, что человек проекта со своей работой не справляется, что ему нужен помощник…
Тут возможны два варианта - либо само творение осуществлялось методом проб и ошибок, либо ошибка была допущена в технологии сотворения самого человека проекта… например, нельзя было человека создавать из праха земного… ибо прах – это всё-таки что-то похожее на отход производства, на то, что остаётся после деятельности… это не похоже на исходный цельный натуральный материал… Т.е. справедливы, вероятно, оба варианта, т.е. первый вариант (творение методом проб и ошибок) просто включает в себя второй вариант как частное обстоятельство.
… Если позволить себе и далее игривый тон, то можно сказать, что создатель вообще оказался в довольно-таки затруднительном положении, ибо обнаружил, что уже не вполне точно понимает сложившуюся ситуацию… как бы не вполне владеет вопросом, и потому не берётся сам решать, какой же помощник нужен человеку, приводит к человеку всех зверей полевых и птиц небесных, чтобы человек сам выбрал себе помощника, и человек – не находит себе помощника!
(Повторяем на всякий случай: это – события тонкого мира!)
…Т.е. ситуация-то складывается критическая: работник нужен, очевидно нужен… нужен помощник человеку, а помощника нет, а сам человек проекта со своей работой очевидно не справляется, и всё дело творения под угрозой распада. Меры нужны чрезвычайные, нужна корректировка проекта, и это и происходит, исходный, первый человек проекта прекращает своё существование, и вместо него появляются Адам и Ева… причём задача их – прежняя, отслеживать и, если нужно, корректировать состояние и протекание процессов тонкого мира, сохранять созданную гармонию…
Впрочем, мы, кажется, готовы совершить методологическую ошибку… уже, пожалуй, совершили… Мы повторяем ошибку религиозного прочтения этого текста, пытаясь прочесть его как некое последовательное изложение событий, т.е. буквально как последовательное описание какой-нибудь своей собственной разработки.
Да, едва ли это правильно – такое восприятие этого текста… те, кто этот текст составлял как последовательное изложение событий, имели в виду восприятие пастухов и виноградарей, отсюда и такая примитивная система образов – в итоге всё равно не понятных… вероятно, и сами-то составители не особенно понимали, с чем они имеют дело… были какие-то руины, обломки древних строений, их собрали – эти обломки и осколки, сложили в одну стену и замазали штукатуркой, и скоро уже и сами забыли, что скрывает под собой эта заглаженная поверхность….. да, вероятно, и сами не ведали, что за обломки и осколки, откуда они, от каких древних сооружений…
Да, сами не ведали, какой смысл содержится в этих осколках и обломках… как говорится, слышали звон, да не знали, где он… уровень-то развития сознания был примитивный, вот в чём дело…. Сами-то тексты составлялись на протяжении примерно двух тысяч лет, т.е. начало работы отдалено от нас четырьмя тысячами лет, - всего-то!
А начало человеческой деятельности на планете Земля современная наука относит к четвертичному периоду, т.е. около миллиона лет назад, и, если соотнести эту пропасть времени, отделяющую нас от начала нашей деятельности, с теми тремя-четырьмя тысячами лет, отделяющими нас от начала составления текстов Библии... и если учесть, что три тысячи лет – это, пожалуй, и есть длительность пульсации человеческой активности…
Сколько и – каких – вспышек разума, интеллекта поглотила эта пропасть времени в миллион лет? Мы этого не знаем, и не узнаем никогда… но то, что в текстах Библии содержатся отзвуки той, точнее – тех, давно уже закончившихся активностей разума, поглощённых прошлым – это несомненно.
Именно отзвуки, отсветы, из которых никак нельзя составлять последовательность, и тем более – приноравливать её для восприятия пастухов и виноградарей… и уж тем более нельзя нам, на нашем уровне развития разума, воспринимать этот текст как последовательное изложение событий прошлого.
Всё, начиная с появления в тексте термина «Господь Бог» - это, скорее всего, описание тех процессов, которые происходят в нашем внутреннем ми-ре… и, опять же, описание это приноровлено для восприятия пастухами и виноградарями… и, быть может, нам бы и вовсе не следовало особенно-то углубляться в анализ этого текста, если бы… если бы наша мораль не определялась тем, как прочитан этот текст был христианством, что из этого текста вынесла для себя христианская культура.
Мы имеем в виду первородный грех – каким его поняло христианское со-знание… сознание массовое, обывательское, которое именно и создаёт мораль, т.е. нормы поведения человека в мире. Так вот, мы утверждаем, что в силу неразвитости, недостаточной образованности разума прочитан-то текст был неправильно, и естественной потребности человека в сексуальной жизни было придано значение исключительное… настолько исключительное, что монастырский устав христианского мира – любой конфессии – исключает во-обще эту составляющую жизни, и католические священнослужители также не имеют возможности реализовывать эту потребность, и любой католический священник уже по положению не может иметь детей… для священников православных тут есть послабление, надо отдать должное, но, тем не менее, само понятие греха неразрывно связано в христианском сознании, а, следовательно, и в морали, с сексуальной составляющей человеческой жизни..
