Человек моет пол в спортзале. Невзрачный коротышка в рабочей одежде. Швабра бьет по доскам облупившегося пола. Мы гогочем, показывая пальцами. Мы зовём его Ланнистер. Как того карлика.
— Эй, Ланнистер, а слабо через козла махнуть?
Козел на круглых белых ножках выше этого мужичка и оттого нам ещё смешнее. Кожа на спине козла местами потрескалась, открывая желтоватую плоть.
— Да он швабру еле держит!
Уборщик, сгорбившись, скоблит пол. Он должен был это сделать ещё утром, до того, как мы придём в зал, но почему-то не успел.
Шуточки сыплются из наших ртов одна другой смешнее. Физрук пока у себя, вряд ли слышит. Мы смелеем.
— Заодно и потолок помой! Смотри, паутина на плафоне!
— Он козлу до пуза не достанет, какой потолок!
— По шведской стенке пусть заберётся.
Ланнистер снимает со швабры тряпку. Окунает ее в ведро. Его руки чуть-чуть дрожат. Крупные, несуразно большие кисти и ладони синие от холодной воды.
— Во лопаты!
Снова взрыв смеха.
Раздаются робкие смешки девочек, которые выходят из раздевалки. Мы становимся ещё смелее. Ланнистер опускается ниже и с каким-то остервенением лязгает шваброй по полу, будто хочет протереть в нем дыру.
— Я слышал он пьяница, все пробухал.
— Оно и видно.
В двери появляется физрук. Мы зовём его Шрек. Он огромный. Греко-Римская борьба или что-то из той оперы. Все мгновенно замолкают. Слышно, как скользит тряпка. И скрипят на мокром полу старые кеды Ланнистера.
Шрек оглядывает зал. Потом подходит к Ланнистеру, трогает того за плечо.
— Покажи им, Георгий Иваныч, — говорит Шрек. — А я пока домою.
Ланнистер качает головой. Он даже не смотрит в нашу сторону, но видно, что в уголках его глаз что-то блестит.
Он берет канат двумя руками, поднимает ноги параллельно полу и, не шелохнувшись, ползёт к потолку. Метров десять. Или даже пятнадцать.
Опускает одну руку в карман робы, достаёт тряпку и смахивает паутину с плафона. Потом медленно спускается назад. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— О-о, — раздаётся голос откуда-то слева и тишина становится неестественно пронзительной.
Шрек домывает отстаток зала. Потом снимает тряпку и полощет ее в ведре. Ланнистер стоит рядом, поглаживая рукой канат. Он словно в каком-то другом мире, этот Ланнистер. И нам теперь совсем не до смеха.
Шрек протягивает ему ведро и он уходит, не сказав ни слова.
— Мы вместе учились в спортшколе, только он по гимнастике шёл, — говорит Шрек. — Как-то делал вертушку и соскочил с турника, ударился головой. Три месяца комы... спортшкола накрылась. Все мечты накрылись. В один день. В одну секунду.
Он обводит нас взглядом.
— Теперь — смешно?
Все молчат.
Звенит звонок.