Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2020/02/11/91
Глава 4. Жертвоприношение
— Ну вот, мы все сами и увидели, Паля… — голос говорившего пресекся.
— Мне страшно, Ластик… — отвечал ему юноша лет двадцати, похожий на студента из хорошей семьи. Они говорили по-русски, и этот язык никак не гармонировал с глухими, безлюдными дебрями юго-западного Парагвая. Декорацией для их разговора служила скальная площадка, на которой возвышался ужасающего вида каменный идол рядом с черным провалом мрачной пещеры.
— Да, здесь все буквально вибрирует силой… темной силой… Такого я еще нигде не встречал… Но ведь это как раз то, чего мы искали, верно? То, ради чего ты проделал путь из самого Гарварда! — старший из собеседников явно бодрился. — Кстати, ты точно уверен, что сохранил нашу экспедицию в тайне?
— Слово чести, Ластик! Но ты только посмотри на колдуна! Он ведь нас обезопасит, да?
Они обернулись и посмотрели на своего третьего спутника — старого, истощенного индейца-дикаря, который чертил вокруг себя выщербленной человеческой костью какие-то знаки и тихо подвывал.
— Да, Паля, будь спокоен: он — жрец древнейшего знания, и мы прошли серьезные обряды. Даже перья в его уборе имеют глубокий магический смысл.
— А то существо из-под земли — это оно? — юноша указал на каменного идола.
— Будь это оно само, нам бы каюк. Это его изображение, Паля, и потом мы обязательно совершим ему поклонение. Ну, а теперь ты должен снова полностью обнажиться. И помни условие твоей инициации, о которой ты столько мечтал: ты должен безоговорочно довериться мне во всем. Ведь это уже не те оккультные кружки для светской молодежи, к которым ты привык. Это — настоящее.
— Да, Ластик, я сделаю все, как ты велишь… Просто… Ты же видишь, как действует это место, я сам не свой! — Паля принялся судорожно сбрасывать одежду.
— И смотри, чтобы на шее ничего не было… лишнего.
— Давно нет, Ластик, ты же предупреждал! Все, я готов.
— А теперь иди туда, в пещеру! — с мягкой уверенностью сказал Ластик. — Просто верь мне — и ступай туда!
Старик-колдун перестал завывать и уставился на русских остановившимся, фосфоресцирующим взглядом, с его отвислой губы капала слюна.
— Зачем?! Нет, нет… Но ведь об этом не было речи! Прости, но я не пойду туда… Пусть ты теперь станешь меня презирать, но я не смогу! Нет! — Паля потянулся было к своей одежде.
Ластик резко вскинул к бедру дробовик-двустволку и взвел оба курка.
— А ну пошел туда, трусливая мразь, или я тебе башку снесу! — его голос сделался низким и страшным.
— Так вы решили принести меня в жертву?! — панически выкрикнул Паля, падая на колени. — За что?! Ты этого не сделаешь, Ластик, мы же друзья!
— Еще и как сделаю, доверчивое ничтожество, и получу от этого изысканнейшее наслаждение! — медовым речитативом промурлыкал Ластик. — Помнишь, как ты сам всегда воспевал эстетику зла? Мой бедный искатель настоящей духовности, сейчас ты будешь хлебать ее полной горстью! Жаль, что ты не вернешься назад и ничего нам не расскажешь!
Обливающийся слезами Паля неуверенно поднес правую руку ко лбу.
— А ну-ка стой, мразь, — рявкнул его враг. — Куда это тебя понесло! Только попробуй — руку отстрелю!
Паля испуганно отдернул руку.
Угрозами и ударами наотмашь Ластик загнал юношу в зияющую черноту расщелины, где его белеющее тело и искаженное страхом лицо были отчетливо видны на фоне клубящегося мрака.
— И что? Что дальше? — растерянно спросил Ластик у колдуна.
— Жди, смотри… — заплетающимся языком пробормотал дикарь.
Внезапно из пещеры пахнуло ужасающим смрадом, и в зловонном мареве облик юноши начал странно меняться. Его свежее лицо медленно потекло, как тающий воск, превратившись в жуткую личину прокаженного, а стройное тело безвольно поникло, словно лишившись костей. Он отвел от своих врагов мутный взгляд, неуклюже развернулся и ушел во тьму, быстро растворившись в ней. А двое оставшихся снаружи ощутили, как из глубины недр раздался чей-то тихий, утробный смех…
Ластика мучительно вырвало прямо на ноги старому колдуну, который этого даже не заметил.
— Что это было, жрец?..
— Он услышал зов, и нам открылась его обнаженная душа… Но там, в глубине, зов утихнет, и он все увидит и почувствует… Если ты не убоишься прижать ухо к скале, то ты услышишь…
И минут через двадцать-тридцать они услышали.
— Теперь я могу просить… тех… помочь мне отыскать… нужные мне бумаги? — выдавил из себя Ластик, косясь на пещеру.
— Да, жертва принята. Проси! — свистящим шепотом ответил колдун.
Еще полтора-два часа они посвятили каким-то туземным ритуалам, то и дело падая ниц к подножию каменного истукана, извиваясь в судорогах и что-то выкрикивая.