И именно христианский мир создал индустриально-технологическую нашу цивилизацию! И именно христианский мир втянул человечество в очевидно бесперспективную погоню за всё большим комфортом, всё большим удобством и удовольствием жизни!
И совершенно очевидно, что для нас нет никаких прямых решений, и что мы – помимо своей воли – оказываемся в роли заложников того процесса, который называется «научно-технический прогресс», и который никогда не даст человеку тех результатов, на которые человек рассчитывает, осуществляя его… Нет прямых решений на кривом пути, вот в чём дело.
Единственный достойный внимания смысл того события (состояния, обстоятельства), который христианство именует первородным грехом, состоит в том, что мы называем в обиходе самоволием. Самоволие, или, ещё точнее – эгоизм. Т.е. как бы априорное, заведомое придание себе исключительного, особенного значения… в развитии – это вседозволенность, это разрешение себе эгоизма в отношении ко всему окружающему.
Эгоизм одного человека, эгоизм группы людей, эгоизм человечества в целом, нашедший себе воплощение в нашей индустриально-технологической цивилизации, основанной на научно-техническом прогресс и – на власти денег.
Дерево познания добра и зла – это не процесс в тонком мире, нет-нет… это для тёмного, необразованного разума это дерево стоит в одном ряду с другими деревьями… нет, никакое это не дерево, никакой это не процесс.. это – символ, с помощью которого нам предлагается понять, что в системе райской организации процессов может образоваться новая комбинация, результатом которой и будет именно эгоизм, своеволие, от чего уже один шаг до все-дозволенности… вседозволенности всяческой, вплоть до «нам нет преград ни в море ни на суше»… вплоть до – выкинуть домашнее животное на улицу… вплоть до – сбросить атомную бомбу на город… вплоть до – сбросить в реку неочищенные отходы производства… вплоть до всего, что мы творим в процессе своей жизнедеятельности и против чего восстаёт наше сердце, наша со-весть…
Вероятно, мы более не будем анализировать текст Библии… ибо неизбежно получается всё время ситуация, обратная ожидаемой: не мы, благодаря тексту Священного Писания, постигаем обстоятельства нашего бытия, а, наоборот, мы постигаем истинный смысл того или иного фрагмента текста, исходя из своего жизненного опыта, из рассмотрения обстоятельств нашей жизни, из смысла того, что нам говорит собственная интуиция – души и разума…
Отметим лишь напоследок, что весь второй период текста, начиная с по-явления термина «Господь Бог» и заканчивая выдворением из рая некоей двоящейся субстанции, двоящейся-троящейся, обозначенной в тексте «Адам», «Ева» и «Змей» - если весь этот текст и доступен для понимания, то понимать его, вероятно, следует, как иллюстрацию тех процессов, которые всё время, ежеминутно, каждое мгновение нашей жизни разворачиваются в нашем внутреннем мире… это постоянно восстанавливающееся, пульсирующее развитие нашего внутреннего мира как особой субстанции мира тонкого… только так, вероятно, и имеет смысл понимать этот текст, не придавая особого значения излишне натуралистическому характеру изложения… того самого характера, который не сумело правильно распознать христианство.
И, наверное, нам пора, всё-таки, всерьёз зауважать наш разум и отказаться от того способа персонификации, когда мы пытаемся постигать бытие… пора отказаться от употребления слов «Бог», «Господь Бог», «Творец», «Создатель», «Вседержитель» и пр. Пора понять, что нам надеяться на некую высшую помощь, высшую силу – нельзя, потому что её просто нет… пора понять, что мы сами себе и наказание, и награда, и расплата, и ответы на свои вопросы искать не в ветхозаветных текстах, а в своём сердце и разуме.
Глава 26. Заключительное интервью с самим собой
- Почему такая форма – интервью с самим собой?
- Интервью – это диалог, т.е. наиболее удобная для изложения форма. В диалоговом режиме происходит сам процесс мышления, т.е. непрерывный обмен информацией между правым и левым полушариями нашего мозга… между «головой» и «сердцем»… между рациональной и интуитивной составляющей нашего разума… мышление - это непрерывный обмен информацией и непрерывная её обработка.
- Т.е. форма вопросов и ответов – это как бы отображение самого процесса мышления?
- Совершенно верно.
- Т.е. интервью у самого себя – это именно отображение Вашего процесса мышления?
- Разумеется. Кроме того, приятно же отвечать на какие-то вопросы, когда они тебе заданы. Поскольку никто мне вопросов пока не задаёт, приходится «работать за двоих». Вообще, отсутствие внимания – это явление, очень часто встречающееся. Люди, как правило, не склонны проявлять внимание к окружающим, они как бы заняты больше собой, и скорее готовы по-лучить внимание, чем дать его.
- Это – правило без исключения?
