В деревне, слова Германия, фашисты
и им подобные, как то не приживались.
Всё это заменялось одним словом -
Гитлер. И мы,ребятишки,сидя стайкой,
шепотом рисовали его портрет из самых
ужасных ужастиков в нашем понятии:
длинные лохматые патлы,как куделя
конопли,которую пряла бабушка,огром-
ными глазами, раскалённых чугунков из
печи,длинным горбатым носом и пастью
самой злой собаки на селе. Наши детские
сердца сжимались со страху,когда за про-
ступки нам грозили взрослые:"Вот придёт
Гитлер и вас поубивает всех".
"И - съест",-подытоживали мы.
Нам с подружкой было лет по пять. Мы сидели у края дороги и из замеса пыли и
воды, лепили маленьких человечков-куколок. Когда они высыхали, под солнцем,то
из листьев лопуха, шили им диковинные наряды,вырисовывая невообразимые зубами
узоры,облачая в это,как нам казалось,великолепие своих принцесс.
Часто у них отваливались ручки-ножки и мы безутешно плакали.
Коровы,лошади-это была самая большая,на наш взгляд,техника,а когда близко
загрохотало,мы знали,что сейчас будет дождь.
Но, на нас надвигалась огромная,крытая брезентом машина,больше нашей избы.
Мы испуганно прошептали:"Это-Гитлер,он сейчас будет нас убивать."
Прижавшись друг к дружке,как бы, ждали своего часа. Но из машины выпрыгнула
молодая, красивая тётенька.
Вся гимнастёрка её была увешана блестящими погремушками.
Она посмотрела на нас и весело сказала:"Играете? А я вас сейчас молоком напою."
Не помня себя, со страху,молоко мы выпили одним глотком.
И уезжая,она вынесла большую буханку хлеба,не лебёдного-настоящего и строго
сказала:"Ешьте!"
Мы съели весь хлеб, до крошки и побежали домой спасаться. Там,услышав,рассказ
о большой буханке,стали нас ругать:"Могли бы и не всё съесть".Мы,вновь,плакали,
не понимая за что ругают нас,ведь та красивая тётенька,в погремушках,приказала
нам съесть.
Со временем,мы,конечно,понимали что ни какого Гитлера в машине не было.
То были наши,красные и что грудь гимнастёрки тётеньки была увешена орденами.
Очень тяжело,до сих пор тяжело,вспоминать нас,маленьких,тогдашних детей ВОЙНЫ.
Но это было так.
*******************************************
В разгар лета,стало полегче:выручала трава. Ели всё,что росло-листья деревьев,
цветы клевера,траву анис,особенно,с поймы реки, там она была сочней не резала
в кровь язык.
Однажды ребятишки одной семьи подглядели,в низах к реке,ещё оставшуюся лебеду
на наделе соседей. Только беда была в том,что соседи заметили это и устроили
разборки.
Отношения выясняли жестоко:от слов перешли к делу,начали драться неистово,
по зверски-за лебеду,за этот яд,предназначенный для своих же детей.
А дети,они стояли по обе стороны баррикад,не в силах понять происходящего.
Росшие на одной печке и мамы их,самые лучшие на свете,тянувшие непосильную
ношу,делившие меж собой крохи.
Заревела ребятня-опомнились матери,обнялись две русские бабы и завыли по
волчьи,в два голоса.
Тоска и отчаянье,беспомощность и безысходность были в этом,поистине, страшном
хоре.
Отступление:
------------
Во веки веков человечество не придумает слов благодарности и признания,чтоб
выразить должное многострадальным женщинам - солдаткам тыла.
И разве мы,сегодняшняя молодёжь,сегодняшнее поколение,живущее в сытости и ком-
форте, имеем право судить тех далёких селянок,18 летних красавиц,идущих замуж
за искалеченных войной вдовцов, с оравой детей - женихов то убила война.
Нам ли, осуждать 20 летних вдов, не мирившихся хоронить свою молодость,когда
пришла пора любить,мужей то -убила Война.
1418 дней были,больше чем испытанием для тыла. Наших женщин,стариков,детей
оставили,вроде как,на произвол судьбы:куда вывезет. Если, кого то из детей
того времени дразнили немецкими именами-принимать это-не совсем по человечески.
Кто измерил,через какие унижения пришлось пройти их матерям,чтоб любой ценой
выжить самим и спасти детей своих,ради которых приходилось идти--на всё.