— Там тебя запомнили, белый, — твердил своему спутнику старый шаман по дороге обратно.
— Да… это было грандиозно, я даже не ожидал... Но только кто здесь «белый»? — Ластик истерично хохотнул и перешел на русский язык. — Нет, высохшая мумия, я красный… Но докладывать нашему уважаемому Глебу Ивановичу о сей замечательной пещере я пока не стану, самому пригодится… Не понимаешь? И хорошо! Но каков наш дворянчик-то, наш юный баловень судьбы, а?! Был! — Ластик начал смеяться, постепенно входя в раж: видимо, это была нервная реакция на пережитое. — Я использовал его, как хотел, а под конец отправил живым в ад! А всё-то его гордость да самоуверенность — сверхчеловеком, видишь ли, решил заделаться! Почитал себя прожженным циником, но мне доверял безоглядно! Ха-ха-ха-ха!.. Каково: «Таинственное исчезновение образцового студента Гарварда, Павла фон Штерна, единственного наследника живущей в США русской аристократической семьи!...» Ха-ха-ха-ха!.. И этот цыпленок жареный мне... рассказывал про романтику зла… по книжкам! — его истерический хохот перешел в визг, он бессильно сел на землю и обмочился.
Колдун лежал неподалеку, конвульсивно содрогаясь от рыданий, вокруг него расползалась зловонная лужа экскрементов.
— Мы тоже могли услышать зов… О! Нас тоже могло утянуть!.. — как в бреду твердил он.
***
— Добро пожаловать в Буэнос-Айрес, мистер Дэвидсон! — аргентинский таможенник вежливо протянул паспорт высокому американцу в светлом костюме, только что прошедшему пограничный контроль. А про себя подумал, что этот мистер Марк Дэвидсон из Нью-Йорка вполне мог оказаться одним из тех американских гангстеров, которые наводнили Южную Америку своими опасными делами. Чувствовалась в этом элегантном, пахнущем дорогим одеколоном красавце с темной бородкой какая-то скрытая, пружинистая сила, насторожившая опытного чиновника.
Спустя немного времени, устроившись в номере буэнос-айресского отеля «Эсмеральда», Марк сел за письменное бюро. Часа полтора он в задумчивости рисовал на листе бумаги разнообразных животных, растения и цветы. Это всегда помогало ему думать и анализировать. Проведя в таких размышлениях час-другой, он заказал ужин в номер, а после помолился и лег спать.
На следующее утро он приобрел американскую винтовку «springfield» и другие вещи, необходимые для путешествия в тропиках, а вскоре уже сидел в вагоне пассажирского поезда, идущего на парагвайский Асунсьон.
Его соседом по купе оказался пожилой доктор-немец по имени Вальтер Энгельгардт. Когда выяснилось, что оба они едут в Санта-Маргариту, где у доктора была своя практика, их общение приобрело совершенно дружеский характер.
Полный и улыбчивый доктор был уроженцем Гессена, вдовцом, живущим в Южной Америке с 1920 года, хотя двое его взрослых сыновей предпочли осесть в США.
В свою очередь Марк рассказал о себе, что он — представитель маленькой американской компании, заинтересованной в налаживании поставок парагвайского сахара.
За новыми впечатлениями и интересной беседой время шло незаметно. Разумеется, доктор не обошел молчанием нынешнюю, тяжелейшую для Парагвая войну против Боливии, но в основном с удовольствием рассказывал о местной флоре и фауне. Поведал он и немало историй десятилетней давности, когда ему довелось в качестве военного врача сопровождать парагвайские правительственные войска во время кровавого мятежа полковника Шерифе.
Кроме того, доктору пришлось провести около четырех месяцев в плену у первобытных дикарей-индейцев в огромной, дикой области Гран-Чако. Там он не только успешно лечил туземцев, но и проповедовал им христианство, став для них настоящим авторитетом. С тех пор он неоднократно навещал этих индейцев — то со своим другом, англичанином-фармацевтом, то с другими добровольцами.
Дважды он сопровождал русского генерала Беляева в его экспедициях в Гран-Чако, организованных по заданию правительства Парагвая.
Здесь Марк осторожно попытался намекнуть доктору на русскую общину Санта-Маргариты, и услышал довольно-таки смутную историю о том, что с месяц назад в городке был убит какой-то неизвестный русский. Шли толки, что его убили агенты большевиков; или сам он был большевиком, и его застрелили белые русские…
По прибытии в парагвайский город Консепсьон Энгельгардт и Марк быстро наняли легковой автомобиль и присоединились к небольшому военному транспорту, начальника которого доктор неплохо знал.
Несколько часов езды по дороге, вьющейся среди безбрежного тропического леса — и увлекательное путешествие подошло к концу. Миновав помещичьи поля, они въехали в Санта-Маргариту — утопающий в зелени городок, побелевший под палящим солнцем.
Вот оно, место действия; Марк прочитал про себя молитву «Царю Небесный…».
По рекомендации доктора Энгельгардта он остановился в гостинице «Парана», условившись встретиться со своим новым знакомым на следующий день.
Продолжение: http://www.proza.ru/2020/02/11/99