- Я полагаю, что так. Каждый склонен считать своё положение исключи-тельным, особенным… и, знаете, каждый при этом – прав. Причём нехватка внимания иногда воспринимается очень остро, я, например, когда-то даже думал, что если бы нашёлся человек, понимающий, умный… нашёлся бы та-кой человек, подошёл и спросил: Ну, как? Как жизнь, как дела? – это уже было бы верхом счастья…
- Наверное, дела тогда были «не люкс»?
-Это уж точно.
- Ну что ж, как жизнь, как дела?
- Отвратительно и замечательно, спасибо…
- Как это понимать?
- Замечательно потому что я, наконец-то, занимаюсь тем, чем я заниматься должен… я разрабатываю Концепцию Единого Знания, и мне даже не важно, что об этом думают другие. Отвратительно. – что мою работу как бы не замечают, и никто её, в сущности, не поддерживает.
- Но это же не совсем так?
- Разумеется. Если бы её вообще никто не замечал, у меня едва ли хватило бы сил продолжать разработку… Но нет самого главного – финансовой поддержки, я всё время нахожусь перед дилеммой – либо зарабатывать деньги, либо продолжать разработку Концепции…
- У Вас неоднозначное отношение к деньгам?
- Напротив, совершенно однозначное: чем больше – тем лучше.
- Мы серьёзно спрашиваем…
- Ну, а если серьёзно… Я заканчивал школу в 1965 году, и «выходил в жизнь» с твёрдым убеждением, что мы строим общество, где деньги не будут иметь смысла…. Общество без денег, жизнь без денег… и это убеждение было не чем-то «придуманным», «внешним», нет… оно исходило из глубины души, из ощущения несоответствия между трудом и деньгами. Деньги как бы не соответствовали предназначению человека, как я его тогда понимал.
- А в чём предназначение человека? Как Вы его тогда понимали?
- Точно так же, как и сейчас – в творчестве. В деятельности, направленной на достижение красоты, гармонии, радости…
- Но творчество не имеет эквивалентного выражения в деньгах!
- Вот – вот… кое-как оценивается лишь результат творчества, да и то, как правило, уже после смерти самого творца. Как правило, творчество человека по-настоящему оценивается человечеством тогда, когда самому творцу это уже как бы и не надо, потому что он уже не…… ну, понятно, почему, в общем.
- Но тогда получается, что, заканчивая школу, Вы предполагали жизнь в некоей иной цивилизации, потому что наша цивилизация основана как раз на деньгах? «Люди гибнут за металл», - как заметил ещё один гениальный немец, Вами не упоминаемый…
- Вот, спасибо, очень кстати напомнили … у этого же немецкого человека есть удивительной точности наблюдение:
«Принимая средства за цель, люди разочаровываются в себе и других, в силу чего из всей их деятельности ничего не выходит, или выходит обратное тому, к чему они стремятся…»
Изумительная точность мысли, не правда ли? Что касается Вашего замечания о том, что я… все мы… это не только для меня справедливо… все мы, заканчивая школу в 1965 году, предполагали жизнь в какой-то иной цивилизации… Мы предполагали другую цивилизацию, другое общество, другое человечество… мы внутренне были к этому другому готовы, и стремились к нему, и я уверен, что время этой другой, более правильной цивилизации ещё впереди, и что человечество непременно придёт к этой новой цивилизации.
- Т.е. Вы предполагали жить в будущем?
- Так тогда это предполагали все, весь народ! Мы же его строили, это будущее. Повторяю, именно с этим мы и выходили в жизнь, мы были уверены, что создаём новую, правильную, справедливую цивилизацию, человечную цивилизацию… Это уже потом, уже покувыркавшись по жизни, мы обнаружили, что всё не так просто, и что мы, как говорится, не туда попали.
- Вы бы хотели вернуться в ту, прежнюю жизнь? Ясно, что дважды в од-ну реку войти нельзя, но – хотели бы?
- Ни за что, ни в коем случае.
- Но Вам же не нравится нынешнее устройство жизни?
- Никакого устройства нет, т.е. я его не умею обнаружить. Есть развалины прежнего устройства, среди которых шустрят прохиндеи. – вот каким представляется мне нынешнее состояние общества… Жизнь среди развалин – кому это может нравиться?
- Но народ-то как-то живёт?
- Да в том и дело, что народа больше нет! Если девяносто процентов населения занято лишь тем, что старается обеспечить своё биологическое существование, а оставшиеся десять – чтобы увеличить свой капитал, то это уже именно просто население, а не народ. Потому что ни тот, ни другой вид занятий народ не образуют.
Ещё не так давно мы говорили: мы, советский народ! – Затем мы выкинули слово «советский», и думали, что слово «народ» останется… Ан-нет, слова были в неразрывной связке, и одно без другого не живёт. Народ мгновенно превратился в население, кое-как участвующее в жизни цивилизации, деятельность которой основана на предельно короткой формуле: ДЕНЬГИ ДЕЛАЮТ ДЕНЬГИ!
- И Вы считаете, что эта формула – не правильная?
- Разумеется. Ничего общего с назначением человека эта формула не имеет, она даже не особенно-то и предполагает его наличие, человека-то. Человек в этой формуле – нечто совсем не обязательное… человек в этой формуле – это что-то вроде овцы, которая нужна лишь для того, чтобы с неё состригать шерсть, выдаивать из неё молоко, и пр.- Т.е. мы скатились туда, откуда попытались выбраться?
