- А что же было дальше? - Белокурая девочка лет 6 поджала под себя ноги, не моргая смотря на существо перед собой. Пламя костра отдавало жаром, но пронизывающий лесной воздух все равно заставлял ежиться, в тщетной попытке не замёрзнуть. Тоненькое платьице совсем не согревало, а близость существа из потустороннего мира лишь добавляло холода.
- Это очень долгая история, уверена, что хочешь дослушать ее до конца? – голый череп издевательски щёлкнул челюстью, содрогаясь в хриплом смехе.
- Хочу! –милое личико тут же исказилось, кожа посерела, тонкие губы растянулись до ушей, обнажая ряд клыков. Девочка склонила голову в бок, с любопытством ожидая реакции собеседника.
- Кого ты пытаешься напугать девочка? – скелет снова заходится в смехе, поправляя рваный капюшон – а дальше милая будет лишь хаос….
Он душил ее. Так, как может душить лишь тот, чья боль внутри практически сожгла все изнутри. Это было больно, по-настоящему больно. Огромные руки великана сжимали хрупкое тельце в стальных объятьях. Слезы текли по мужественному, лицу, больше похожему на очеловеченную морду зверя. Девушка не шевелилась, дыша через раз от чрезмерного сжатия. Грудь болела от нехватки кислорода, но она не сопротивлялась. Каких-то пару минут назад она стояла к нему лицом к лицу, не веря в услышанное. Это тихое – можно обнять тебя, не давало ей покоя. Рыжие волосы намокли он влаги, стекающей с подбородка великана. Ей не было страшно, она знала – Грог не причинит ей вреда. Сейчас ему нужна помощь не меньше чем ей. Рыжая закрыла глаза, опуская голову на плечо великана, неловко обнимая его в ответ. Белое платье хрустальной ведьмы вздымалось вверх, напоминая о потерянном. Рыжая знала, что сейчас великан представляет на ее месте свою Госпожу, падшую смертью храбрых в последней битве, но ничего не могла сделать, чтобы помочь ему. Будь сейчас все по-другому, эта белокурая дьяволица была бы жива: встала бы, шутливо потрепала бы громилу по щеке и с заливистым хохотом побежала в глубь леса, будто издеваясь. Она и сейчас издевалась, тихо лежа с безмолвной насмешкой в остекленевших глазах – смотрите, плачьте по мне, ведь в итоге победила я.
Иногда простые действия становятся невыносимыми – иначе почему же так тяжело отвернуться от остывшего, испачканного в грязи и крови тела, или просто закрыть глаза. Боль от удушья стала чем-то эфемерным, будто все это происходит не с ней. Не ее подруга мертва, не ее душит в отчаянии великан, будто пытаясь перемолоть ей ребра в прах, и это не она стоит на поле битвы, и не на ее голову падает пепел победы… Сознание проваливалось, память все никак не хотела возвращаться. Огромные глаза резко открылись, пугая своей чернотой - ее душили. Душили в реальности. Лишь на первый взгляд тонкие руки схватились за плоть безликого существа оттаскивая его от себя. Убить кого-то быстро, сложно потом это забыть. Ведь память – это единственное, что навсегда останется у бессмертных. Тварь вырывалась, царапая ей руки, но Рыжая не чувствовала боли. Ещё не отойдя от кошмара, девушка швырнула существо на пол, одним отточенным движением всаживая нож в содрогнувшееся тело, точно между двумя позвонками, прерывая жизнь и даже не пытаясь узнать причину поступка. Многие хотят ее смерти – она привыкла. Однако такая расслабленность была непозволительной роскошью – больше так продолжаться не могло. Рыжая тяжело выдохнула, вытаскивая нож – сейчас ей тоже нужна помощь. Она сгорела изнутри, полностью отдалась всепоглощающему одиночеству, забыла кто она. Так легче: безумие поглощает, заставляет забыть о боли, не помнить о прошлом, не думать о будущем. Много веков она носила корону, пришло время ее снять. Легче не стало, стало лишь больнее. Рыжая помнит: яркое пламя вырывается из-под земли, лаская обнаженные ноги, стройное тело изгибается в объятиях партнёра в диком танце. В тот вечер она снова была на балу, наблюдая за органичными танцами – не человеческими, не звериными – это был что ни на есть дьявольский вальс, в смешении алого и черного, с ароматом крови и боли, смеха и агонии. Шахматная доска будто парит в бездне, обезумевшие фигуры носятся по полю, сбивая зазевавшихся демонов. Ониксовые кони, ржут с пеной у рта, маша единственной парой копыт. Везде слышен хохот и безумная какофония скрипки. За балом последует оргия, за оргией - чья-то смерть, а дальше Она... чье имя не бояться, но так не любят называть – скука. Наверное, поэтому она и ушла, бросила их, увлекшись своей игрой. Рыжие локоны развивает буря, глаза блестят в преддверии наслаждения, ослепляя не хуже золотой короны. Сегодня Ее бал и она смеётся, сильнее прижимаясь к падшему ангелу. Она обнажена и некрасива? Ей не нужно быть красивой, чтобы быть собой. Изящное тело покрывают шрамы старых сражений, когти сильнее впиваются в плоть, обожжённые губы растягивает ненормальная улыбка. Движения становятся всё быстрее и резче, скрипка звучит все громче. Рыжая снова смеётся, вырываясь из объятий и падая, падая в бездну – туда где нет дна, туда откуда нет и не будет выхода.....