- Совершенно верно, но оказались при этом в ещё более худшей ситуации.
- Почему?
- Потому что раньше ещё можно было сказать о себе: мы – русский народ… мы – православные, - сейчас же мы не можем сказать и этого... мы знаем, что мы уже не советские, а вот что значит быть русским и православным, и почему именно русским, и почему именно православным, и что всё это значит – мы не знаем… Мы потеряли органическую связь с корневой системой, мы стали перекати-полем… Нынешнее обращение к православной церкви, на мой взгляд, не серьёзно, это такая же мода, как недавнее ещё об-ращение к коммунистической партии примерно это одно и то же.., на мой взгляд – стадо без пастуха, шарахающееся из стороны в сторону. И если, не дай Бог, конечно, вернётся советский режим – вы увидите, как пойдёт обратная волна.
- Стадо без пастуха?
Лучше сказать – без царя в голове…
- Как Вы думаете, почему попытка построения нового общества, по существу – новой цивилизации, как Вы говорите, не удалась?
- Ну разве на такой вопрос можно ответить в рамках интервью? Впрочем, народная мудрость причины неудачи выразила в одной пословице: Хорошее дело колхоз, да не в нашей деревне! – Можете её расшифровывать, такие пословицы столь же ёмки по смыслу, как и текст Священного Писания…
- Несколько слов о себе, если можно.
- По образованию инженер, по опыту профессиональной деятельности – инженер-разработчик. Сейчас работаю как учитель физики в средней школе.
- Т.е. Вы судите и об инженерной деятельности, и о работе учителя в школе не понаслышке?
- Естественно. Мне вообще претит всяческое выдумывание, я скорее склонен повторить вслед за сэром Исааком Ньютоном: «Гипотез не измышляю!» … Кстати, это свойственное мне органическое отторжение, неприятие всего надуманного когда-то было для меня непреодолимым препятствием. Я тогда пытался стать «писателем», но при этом отторгал всю «литературщину» - сюжет, героев и пр. Сами понимаете, что из этого могло получиться.
- Что могло получиться – об этом судить трудно, а вот что получилось – об этом судить уже можно….
- Простите?
- Мы имеем в виду Концепцию Единого Знания.
- Да, в самом деле… да.
- Ваш опыт инженерной деятельности помогает Вам в школьной работе?
- Ещё как!
- В чём именно?
- Прежде всего в отчётливом понимании относительного характера так называемого теоретического знания и обязательного приоритета практической деятельности. Это хорошо выражено в высказывании Леонардо да Винчи, например: «Когда имеешь дело с водой, то прежде посоветуйся с опытом, а уж потом – с разумом». Он имел в виду, разумеется, именно воду, но вода – образ универсальный, подходящий для любой области знания. Опыт – первичен.
- А нам показалось, что ВЫ как раз отрицаете эксперимент в своей Концепции…
- Ну что вы! Эксперимент обязателен, но, когда ты его ставишь, нужно очень точно понимать, ответ на какой вопрос ты предполагаешь получить. Отвергаю я лишь возможность экспериментального подтверждения (либо – опровержения) основных положений Концепции Единого Знания.
- Почему?
- Потому что… потому что, находясь внутри яйца, например, невозможно сказать что-то определённое о том, каким оно является снаружи… т.е. пока мы – внутри, мы не можем судить о том, внутри чего мы находимся.
- Но эксперимента – обязателен?
- Безусловно, как основа образования. Нет ничего важнее правильно по-ставленного и хорошо осмысленного эксперимента. Главное – какие выводы вы делаете из результатов эксперимента… при этом эксперимент вполне может быть мысленным, такие эксперименты обожал, например, А. Эйнштейн.
- Кстати, что Вы думаете об Эйнштейне?
- Он совершил титаническую работу.
- Вы принимаете его теорию относительности?
- Ни в коем случае.
- Тогда как прикажете Вас понимать?
- Заслуга Эйнштейна не в том, что он создал, а в том, что он разрушил… Он разрушил стереотип восприятия пространства и времени, без его работы, повторяю – титанической! – разработка Концепции Единого Знания была бы невозможной.
- можно ли сказать, что разработка КЕЗ – это движение в том же направлении, в каком двигалась человеческая мысль, разрабатывая Специальную и Общую теории относительности?
- И да, и нет. Да – поскольку это попытка дальнейшего высвобождения разума от догматики европейского образования, европейского мировосприятия, классического, так сказать. Нет – потому что Эйнштейн оставался, всё-таки, по-европейски мыслящим человеком, человеком науки, и высвободиться из системы научных представлений своего времени он не мог. Повторяю, он был европейски мыслящим человеком, т.е. слишком полагался на рациональную составляющую разума…
- А Ваш метод – опираться скорее на интуицию?
- Ну какой же это мой метод, никак не могу согласиться с таким авторством! Метод, древний как мир… вспомним, хотя бы, слова нашего выдающегося психолога и философа:
«Интуиция – это прямое усмотрение истины, т.е. усмотрение объективной связи вещей, не опирающееся на доказательство»
«Интуиция есть способность постижения истины путём прямого её усмотрения без обоснования с помощью доказательств»
(В.Ф. Асмус)
- Если можно, ещё раз: в чём Вы видите заслугу Эйнштейна?
- Во-первых, он освободил понятие пространства и времени от той независимости и абсолютности, какими их «наградило» европейское сознание, начиная от Декарта и Ньютона. В Специальной теории относительности Эйнштейн утверждает, что единственным параметром, определяющим все пространственные и временные характеристики, является относительная скорость, т.е. что ни пространство, ни время сами по себе не являются чем-то абсолютным, независимым, чем-то «самим в себе». По поводу пространства Эйнштейн был почти прав, а что касается времени – то это разговор, как вы понимаете – особый. Второе замечательное достижение Эйнштейна - это постулирование эквивалентности понятий энергии и массы, причём тут-то он наверняка ошибся, но сам факт движения мысли в этом направлении – это подвиг!
- Если можно, предельно коротко: что говорит о пространстве и времени Ваша интуиция?
- Ну, тут-то интуиция не причём, тут как раз рациональная составляющая разума, и говорит она, что понятия пространства и времени существуют исключительно в нашем разуме, по-европейски образованном, и что само бытие не знает никакого разделения на пространство и время, и что организовано оно по принципам, в которых ни пространство ни время в их привычном для нас смысле никак не участвуют, и что религиозно-философские системы Востока об этом давно и прекрасно знали…
- Т.е. для постижения бытия нам следовало бы изучать именно восточные системы взглядов?
- Безусловно.
- Но почему же так получилось с европейским образованием разума?
- Мы попали в ловушку естественного, «биологического» мировосприятия – «через зрение», и наш разум построил картину мира на основе зрительных образов. Вероятно, немалую роль здесь сыграла и христианская культура, учившая человека не осмыслению бытия, а скорее смиренному терпению в ожидании перехода в лучший мир….. в мир иной, так сказать. Скажем даже сильнее: христианская культура сыграла здесь определяющую роль. Абсолютизация пространства и времени в условиях христианской догматики – явление совершенно естественное. А то, что абсолютизация эта есть лишь следствие особенностей нашего естественного, биологического, т.е. –бездумного – мировосприятия, а отнюдь не свойств мироздания – об этом, естественно, никто в указанных условиях всерьёз раздумывать не мог. Хотя предупреждения о принципиальном изъяне, содержащемся в таком способе мировосприятия, были… Вспомним, хотя бы, Зенона Элейского… Впрочем, это ещё до-христианский мир, к тому же едва ли самому Зенону принадлежит авторство его знаменитых апорий, скорее всего, он лишь транслировал, воспроизводил знание, пришедшее с Востока.
- Или из Египта?
- Не важно… из древности, одним словом. Из времён интуитивного постижения бытия.
- Вас не смущает что в то время, когда общественное сознание вновь обращается к религии, Вы позволяете себе достаточно резкие высказывания в её адрес?
- Ну, знаете… как говорится, из песни слова не выкинешь… Но, пожалуй, единственный возможный серьёзный упрёк, который мы вправе ожидать – это упрёк в непочтительном отношении к тексту Священного Писания. И упрёк этот – несправедливый. Напротив, раскрывая Библию, мы всякий раз испытываем душевное волнение, некий трепет, и это – правильно, нормально, иначе и быть не должно… Потому что черепок какой-нибудь, кусочек глиняного горшка, например, мы, не задумываясь, выбросим в мусорное ведро, но тот же черепок, отрытый в земле через пару тысяч лет, обретёт в глазах отыскавшего его человека совершенно иной смысл, совершенно иную цену, потому что это уже будет памятник человеческой культуры. И взять в руки такой черепок человек уже не сможет равнодушно, без душевного волнения… равнодушие в этом случае – противоестественно (хотя, надо заметить, что вся индустриально-технологическая наша цивилизация подталкивает человека именно к такому хамскому и варварскому равнодушию).
Так что отношение наше к текстам Священного Писания – исключительно почтительное, мы стараемся оставаться людьми культурными. Но именно почтительность и стремление оставаться культурными и вынуждают нас по-своему прочитывать эти ветхозаветные строчки, угадывать истинный смысл того, что хотел сказать автор того или иного фрагмента. То, что Ветхий Завет – это сборник разнородных, разноавторских текстов – это совершенно очевидный факт, чтобы его обнаружить, не требуется ни специального образования, ни специальной подготовки. ТО, что излагаемое нужно воспринимать с крайней осторожностью, при этом не упуская из виду, что любой фрагмент текста содержит рассказ о каких-то реальных событиях – это тоже, на наш взгляд, самоочевидно.
То, что православная церковь не решается на непредвзятое такое прочтение и предпочитает видеть в этих текстах Слово Божие, не подлежащее критическому осмыслению – об этом можно только сожалеть, что мы постоянно и испытываем – откровенное сожаление. Именно потому, что это действительно Слово Божье, т.е. Слово, потерявшее принадлежность к индивидуальному, конкретному авторству и ставшее потому общечеловеческой ценностью, подход к этому Слову обязательно должен быть критическим, в каждую новую эпоху – новым, соответствующим уровню знания своего времени.
- Обратимся к естественным наукам?
- Как желаете.
- Вы утверждаете, что естественные науки в принципе не способны дать ответ на основные вопросы бытия?
- Разумеется. Хотя здесь необходимо подчеркнуть, что я – далеко не первый человек, утверждающий это… Критическое отношение к возможностям естественных наук мы находим уже в Древней Греции, начиная с Зенона Элейского… Затем, разумеется, надо выделить Сократа, он предельно точно выявил принципиальный изъян в естественнонаучном подходе.
- Поясните, пожалуйста.
- Я говорю о диалоге «Федон», написанном учеником Сократа Платоном. Сократ очень убедительно показывает, что естественнонаучный подход помогает понять лишь условия реализации процессов, а не существо процессов, составляющих бытие. Помните это его гениальное: я сижу здесь и говорю с вами не потому, что у меня есть плоть, кости, жилы и есть язык, а потому, что я так решил, что буду сидеть здесь и говорить с вами… а если бы я решил иначе, то я не сидел бы здесь и не говорил с вами, хотя и моя плоть, и кости, и жилы и мой голос, и мой язык оставались бы при мне.
- А если перевести этот сократовский подход на современное научное знание?
- То тогда сразу станет очевидным, что четыре известных физике взаимодействия – гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое – это лишь наблюдаемые условия реализации того, что остаётся вне поля зрения науки, причём наука до сих пор не может осознать свою слепоту в этом смысле… Для серьёзных учёных-физиков проблемой является уже элементарное введение в условия эксперимента функции наблюдателя. Для учёных… профессиональных учёных так сказать… наука - это некий храм, в котором они заняты тем, что подмазывают, подштукатуривают, подкрашивают… занимаются мелким ремонтом, так сказать… если позволить себе большую вольность изложения, то можно сказать, что научное знание – в части физики – это некое стадо священных коров… стадо, которое учёные-физики призваны пасти и охранять…
- Охранять – от кого?
- От таких дилетантов, как ваш слуга покорный, например… Но при этом ни у кого из них не хватает мужества понять, что научное знание давно уже зашло в тупик… что для дальнейшего развития науки нужны концептуальные изменения, нужно иначе понять всё, что уже известно.
- Что Вы имеете в виду?
- Прежде всего – изменение картины мира. Понимаете, картина мира, созданная разумом, определяет, в сущности, всё! И научное знание тоже. Пока наука не сумеет понять, что истинное пространство – это время, и что все процессы развиваются не в пространстве, а во времени… пока наука будет тяготеть к представлениям механическим, разработанным уже Ньютоном – наука не сможет выйти из тупикового своего положения. Т.е. необходимо кардинальное, концептуальное изменение картины мира.
- Это необходимо именно для научного знания?
- Это необходимо для знания вообще! Это необходимо для организации нашей деятельности на этой планете – вообще! Потому что наша деятельность целиком определяется той картиной мира, которую создаёт наш разум… мы планируем и организуем свою деятельность, исходя из картины мира. Любые кардинальные изменения деятельности возможны лишь при кардинальном изменении картины мира.
- Каким мог бы быть первый шаг в этом направлении?
- Ну, например, отказ от представлений классической механики при по-пытке понять организацию микромира… Здесь-то, совершенно очевидно, все механические характеристики – это что-то второстепенное, ничего по существу не определяющее… т.е. это всё – «горизонталь» , тогда ка действие разворачивается по «вертикали»…
- А понятие энергии?
- Вот это – более перспективное… хотя его, разумеется, следует наполнять новым содержанием. Какой-то шаг в этом направлении уже наукой сделан, например, при описании энергетики агрегатных состояний вещества. НО шаг этот слишком формальный. Мы абсолютизируем слово «энергия»… говоря «энергия», мы готовы уже подразумевать нечто самостоятельное, а это, вероятно, не правильно… всё-таки не правильно. Вероятно, нужно попытаться вернуться к представлениям метафизическим, прежде всего – к представлению о субстанции. Кстати, представление это было известно на Востоке, индусам, например, давным-давно.
- Пример, если можно…
- Например, одно из неортодоксальных древнеиндийских учений, наз. АДЖИВИКА, утверждающее, что существуют четыре разновидности атомов – земля, вода, огонь и воздух… Слово «атом» здесь употребляется для обо-значения - как по-вашему – чего?
- …
- Правильно, агрегатного состояния вещества! Твёрдое, жидкое, газообразное и плазменное. Замечаете, принципиально иной подход? В картину мира закладывается не «пространство» и «время», а состояние, организация, система отношений…
- Т.е. как раз тот подход, к которому Вы призываете?
- Совершенно верно.
- Но ведь гравитацию, например, Вы объясняете пространственно?
- Ни в коем случае. Ещё раз: пространство и время, движение и покой – характеристики той картины мира, которую создало европейское христианское сознание… А также мира, точнее – той искусственной среды обитания, которую мы для себя создали. Мир естественный, природный, требует иной картины мира и иных характеристик для своего описания. Ещё раз: спрашивать «Как устроено?» можно лишь о наших собственных творениях, т.е. – о зданиях, механизмах и пр. Вопрос «Как устроено?», обращённый к миру естественному, натуральному – это выстрел мимо цели.
- Мимо цели?
- Ну да… потому что ответ на него никогда не будет исчерпывающим, объясняющим существо дела. Как устроен человек? Руки, ноги, голова. Ответ достаточен? Сердце, печень, почки, лёгкие и пр. – достаточно? Системы – нервная, кровеносная, лимфатическая, мышечная и пр. – достаточно? Любой такой ответ не содержит в себе главного, которое всегда остаётся вне поля зрения.
- Самое главное?
- Ну да… т.е. – в чём существо жизни?
- А как же нужно спросить, чтобы существо это оказалось в центре внимания?
- Вероятно, спросить: что это? Не - как устроено, а – что это? Что, и на каком уровне самоорганизации находится, и в какой системе отношений с окружающим участвует, и в какой роли – для чего – выступает?
- Т.е. нужно в принципе избавиться от механического… точнее – механистического подхода?
- Совершенно верно. Только изменив подход, изменив способы описания мира, мы сможем построить иную картину мира, более правильную, более соответствующую мирозданию.
- И тогда…
- И тогда никому и в голову не придёт спрашивать, как устроен атом, например.
- Вам не нравится планетарная модель атома?
- На мой взгляд, это нечто чудовищное… Я не могу назвать это иначе… сами подумайте: живой организм представить в виде механизма! – разве не чудовищная ошибка разума?
- Как же, по-Вашему, следует представлять атом?
- Я бы рекомендовал несколько рабочих моделей: образ распускающегося цветка, образ сада с вызревшим урожаем, образ культурного центра с окружением в виде дачных посёлков и садоводств, и пр. Т.е. обязательно как не-что живое и подчинённое общим законам бытия.
- Как, по-Вашему, следует понимать тонкий мир?
- Тонкий мир – это неведомая нам ветвь развития бытия, ветвь, существующая помимо создания электрического заряда, помимо создания вещества… Наше бытие в веществе – это следствие тех процессов и событий, которые происходят в тонком мире.
- т.е. все причины – там?
- Несомненно, хотя всегда надо помнить, что мы об этой вне-вещественной ветви развития практически ничего не знаем, и в условиях со-временной индустриально-технологической цивилизации едва ли и узнаем.
- Ну, а где же он – этот тонкий мир?
-- Как где? Везде… в нас, например… наш внутренний мир целиком при-надлежит бытию тонкого мира.
- Быть может, религиозные представления способны помочь постижению тонкого мира?
- Несомненно, при условии, что мы всегда будем помнить о двух обстоятельствах: во-первых, в истоке любого вероучения стоял человек гениальный (в смысле способности восприятия тонкого мира), но собственно вероучение создавалось не им, а его последователями, которые как раз не имели той степени одарённости, какой обладал сам источник, инициатор вероучения… Для него само слово «вера» не имело смысла, потому что ему не надо было верить, ибо он – знал, он имел опыт непосредственного общения и взаимодействия с элементами тонкого мира…
- Т.е. в истоке любой религии стоит явление совершенно материалистическое?
- Разумеется. Человек не может ничего выдумать… ничего такого, что не имело бы места в его опыте, его практике. Слово «вера» становится основным для последователей, потому что он не имеют опыта, они не одарены так, как сам источник, и потому вынуждены принимать его слова «на веру». И вот здесь – второе обстоятельство: при создании вероучения последователи пользуются словами, понятиями и образами своего времени, так что любое вероучение – это скорее свидетельство о состоянии разума на определённом этапе исторического развития человечества, нежели чем о свойствах и структуре тонкого мира… Хотя в истоке, повторяю, всегда находится опыт непосредственного взаимодействия со структурами тонкого мира.
- Но, вероятно, об этом опыте, даже если он и имел место, очень трудно рассказать?
- Разумеется. Мы в смысле своих способностей восприятия тонкого мира находимся примерно в том же положении, в каком находятся люди, например, незрячие в отношении к нашему грубому, вещественному миру. Пред-ставьте себе: мы вдруг стали незрячими (тьфу-тьфу, как говорится), и оказались в незнакомых местах, среди незнакомых предметов… Вот это – примерный аналог нашего положения в отношении тонкого мира.
- Но тогда к любому религиозному «источнику» нужно подходить весьма критически?
- В том-то и дело. Религиозные деятели почему-то упускают из виду то, что все их «святые книги» писались обыкновенными людьми, принадлежащими своему времени…
- Ну, хорошо… ну, а если к Вам придёт человек и скажет, что он не верит в тонкий мир?
- Ну, не веришь – и не веришь… твоё дело. Иди гуляй, читай умные книжки, музыку хорошую слушай, живи, думай… образовывайся, развивайся, одним словом. Собственно «вера» тут неуместна, пока мы на уровне «верю – не верю» - говорить о тонком мире бесполезно. Надо дорасти до понимания его обязательного непременного существования.
- А что ВЫ думаете о введении в школьную программу такого предмета, как «тонкий мир»?
- Это абсурдно на нашем уровне развития, ещё более абсурдно, чем, скажем, преподавание Слова Божьего…
- Пора заканчивать книгу?
- Да, к сожалению… К сожалению – потому что вновь такое ощущение, что не удалось сказать самое главное… Да многое и просто не уместилось, не самое главное, но интересное, любопытное… Вероятно, придётся писать ещё одну книгу…
А эту книгу я хочу завершить тем же сюжетом, каким её открывал – наблюдением за работой паука. Это уже другой, по-видимому, паук, не тот, первый, о чудесной работе которого я рассказывал в начале книги. Тот, первый, работал под навесом крыльца, а этот, второй – в углу веранды. Я вышел ночью на веранду, зажёг свет, и совершенно случайно его увидел, просто по-смотрел туда, где он в данный момент был. Дело было, повторяю, ночью, в августе месяце, в совершенной сельской тишине, и паука я застал в самом начале его работы, когда он успел протянуть лишь несколько длинных, пересекающихся в одной точке нитей, и, приняв эту точку пересечения за центр, увеличивал количество этих как бы лучей соединяющих центр с краями, совершая быстрые челночные перемещения от центра к краю и обратно и всё время смещаясь в одну сторону, ни на миг не теряя контакта с уже готовыми элементами своей конструкции. Для того, чтобы контакт был надёжным и непрерывным, он держался за элементы своей конструкции всеми шестью лапками, и размах его крайних лап – это и был шаг в его боковом смещении… Вообще-то у него восемь лап-рук-ног, но две последние заняты только тем, что вытягивают ниточку паутины из низа его живота, причём создаётся такое впечатление, что нить эта может втягиваться и обратно, словно там, у него в животе, она намотана на катушку с реверсом, т.е. может как сматываться, так и наматываться обратно.
После того, как он заполнил всё пространство будущей сети этими луча-ми, идущими от центра к краю, он стал соединять их между собой, для чего начал движение из центра – по всё расширяющейся спирали, точно так же, как, например, опытный тракторист осуществляет вспашку поля, от центра – по расширяющейся спирали, чтобы закончить на самом краю и ничего из уже вспаханного, возделанного – не нарушить.
Я смотрел на его работу – быструю и безошибочную… и о чувствах своих в этот момент я говорить не хочу, скажу лишь, что опять обнаружил вихреобразное движение… развитие… спираль…
Да, чуть не забыл. Два обстоятельства, о которых следует упомянуть. Первое – это то, что он никак не отреагировал на свет электрической лампочки, из чего я заключаю, что время работы для него задаётся если и электромагнитными волнами, то в каком-то ином, не видимом частотном диапазоне… если это вообще электромагнитные волны… А второе – это то, что самого-то начала работы я всё-таки не увидел, понимаете? То, что мне удалось наблюдать – это, в конце концов, было делом техники, и мне даже в ка-кой-то момент показалось, что я наблюдаю за работой биоробота – так без-ошибочно точны были его действия. А вот начало-то самое… вот тут вопрос. Сначала-то, я об этом забыл сказать, сначала он протянул две горизонтальных нити, одну над другой, и эти нити и служили основными несущими эле-ментами всей его конструкции. Нити были почти параллельны и почти горизонтальны, расстояние между ними было примерно полметра, а дли их – около метра каждая, и крепились они к стенам, сходящимся в угол. И вот как он эти первые нити протягивал – для меня осталось неясным… т.е. я могу придумать, как он это сделал, но вот понять, как он узнал, что можно прикрепить нить к стене, а другой конец нити – к другой стене, и точно так же – для другой нити… т.е. откуда у него план-то конструкции имелся? Ведь без предварительного плана этакую конструкцию не выполнить, никак не выполнить…
Да, так вот… самое-то начало я упустил, и я даже думаю, что если бы я вышел на веранду пораньше, т.е. именно тогда, когда он протягивал свои первые нити, я бы всё равно ничего не обнаружил, потому что… вот тут самое тонкое: потому что нельзя увидеть то, чего ещё нет… ну, увидел бы я его на стене или на потолке – так откуда мне знать, что он в этот момент закладывает начало своей постройки? Да я бы на него и внимания, пожалуй, не обратил – ну маленькая серенькая точка на плоскости… мало ли их, таких точек, когда дело имеешь с натуральной природой?
И вот мне кажется, что мы тут имеем дело с неким общим принципом… т.е. мы обнаруживаем только то, что уже есть, и что мы, пожалуй, никогда не сможем увидеть то, чего ещё нет.
КОНЕЦ
Санкт-Петербург
май-октябрь 1997 г.